Такое себе посмертие. Или жизнь после смерти.

28 глава Своей жизнью Еще в понедельник Рэн решил, что нам нужно больше появляться на публике вместе — это даст людям то, что они жаждут: новости и причины поболтать. Когда есть, что обсудить — незачем выдумывать небылицы, вроде тех, которые гуляли по сети в первые дни после объявления помолвки. Или тех, что фланировали по школе, где нас ранее не видели вдвоем, зато уже услышали о скоротечной помолвке и характерном пятне на моей шее. Какие выводы они сделали догадаться несложно: я залетела, брак вынужденный, и т.д. и т.п. Однако, после того как они имели возможность понаблюдать за нашим общением и взаимодействием, а также снять это и разместить в сети со своими комментариями, им пришлось признать, что между нами что-то есть: они увидели заботу в жестах Рэна по отношению ко мне, лёгкость нашего общения, оценили нашу похожесть и совместимость характеров, они заметили и бережное отношение со стороны его друзей ко мне. Всё это указывало на то, что наша помолвка лишь следствие наших отношений, а то что скорая, так на волне всеобщих союзов, почему бы и нет? Главное, есть чувства, а это такая редкость в их среде, в основном же это браки по расчёту. Постепенно всё устаканилось и каждый из нас жил своей жизнью. Мне и Рэну стали приходить общие приглашения (на пару) на мероприятия, посещение которых с каждым днем превращалось в работу. Каждый вечер нам нужно было куда-то идти. Чаще всего там мы встречались и с другой новообразованной парой, а именно с Тхамом и Лета. Тхам может быть и хотел бы сбежать, но госпожа Розалин озаботилась нанять охрану, которая следила не столько за безопасностью сына, сколько за его перемещениями в пространстве, а расписание его визитов у них имелось чёткое. В результате Рэну приходилось утихомиривать кипевшего раздражением друга, благо иногда одного его присутствия рядом хватало, чтобы тот подуспокоился. Я же в эти дни невольно много общалась с Лета. Она вовсе не была глупой или недалёкой, как могло показаться при поверхностном знакомстве с ней. Разумеется, она замечала недостатки своего жениха, но после того как она смогла разглядеть в нем положительные качества и получила надежду на любовь в браке, ей это стало почти безразлично. Она просто постепенно привыкала к его выкрутасам, и сама порой сбивала того с толку ответными выходками. Думаю, она чувствовала, что между Тхамом и Гоя что-то есть, но не хотела в это верить. Пока каждый знал, но молчал об этом можно было делать вид, что этого нет. Лета надеялась, Лета переживала, Лета старалась переключить внимание Тхама на себя, она пыталась показать себя с лучшей стороны, она много делала для этого. Она делала много для него. Всё это было для их общего счастливого будущего. Мне было ее жаль. Я знала, что все ее старания не приведут к счастливому браку. Обиднее то, что они так подходят друг другу, но…любовь, она такая — не логичная штука. Да, Лета в итоге найдет свой путь, но вопрос о личном счастье в сериале остался открытым. Надеюсь ей повезет встретить своего человека, который будет стараться ради нее, а не наоборот. В связи с активной светской жизнью, у меня едва хватало время на учебу, не то, что на отслеживание чужой жизни, как я делала прежде. Я только помнила, что Гоя ждёт и терпит, как и просил Тхам, также она работает на многочисленных подработках, иногда вместе с Талеем и вероятно ведет с ним жизненные разговоры, да размышляет о своем будущем. Я знала от Лета, что временами та навещает Гою, чтобы повеселиться вместе, отдохнуть от душных залов официальных приёмов. Гое это тоже на пользу отчасти, ведь надо иногда давать себе передышку. Но вот то какие разговоры вела Лета, когда встречалась с Гоя и какую «пользу» это той приносило — вопрос скользкий. Скорее всего Лета, как и со мной, вслух переживала, надеялась, строила планы по завоеванию сердца своего жениха и мечтала об их совместном «долго и счастливо». Надо ли говорить, что Гое слушать такое было неприятно, неловко и грустно. Ее сомнения в правильности своего решения быть с Тхамом всё росли и множились. Конечно она тоже видела, как Лета подходит Тхаму. Больше, чем она сама. Она, будучи подругой Леты, не хотела причинять ей боль, тем что имеет какие-то отношения с Тхамом, ее женихом. А еще она боялась. Боялась незнакомого, непонятного и от того страшного мира Тхама. С трудом справляясь с проблемами в своем мире она и представлять не хотела какие проблемы ждут ее в его мире. Неудивительно, что, наслушавшись надежд Леты, житейских мудростей Талея и надолго оставшись без внимания и поддержки Тхама, Гоя решит порвать с ним отношения, пока всё не зашло еще дальше, пока не стало еще хуже. Наверное, она думала, что сделать это сейчас будет легче, чем потом, преодолев множество трудностей, пережив больше страданий и еще сильнее привязавшись к Тхаму. Вот только она его уже любила, поэтому боль и тоска была неизбежна, как бы она от нее не бежала, утопая в подработках и подготовке к экзаменам. Но обо всём этом я буду думать позднее, когда их расставание будет уже позади, а пока я была слишком занята своей жизнью. Усталость накапливалась, а сон становился всё беспокойнее. Так бывает при переутомлении. Рэн говорил, что самая активная пора подходит к концу, дальше уже не будет необходимости посещать так много мероприятий и я с нетерпением ждала этого времени, когда случилось кое-что еще, что отвлекло и меня и Рэна от проблем треугольника Тхам-Гоя-Лета. *** Сегодня была пятница 22 января, а завтра у нашего класса был свободный от занятий день, называемый днем самостоятельной подготовки. К счастью, и никаких приёмов на этот день не было запланировано, поэтому я уже предвкушала Отдых. Мы с Рэном, а также все остальные F4, сидели в зоне отдыха над столовой: я просматривала свой ежедневник, вычеркивая пройденное и время от времени сверялась с данными в ежедневнике Рэна, делая пометки и у него (у нас по планам в прошедшие две недели многое совпадало); Рэн что-то рисовал в своем альбоме с легкой улыбкой на губах (может быть этот домосед тоже мечтал о предстоящем спокойном дне), Кавин и ЭмДжей с кем-то игриво общались по видеозвонку, договариваясь о встрече на вечер, а Тхам дремал в кресле (наверное опять только под утро освободился, его мать активно подключала его к ведению дел, в последние дни, дабы не было ни времени, ни сил на глупости). Словом, каждый из нас занимался своим делом, поэтому мы не сразу заметили подошедшего старосту школы: — Кха-кха — прокашлялся тот, чтобы привлечь к себе внимание и когда мы обратили на него взгляды, объявил — Господина Ренравина Аиру просит пройти в кабинет директор школы — закончив он удалился. Мы все переглянулись, за исключением спавшего Тхама, и Рэн поднявшись отправился туда, где его ждали. Я смотрела ему вслед и почему-то ощущала странную тревогу. — Не парься — заметил мое волнение ЭмДжей — Ругать его не станут, уж точно не Рэна, нашего идеального ученика. — Возможно речь о какой-нибудь благотворительности — заметил Кавин — Медицинский центр Аира всегда курировал благотворительный фонд. Я заставила себя успокоиться и вернулась к тому чем занималась: надо было закончить сегодня, чтобы завтра отдыхать на полную. Ну и Рэну с этим помочь заодно, ему еще на практику в больницу сегодня вечером. Рэн вернулся довольно скоро, вид имел хмурый и бледный. — Ну что там, Рэн? — окликнул его ЭмДжей и уточнил с усмешкой — Просили поддержки или денег? — Что в принципе одно и тоже — хмыкнув, вставил свое замечание Кавин. Я же просто внимательно смотрела на севшего рядом Рэна. Тот сжал губы и молчал. Почти через 5 минут он всё же решил ответить нам: — Директор любезно передал повеление моего деда «навестить его на этих выходных» и даже разрешил задержаться до вторника, мол «отдых у моря пойдет на пользу и вам, и вашей невесте, ведь вы очень загружены и много трудитесь в последние дни» — закончил Рэн цитировать директора и кинул скомканное письмо на столик у дивана. Оказывается, он всё это время сжимал его в кулаке. — Аа…- начал было ЭмДжей, но был перебит. — И да, речь о пополнении фонда школы тоже зашла — добавил Рэн, словно хотел уйти от неприятной темы — Сошлись на стандартном пожертвовании выпускника и прохождении медосмотра всех старшеклассников школы в нашем Медцентре бесплатно. — Это ладно — не дал уйти от темы Кавин — Что планируешь делать с визитом к деду? — кивнул он на смятое письмо, видимо от деда Рэна. — А что я могу сделать? — произнес Рэн слегка раздраженно, сжав руку в кулак — Моего мнения не спрашивают, как обычно, уже всё решено: завтра утром за нами заедет его шофёр и доставит до места. Кавин и ЭмДжей переглянулись, они знали отношение Рэна к своему деду. С тех самых пор как они разъехались в разных машинах с похорон его родителей их взаимоотношения, такие тёплые прежде, дальше становились всё холоднее, а их встречи всё реже и формальнее. Рэн ничего не говорил о деде, вероятно вообще предпочитал думать, что его нет, поэтому такие моменты, когда тот сам напоминал о себе, становились очень напряженными. Обычно спокойный Рэн становился раздраженным, угрюмым, еще более молчаливым, чем обычно. И такое его настроение сохранялось еще несколько дней или даже недель после завершения визита вежливости, как Рэн называл эти встречи. Рия не знала этих подробностей, но чувствовала состояние Рэна, там смешались и глухое раздражение, и обида, и скрытая боль, и тоска, и отчаяние, и вина, и смирение, и беспокойство с тревогой. Я прикоснулась к его руке, чтобы он перестал так сильно сжимать кулаки, и он, взглянув на меня, тяжело вздохнул, а потом взял письмо и передал его мне со словами: — Ознакомься, там и тебя касается…информация — сжав зубы закончил он и прикрыл глаза, откидываясь на спинку дивана, пытаясь взять свои эмоции под контроль. Я, расправив кремовый смятый конверт с сургучной печатью (надо же, какая классика), вынула лист бархатистой бумаги с виньеткой и вчиталась в текст, написанный мелким каллиграфическим почерком, вероятно перьевой ручкой:

«Ренравин,

Вернувшись пару дней назад из поездки для меня стало неприятным открытием узнать из газеты, что мой внук обручился, не только не спросив разрешения, но и не уведомив об этом. По сему считаю необходимым пригласить тебя и твою невесту с визитом в мой скромный дом. Нам следует серьезно поговорить, познакомиться и обсудить важные моменты вашего будущего. Пусть твоя невеста не беспокоится о допустимости данного визита, я уже обговорил с ее опекуном возможность твоего сопровождения при посещении твоего деда, а также уверил в соблюдении всех приличий во время проживания в моем доме. Он согласился, что без благословения ближайшего члена семьи брак не будет ни счастливым, ни хотя бы приемлемым. Традиции стоит соблюсти. Хотя бы во имя памяти родителей, сделай всё как положено. В заключении добавлю, что надеюсь, что не слишком нарушил ваши планы, слышал вы ведёте активную светскую жизнь. Думаю и ты и твоя невеста понимаете необходимость данного визита. Брак — это не игрушки. P.S.: Также уведомляю, что тебе не нужно беспокоиться о транспорте и дорожных издержках, мой водитель заберет и тебя и твою невесту завтра утром, а также доставит обратно к вечеру понедельника. Директор школы любезно согласился продлить ваши выходные». — Ну как тебе, эпистолярный жанр моего «предка»? — поинтересовался Рэн, когда я закончив возвращала письмо в конверт. — Впечатляет — коротко оценила я и уточнила — И речь, и оформление. — Думаю, ты уже поняла, что нас с дедом не связывают особо теплые родственные чувства, остался лишь долг и формальности — проговорил Рэн, глядя прямо перед собой и добавил, кивнув на письмо, которое я положила на столик — Вон видишь какой заботливый, даже с твоим опекуном уже договорился, так что соскочить не выйдет, извини, так бы я тебя прикрыл, но теперь придётся и тебе ехать. — Ничего, раз надо съездим — просто ответила я, не желая, чтобы Рэн еще и из-за меня на деда злился — Только, что говорить ему будешь? Признаешь наш обман и озвучишь причины этой помолвки? — уточнила я у него следом. От этого и мое поведение и ответы зависят. — Не знаю стоит ли — покачал головой Рэн задумчиво и пояснил — А если он потом твоему опекуну расскажет? — Не страшно — махнула я рукой и добавила — Со своим дядей я договорюсь, если что — про себя продолжив — «только надо время придумать что-то в свое оправдание на этот случай». — И всё же, ни к чему ему знать — упрямо поджал губы Рэн и саркастично отметил — Тем более, он же еще решает разрешить ли, дать ли свое благословение. Приготовься к оцениванию — вздохнул он и посмотрел на меня виновато — И прости за это. — Рэн, о чём нам волноваться? — успокаивала я расстроенного Рэна — Мы же и не планировали заключать брак, так что разрешит или запретит — не имеет значения. Не будем понапрасну нервничать из-за этого — а потом подумав добавила — Но на самом деле, действительно нехорошо получилось, что не сообщили твоему деду. Так что давай уважим старика. — Но наш долгожданный отдых накрывается — протянул Рэн, тяжело вздохнув. Он вообще не любитель такого времяпровождения, как светские вечера, и также, как и я ждал этого времени. — Почему же? — возразила я — Ты кажется упоминал, что его дом у моря? — Рэн кивнул, и я продолжила с улыбкой — Так давай рассматривать этот визит, как промежуточную остановку в поездке к морю. Переживём. Подышим морским воздухом как минимум и выспаться нам никто не помешает, верно? — заключила я оптимистично. Что еще остаётся как найти плюсы в этой ситуации? Рэн слабо улыбнулся и пожал мою ладонь, которую держал в руке с момента, когда начал рассказывать о своих сложных взаимоотношениях с дедом. К слову, за то время пока мы изображали пару и романтичные отношения между нами, такой телесный контакт, как соприкосновения рук, стал для нас настолько привычным, что часто мы и не замечали этого за собой. На том мы и порешили: настроились на поездку к морю, а визит к его деду…ну, как будто по пути заглянем. На следующий день, в 7 утра, строгое серебристое Volvo и пожилой водитель, уже поджидали меня у подъезда к дому. Дядя был очень суетлив, при чём еще со вчерашнего вечера. Спал ли он ночью вообще? Кажется, звонок целого президента (хоть и бывшего) привел его в крайнее волнение. Он то поправлял на мне одежду, то порывался забрать мой маленький чемодан у горничной, чтоб самому отнести его к машине, то начинал по новой проговаривать наставления и вот снова (сбилась со счёта, в который раз): — Рия, ты разумная девушка, я верю, ты всё сделаешь как надо, но всё-таки, смотри там, поучтивей, всё же экспрезидент Аира — человек старой закалки. Уверен, ты ему понравишься. Как ты можешь не понравиться? Но если всё же, что… то ты не переживай, сообщи мне сразу. А по твоему возвращению решим, что делать и расстраиваться ни к чему — женихов полно, а ты красавица. Вот именно, красавица — сам себе напоминал мой опекун и продолжал убеждать то ли меня, то ли себя — Ты славная и умная девушка, он непременно оценит тебя по достоинству и согласится с выбором внука. Вот… — Дядя Чай, прошу успокойся — остановила я его словоизлияния — Всё будет хорошо. Я сообщу тебе по обстановке, как станет понятно, а ты пока прими таблетки и ляг спать, побеспокойся и о себе. Дядя еще немного поохал мне в след, и я села в машину. Мы отправились за Рэном: как я поняла, водителю так было удобнее — забрать сначала меня по пути маршрута, а потом заехать за ним. Рэн конечно не заставил себя ждать, сел в машину, наверное, уже через минуту после того, как мы подъехали. От его вчерашнего недовольства не осталось и следа, только мертвенное равнодушие на лице: все эмоции спрятались глубоко внутри, я даже ничего не ощущала от него сидя рядом, только может отголосок безысходности. Водитель прореагировал на это состояние его пассажира привычно-равнодушно — наверное, Рэн всегда такой, когда к деду отправляется. Машина выехала с подъездной дорожки, и мы отправились в путь, кажется ехать было часа три, может поменьше. Когда мы выехали на трассу, я незаметно накрыла прохладную руку Рэна своей, согревая, делясь своим спокойствием. Постепенно его пальцы расслабились, как и он сам в целом. Мы не разговаривали. Каждый смотрел в свое окно и размышлял — что нас ждет в домике у моря в эти выходные? Вскоре Рэн, незаметно для себя, задремал и стал сползать вниз по сиденью, кренясь в сторону. В какой-то момент мне пришлось придержать его, чтобы он плавно улёгся на бок, головой на моих коленях. Рэн только вздохнул, и повозившись устроился поудобнее, и продолжил спать. Я пригладила его встопорщенную прядь волос, а посмотрев в зеркало заднего вида, встретилась взглядом с водителем. Впрочем, он тут же отвёл взгляд и ничего не сказал. Ну и хорошо. Возможно я тоже задремала в дороге, но время пролетело незаметно — казалось мы очень скоро добрались до места и вот уже подъезжали к дому. Рэн уже снова собрался и морально был готов к встрече с дедом. Я же наоборот — начала волноваться. Хотя место, где остановилась машина должно было навевать уют и расслабление: *светлый дом, утопающий в зелени, за ним виден край моря, мягкий свет солнца отражается от поверхности воды, от черепицы крыши и медной ручки двери. Отступление дед Рэна Атин Кемкаенг Аира, экспрезидент Таиланда, давно уже отошёл от дел, лишь иногда консультировал при необходимости, да выезжал с визитами к старым друзьям. Не выезжал бы никуда, но мысль что эти люди скоро покинут этот мир, как и он сам, заставляла шевелиться. Только к концу жизни начинаешь понимать, как много не успел и как много можешь не успеть, в том числе увидеться и поговорить с людьми, которых знал с юности. Как мы все изменились. Атин всегда был амбициозным человеком и, как не удивительно, смог добиться поставленной цели — встать во главе родного государства. Он с юности видел, что страна нуждается в переменах, однако считал, что и традиции важны. Став президентом, он взял на себя труд сохранять этот баланс и вести свою страну к дальнейшему процветанию: направлять ее в эту сторону силой своей воли. Планы составлялись, дорабатывались, постепенно воплощались в жизнь и многое еще было запланировано, но случившееся несчастье с его единственным сыном, с его семьей, серьёзно подкосило уверенность в себе всегда сильного человека. Дав себе минуту слабости, он казалось так и не смог вернуться в прежнее состояние непоколебимой уверенности и силы. Мысли, что он виновен в смерти сына не оставляла его: мысль что он в чём-то ошибся, не учёл, не предусмотрел — она подтачивала его уверенность в своих решениях и наконец это стало отражаться на его работе. Всё за что он брался виделось не тем, он много сомневался, тянул и наконец осознал, что больше не в праве занимать это место — руководителя страны. Передав незаконченные дела своему преемнику, он добровольно ушел в отставку. Люди судачили, что он не смог пережить утрату сына. Это было и так и не так. Да, он горевал, но не считал, что жизнь на этом закончена. Проблема заключалась в его внутреннем состоянии — ушла та сила, что заставляла держать спину прямо, одним взглядом склонять головы и моментально решать сложные задачи, удачно прогнозируя дальнейшее развитие событий. Да и не то, что ушла, но стала недостаточной, чтобы стоять во главе страны, вести ее на вершину. Он мог жить, но больше не мог править. Тогда на похоронах он знал, что от него требуется — стать дедом своему внуку, нет — отцом и матерью, которых тот потерял. Но в тот момент он не смог себя заставить посмотреть в глаза маленькому мальчику, который так был похож на его сына и в то же время так отличался от него. Он решил дать себе минуту слабости, время чтобы собраться, разобраться в себе. Кто же знал, что эта минута стала решающей не только в его судьбе, как президента, как родича, но и в судьбе его внука. К вине, что тот потерял родителей по его недогляду, добавилась и вина, что он не смог дать ему семью, не поддержал, когда тот больше всего в нем нуждался, упустил момент. Мысль, что он не смог стать хорошим отцом, дедом и руководителем страны — никогда не оставляла его. Снотворные менялись так часто как это позволял его врач и почти не помогали. Может и правильно — заслужил ли он покой и сон? Он редко вмешивался в жизнь внука, тот рос самостоятельным, и он считал это верным решением, однако всегда присматривал за ним — издалека, незаметно: где-то исправляя, где-то помогая. Благо его служба безопасности осталась с ним и продолжала работать хорошо. Один был промах (но не их вина) — авария его семьи, когда те уехали от него в спешке, по дождю, не согласные с его решением — готовить Рэна к управлению страной с детских лет. Они оба были врачами от Бога и очень сожалели, что в связи с руководящими должностями мало могли уделить времени пациентам и своей врачебной практике. Они видели в своем сыне продолжение себя и своих мечтаний, но они хотели дать ему всё увидеть, узнать и со временем самостоятельно решить кем он хочет быть. Однако господин Аира был твёрд в своем решении, он не смог заставить сына пойти по его пути, так пусть хотя бы внук подхватит его знамя. Ведь еще столько не реализовано, он просто не успеет воплотить в реальность то, что задумал, кому это доверить как не родной крови? Обе стороны стояли на своем, но в итоге молодые родители решили отступить — маленький Рэн хныкал и просился домой, ему пора было спать — решив оставить обсуждение этого вопроса на другой день, они спешно собрались и покинули дом. Недовольный упрямством сына, Атин не предложил остаться на ночь, хотя не думаю, что бы они и согласились, но всё же… Кого как не его вина в случившемся несчастье? С тех пор он только поддерживал намеренье Рэна стать врачом, а затем встать во главе сети медицинских центров «Аира». Пусть хоть так их мечты воплотятся в жизнь. Лучшие специалисты будто случайно обращали внимание на этот центр, благодаря усилиям господина Атина Аира, и стремились попасть на работу именно туда. Лучшие преподаватели нанимались на работу к юному Рэну Аира, когда тот проходил курсы или практику. Большие суммы пожертвований от анонимов стекались в благотворительный фонд больницы. Известные бренды компаний желали продвигать свое современное медицинское оборудование и препараты именно через центры «Аира». Да, Атин Кемкаенг Аира перестал быть президентом, но уважение многих людей осталось, также, как и связи. Он добродушно наблюдал, как, будучи подростком, его внук уже взял на себя ответственность за шалости своих друзей и старался их исправить. Иногда и ему приходилось задействовать свои силы, чтобы прикрыть дела маленьких засранцев. Он прекрасно знал и об успехах Рэна в учебе и о неудачах в личной жизни: с грустью узнал он об его разбитых мечтах в отношении юной Миры. «Неплохая девушка, но слишком уж себе на уме: вся она для мира, для всех готова разорваться, а вот кому-то конкретно сердце отдать, это нет. Ей мало. Посол мира, надо же. Какой ироничный аналогизм: Мира — посол мира — хмыкнул тот — Пусть ее, девочка старается, может и будет толк. А Рэн…он переживет, справится, станет сильнее. Потрясения, они нужны, чтобы взрослеть и развиваться. Вот только…не многовато ли потрясений для моего внука на жизненном пути?» Вот теперь еще и какая-то мутная помолвка. И не было-то его в стране чуть меньше двух недель, а вот надо же, успел внучок — сюрпризец подготовить к его возвращению. К докладу охраны, приставленной к драгоценному внуку, прилагалась и газетка с объявлением помолвки, а также красочные предположения в ней, отчего так скоро и внезапно она состоялась. «Тьфу, писаки!» Но откуда взялась эта девушка? Кто такая? Какие скрытые мотивы имеет в отношении его семьи? Конечно же, как только он задался этими вопросами, его служба безопасности начала работать над поиском ответов на них и вскоре господин Аира имел возможность ознакомиться с собранной на нее информацией. — Так, что тут у нас — пробормотал Атин Аира, одев очки, и начал читать про себя — «Даана Риияна Риверванг, 4.02.2003 г.р., семья Риверванг имеет индейские корни. Семьей в 1997 г. была образована строительная компания…» «Хм…- Атин надолго задумался, анализируя полученную информацию, пытаясь выявить несоответствия, странности или какие-то тревожные моменты, но ничего особенного не было, кроме может похищения из роддома (не повезло), да комы после аварии — Да… Может быть на этой почве и сошлись? Хотя, зная Рэна, он не стал бы говорить на эту тему. Однако двум сиротам порой и не нужно говорить: достаточно просто знать, что они похожи в этом, как говорится сейчас — на одной волне. Ладно, пожалуй, стоит пообщаться с ней лично, да и понаблюдать за этой парочкой своими глазами не помешает. Так и развеются его подозрения. Ну или подтвердятся». Конец отступления дед Рэна Когда мы зашли в дом, светлый коридор* встретил нас прохладой, особо ощутимой после жары улицы, но прочувствовать всю полноту облегчения от этого не давала напряженность, охватившая меня только я осознала, что сейчас меня ожидает допрос. Идя в след за Рэном по длинному коридору, я повторяла себе «успокойся, не о чем переживать» и когда мы уже подходили к гостиной вдруг пришло осознание — «А и правда — нет причины волноваться и нервничать, ведь сама Рэна этим успокаивала — нам не нужно разрешение на брак, нам безразлично одобрение наших отношений». Вспомнив, что наша помолвка не предполагала брака, а наши отношения не те, что требуют такой исход, мне стало значительно легче — я снова была спокойна и уверена в себе, поэтому без страха и волнения зашла в светлую гостиную*, где нас ожидал пожилой господин, сидевший в кресле. Мы с Рэном почти синхронно поклонились хозяину дома, приветствуя его, и по его приглашающему жесту разместились на диване напротив него. Какое-то время сохранялась тишина: господин Аира, вероятно ждал, что мы что-то скажем, как виноватая сторона, и держал драматичную паузу; Рэн молчал, вероятно по привычке, думаю, он не хотел разговаривать в принципе; я же не считала себя вправе начинать разговор: я человек здесь незнакомый и вообще гость, да и разве не хозяину дома полагается вести разговор с приглашенными им людьми? Поэтому я спокойно поддерживала всеобщее молчание и незаметно посматривала по сторонам, оценивая обстановку и убранство комнаты. Красиво. Особенно мой взгляд привлёк вид из окна — это было море. На воде наблюдался почти полный штиль, лишь у самого берега виднелись небольшие, чуть пенящиеся белым, волны, накатывающие на россыпь, выкинутых приливом камней. Очень расслабляющее зрелище. Им я и любовалась до тех пор, пока не расслышала низкий, чуть хрипловатый голос — в конце концов долг хозяина заставил пожилого человека начать разговор: — Разве так вас учили приветствовать старейшину семьи? Мы продолжали молчать. Оценив наши невозмутимость и спокойствие, дед Рэна вкрадчиво продолжил: — Ренравин, ты ничего не хочешь мне сказать? Рэн не отреагировал, будто и не слышал. Мне очень хотелось тыкнуть его в бок и проверить, а дышит ли он хотя бы — полная неподвижность, словно статуя, а не человек. Господин Аира посверлил того взглядом пару минут и перевел его на меня: — Ну, а Вы, молодая леди — кажется он с трудом сдерживал какую-то эмоцию, но какую разобрать не удавалось, даже несмотря на мою эмпатию. «Вот ведь, Рэн мастер скрывать внешнее проявление эмоций, а его дед получается мастак маскировать внутреннее. Как интересно. Семейная черта?» — Риияна, верно? — уточнил у меня дед Рэна всё тем же ровным тоном, которым начал разговор. — Верно — откликнулась я и замолкла, вежливо смотря на него. — Так что же — поторопил меня с ответом пожилой господин и пояснил — Разве ты не считаешь, что вам стоит объясниться? Я просто наклонила голову задумавшись, а тот уточнил: — Почему же не начинала разговор? — Считала, что только хозяин дома, приглашающий гостей, имеет право начать говорить, разве нет? — кротко произнесла я свою недавнюю мысль вслух. Дед хохотнул и откинулся на спинку кресла, посмотрев на меня прищурившись (так вот какую эмоцию он скрывал — его похоже забавляло наше поведение, а может и вся эта ситуация в целом): — Один-один, милая леди — оценил он мою уклончивость и продолжил — Я пригласил тебя вместе со своим внуком не для того, чтобы высказывать осуждение тем, что вы не удосужились сообщить о состоявшейся помолвке. Хотя это конечно печально, но я знаешь ли уже привык узнавать о жизни своего внука иными путями, нежели посредством сообщений от него, поэтому не слишком удивился его молчанию. Меня удивил сам факт наличия этой помолвки, ее поспешность. Непонятны были и причины. Учитывая, что в акушерское отделение ни одной больницы ты и по сей день еще не обращалась, полагаю дело не в случайной беременности. — Не в случайной — проговорила я, давя улыбку. Мой ответ заставил подавиться следующей фразой деда Рэна, а самого Рэна отпустил его мертвенный паралич, и он развернулся ко мне всем телом. Оба уставились на меня чуть ли не квадратными глазами. Речь же пока похоже у обоих Аира отключилась. Я, выдержав небольшую паузу, перестала сдерживаться и засмеялась, а затем произнесла: — Простите, не удержалась — и чинно сложила руки на коленях, невинно посматривая на мужчин из-под ресниц. Рэн пару раз моргнул и выдохнул. С чего бы, кстати? Он будто и забыл на какой-то миг, что в этом плане ему опасаться нечего, учитывая наши платонические взаимоотношения. Господин Аира же расслабил напрягшуюся было спину, улыбнулся и произнес, одобрительно качнув головой: — Молодец, девочка — и пояснил — Вижу ты умеешь держать удар, способна и достойно ответить на провокацию, ты можешь вести разговор, а также, как я заметил, тебе комфортно молчать. Как и моему Рэну. По вашему поведению понятно, что и характерами вы во многом совпадаете. Вы можете стать хорошей парой и вместе составить гармоничную семью — заключил он. — Благодарю за высокую оценку, господин Аира — начала отвечать я. — Ну что ты, милая, зови меня дедушка, коль скоро мы станем одной семьей — перебил меня дед Рэна, усмехнувшись. — Как скажете — послушно согласилась я и продолжила, уточняя — Но об этом говорить еще рано. — Как так? — слегка удивился господин Аира — Помолвка состоялась, и она настоящая. Я имел возможность убедиться и в юридической стороне этого вопроса, а сейчас уверился и в человеческой части, относительно ваших отношений. — Я имела ввиду, что стать полноценной семьей мы еще успеем — спокойно пояснила я — Мы молоды, еще учимся и сейчас заняты этой стороной нашей жизни. — Раз так, к чему было так торопливо обручаться? — наклонил голову на бок дед Рэна. Я кивнула на его недоумение и произнесла: — Возникли некоторые обстоятельства, которые заставили нас оформить наши отношения таким образом — официально. — Внимательно слушаю, госпожа Риверванг — каким-то посуровевшим тоном заметил господин Аира, услышав о некоторой «недобровольности» нашей помолвки — Что же за обстоятельства могли заставить Вас, а главное, моего, обычно такого стойкого к принуждениям внука заключить помолвку вопреки своему желанию? Я глянула на снова отстраненного Рэна и, сцепив пальцы в замок, начала объяснять ситуацию: — Дело в том, господин Аира, что мой опекун бывает излишне беспокоен в своей заботе обо мне. Вопрос правильности и эффективности управления бизнесом моей семьи очень волновал его долгое время. Сам он специалист в своей области и хороший руководитель, но его транспортная сеть компаний имеет совсем другой профиль, нежели такие сферы, как строительство и недвижимость. Разумеется, он не мог не заметить за собой слабости в отношении ведения этого бизнеса. Беспокоясь о целостности моего наследства, за которым его приставили приглядывать родители, и успешности развития компании, он внимательно следил за новыми веяниями и трендами в этой области бизнеса и брал на заметку что-то у других компаний, чтобы затем использовать во благо нашей. Бывало он кидался в крайности, движимый благородным порывом сделать лучше. К счастью, наш семейный юрист вовремя корректировал некоторые неразумные движения моего дяди. Как Вы, наверное, слышали, не так давно состоялась довольно громкая помолвка таких семей, как Парамаанан и Эмпика, а также слияние их успешных компаний. Многие в связи с этим взяли на вооружение данный способ сделать свой бизнес выгоднее и страну, в некоторым смысле, накрыла целая волна таких бизнес-помолвок. К сожалению, и мой опекун не пропустил мимо внимания этот приём и решил воплотить его в жизнь. Я понимаю, что его заботит мое благополучие, но всё же не могла согласиться на столь поспешное и неразумное действо, как помолвка с «компанией», ради только вероятной выгоды в будущем. К тому же, я считаю брак серьёзным делом и смешивать его с бизнесом не совсем уместно, на мой взгляд. Деловые отношения и личные должны протекать в своих собственных руслах и по возможности не смешиваться, вопреки возможному в последствии столкновению, возникающих личных семейных проблем и проблем бизнеса. Обычно я бы со временем убедила дядю Чая в неразумности его идеи, но тут в игру вступил дух соперничества — «кто отхватит лучшего жениха/невесту, кто успеет». Таким образом, я оказалась в затруднительном положении из-за нехватки времени на манёвры. Рэн же, узнав о моих проблемах, благородно пришел мне на помощь и заключил с моим опекуном Соглашение о помолвке — я посмотрела на Рэна, но он только кивнул, продолжая хранить молчание, и я продолжила с усмешкой — Надо сказать, Рэн так спешил, что даже не уведомил меня заранее о своей идее спасения — дед Рэна поднял бровь на мое признание и я пояснила этот момент — Как позже выяснилось, он узнал, что мой дядя уже определился с кандидатурой и планировал в ближайшее время подписать договор. Поэтому для меня моя помолвка с ним тоже собственно стала сюрпризом, когда я увидела его выходящим из кабинета моего опекуна, последний же уже радостно размахивал подписанным Соглашением и сетовал, что я не сказала ему о наших с Рэном отношениях раньше. Дед Рэна уже хохотал, прослушав мою интерпретацию прекрасного спасения белым рыцарем. Сам сэр-рыцарь был несколько смущен моим откровением, но благоразумно помалкивал. Ну, а что? Хотел иначе — надо было самому разговор вести, а не в молчанку играть с дедом, а теперь терпи его насмешки. Главное, мы все сейчас смеемся, а не плачем. Кажется гроза миновала. Господин Аира, на наше счастье, имеет чувство юмора, а по сему и понял, и принял нашу ситуацию. — Всё так быстро произошло, что сообщить кому-то сначала даже не подумалось — продолжила пояснять я, отчего дед Рэна не был уведомлен о данном событии — А потом казалось, уже все всё знают о нашей помолвке. При чём даже побольше нас самих. В чём спешили просветить всех вокруг. Вы правы в том, что то, что Вы узнали о помолвке члена Вашей семьи из газеты — неправильно и приношу свои извинения за это. Стоило быть внимательнее и своевременно вспомнить об этом. — Ты извиняешься только за себя или же за вас обоих? — прищурился господин Аира и, метнув взгляд на Рэна, уточнил — Берёшь на себя его вину? — Я извинялась за себя, господин Аира — прямо встретила я его пристальный взгляд — В принципе, считаю неправильным извиняться за другого человека. Не зная его мотивов, внутренних причин, всех деталей такого поведения, просить прощения за этого человека было бы очень опрометчиво и к тому же некрасиво с моей стороны. В конце концов, вдруг этот человек не считает себя виновным и не видит необходимости извиняться. Извинившись за него, ты поставишь его этим в неудобное положение и сам будешь чувствовать себя неловко. — Так ты полагаешь Рэн не виноват в том, что не потрудился уведомить меня? — покивал господин Аира на мои слова, будто и не спрашивал, а утверждал. — Я не утверждала этого, господин Аира — отринула я его заключение с моих слов и пояснила — Я лишь размышляла вслух о правильности и неправильности извинений за другого человека. Абстрактно. Что касается Рэна, Вам лучше спросить у него самого. Думаю, это его право, отвечать на этот вопрос. Как и право промолчать. Каждый человек имеет право на свои мысли, свои чувства, свое мнение и свой ответ. Он имеет право признать свою вину или отрицать ее, и соответственно с этим себя вести. И отнимать это право у человека не допустимо. Что без сомнения и произошло бы ответь за этого человека кто-то другой. Право воли дал нам сам Бог, наш Создатель. — Значит ты считаешь, что нельзя брать на себя чужую вину… — задумчиво пробормотал дед Рэна, нахмурившись своим мыслям (или нахлынувшим чувствам?) Я отчетливо на миг ощутила с его стороны застарелую боль вины и решила отвлечь его очередным высказыванием: — Нет, брать на себя вину другого не стоит, каждому человеку и своей ноши хватает в жизни. Со своей бы виной разобраться. Правильно? — Да, ты верно рассуждаешь — всё еще задумчиво проговорил дед Рэна и добавил — Всем бы молодым людям такую мудрость. Впрочем, полагаю эта черта всех сирот — продолжил размышлять он — Жизнь без родителей заставляет рано повзрослеть. Приношу тебе соболезнования в связи с твоей утратой — вспомнил он о смерти моих родителей. — Я также соболезную Вашей потере — ответила я и покосилась на Рэна. Тот посмурнел, как и всегда, когда кто-то напоминал о смерти его родителей — трагедии его детства. Это заметил и его дед, и поспешил закрыть эту тему: — Да… Много уже времени прошло. Но прошлое — прошлому. Однако давайте вернемся к настоящему. Как я понял ваша помолвка была столь поспешной вынужденно, но что вы думаете о браке? — и поднял ладонь, останавливая возможные возражения — Я уже понял, что вы серьезно настроены продолжать обучение и получать профессию. Однако, одно другому не мешает, если не будете торопиться с детьми. Конечно, я бы был рад успеть увидеть внуков, но торопить вас с этим не стану. Я принимаю вашу позицию не торопиться со свадьбой, однако позднее мы еще вернемся к этому вопросу — «Время покажет, что будет дальше» — мелькнула у меня мысль, а господин Аира продолжал — Смею надеяться, что следующая наша встреча будет для обсуждения даты вашей свадьбы. В знак того, что я одобряю ваши отношения и благословляю вас, я хочу передать тебе одну особенную вещь. Она имеет значение для нашей семьи и думаю эта ценность сможет стать семейной реликвией. С этими словами, он достал из внутреннего кармана у груди плоскую коробочку синего цвета и передал ее мне. Я, благодарно поклонившись, открыла ее и увидела кольцо, но рассмотреть его мне не удалось. Я была отвлечена в то же мгновение, услышав резкий вздох, сидевшего рядом Рэна, и меня захлестнула, выбивающая дух волна его эмоций. Рука моя дрогнула, и я чуть было не уронила коробочку с кольцом, но Рэн пришел на помощь, подхватив ее у моих колен. Опираясь на них предплечьями рук, он уставился остановившимся взглядом на ее содержимое. Невольно и я перевела свой взгляд с взволнованного Рэна на кольцо. Это было старинное серебряное кольцо, то ли чернённое, то ли просто потемневшее от времени. Оно было бы совсем простым, если бы на узкой полоске не было узорной насечки в виде витых растений с мелкими, чуть поблескивающими в глубине, камешками, едва заметными на поверхности. Рэн выдохнул и осторожно провел кончиком пальца по поверхности кольца, едва слышно прошептав: — Откуда?.. Однако дед его услышал и произнес печально: — Мне передали его только пару лет назад. Разыскать его всё же удалось, но не так скоро, как хотелось. — Проклятые воры, да отсохнет у них рука — зло процедил господин Аира, сжимая руки на подлокотниках кресла. Я посмотрела на него, а затем перевела взгляд на Рэна. Тот глянул на меня лишь на секунду и снова вернул взгляд кольцу, но пояснил глухим голосом: — Это кольцо моей матери. Оно пропало в день…аварии. Тогда на дороге было много людей. Не только полиция и врачи, приехавшие на вызов, но также много пострадавших и просто зевак. Пропажу установили только в больнице, когда передали их одежду и вещи, бывшие на них в тот день. Долгое время мы искали кто мог взять его, но так и не нашли концов. И вот…оно найдено. Но почему ты раньше не сказал?.. — начал было Рэн в сторону своего деда, а тот оборвал его сердитым: — А у меня была такая возможность? Ты же избегаешь встреч со мной под любым предлогом и выразительно демонстрируешь нежелание находиться рядом, когда тебе это не удаётся. — Ты бы мог написать письмо или просто отправить кольцо мне…- проговорил Рэн неуверенным тоном. Он еще пытался спорить, но внутри себя уже принял то, что сам виноват в том, что не знал о находке. — Мог — согласился дед — Но это кольцо, наверное, единственное, что заставило бы тебя добровольно прийти ко мне — и сжал губы (в таком знаком жесте явно угадывался Рэн) — Возможно я берёг его на день моей смерти, чтобы проститься… — задумчиво, будто сам себе, проговорил господин Аира, а затем добавил бодрее — Но раз уж такое дело, и ты уже выбрал себе спутницу жизни, возможную мать твоих детей, я решил, что будет уместно передать его сейчас. Пусть это станет основой твоей будущей семьи. И напоминанием, что жизнь очень хрупка и мимолётна. Надо ценить каждый ее миг, успевать жить и не разменивать дни на долгие обиды и ссоры на пустом месте. Это растение в орнаменте — вьюнок. Многолетнее растение, прочное, стойкое и почти вечное. Оно означает стойкость, поддержку, оно словно связующая нить, объединяет два сердца, две души — символ того, что и в посмертии два любящих человека могут снова быть вместе. Береги его, Рия. Это кольцо. И моего Рэна. — Нет — встрепенулся Рэн, хмурившийся всё сильнее по мере того, как его дед говорил, и помотав головой продолжил — Так нельзя. Эта помолвка. Она не настоящая. — Как же не настоящая? О чём ты говоришь? Я точно знаю, что она оформлена как положено — проворчал господин Аира — Я вижу, что и ваши отношения настоящие и вас связывают искренние чувства. Или ты думаешь я совсем ослеп с годами и не могу понять очевидного? — Но… — попытался объясниться Рэн, однако его дед не намерен был слушать: — Хватит. Закончим на этом. Должно быть вы устали с дороги. Лина проводит вас в ваши комнаты. Предлагаю всем встретиться за обедом. Время же до этого провести на свое усмотрение. Рия, чувствуй себя как дома, не стесняйся обращаться к прислуге в случае чего. Думаю, Рэн согласится на экскурсию и покажет тебе дом и окрестности. Отдыхайте. Он говорил последние предложения уже встав и идя на выход, поэтому с последним словом покинул комнату, и мы остались с Рэном вдвоем. — Рэн, не волнуйся так — погладила я того по плечу (он всё еще судорожно сжимал коробочку с кольцом в своих пальцах и не отрывал от нее глаз) — Я вовсе не претендую на кольцо твоей матери. Хочешь, мы повесим его на цепочку, и ты сможешь всегда носить его? — Рэн молчал и я, погладив его по волосам, добавила — А твоему дедушке я всё объясню, если такого твое желание. Сейчас вы оба взволнованны и расстроены воспоминаниями, но после обеда я расскажу ему о фиктивности наших отношений, думаю он поймет. Ну? По рукам? — подняла я его подбородок, чтобы заглянуть в его глаза. Оказалось, Рэн почти уже плакал: слезы, которые он сдерживал, от моего движения пролились из глаз и потекли по щекам. Я вздохнула и прижала его голову к себе. Рэн судорожно вздохнул и зарылся лицом в мой живот, напомнив мне момент, когда такое уже было. Только тогда он был пьяным и сонным. А сейчас…очень расстроен и потерян. Должно быть он так долго сдерживал свои эмоции сегодня, что нашедшееся кольцо матери просто стало последней каплей, прорвавшей плотину его сдержанности. Вся боль, скорбь и вина хлынула единым потоком из глубин его души и слезы никак было не остановить. Не знаю сколько мы сидели так: я у края дивана, а он, забравшись с ногами на него, лежал головой на моих коленях, время от времени он шмыгал носом, но продолжал прятать лицо в складках моей блузки. «Вот ведь нюни развёл» — с теплой усмешкой подумала я и продолжала поглаживать его по волосам. Я просто продолжала молчать, он также не стремился говорить что-либо, он просто выплёскивал скопившиеся эмоции, просто позволял себе пережить всё не только внутренне, но и внешне. Он позволил показаться своему горю и с каждой слезинкой, с каждой минутой этой открытости, ему становилось легче. Он чувствовал тепло человека рядом, чувствовал его легкие поглаживания, его поддержку и молчаливое понимание. «Да, как не ей понять меня — промелькнула мысль в сознании Рэна — Ведь она тоже не так давно потеряла родителей, как и я в свое время. Наверное, ей тоже тяжело, и она также скрывает свои чувства от всех вокруг. Зачем говорить или показывать, если всё равно кругом одни равнодушные люди, все они чужие, им незачем знать. Но Рия другая, их беда объединяет их, а также создает это понимание и атмосферу доверия, благодаря которому он смог освободиться от части бремени, что носил в себе. Он был благодарен ей за это. Он был готов ответить ей тем же, когда ей это потребуется, когда она будет готова поплакать на его плече. Да и по-другому помочь он не против. Что она там говорила — рассказать о фиктивности? Незачем». — Незачем рассказывать деду эти детали — произнес он вслух — и добавил тихо — о фиктивности. Мы сами разберемся — и кинув взгляд на коробочку с кольцом, которую прижимал к своему животу продолжил — И кольцо это — он помолчал пару секунд, но затем решительно объявил — Пусть будет у тебя, пока мы помолвлены — и вложил мне эту коробочку в руку — Я кстати не подумал даже, надо было раньше какое-нибудь кольцо тебе подарить. Были вопросы из-за этого? — уточнил он и повернувшись на спину посмотрел на меня. «Вот везёт же кому-то, столько рыдал, а глаза и нос только чуть красные, почти не опухли» — покачала я головой с улыбкой, немного завистливо оценив его вид, и ответила: — Конечно, были. Но я сказала, что кольцо, что ты мне вручил оказалось большевато и находится в мастерской — пояснила я, выдуманную мной причину отсутствия помолвочного кольца, и добавила хитро — Имей ввиду, если кто спросит: мы, как творческие люди, попутно с уменьшением размера, решили создать единый дизайн нашим обручальным кольцам, поэтому я и хожу пока без кольца. — Ладно — шмыгнул он носом и покосившись на мою влажную блузку пробормотал — Хм, извини за это. — Ерунда — взъерошила я ему волосы. — Кстати, хорошая идея — решил увести разговор в сторону от сопливой темы Рэн — Про единый дизайн колец. Я займусь этим. А мамино кольцо, послужит основой. — Рэн — хмыкнула я — опять забыл, что нам это на самом деле не потребуется? — Я не забыл, просто считаю, раз мы настоящие жених и невеста, то и кольца должны быть. И потом мне интересно попробовать. Я раньше не делал ювелирных эскизов… — начал проговаривать он с улыбкой, но вдруг осёкся что-то вспомнив* — Ну однажды только придумывал дизайн для кольца — но затем он оптимистично продолжил, прогнав прочь смутившую его мысль — Но это не считается, то был дизайн кольца индивидуального. А это будет для парных колец. Это интереснее и сложнее. — Думаю ты справишься — улыбнулась его энтузиазму я, пусть занимается, раз хочет, и подчеркнула — Идеально, как всегда — в духе идеального Ренравина Аира. Рэн засмеялся и поднялся: — Я новый опыт получу, а ты — красивое и редкое кольцо, такого ни у кого кроме нас не будет — в итоге все в выигрыше. Но с тебя помощь и консультации, идёт? — хитро добавил Рэн, протягивая мне руку. — Замётано — согласилась я, пожимая его руку и поднимаясь с дивана с его помощью. «Ну вот он кажется и успокоился, и оттаял». Что так благотворно повлияло на него: слёзный разлив, тёплое солнце или морской бриз, доносившийся до нас из окна? Да не всё ли равно. Пусть лучше улыбается, а не плачет, тем более ему так идет эта открытая улыбка. Дальше мы разошлись по своим комнатам: Рэн скрылся в своей, которую занимал и прежде при визитах сюда, а меня проводила горничная Лина. Она ранее заглядывала в гостиную пару раз, но, заметив нас на диване почти в обнимку, скрывалась. Хорошо, что Рэн не заметил, что у его слабости были и другие свидетели помимо меня. А я так думаю: ничего страшного, что и еще один человек узнал, что Рэн вовсе не ледяная статуя, а обычный человек. Комната*, выделенная мне, была светлой и уютной, чем-то напоминала комнату принцессы. Которая очень любит читать — одна из стен полностью состояла из книжного стеллажа*. Я подошла к нему поближе, чтобы рассмотреть название некоторых книг. В целом мне очень понравилась эта обстановка. Подойдя к слегка вздувающейся от ветерка шторе на открытом окне, я отодвинула ее и увидела море. Море во всём его великолепии. Эта безмятежность, она звала к себе: манила, тянула, притягивала. Мне очень хотелось пойти на берег, туда, к самой кромке прибоя. Вдохнуть это спокойствие. Ощутить запахи свежести, прислушаться к звукам: шороху волн, перекатыванию камешков от волн, набегающих на берег. Я очень быстро посетила ванную комнату, умылась прохладной водой, переоделась* и была готова к выходу, когда раздался стук в дверь. Открыв ее, я увидела Рэна. Тот, опираясь плечом о косяк двери, посмотрел на меня с легкой улыбкой и произнес: — Желаешь прежде экскурсию по дому или осмотреть окрестности? — Пожалуй, сначала окрестности, а если конкретнее — меня манит берег моря — призналась я, пояснив — Вид из окна не может оставить равнодушным и не заставить поспешить познакомиться с ним поближе. — Понимаю — усмехнулся Рэн и отлип от косяка двери — Тогда следуй за мной, я покажу тебе удобный выход к морю. — Отложим экскурсию по дому на послеобеденное время, на улице как раз самая жара настанет — задумчиво добавила я, идя в след за Рэном. — Разумное решение — согласился с моим размышлением Рэн и открыл мне дверь из коридора наружу. Мы вышли из дома на какую-то террасу, а затем прошли по узкой тропинке между высокими деревьями до потемневшей от времени беседки*. Пройдя же сквозь нее, нам открылся вид на море*, спуск к нему отсюда был довольно пологим, но Рэн всё же предложил мне свою руку в качестве подстраховки, когда мы спускались вниз. Так, держась за руки, мы и дошли до самой кромки воды и я, наконец смогла в полной мере ощутить на себе магическое влияние морской стихии. Послушать как шёпот волн и ветра перекликаются между собой, соединяются с шелестом листвы в высоких кронах деревьев. Ощутить всей кожей, как эти звуки объединяются в прекрасную симфонию, дополненную неповторимым коктейлем запахов, состоявшем из запаха соленой воды, влажной травы и песка, нагретых солнцем камней и смеси отдаленных цветочных ароматов. Около воды было свежо и прохладно — так хотелось остаться здесь и ночевать. Я подошла к воде и сделала пол шага назад от набегающей волны. Я глубоко вдохнула всё это умиротворение и покой, а затем долго выдыхала. Всё. Вместе с воздухом выходило, скопившееся напряжение и усталость. С тех пор, как я появилась в этом мире, я казалось всегда была напряжена, собрана, внимательна и осторожна. И не спокойна. Кажется только сейчас я позволила себе выдохнуть. Вдохнуть, без осторожности, полной грудью, и выдохнуть, без страха, всё что накопилось, всё что мешало дышать свободно и жить без оглядки. А дальше мы просто бродили по берегу, подбирали цветные камешки, выкинутые на берег и кидали их обратно в морскую пучину, вместе с ними метафорически выкидывая туда всё, что нам внутренне мешало. Мы говорили обо всём и ни о чём, не затрагивали никакие серьёзные темы. Не упоминали ни о сложностях отношений с дедом, ни о фиктивности нашей помолвки, ни о проблемах наших друзей или своих собственных, не вспоминали о прошлом и не думали о будущем. Просто жили и дышали моментом. Этот миг настоящего был прекрасен своей безмятежностью и умиротворением. В наших душах царил мир и покой. Наверное, даже наше дыхание подстроилось под такт волн. Мы шли вдоль линии прибоя, то приближаясь к воде ближе, то отступая от набегающих волн, рассказывая забавные моменты из жизни или делясь интересными историями, вычитанными из книг или увиденными в фильмах, высказывали свое мнение на поступки тех персонажей и размышляли как бы сами поступили на их месте. Так незаметно пробежало два часа. Мы узнали об этом лишь потому, что нас нашла горничная дома и позвала к обеду. Дед Рэна уже ожидал нас в столовой. Извинившись за опоздание, мы присоединились к нему за столом и приступили к трапезе. Иначе это действие и не назовешь: неспешные движения каждого из нас, не торопясь мы насыщались и вели плавный разговор, о погоде и природе. Наверное, господин Аира был приверженцем того, что за едой не стоит вести серьёзных разговоров. Это было здорово, так как в последние дни нам часто приходилось есть на приёмах, где принято было обсуждать деловые вопросы. После обеда дед поинтересовался нашими планами и, одобрив их, ушел к себе, сказав, что у него накопилось корреспонденция, которая требовала его внимания и предложил встретиться за ужином. Мы же с Рэном, согласно нашему ранее составленному плану, стали бродить по дому*, заглядывая в некоторые комнаты. Я увидела коридоры, лестничные пролёты, уютные уголки, террасы с мягкими уголками, оценила виды из окон. Заглянули мы и на кухню, даже здесь было светло, а вид из окна дарил предвкушение: я приметила качели и взяла себе на заметку позднее опробовать их. Весь дом был очень светлым и просторным. Только пустым. Он был уютным. Не был по-деревенски простым, но не был и дворцово-пафосным. Чувствовался стиль и статус. Здесь не стыдно было принять и высоких гостей, а родным должно было быть комфортно жить. Побывала я и в комнате Рэна*. Тут всё было по его предпочтениям: большое пространство, окна от потолка до пола, светло бежевые тона в оформлении. Я не могла не заметить, что весь дом был выполнен в таком стиле. В дальнем конце комнаты Рэна стояла ширма. За ней оказалось что-то вроде художественной мастерской*. У окна стоял мольберт, столик, повсюду стаканчики с кисточками всех размеров, краски, альбомы и пачки листов на полу. Я обернулась на Рэна, оглядев всё это добро, а он, усмехнувшись, сказал, засунув руки в карманы: — Дед, в свое время, не знал уже чем меня заманить и удержать здесь. Я тогда, как раз вступил в подростковый возраст и уже не соглашался оставаться здесь надолго, не был так послушен как будучи ребенком. Вот однажды он этот уголок и организовал. — Рэн, а ты никогда не обращал внимание, что весь этот дом оформлен в твоем вкусе? — заметила я ему, проведя кончиками пальцев по краю столика. — Что ты имеешь ввиду? — не понял Рэн и пояснил — Дед покупал этот дом для себя, как он выражался, чтобы встретить старость. Я вздохнула и продолжила делиться результатами своих наблюдений: — Да? А я вот заметила, что и твоя комната, и столовая, и коридоры, и гостиные, даже кухня имеет один стиль и оформление. Кроме, разве что, комнаты господина Аира и, наверное, его кабинета. Я права? — Да — кивнул Рэн и удивился, ведь мы не заглядывали в эти места — Как ты догадалась? А, наверное, видела в своих видениях… — Совсем нет — покачала я головой — Просто предположила. А знаешь, что это значит? — Рэн в ответ на мой вопрос наклонил голову на бок, а я пояснила, ответив на свой вопрос — Этот дом был построен для того, чтобы в нем жил ты. — Я? — поднял брови Рэн и возразил — Но я редко здесь бывал. — Но твой дед, вероятно, надеялся на обратное — сказала я, объясняя — Поэтому, за исключением пары личных комнат, здесь всё устроено, согласно твоим предпочтениям. Так, чтобы тебе нравилось здесь находиться. И хотелось остаться жить. Рядом с ним. Рэн помолчал, нахмурился и произнёс: — Я всегда думал, что он видеть меня не может и только терпит мое присутствие. — Возможно ты ошибался — обронила я, но не стала продолжать и давить на больное, а просто вышла из комнаты в коридор. Задумчивый Рэн вышел в след за мной. Потом мы поднялись на чердак, и я заметила там небольшое белое фортепиано*. Посмотрев на Рэна вопросительно, я прошла к пианино, провела по его клавишам кончиками пальцев. Пыли не было. «Играет кто-то или просто хорошо везде убираются?» — На нём давно никто не играл — сказал Рэн и добавил - Возможно настройка сбилась. Не хочешь проверить? Я слышал ты занималась музыкой. — Ой, это было давно — хмыкнула я и пояснила с усмешкой -Так давно, что почти не правда. А ты сам, что? — Я немного умею — пожал плечами Рэн. — Ах, ну конечно, о чём это я, как же наш Рэн-совершенство и не умеет играть на инструменте — сыронизировала я. — Я вовсе не мастер — со смешком ответил на это Рэн и добавил — До Кавина мне далеко. — Ну ты сравнил — усмехнулась я, присаживаясь на мягкую скамеечку, спиной к инструменту — Кавин, наверное, тот еще виртуоз. Ты не в курсе, он поставил себе цель попасть в книгу рекордов Гинеса, став мастером во всех видах искусства? — уточнила я у Рэна с улыбкой, вспомнив стремление Кавина изучить разные виды искусства, будь это игра на саксофоне или боевое мастерство. — Ну не во всех изученных он мастер — заметил Рэн, бродя по комнатке — Да и до освоения всех видов ему еще далеко. — Какие его годы? — ухмыльнулась я. — Но да, на фортепиано он играет лучше меня — продолжил между тем Рэн и уточнил у меня — И всё-таки может сыграешь? — Теперь, после твоего признания, мне неловко будет терзать твой музыкальный слух своими убогими попытками играть — шутливо ответила я. — Ты явно преуменьшаешь свои таланты — не поверил моей самокритичности Рэн, разворачивая меня вместе с табуреткой, лицом к пианино. — Сейчас сам услышишь — пригрозила я ему и положила пальцы на клавиши первой и второй октавы. Я какое-то время просто сидела, задумчиво поглаживая черно-белые клавиши передо мной, а затем стала наигрывать* то, что помнила и по своей прошлой и по нынешней жизни, понадеявшись на память тела. Рэн, после того как я закончила, попросил сыграть что-то еще, раз уж оказалось, что настройка инструмента в порядке. Но я воспротивилась: — Нет уж, теперь твоя очередь — и отодвинулась к краю скамеечки, предлагая ему присесть — Блесни своим умением. — Ладно — согласился Рэн, присаживаясь рядом — Но потом ты, договорились? — Оk — кивнула я, ожидая сейчас услышать исполнение Джи Ху из корейской версии сериала. Рэн играл не то, чтобы профессионально, но поувереннее меня. Мелодия была красивой, но незнакомой мне*. Затем мне пришлось исполнить обещание и сыграть еще одну коротенькую мелодию. Рэн же потом предложил сыграть в две руки, отыскав в нотах, лежащих перед нами интересную композицию.* — Она красивая, но сложная, не уверена, что смогу это осилить — ответила я на его предложение, с сомнением. — Вот поэтому я и предлагаю справиться с ней вдвоем — произнес Рэн, устанавливая ноты на пюпитр — Ты будешь за правую руку или за левую? — А есть разница? — поинтересовалась я, пробегая глазами по нотам. — Вообще-то, думаю, что нет — усмехнулся Рэн, тоже просматривая композицию до конца — Партии для обеих рук не простые. — Как ты обтекаемо признал, что нам обоим будет капец как тяжело — хмыкнула я и вздохнула — Ладно, давай попробуем. И мы попробовали. Мы начинали и обрывали себя, смеясь нашей косорукости. Начинали снова. Потом пытались выбрать места полегче и начать с них или просто пропускать сложные, но всё равно то путались, то сбивались с ритма. «Такое себе удовольствие нас слушать, должно быть. Кстати». — Рэн — обратилась я к нему, когда осознала свою последнюю мысль — А мы своей «гениальной» игрой никому не помешаем? — Нет — качнул головой Рэн и, пробежавшись пальцами по клавишам, продолжил — Не волнуйся, тут специальная звукоизоляция, чтобы не беспокоить других. — Да, к слову — решила уточнить я у Рэна — А почему этот инструмент стоит именно здесь, под крышей. Рэн, задумавшись, посмотрев в окно, расположенное над нами и предположил: — Ну мой дед, вероятно, хотел, чтобы я умел играть — и, издав смешок, продолжил — Но не хотел, чтобы я играл на его нервах, поэтому разместил пианино здесь, чтобы я мог неслышно практиковаться и тогда, когда гостил у него. Он усмехнулся, и я поддержала его в этом мнении улыбкой, представив, как маленький Рэн терзал инструмент в первых попытках извлечь из него мелодию. Затем Рэн стал предлагать попробовать сыграть вместе другие композиции, более знакомые нам, но переворачивал лист за листом, а я могла только признать, что не знаю ни одну из них: — Нет и эта мне незнакома — вздохнула я, просмотрев следующую страницу. — Ну и ладно, мне она тоже неизвестна — заметил Рэн философски, снова переворачивая лист. Я пихнула его в бок возмущенно — «Вот же, жук. А изображал-то тут эксперта великого». Мы посмотрели друг на друга и засмеялись: «Да, мы оба просто молодцы — сели играть, а сами те еще мастера». В этот момент и раздалось покашливание со стороны двери, и мы развернулись к ней. — Потянуло к музыке? — спросил усмехающийся дед Рэна, наверное, он успел услышать наши корявые попытки сыграться. — Да, со страшной силой — ответила я ему со смешком и добавила — Мы вас побеспокоили? — Нет. Здесь к счастью плохая слышимость — ухмыльнулся он, покосившись на Рэна, видимо вспомнив, как тот учился играть, и пояснил свое появление — Просто вы надолго пропали. Уже весь дом осмотрели? — Да. Он чудесный — улыбнулась я, сделав комплимент. — Рад, что тебе понравилось — довольно кивнул господин Аира — Видно и ваши вкусы с Рэном совпадают. Это хорошо — задумчиво пробормотал он и обратился к внуку — Рэн, может уделишь мне немного времени, есть разговор. Рия, я украду твоего жениха ненадолго, надеюсь не заскучаешь одна. — Не заскучаю — успокоила я хозяина дома и пояснила — Меня не тяготит одинокое времяпровождение. — Хорошо. Можешь и дальше продолжать упражняться, если хочешь — кивнул тот на пианино. — Нет, благодарю — отказалась я и предупредила — Выйду подышать, пожалуй. — Как будет угодно — кивнул господин Аира и вместе с Рэном вышел из комнатки. Мы покинули чердачный этаж и разошлись на развилке лестниц: они отправились к кабинету, а я, пройдя по коридору первого этажа, вышла на террасу рядом с кухней и наконец добралась до замеченных мною ранее качелей*. Это было что-то среднее между лавочкой и диваном. Ажурная спинка, обитое мягким сиденье и маленькие подушечки по краям. Всё это красивое дело держалось на цепях и выглядело надёжно. Я, устроившись на качелях, стала медленно раскачиваться, посматривая по сторонам, любуясь открывшимися видами. Куда не глянь — красота. Солнце уже опускалось ниже, его свет стал еще более золотистым. Я смотрела в даль, туда где садилось закатное солнце, окунаясь в воду на горизонте, и наслаждалась. Солнечный прозрачный вечер вступал в свои права. Свет, звуки, запахи — всё становилось приглушённее, мягче. Успокаивающе. Кто бы знал, что эта поездка даст моей душе такое состояние мира и покоя? Какое хорошее место выбрал дед Рэна для проживания. Здесь хотелось не только встретить старость, а провести всю свою жизнь. Через какое-то время ко мне присоединился Рэн. Он подошел почти неслышно и стал сильнее раскачивать качели, на которых я сидела. Чувство невесомости сменяло ощущение падения и наоборот. Я засмеялась и попросила Рэна прекратить: — Лучше садись рядом. Посмотри какой вид вокруг. Присев, он долгое время тоже смотрел вдаль и молчал, но затем произнес: — Не спросишь о чём мы говорили? — Зачем, это же ваши семейные дела — пожала я плечами и поглядела в небо. Редкие облака над нами были светлыми, а значит дождя не будет. — Ну мой дед считает, что ты уже стала частью этой семьи — проговорил Рэн, тоже поднимая лицо к небу. — Брось, Рэн — я покосилась на него — Ты-то прекрасно знаешь правду. — Правду? — задумчиво пробормотал Рэн и перевел свой взгляд на меня — Разве же не правда то, что наша помолвка настоящая? Мы жених и невеста на самом деле. Думаю, нам стоит прекратить всё время держать в памяти такие слова как: «фиктивность», «временно» и «не по правде». Тем более дед неожиданно одобрил наш союз и высказал пожелание, чтобы мы не затягивали с браком — хмыкнул он и покачал головой удивленно — Я не ожидал такого. — Да, я тоже — кивнула я и добавила — Ты прав, давай забудем на время о том, что мы вступили на путь обмана. Сосредоточимся на том, что является правдой и будем вести себя соответственно тем ролям, которые мы взяли на себя. Будущее само всё расставит по местам — философски заключила я и снова качнула качели. Через несколько минут покачивания затихли, и я посмотрела на задумчивого Рэна: — Ну как твое настроение? Вы нормально поговорили? — Да, нормально — выплыл из своих мыслей Рэн и добавил — Как всегда. Он спрашивал меня о моих планах на будущее, и не изменились ли они, в связи с моим новым статусом теперь — криво улыбнулся Рэн и продолжил — В основном говорили о моем дальнейшем обучении и карьере, а также возможности управлять медицинским центром самостоятельно или необходимости нанять людей для этого. — Его заботит твое будущее это понятно — заключила я. — Да, но это его стремление всё контролировать и решать за меня… — поморщился Рэн. — Ты учитывай, что сказывается его опыт руководителя — заметила я ему и пояснила — Он управлял страной, принимал решения, привык контролировать всё и всех. Такое не проходит бесследно. Понимаю, что тебя не может радовать такое его отношение, ведь ты рано повзрослел, стал самостоятельным и прекрасно сам справляешься со своим проблемами и организацией своей жизни. Но и его я могу понять. Не думал, что так он может проявлять свою заботу, которую не решается проявлять на словах, а только делом? Ты воспринял то, что он отправил водителя за нами как то, что он лишил тебя права выбора, но что, если это был просто жест заботы: облегчить твою жизнь, а не добавлять проблем? Рэн наклонил голову на бок, задумавшись над тем, что я сказала, а я, стремясь отвлечь его от тяжелых дум, предложила: — Выдохни, Рэн. Посмотри вокруг, здесь так хорошо. Твой дедушка угадал с размещением своего дома. Здесь не только можно встретить старость, здесь хочется прожить всю жизнь — поделилась я с ним своими недавними мыслями — Правда же? — Да, здесь хорошо — согласился Рэн. Он вдохнул вечерний воздух и выдохнул, а затем светло улыбнулся, щурясь на опускающееся в воду солнце. Мы посмотрели друг на друга, освещенных закатным красноватым солнцем, и улыбнулись. Здесь, при таком освещении, Рэн казался румянее и живее, чем в столице. Кажется, нас наконец отпустило напряжение последних дней. Потом, мы просто продолжали медленно покачиваться на качелях, смотря на море и на небо, и думать свои мысли. Мы отдыхали от тревог, от мира. Мы просто жили этим моментом. После ужина господин Аира предложил сыграть в шахматы. Рэн отказался, не захотев отвлекаться от наброска на своих коленях, который он начал прямо посреди ужина. А мне пришлось согласиться. Долг гостя требовал поучаствовать в развлечении хозяина дома. За игрой мы неспешно вели беседу и как-то так получилось, что речь зашла о виденье семьи: что для нас значит это слово, как мы видим идеальную для себя семью. И что нужно делать, чтобы семья оставалась семьей. О том, что порой родные становятся чужаками, а незнакомцы становятся ближе членов семьи по крови. Рэн сидел неподалеку, вероятно он прислушивался к нашему разговору, временами карандаш замирал над листом, а взгляд его останавливался. Он думал над тем, что мы обсуждали и размышлял про себя на эти же темы, хоть и не говорил ничего вслух. Вскоре пробили часы, уже было одиннадцать вечера. Дед Рэна предложил всем разойтись по комнатам. Приготовившись ко сну, я уже устроилась на кровати, но заснуть никак не удавалось. Промучавшись с пол часа, я откинула одеяло и выскользнула в коридор*, а затем вышла на ближайшую террасу. Там как раз был уютный мягкий уголок* с диванными подушками и мягким пледом. Укутавшись в него, я забралась на диван с ногами и устроилась почти под самым фонарем, висевшем под крышей террасы. Свет его был мягким и теплым. Очень соответствовал этому островку уюта. Я дышала прохладным ночным воздухом и ни о чём не думала. Просто разглядывала уже немного знакомые пейзажи, накрытые полумраком ночи. Совсем другой вид. Загадочный, волшебный. А звуки, разбавившиеся стрёкотом цикад и ночных птиц, навевали умиротворение и дрёму. «Так я, чего доброго, прямо здесь и засну» — хмыкнула я себе под нос, но вставать совсем не хотелось. Так меня и застал Рэн, вышедший наружу. — Не спится? — спросила я, заметив его, когда он уже сел рядом. — Аналогично? — ответил он вопросом на вопрос, улыбнувшись уголком рта. — Ага — сказала я и в ту ж секунду зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. Рэн хмыкнул, но следом также зевнул. Мы переглянулись и засмеялись. — «Вот же, непутёвые», сказал бы, наверное, твой дед, увидев нас сейчас — сказала я Рэну. — Не знаю. Мы с ним давно уже не близки. Не так, как были, когда я был маленьким. Когда родители были живы — Рэн погрустнел и посмотрел в даль перед собой — Ты знаешь, до сегодняшнего дня, я искренне полагал, что мой дед ненавидит меня за то, что случилось. Винит в смерти сына. И поэтому перестал тогда, после похорон, общаться со мной, как прежде. Но сейчас, понаблюдав за ним сегодня, после твоих замечаний, что этот дом для меня, я уже не уверен в этом. Рэн вздохнул и посмотрел в сторону, вспоминая: — Рядом с ним я всегда ощущал холод. После похорон его отношение стало холодным, отчужденным. Это было похоже, когда одновременно тяготишься присутствием человека в твоей жизни, но при этом не можешь прекратить всё это и оборвать все связи. Тогда я думал, было бы лучше, если бы мы просто забыли о существовании друг друга. Сколько раз он сожалел, что выжил я, а не его сын? Не позавидуешь — необходимость заботиться о ком-то и при этом проклинать в душе. Счастливая семейка. Живём «душа в душу» — саркастично охарактеризовал Рэн то, как чувствовал их с дедом взаимоотношения. — Перестань, не всё так страшно — прервала я Рэна, окунувшегося в свои старые ощущения — Просто вы оба одинаковые, оба держите всё в себе и отстраняетесь друг от друга, не можете или не хотите поговорить. Обоим страшно сказать первое слово, никто не хочет сделать первый шаг: заглянуть в душу и увидеть то, что вы себе навоображали. Вам обоим проще держать дистанцию. — Ты, наверное, права — вздохнул Рэн, возвращаясь в настоящее и недавнее осознание — Но мне сложно перестроиться так сразу. Слишком долго я отгораживался от него. Получается я не только не показывал того, что чувствую, но и сам закрывал глаза и уши — даже, наверное, сердце — на то, что чувствовал мой дед, на самом деле. Чувствуя вину, я просто переживал всё это внутри себя и считал, что он винит меня еще сильнее, чем я сам. — Но это не так — напомнила я Рэну — Скорее всего он винит именно себя. Ему страшно было посмотреть тебе в глаза, а потом просто стыдно за то, что оставил тебя. Не желая видеть осуждение в твоих глазах и слышать, как ты винишь его, он непроизвольно ограничивал себя лишь необходимостью при разговорах и встречах с тобой. Я не утверждаю, что это так, но это вполне возможно. Ты так не считаешь? — Наверное… — пробормотал Рэн, скорее всего вспоминая сейчас все эти встречи и разговоры. Мы еще помолчали немного, сидя рядом и каждый думая о своем, а затем разошлись. Рэн перед уходом еще предупредил, что завтра, рано утром, нас ожидает морская прогулка на катере: дед везёт нас на рыбалку. Оказалось, что дед Рэна увлекается рыбалкой, но что забавнее — маленький Рэн тоже любил ходить на нее в компании дедушки, так что на следующее утро мы завтракали в море. Туда нас отвез на небольшом катере сам господин Аира. П После лёгкого завтрака они, вдвоем с внуком, стали разбирать снасти и прочую рыбацкую атрибутику, а я просто наслаждалась морским бризом и наблюдала за их взаимодействием. Рэн, по началу привычно равнодушный и молчаливый, потихоньку оттаивал и всё больше начинал произносить слов и даже спорить насчёт лучшей наживки или дальности заброски поплавка, ссылаясь на направление ветра и подводных течений в это время года. А его дед посмеивался про себя и продолжал настаивать на своем, похоже делая ошибки намеренно, чтобы расшевелить своего буку-внука. Вскоре Рэн сам понял это и вознамерился было обидеться, но, глянув на сдерживающую смех меня и уже в открытую хихикавшего господина Аира, и сам разулыбался, да махнул рукой на хитрости своего деда. Наконец, достигнув согласия по всем аспектам, они приступили к делу, закинув свои удочки, и молча наблюдали за дрейфующими по поверхности воды поплавками. Над нашим судном воцарилась тишина, которая только делала безмятежность атмосферы этого морского утра завершающей и совершенной. Казалось можно было услышать звук лёгкого ветерка, сопровождавшего нас в этой прогулке, слабый плеск волн, натыкающихся на бока катера и даже наше дыхание. Спокойное и свободное, как никогда прежде. Все мы словно выдохнули с облегчением, всё что копилось внутри долгое время и отпустили на волю небес. Пусть его, улетает к облакам или опускается на дно моря. Лишь бы больше не тревожило душу, не давило на сердце своей тяжестью и шероховатостью граней терпимого. Человек может многое вынести и еще к большему привыкнуть. Все мы живем с каким-то дискомфортом, миримся или компенсируем какими-то благами, но всё же есть границы допустимого у человеческой души, есть пределы стойкости сердца. Поэтому всем нам нужно время от времени выпускать всё лишнее, накопленное наружу, вытаскивать из глубин, вытряхивать закрома, освобождать свои склады терпения — отпускать. А прощение это один из способов стать легче от груза прошлого. И кажется Рэн со своим дедушкой уже встали на этот путь — прощения и освобождения. Не знаю, чем остальную часть дня занимались они, а я, вернувшись с морской прогулки-рыбалки, прилегла в выделенной мне комнате и заснула. Видимо так сказался эффект морского воздуха и обилия кислорода, а может быть меня наконец догнала накопившаяся за этот год (а может еще и за прошлую жизнь) усталость. Заснула я крепко, даже не слышала осторожный стук горничной, приглашающей к ужину. Не ощутила я и присутствие Рэна, пришедшего проверить почему я пропала. Хотя, он же не из тех, кто шумит: он заглянул в комнату, а увидев спящую меня, просто укрыл пушистым пледом и тихо вышел. Только рано утром следующего дня я открыла глаза и с наслаждением потянулась всем телом, а заметив плед на себе догадалась, что ко мне должно быть заглядывал Рэн. «Ну не прислуга же или сам господин Аира настолько озаботился моим комфортом» — хмыкнула я про себя и отправилась в ванную комнату. Как же здорово отдыхать три дня подряд, а особенно бесценно осознание, что этот третий день не для всех является выходным, а потому особенно приятно в такой день…да всё: и вставать после длинного сна, и умываться прохладной водой, и нежиться под струями теплого душа, и идти по залитому солнечным светом коридору на завтрак. Я сама не замечала, как ярко улыбаюсь новому дню. Зато на это обратили внимание мои соседи по завтраку: Рэн улыбнулся мне и приветственно отодвинул стул рядом со своим местом за столом, дед же его не преминул заметить мне: — Рия, да ты просто светишься сегодня, приятный сон? — попытался поддеть меня он. — Очень приятный — ответила я, усмехнувшись, принимая помощь Рэна, благодарно коснувшись его руки, и продолжила — Тем, что долгий и крепкий. Высыпаться это прекрасно. Вы согласны? Дед хохотнул на мое пояснение и кивнул, а дальше мы продолжили завтракать практически в тишине. Мне это очень нравилось. Не люблю разговаривать по утрам, да и тишина мне приятна, тут мы все, что говорится совпали. Три интроверта за одним столом. Никто никому не мешал. Каждый занимался тем, что хотел: я не спеша завтракала, поглядывая в окно, как солнце играет на водной глади моря, Рэн попивал кофе и что-то чертил на салфетке за блюдцем, а господин Аира читал газету. Нам было хорошо. Жаль сегодня нам придется уезжать. Здесь так мирно и спокойно, что не хочется возвращаться: к делам, к людям и к проблемам. Но «не всё коту Масленица»*. Мы с Рэном еще успели побродить по окрестностям до обеда, а после него распрощались с хозяином дома и отправились в путь. Водитель господина Атина Аира возвращал нас туда откуда взял. Я, заметив, как отодвинулась занавеска на окне, когда мы садились в машину, написала Рэну сообщение: «Твой дед не пошел нас провожать, но сейчас стоял у окна и наблюдал как мы садимся в машину и отъезжаем». Сообщением, потому как посчитала, что водителю ни к чему слышать наши разговоры. Не знаю передаст ли он их своему хозяину, но откуда-то же дед Рэна взял, что наши взаимоотношения с Рэном близкие (мне потом вспомнился взгляд водителя, когда Рэн заснул у меня на коленях по пути), так что решила перестраховаться. Рэн, прочитав мое сообщение глянул через плечо на дом, когда мы отъезжали, а затем написал мне: «Возможно нам давно следовало поговорить, но как ты и сказала, каждый из нас предпочитал молчать. Вот почему прошло столько времени, а мы становились друг другу более чужими, отдалялись всё дальше и дальше. Не решая проблему. Благодаря тебе мы смогли посмотреть друг на друга и увидеть, то что предпочитали не замечать раньше: вину и желание прощения. Наша помолвка оказалась полезна и мне. Спасибо». Рия прочитала это и глянув на Рэна улыбнулась, а затем набрала еще одно сообщение: «Пока мы живы еще не поздно исправить ситуацию. Ты же не упустишь этот шанс?» Рэн прочитав сжал губы, но затем тяжело вздохнул и ответил: «Да...пока мы все живы не поздно. Постараюсь не упустить, но пока я не чувствую, что готов сделать этот шаг». Я просто понимающе сжала его руку, лежащую на сиденье рядом со мной. Я верила, что они справятся и смогут стать семьей. Со временем. Примечания: *Атин — амбициозный, трудолюбивый *Кемкаенг — сильный человек *Рэн вспомнил, что рисовал дизайн кольца для Миры, заказывая его в Париже *«не всё коту Масленица» — всякому удовольствию приходит конец, а жизнь полна суровых будней.