Офицерский вечер

      Она всё так же холодна, как и в первые дни знакомства. Не подпускает, снисходительно реагирует на каждую попытку сблизиться, будто за маской отрешенной вежливости кроется насмешка. Мне достаются лишь редкие улыбки за разговорами ни о чем, которые, к слову, тоже бывают нечасто, хотя с тем же Чеповским не упускает возможности поупражняться в красноречии при любой удобной возможности. Меня вообще порядком раздражает, если к кому-то она относится лучше — раздражённым я хожу часто. Наверное, ей просто тяжело принять тот факт, что я могу быть иным, не тем хамом, которым казался на первой встрече. По крайней мере пытаюсь успокаивать себя этим, иначе в чём причина такого поведения? Порой даже понятым достается больше отдачи, чем моему мужскому уязвлённому эго.       Хочется постоянно видеть, слышать, ощущать спинным мозгом её присутствие: властный грудной голос, самозабвенно отдающий приказы; алебастровая кожа без единого изъяна, острые алеющие скулы на холодном лице с невозможно голубыми глазами, искрящимися от фирменного прищура и ироничного взгляда в особые моменты, пухлыми губами с манящей округлой верхней галочкой; убранные в пучок пшеничного цвета длинные волосы; с едва заметным рисунком вен на запястьях руки, как отдельный мир наслаждения; статная фигура, затянутая в шерстяные нити формы, несгибаемые плечи под тяжестью погонов — чувствую себя рабом всего этого, одержимым, в какой-то мере даже жалким невольником собственной страсти. Самое смешное — она даже не мой типаж, абсолютная противоположность предыдущим пассиям. В её стиле, в Рогозинском: пойти наперекор, перевернуть с ног на голову, выйти за рамки, довести до белого каления. Иногда хочется придушить! Конечно скорее она меня придушит, но не суть. Во время наших ссор(«Наших» — О Боги, единственное, что является нашим с ней!) нужно держаться подальше — по швам трещит весь отдел.       Когда я узнал, что к нам переводят нового следака из Питера, особенно не обрадовался — очередной кретин с квадратным задом будет заставлять писать многочисленные бесполезные рапорты, попутно говоря какие мы тут все опера обезьяны малограмотные, ничего без него преподобнейшего сделать не в состоянии. Практически так и получилось, вот только не следак, а следачка, да ещё и с радующими глаз округлостями. Высокая, с хищной улыбкой и бескомпромиссной уверенностью в своей правоте пришла после, ставшими обыденностью, повышения, майор юстиции Рогозина Галина Николаевна собственной персоной. Её на место прошлого заместителя позвал сам Михаил Степаныч, тот ещё хлыщ в полковничьих погонах по рассказам знакомых из следственного комитета.       Впервые мы пересеклись во время расследования серии убийств бывших уголовников — тогда-то и пришла весть о назначении подопечной Колосова. Я, проведя осмотр многочисленных мест преступления, опросив бессчетное количество разношёрстной маргинальщины и криминальной братии, хотел лишь завалиться в родной отдел и умять купленный впопыхах перекус, но вместо этого наткнулся на недовольство со стороны какой-то соплячки, толкнул я её, понимаете ли! Отмахнувшись от незнакомки, быстрее побежал в буфет — райский оазис любого сотрудника внутренних органов — и только успел развернуть нечто хлебобулочное в масле, как ворвались мои шумные коллеги. Они рьяно обсуждали предстоящие перемены, перемывали кости, откровенно зубоскалили со свойственным ехидством. Я особо не вслушивался, так как был полностью поглощен(кто кем ещё) беляшом из ларька по-соседству. Основную суть всё же удалось уловить — кто-то или что-то будет рушить устои привычной системы, отработанного механизма, лезть со своими правилами, не давая спокойно жить простому ментовскому народу. Были и оптимистично настроенные товарищи: выше упомянутый Чеповский, окруженный толпой прихвостней, ухмылялся, убеждая, мол не так страшен чёрт, как его малюют. Я окончательно запутался, ведь даже не владел вводными данными, потому побыстрее закончил с едой и таки поинтересовался причиной столь бурного обсуждения.       — Рогозина знаешь?       — Федерального судью-то?       — Дочку оного поставили замом нашего дражайшего Михи-следопыта.       — И? — резонно протянул я.       — Дело твое по жмурикам с сегодняшнего дня вместо Капцова передают ей. Будешь теперь под бабой ходить, рапорты да кофий в кабинет только и успевать заносить.       Я аж привстал. Вот тебе новость! А меня в известность никто поставить не хотел?       С боевым настроем, под стать к нему лицом, ворвался в кабинет начальника ОВД, где смел наблюдать интереснейшую картину: наш уважаемый Григорьевич растягивает рот в улыбке, постепенно заливаясь смехом. Его лощеная харя того гляди и лопнула бы от хохота, но возмущение при виде меня моментально затмило приступ неожиданного веселья.       — Круглов! Ты какого чёрта без стука вошёл!? — жир на лице полковника сложился в уродливые складки гнева, — Впрочем, всё равно собирался тебя вызывать, — уже спокойнее.       Я обратил внимание, что маленькие глазки Савельева скользнули вправо, на секунду зажглись довольным огоньком, вновь вернулись к моему бренному офицерскому телу, но с полностью адекватным взглядом. Проделав этот же путь глазами, я наткнулся на прямую женскую спину. Сложив два плюс два, пришёл к следующим выводам: во-первых, госпожа майор уже здесь, причём сидит именно по мою душу, во-вторых, она вызывает приятные треволнения у этого старого прожженного солдафона. С чего бы вдруг?       Наконец особа, демонстративно не реагировавшая, державшаяся будто вне стычки, вальяжно повернула голову.       — А, это Вы, — подчёркнуто равнодушно, — Иван Григорьевич, не знала, что с последователем Шумахера имею честь сотрудничать, — молодое, скорее даже юное лицо выражало забавную смесь самодовольного нахальства и холодной решимости.       — Конечно, как я мог не догадаться! Только Николай способен так отличиться перед старшим по званию. Талант у человека, если угодно, Галочка, вляпываться!       Да, ещё до непосредственного знакомства врезаться в новую шишку — очень в моём стиле. Вот почему этот надменный взгляд показался знакомым.       Григорьевич таки представил нас друг другу. Наплевав на всякую вежливость, я сухо поздоровался с майором по форме и тут же обратился к Савельеву:       — Товарищ Полковник, а почему Капцова убрали? Чем обусловлена рокировка?       — Его квалификация поставлена под сомнение лично Колосовым. Поэтому Галину Николаевну сюда из Питерского управления откомандировали. И вообще, приказы вышестоящего руководства обсуждению не подлежат!       — Ну да, нужно же молоденьких протеже поближе к себе держать.       — Забываетесь, капитан! — сейчас тон Рогозиной не казался столь бесстрастным, напротив, её голубые глаза сверкнули стальными молниями, а голос стал подобно раскатам грома среди яркого летнего неба — угрожающим и четким. Сказать честно, не ожидал такого, далеко пойдёт девчонка.       Майор закинула ногу на ногу — довольная произведенным эффектом, она вновь перестала обращать на меня всякое внимание. Да, ноги у неё были что надо: невозможно длинные, подтянутые, с соблазнительно выступающими острыми коленками и рельефными мышцами. Каким спортом занимается судейская принцесса?       — В общем, Круглов, чтоб ввел Галину Николаевну в курс дела. С отчетом о проделанной работе буду ждать обоих завтра после обеда, — Савельев лишь тяжело вздохнул, представляя, какой кровью ему прийдется отделаться, если я не утихомирю свой пыл, — Вы с ним построже, — обращаясь уже к Рогозиной.       Пропустив вперёд нововыявленное начальство, я про себя усмехнулся: небось после института дочурку влиятельного папаши пристроили под чьё-то крыло, вот и хватает звезды с неба на погоны только в путь. Наверняка табельное держала пару раз от силы, а звание за красивые глаза и громкую фамилию дали. Ничего, сейчас с настоящим делом столкнется и мигом в культурную столицу вернется. Знаем, плавали.       — Галина Николаевна, разрешите обратиться? — я решил не лезть на рожон хоть раз в жизни и учтивым тоном начал нашу беседу.       — Рискните, — отчего-то спокойствие следачки казалось мнимым.       — Вы ведь в Питере жили? А Ваш отец тут, в Москве, насколько мне известно. Почему не остались с ним и почему сюда вернулись?       — За внимательность пять, а вот над чувством меры нужно поработать, — по её тону нельзя было предсказать последующее течение диалога.       — Спросил первое, что в голову пришло.       — Хорошо, я отвечу, хоть и не считаю это уместным. Я, вопреки отцовской воле, поступила на следователя на бюджет, и, чтобы поскорее избавиться от его контроля и влияния, на накопленные деньги купила билет и укатила в Санкт-Петербург. Почему вернулась? Дело и повышение, только и всего. Надеюсь, я удовлетворила Ваше любопытство, Николай. Вы точно обдумывали вопросы, не юлите.       А она не так глупа, как могла бы быть с её внешностью. Теперь, когда меня не отвлекал беляш в руках или жирная морда полкана, я с удовольствием рассматривал Рогозину.       — Вы правы. Хочу знать под чьим началом предстоит работать.       — Под началом «молоденькой протеже», чьим же ещё, — она остановилась посреди коридора, просто и открыто глядя мне в глаза. Я не нашелся что ответить, чуть ли не впервые в жизни.       Сконфужено войдя в свой кабинет, я занялся поиском папки с материалами.