Потерять не все.

      Мир не может меняться так быстро, насколько мы этого хотим. Даже после такой битвы, о которой до сих говорят все кольца Ада. Ангелы поняли, что соваться в их дом больше не получится и, честно говоря, это пошло не совсем на пользу.       Грешники ощутили полный вкус свободы и беспредел на улицах в разы увеличился. Но даже так, отель все еще ждал новых постояльцев, хотя для начала стоило бы разобраться в одной семейной проблеме. После битвы Люцифер решил остаться с дочкой.       Ну, как решил.       Он спросил у Чарли, не против ли она, если он поживет рядом с ней. Поскольку ему не хочется возвращаться в пустой и холодный дом, где раньше царила любовь и счастье, что исчезли в одночасье по его вине. Если бы он тогда знал, как сильно ранит Лилит его бездействие, если бы он мог как-нибудь искупить перед ней свою вину, то все было бы иначе.       Попросить прощение или хотя бы поговорить.       Но он знает, что не достоин этого, ведь очень сильно виноват перед женой. Она просила у него помощи и защиты для их мира и дома. Но тот лишь отмахивался, думая о том, как несправедливы были к нему небеса. Он эгоист — это правда.       Любовь всей его жизни, та, которая поняла его и была готова разделить с ним вечность даже в самом ужасном месте в мироздании, разорвала с ним всё, что могло их связывать. Он заслужил это, и не никогда бы не упрекнул в этом Лилит. Всё, что произошло — целиком и полностью его вина. И каждый раз, глядя на фотографии и портреты, в глазах выступают слезы от осознания, что всё их счастье рухнуло. Будь он чуть лучше или, как Лилит, наплевал бы на то, что о них думают небеса, или старался строить свой дом, но нет. Когда Сера высказала свое решение, ему было все равно на их мир.       Мир, что веками строила Лилит, вкладывая в него всё без остатка, разрушился одним лишь его словом. После этого Лилит подала на развод и исчезла, оставив о себе только воспоминания.       Самая большая его ошибка была не в предложении Еве запретного плода и не в нарушении порядка небес, а в том, что он допустил распад собственной семьи, которую он поклялся защищать до последнего вздоха. Это его самый тяжелый крест, который он несёт по сей день. Всё, что осталось — это дочь, но и она со временем отдалилась от него.       Люцифер старался, правда старался, и всё равно потерпел крах, ведь он просто не знает, как быть хорошим отцом. Господь никогда не уделял им много внимания, порой он даже не видел его. И все же, дочь позвонила ему и попросила помощи.

***

      Наш семейный портрет по-прежнему висел на старом месте. И вот, сейчас я смотрел на него, а старая рана в сердце снова меня беспокоила. Мысли никогда не давали мне отдыха.       Я касался кольца на пальце и мысленно спрашивал себя:       "Где же ты, Лилит? Неужели ты действительно до сих пор злишься на меня? Если ты когда-нибудь вернёшься, или же я увижу тебя, ты сможешь ударить меня или даже проткнуть мне сердце? Но я прошу тебя выслушать меня, ведь я так виноват перед тобой. Сколько бы я не смотрел на этот портрет, каждый раз мне всё так же больно вспоминать о том, что натворил. Но не приходить сюда я тоже не могу. Портрет твой дает мне воспоминания о том, как мы были счастливы и том, как я был слеп тогда."       Утерев слезы с лица, я направился в свою комнату, надеясь снова забыться в рукоделии. Это единственное, что помогало мне, скрашивая будни. И совсем на чуть-чуть отрывало меня от мыслей и душевной боли.

***

      Чарли выглянула из своего укрытия и посмотрела отцу вслед. Какой раз она уже застаёт его в слезах перед их семейным портретом? Он так сильно скучает по маме? Неужели они настолько сильно поругались тогда? Она по-прежнему не знала причину, их раздора, почему они развелись, из-за чего. Но спрашивать об этом ей было сложно, ведь мать она почти сразу потеряла из виду.       А отец…       Отец забылся в себе, и порой ей просто не хотелось у него ничего спрашивать. Но на этот раз она твердо решила поговорить с ним, выведать у него всю правду. Вот только как это сделать?       Идея казалась максимальным бредовой или даже чокнутой, но других не было. Глубоко вдохнув, она постучала по двери, за которой послышалась возня, а через долю секунды дверь распахнулась, и передней появился ее же владелец.       — Чарли? Что то случилось?       — Нет, нет, пап, я, — она замялась на долю секунды, и чувствуя себя полной идиоткой, опустив на секунду взгляд на свои дрожащие из-за волнения руки, произнесла, — может чаю?       У нее в руках находился поднос с двумя красивыми чашечками, в которых дымился ароматный чай. Она помнила, что ее отец очень любил черный чай, который всегда был у них дома, и там всегда так приятно пахло. Люцифер посмотрел на дочь, потом на чай, и расслабленно улыбнувшись, пропустил ее в свою комнату.       — С чего такое желание чаёвничать?       — Я хотела бы наверстать упущенное, ведь мы с тобой так долго не общались.       На глаза опять предательски набежали слезы, и когда он стал таким сентиментальным? Ну, всё же, это действительно очень мило, что дочь тянется к нему. Он не может опять допустить ту же ошибку, что была с Лилит.       — Ты же не против?       — Я никогда не откажусь провести с тобой немного времени, Чарли.       Она улыбнулась, и передала ему чашку с чаем. Первые минуты они просто сидели и молчали, а после она сдала довольно-таки банальный вопрос.       — Может сахар с лимоном?       — Конечно       Проведя рукой по воздуху на столике оказалась сахарница и блюдечко с дольками лимона. А также еще одна миска с печеньем.       — В детстве я всегда хотела научиться так делать. Думала, что щёлкну пальцами, и у меня перед носом появится единорожка или, не знаю, мишка.       — Да, я помню, как ты просила меня тебя этому научить. В конце концов, мы чуть не спалили дом.       Они действительно просто сидели и беседовали между собой в течение нескольких часов. Вспоминали всё, прошлое, делились планами на будущее, желаниями, загадками, секретами — всем, что накопилось за это время. Чай все не уменьшался в чашках, а из миски не исчезало печенье, а они все говорили и говорили. Но, всё-таки, Чарли хотела знать ответы на свои вопросы.       — Пап.       — Да?       — Скажи, а почему вы с мамой развелись? — она смотрела за отца и пыталась понять, какие эмоции он испытывает. Она думала, что он будет отнекиваться, может раздражённо вздыхать, или что-нибудь в таком духе, но он просто замер, смотря на свою чашку.       — Чарли, я не знаю что тебе сказать. Всё очень сложно.       — Пап, прошу, расскажи мне.       — Ну ладно. Только не злись на меня. Ты же знаешь, что когда Сера сказала мне о том, что на в Ад будут каждый год приходить истребители, я ответил, что мне всё равно. У тебя была такая же реакция, как у твоей мамы, и тогда, — он замолк на секунду, — она и я, — он откашлялся, не зная, как дальше продолжать, — мы очень сильно поругались. Впервые в жизни она кричала на меня, и она была просто в ярости. Мы много чего тогда друг другу наговорили, но я никак не мог ожидать, что это была наша первая и последняя ссора. Как и то, что я больше не увижу её. До сих пор виню себя в том, что потерял всё, что у меня было. Твоя мама во всём права, я не имею права её судить. Но кто бы знал, как же мне хотелось бы попросить у нее прощения.       Чарли смотрела на отца, и у неё закипали эмоции вперемешку: гнев, понимание и жалость к отцу. Она знала своего отца, и понимала, что он дорожит ею и мамой, и всегда так делал; но и маму она тоже понять могла, ведь идея развития Ада горела в ней всегда.       Она была здесь королевой, она жила и дышала этой идеей и мечтой даже после такого предательства. Но она не могла видеть никого, а особенно мужа. Ей не хотелось принимать чью-либо сторону, она слишком хорошо понимала обоих. Но видеть, как отец корит себя за свой проступок, было просто мучительно. Поставив чашку, она подошла к отцу, присела рядом с ним и положила руку на его кисть. — Пап, я не осуждаю тебя. Вижу, что ты и сам понимаешь, что натворил. Я уверена, что мама вернётся. А мы будем ждать её?       Люцифер смотрел на свою дочку и понимал, что в ней действительно есть все его положительные качества, как и от Лилит тоже. Всё, что он смог, это просто обнять дочь. И, снова взглянув на портрет, он дал себе обещание — помириться с Лилит во что бы то ни стало.       Дождаться ее и помириться.