Сны или четыре Всадника

Все странника, покинувшие свои сны, вскоре находят Гнездо или Птичий Сон. Он один из самых богатых и широких Снов. Но это не самое примечательное, что можно о нём сказать. Гнездо прославилось своим радушным гостеприимством. Где каждого встречают с неподдельным теплом. А некоторые и вовсе обретают там новый дом и место. Самими же обитателями Сна являются журавли. Благородные и изящные, добрые и отзывчивые. Проявление света, противостояние самой тьме. Те, кто спустился к несчастным с самих небес. Даже ходят слухи, будто у некоторых из них и вовсе есть серебристые крылья. В общих чертах, о Птичьем Сне наслышаны все. И нашедший Гнездо, усталый выходец из Железного Сна не был исключением. Он также, как и все восхищался высотой гор и зелёными низинами. И также был удивлён обликом и манерами самих журавлей. Он долго ходил по каменным улицам, вдыхал запах свободы и улыбался каждому встречному. Железный ходил бы так ещё долго, если бы вскоре им не овладела тяжесть. С тихим вздохом он направился к близ расстилающийся зелёной поляне, где можно было бы прекрасно отдохнуть на мягкой траве. И он бы дошёл до заветной поляны, если бы с ним не столкнулся юный журавль. Тот с тихим визгом осел на траву, но быстро встал. Журавль был совсем юн, и забавно краснел, изиняясь при этом. Не то что бы железный выходец совсем уж удивился, встретив птенца, но растерялся точно. Не каждый день встретишь таких очаровательных персон. Птенец ещё раз извинился, после поинтересовался о самочувствии "пострадавшего". Не смотря на возраст, в нём явно были видны благородные птичьи манеры. Потом он спросил кем является странник и откуда прибыл. Железному ничего не оставлось, как с тяжёлым вздохом рассказать свою короткую, но довольно горькую истории. Он тихо пригласил птенца прогуляться с ним, и только тогда начал свой рассказ: — Там откуда я родом, солнце не светит так ярко да и зелёной травы вовсе нет. Там живут, нет, существует совершенно несчастные, коим не повезло проснуться в Железном. В том сне я потерял всё и всех, – он закрыл глаза, надеюсь забыть предсмертное выражение лица Печали, – и конечно же себя, – уже тише добавил Выходец. Выходец, так теперь-то его звали. Куда же делось прошлое имя? В небытие, а если точнее после того как Ненастоящий покинул Железный, то надпись на руке пропала сама по себе. Ему же ничего не оставалось как обозвать себя железным Выходец. Пока они шли, на лице журавля сменилась уйма эмоций и различных выражений. История о Железном Сне показалась ему чудовищной, полной жестокости и слёз. Сам же странник, говорил сухо и бузучастно. Это не могло не нарушить детского, ещё совсем хрупкого представление о Снах. Ясная улыбка птенца дала трещину. Присуща всем журавлям мораль, взывала помочь несчастному страннику. — Я должен... – единственное, что пробормотал птенец, а после встал перед Выходцем на колени, низко опустив голову. Плечи его мелко задрожали, руки судорожно сцепились за штанину железного. Тот не шолохнулся, лишь удивлённо вздохнул. Журавль вдруг забормотал понятные лишь ему слова. Хотя можно было расслышать как он повторяет одни и те же безсвязные звуки. Тихий шёпот окружали двоих, окутывая бестелесной пеленой. Всё это походила на мольбу сумашедшего и будто вторя птенцу, железный что-то зашептал. Сколько это может продолжаться неизвестно. Единственный факт, который стоило принять, голос журавля становился постепенно громче. Вскоре на это обратил внимание и железный. Сидящий подле него уже не шептал, но и не говорил достаточно громко. Нахмурив брови, железный осел, снова выслушивать в негромкую речь птенца. Теперь она стала понятной для сознания слушателя. - Забери мою жизнь, забери моё место, забери мою радость, я исполню свой долг... - в небытие пели трясущиеся губы, вторили стеклянные глаза и лишь молчали опущенные брови. Лицо железного вытянулось, язык утратил дар речи, глаза застыли. Неужели юный журавль так легко пожертвует своим местом в одном из лучших Снов. Он явно не в себе.(Но только ли он?) За размышлениями железный не заметил, что теперь взор журавля был направлен прямо на него. Тот приподнял ему уголки губ в ясной улыбке. Глаза вновь обрели живой блеск, руки прекратили дрожь, плечи расправились, точно за спиной появились крылья. Железный уж было улыбнулся ему в ответ, как ужас ударил его молнией. Птенец протянул ему в сжатой ладони кинжал.

***

Выходец треплет птенца тёплой ладонью по голове, тот прищуривается и улыбается ему от всей души. Как у него ещё только щёки не треснули? Они сидят на лавочке под кроной высокого дерева, каких в Гнезде не мало. Закатное солнце плещет лучами-волнами на горизонте и отражается в светлых птичьих глазах. Живых. Чтобы убедиться в этом не стоит сильно напрягать мозги и вспоминать все-все признаки живых организмов. Достаточно всего лишь посмотреть на сидящего рядом Железного. Он улыбается. Он улыбается мягко, по-своему по-родному. Возможно он не может так же сильно поднять кончики губ к ушам, как птенец, но улыбка его такая же искренняя как у журавлёнка. В чём же скрывается причина возникновения такой чистой улыбки? Ответ будет такой же простой как и предыдущий - в том, что его новоиспечённый сын жив. — Ты ведь всегда-всегда будешь меня защищать от них? – на последнем слове Золотой вздрагивает, что замечает железный снова треплет его кудрявые волосы. — Конечно, дорогой, больше Учителя никогда до тебя не доберутся, – сгребает его в охапку, обнимая. В пребывании своего уже довольно долгого Сна, железный выходец повидал многое. Начиная от самого горького и солёного, заканчивая не таким уж и сладким, что совсем неудивительно. Железный Сон никогда не был чем то сладким и вкусным, даже для самих его обитателей, даже для Гениев. Самим создателям был противен и горек их сон, что уж тогда можно говорить о других? Железный откровенно страдал там, каждый день вкушал горячим, жестоким законам и отдавал честь ненавистным ему до корки мозга Гениям. Он обжигался, терял обоняние на несколько месяцев, но даже тогда не мог забыть отвратительного вкуса Железного Сна. В какой-то момент он стал противен сам себе. К счастью, всю эту горечь разбавляли бунты и восстания, от которых временно терялся вкус горячих законов и, сковывающая всё тело, боль. Потом ещё несколько спокойных, но бессонных дней для того чтобы утихомирить последних восставших и снова по кругу. Самое ужасное было то, что находясь в Железном с самого момента своего сна, ты начинаешь считать это нормой. И ты довольно быстро привыкаешь, будучи не знавший других Снов. А Гении лишь скалятся смотря на всё это. Им плевать на своих же созданий, они лишены всякой эмпатии, да и вообще, каких либо приятных душе чувств. Даже строгим Хозяевам есть дело да своих псин, но Гении и на это закрыли глаза. Для них, сошедших с ума, Железный Сон, кажется шуткой, над которой им уже не смешно. Кажется, они тоже уже поняли, что его не должно было существовать. Даже сошедшие с ума осознали, что их же творение сплошная ошибка! Каково же тогда железным, для которых этот злощастный Сон является домом родным. Куда им податься, когда этот искусственно-созданный сон закончится? Что случится с ними, просто несчастными существами, слишком много натерпевшихся? Хватит ли на всех Птичьего Гнезда, когда Железный закончится? Что будут делать Учителя в таком случае? Перебьют журавлей их же руками? А дальше вместо Гениев будут править железными? Одна ошибка породит собой другую? Всё возможно, впрочем сейчас это не столь важно, как например то, что Выходец обрёл настоящий Дом. Им стало Гнездо, как и для многих пришедших сюда. Выходец живёт в тёплом, мягком и сладком доме. Его окна всегда светлы и чисты, а комнаты не бывает пусты и лишённые жизни. В этом доме вместе с Железным обитает птенец, совсем юный журавлёнок, нашедший в Выходце семью. Железный же совсем не против, он всю жизнь идинокий и обиженный наконец нашёл себе жизненно необходимую радость - журавлёнка. Ему до сих пор страшно и больно, от режущий ссадин на душе вспоминать тот случай. Это был день их знакомства, который мог стать и последней встречей. Птенец почти исполнил "долг каждого журавля", почти донёс острое лезвие клинка к своей тонкой шее, почти отдал своё жизнь Выходцу. Но почти не считается, и вот он, живой и улыбающийся, сидит рядом с железным и что-то увлечённо рассказывает. Веселей и добрей, чем этот птенец железный в жизни никого не встречал, а потому никогда не отдаст его. Он до последнего, ревнивым родителем будет оберегать журавлёнка и следить за его подрастаюшим духом. Будет избавляться от всех острых предметов в доме и отучивать его от "Журавлиных заветов", что так качественно вложили в его неокрепший разум Учителя. Вот он, прекрасный Птичий Сон, что по своей сути совсем не отличается от Железного. Только картинка у него другая. Железный никогда ничего не скрывал, показывая любому смотрящему себя во сей красе, все свои ужасы и горечь. Птичий же прикрывается красивой и сладком картинкой, пряча свою истинную суть. Его родные обитатели - журавли, по "Завету" должны отдать свою жизнь пришедшего за спасением, в Гнездо. Учителя точно так же, как и Гении хотят подчинить всех своей воле, и оттого ненавидят своих же тварей до скрежета зубов. А причина тому - вольный характер птиц, ведь не каждый сможет подчинить себе свобододюбивого журавля. Тогда то они и написали "Птичий Завет", по которому до сих пор учат всю журавлиную нацию. Согласно нему, каждый журавль должен отдать жизнь несчастному, чтобы тот обрёл дом и радость жизни. Что же получают птицы в обмен? Ничего, если не считать "счастье, что его жизнь обрела смысл". Птицы просто вонзают в себя холодный клинок и рассыпаются серыми, окроплёнными алым, перьями. Но Выходец нарушил это святой "Завет", не позволив, отдать жизнь юному птенцу. Нарушил и обрёл истинное счастье, как впрочем и сам птенец. Теперь же, откупив место журавлёнка, железный может на полных правых наставничать птенцу и просто мирно жить в Гнезде. Но не одному ему мирно живётся в Гнезде. Есть кое-кто, кто тоже сбежав, только уже из Сухого Моря, нашёл покой. И этим кем-то является Саламандра. Она строга, холодна и опасна своими знаниями, но тем не менее не смогла спастись от опеки злосчастной подруги, что отдала бы всё, лишь бы Саламандра не покидала её поле зрения. Секрет такой глубокой привязанности ящерице был не понятен, а оттого ещё более пугающим. "Но это всё в прошлом,"– единственная мысль , которая утешает после всего пережитого.