Падение

Для Такуми Рейра всегда была ангелом посреди ада, неприкасаемым цветком среди всей земной грязи, цветком, который нельзя сорвать, точнее, он не имеет право его сорвать. Такуми ведь не настолько слеп в своём обожании, чтоб верить, что Рейра непорочна. Она уже не раз была с мужчинами, но он старательно бежит от этих мыслей вот уже последние лет пять, далеко откидывает их, лишь бы навсегда забыть. Нет, Рейра всё ещё невинна и пусть только в его собственных глазах, кого это волнует. Она для него словно сестра, и Ичиносе готов на многое, если не на всё, лишь бы сделать её счастливой. Даже вещи, противоречащие этому. Её губы поддрагивают, её голос, что должен петь, переходит в развратный стон, её дыхание, всегда ровное, как подобает профессиональной певице, сбивается, словно она только учиться дышать. Противно. Её ноги бесстыдно раздвигаются шире, обхватывая его, а юбка задирается всё выше, обнажая нижнее бельё. Отвратительно. Её бедра прижимаются к нему, её руки обвиваются вокруг шеи, притягивая за очередным поцелуем. Мерзко. Всё это ощущается таким обыденным и неправильным одновременно. Он ведь не какой-то зажатый девственник. Он ещё в старшей школе потерял счёт девицам, что побывали с ним. Такуми видел множество женщин и сейчас... Она была одной из них. Ничего особенного. Её глаза сверкают так же, её кожа такая же гладкая и мягкая, кажется, она даже дышит и двигается точно так же, как те женщины, чьи лица уже стёрлись из его памяти. Обычная. Это слово с грохотом раздаётся в голове и словно пробивает трещину в его черепной коробке. Такая же, как все. Такуми думает лишь о том, как поскорее закончить. Нет, не оргазмом, он едва ли может получить удовлетворение сейчас, пусть это просто закончится. Хоть как-нибудь. Рейра, кажется, ничего не замечает, пока он продолжает двигаться в ней. Всё так же похотливо стонет, выгибается и двигает бёдрами в ответ. Спустя несколько минут, Такуми, накинув лишь халат, выходит на балкон и закуривает сигарету. Вязкое отвращение засело где-то глубоко внутри и обжигает горло сильнее сигаретного дыма. Ночной Токио отвечает молчанием. Его музы больше нет. В этом грязном мире не осталось ничего непорочного.