Истома

23.07.2019 —откуда у тебя руки вообще? Швабру в руки и убирай всё живо! —в ярости, Кирилл игнорировал присутствие самого близкого для него товарища Диму. От страха, Мира не могла сдвинуться с места. По ее щекам снова катятся слезы, внутри всё сжимается от ужаса. Почти каждый день это повторяется вновь. Терпеть унижения в свою сторону стало чем‐то постоянным. —я кому сказал? Не стой на месте, пусть хоть какой-то толк от тебя будет— после этих слов, страх не отступил от Миры. Кирилла это однозначно вывело из себя. Взяв за волосы младшую сестру, он вывел ее из комнаты и уже замахивался для очередного удара, но его остановила мать, которая вернулась с ночной смены и только что зашла в квартиру. 08.01.2024 Мира, ты ведь не против, если ко мне друзья зайдут? —Кириллу не было дела до мнения младшей сестры на этот счет, он интересовался лишь для галочки. А Мира прекрасно понимала это, и не видела смысла говорить о своем отвращении к его друзьям, ведь брат не станет ее слушать. —не против—тихим голосом ответила сестра, даже не переводя взгляд со страницы интересной книги на родственника. Небо за окном давно приобрело темный оттенок, хотя время еще вовсе не позднее. Шел крупными хлопьями снег. Это предвещало о скорой и быстрой усталости во время прогулки завтра, так как снега и без того огромное количество, и передвижение по улице пешком уже доставляло трудностей. Мира бы не беспокоилась из-за гостей, если бы мама была дома, а не на ночной смене на работе. Девушка давно надоедала матери с просьбой сменить работу, так как ночная смена, это огромное неудобство не только для матери-одиночки, но и для ее детей. Мира засыпает в своей комнате одна, слушая шум из соседней комнаты, принадлежащей ее брату. Его друзья, как и он сам, любили выпить и обсуждать всё, что можно и нельзя. Постоянные стуки в стену, громкий смех, грохот, беспорядок по утрам–это всё, чем жила Мира практически каждый день. Брату плевать, что его сестра боится в такие моменты шума и не может заснуть. Ей страшно, что один из гостей может с легкостью ворваться к ней в комнату и вытворить всё, что он захочет, и никто ей не поможет. Этого конечно ни разу не случалось, но страх никогда не отступал. Возможно был он лишь из-за личных загонов Миры, из-за ее накручиваний, а может этих ребят действительно стоит бояться. Но всё смягчалось, когда у матери были выходные, и она понимала, что при ней брат точно не позволит себе и товарищам употреблять спиртные напитки и вести себя слишком шумно. Да и шанс их прихода становился гораздо меньше. Услышав громкие голоса вперемешку со смехом в прихожей, в ее голове сразу стали проноситься вчерашние моменты, когда они в очередной раз напились и вели себя отвратительно громко, не давая возможности выспаться запуганной девочке, которая лежала в кровати, завернувшись клубочком в одеяло в надежде хоть немного поспать. Книга сразу была убрана в сторону. Мира собиралась с силами и мыслями, чтобы просто встать с кровати и закрыть дверь как можно тише, не привлекая к себе внимания. Эти голоса она запомнила хорошо и знала каждый, который звучал сейчас, но один из них она слышала впервые. Он был достаточно низким. Мира, собираясь встать с кровати, сильно дернулась, когда неожиданно для нее самой к ней в комнату влетел Кирилл, затаскивая за собой следом высокого парня, которого девушка раньше не видела. —Мира, у нас сегодня пополнение—с широкой улыбкой на лице, брат грубо приобнял одной рукой незнакомого Мире парня —ладно—девушка не видела смысла что-то отвечать на это, но возможный впоследствии холодной реакции гнев Кирилла пугал ее. Мира и не думала даже смотреть на еще одного такого-же, как ей казалось, бездельника, как и ее брат, но их взгляды всё же встретились. За пару секунд она успела рассмотреть его серо-зеленые глаза и большое количество порезов и ссадин на лице, а также большой синяк под глазом. Волосы были темные и кудрявые. Он был гораздо выше ее, и даже чуть выше самого Кирилла. —да пошли от нее, сейчас спать скоро завалится—брат развернул спиной к сестре своего друга, который здесь впервые, и толкая сзади и похлопывая по спине, направил его вместе с собой в свою комнату, где уже все ждали их и момента, когда они смогут обсудить новости из жизни друг друга, при этом употребляя напитки, которые к сожалению стали частью их жизней. Они зависимы от алкоголя, от сигарет, и казалось, никто из них не видел свое существование ярким и полноценным без этого «яда». Настроение Миры вновь было отвратительным. Чувствовала она сильнейшую тревогу и беспокойствие, от чего в животе было неприятное покалывающее чувство. Читать книгу она больше не хотела, ей вдруг резко стало тяжело вникать в смысл прочитанного. Заснуть сейчас явно не вариант, так как время не особо позднее, и сон явно справоцирует сбитие режима. Остается лишь взять в руки простой карандаш, сесть за письменный стол и начать вырисовывать свое настроение на белом листе бумаги. Рисовала она всегда быстро, сильно надавливая на карандаш и не задумываясь о том, красиво ли у нее получается. В конечном итоге даже не смотря на результат, выбрасывала изрисованный и мятый лист бумаги, или же всё же убирала свою новую работу в шкаф на отдельную полку, где за пару лет помимо небольшого количества рисунков собралось еще и много пыли. Если бы она знала, как много красивых изображений, вырисованных ее же руками она выбросила, ей бы однозначно стало грустно вдвойне. На ее столе всегда царил беспорядок. Разбросанные школьные учебники и тетради, шариковые и гелевые ручки, карандаши, мусор из точилки, листы бумаги… . Мира решила, что ее сегодняшний рисунок будет на тетраднои листе в клетку. Ей удалось ровно его вырвать. Различные изображения стали на нем появляться без всякого раздумия, так как девушка всегда знала, что будет рисовать. Идеи в ее голове появлялись моментально. На листе всё больше появлялось новых линий и изображений, в ход дела вошла и черная гелевая ручка, лежащая рядом с тетрадями на столе. Мира рисовала всё, что чувствует на данный момент. Всё, что думает и ощущает, тем временем как шум за стеной только накалял внутреннюю обстановку девушки. Рука двигалась всё быстрее, в голове мысленно вырисовывались новые изображения, которые вскоре появлялись и на бумаге. Слёзы лились водопадом, так как весь негатив она не просто чувствовала, но и выливала его во что-то более видное и понятное. Она будто чувствовала весь этот всплеск эмоций вдвойне. До жути неприятное покалывание в животе распространилось словно на всё тело, и теперь каждая его часть ощущалась как что-то тяжелое и больное. Дыхание участилось, Мира старалась дышать глубже, переводя рвущиеся наружу эмоции именно в дыхание, так как срываться было нельзя, иначе будут не самые приятные последствия от брата, которому она может помешать своим шумом. С каждой минутой ее рука двигалась всё быстрее и менее аккуратно. Карандаш и гелевая ручка по очереди были в ее руке, резко отлетали в сторону, сменяя друг друга. Резкое облегчение наступило лишь тогда, когда лист был заполнен рисунком полностью. Девушка откинула карандаш в сторону, а сама резко встала и легла на кровать, прикрывая глаза и приводя мысли в порядок. Пустота внутри после очередного срыва была самым ценным подарком для Миры. Она ощущалась не просто пустотой, а словно счастливым концом и облегчением. Конечно, Мира знала, что такое еще обязательно повторится и не раз, но думать об этом сейчас она не хотела. Дыхание постепенно восстанавливалось, тело расслаблялось, а жуткая тревога отступила. Она ощутила сильный голод, который до этого старалась игнорировать. От стресса и ненависти к себе она часто отказывалась от приемов пищи на достаточно долгое время. Последний раз ела вчерашним утром, и вот прошло больше суток, как она и не подходила к холодильнику. Медленно и осторожно, Мира встала на ноги с кровати. Ее взгляд сразу же упал на изрисованный, и в каких-то местах даже немного порванный лист бумаги. Темные и суровые лица смотрели на загнанного и замершего котенка посреди непонятного и грязного места. Глаза их отражали всю ненависть и злость, которая копилась к ни в чем невинному котенку. Они пугали его. Всё это Мира и не старалась вырисовывать аккуратно, в ней не было особого отношения к рисованию, но конечные результаты зацепили бы многих. Девушка никогда не обращала внимания на результат, но в этот раз что-то всё же заставило ее рассмотреть рисунок. Она увидела в нем всю свою боль, что так и просится наружу. Просится в ее демонстрации. Но увы, в жизни девушки нет человека, которому она могла бы рассказать всё, что копилось в ней годами, что тревожит и беспокоит ее каждый день. Решение закинуть новый рисунок на полку к остальным было принято сразу. Она впервые обратила должное внимание на свой рисунок, а не наугад решила, что с ним делать. Дверь открылась с тихим скрипом, но этого хватило, чтобы Мира испытала страх. Громкий смех, что за стеной звучал намного тише, чем сейчас, стал бить по ушам. Девушка боялась громких звуков, особенно когда его источник был совсем близко. На несколько секунд она остановилась, ведь всё же задумалась, а стоит ли сейчас подходить к холодильнику вообще. Пустота желудка всё же решила напомнить о себе в этот момент, и Мира отпустила все мысли о продолжении голодовки. На кухне за столом ее встретил одинокий парень, о чем-то задумавшись. Появление на кухне младшей сестры товарища его вытянуло из раздумий, он сразу же обратил на нее внимание, как и она на него. Это был именно тот всё еще не совсем знакомый ей кудрявый и высокий парень, выглядевший грубым и серьезным. Его имени она не знала, так как сегодня старший брат представил его ей впервые. Мира, стараясь не обращать на него внимание, открыла холодильник. Еды не так уж и много, но любимая гречневая каша всё же немного осталась. Ее руки сразу потянулись к контейнеру с кашей. Выкладывая в тарелку всё содержимое посуды, Мира ощущала на себе взгляд, и кому он принадлежал она и не задумывалась, ответ сразу ясен. Она не чувствовала тревоги, лишь легкое волнение. — просто гречку есть будешь? —развеял тишину парень, которого напрягало молчание. Мира не ожидала проявления инициативы, но всё же была рада хоть малейшему диалогу —да, — тихо ответила она, стараясь не показывать волнение с радостью вперемешку, — а с чем еще? —ну помидоры там, —парень любил сытно и вкусно поесть, и простая каша без овощей или салата казалась ему простой и ей невозможно насытиться, —или огурцы, салат какой-нибудь —мне достаточно и этого—ответила Мира, вставая на ноги со стула как только услышала, что микровалновка издала звук окончания разогрева тарелки с едой. На самом деле, ей бы очень хотелось нарезать овощей и добавить в кашу, но увы, посчитала она это слишком большим количеством еды на один раз. —твой брат говорил, что ты мало ешь, но я не думал, что настолько—видя, что в тарелке всего ничего, его это окончательно добило. Такая маленькая порция была для него совершенно ничем, тем временем как его собеседница только так и питалась. Ее это поразило. Ведь она не думала, что Кирилл вспоминает о ней вообще, когда общается с друзьями. Мира не любила есть в комнате, так как считала это неправильным, да и на кухне гораздо удобней. Она надеялась, что парень вскоре уйдет к своим друзьям. Судя по шуму из их комнаты, они успели выпить. Она чувствовала на себе взгляд совершенно малознакомого ей человека, и это не давало ей спокойно поесть. Она всё время смотрела в тарелку и ела медленно. Он даже и не собирался покидать кухню. Ведь ему совсем неинтересно в компании тех парней, которые сейчас во всю шумели и не знали границ. Он не находил в них чего-то интересного и хорошего, с ними нельзя обсудить что-то действительно важное. —ты ведь Мира? —парень вновь проявил инициативу, —а я Артём —здорово—она излучала максимальный холод и отсутствие желание разговаривать в данный момент, но несмотря на это была рада, что теперь знает его имя. Да, внешне он и правда заинтересовал Миру, но она даже и не думала развивать диалог и пытаться что-то о нем узнать. В любом случае, подпускать его к себе близко и завязывать с ним общение дальше не собиралась. Оставляя парня вновь наедине с собой, уставшая морально девушка закрыла дверь в комнату и будучи в кровати накрылась одеялом. Время не такое уж и позднее, но в сон тянуло очень сильно. Завтра первый день в школе после зимних каникул, это расстраивало Миру окончательно.