Рокировка

      Суна со вздохом приземлилась на мягкий диван, наконец с облегчением выдохнув. Комната Сейран и Ферита почти никак не изменилась с ее последнего визита. Только теперь некогда пустующую стену украшали темные рамки — с десяток фотографий с их второй свадьбы, на каждой из которых они выглядели неподдельно счастливыми.       Но Суне было совсем не до того, чтобы с умилением разглядывать свою красивую сестру. Она была благодарна уже за то, что в их комнате были настежь открыты двери на террасу, и ее позорно подергивающуюся фигуру обдувал прохладный морской ветер.       — Сестра, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Сейран, присаживаясь на краешек их с Феритом кровати. Но смазанный кивок Суны, видимо, не возымел на нее убеждающего эффекта. — Но ты вся побледнела, точно все хорошо?       «Помимо того, что Аллах-таки презирает меня, все просто прекрасно».       — Да, просто я с самого утра ничего не ела, — ответила Суна, надеясь быстро перевести тему. Нужно было взять себя в руки и угомонить эту бессмысленную тревогу. Ее и впрямь знатно подташнивало, но, о Аллах, едва ли голод был тому причиной. — Сейран, ты…       — Это не проблема, — Ферит в два шага приблизился к вызывной панели. Быстрее, чем Суна успела бы запротестовать, ее заботливый зять уже решал вопрос с ее обедом: — Айшен, можешь принести нам чего-нибудь перекусить? И три чашки чая с пахлавой, пожалуйста.       Из динамика донесся суетливый голос молодой девушки.       — Это дочка Шефики, она приехала работать вместо Диджле, — ответил Ферит на так и не заданный Суной вопрос. Он весело подмигнул ей и молча приземлился в кресло рядом, будто чего-то выжидая. Сейран странно поглядывала то на сестру, то на своего мужа, и Суна бы нагло соврала сказав, что ее это не напрягало. — Надеюсь, чай она делает получше. У Диджле вечно все получалось ни к черту.       — Спасибо, но не стоило, — отозвалась девушка, нервно ерзая на своем месте. Ей было откровенно неуютно, и это чувство даже затмило в своих масштабах мысли о произошедшем на улице. Чувствовать на себе пристальный взгляд Сейран было чем-то обыденным, но когда муж твоей сестры вдруг начинает пялиться на тебя так же — это вызывает вопросы. — Так о чем вы хотели поговорить? Сейран, ты так быстро меня увела.       Когда сестра, что-то на ходу щебеча маме и тете, под руку потащила Суну наверх, она, по собственной глупости, ожидала разговора наедине. Со свадьбы прошло от силы дней десять, но все же за это время они не обменялись ни одной нормальной приватной беседой. Сейран никогда не звонила первая, а если Суна и набирала ей по вечерам, чтобы узнать как дела, то сестра не трудилась выходить из комнаты, из-за чего Ферит все чаще становился активным участником их разговора.       Они как будто срослись воедино, как сиамские близнецы, неспособные оторваться друг от друга ни на секунду. И Суна правда старалась отогнать мысль о том, как сильно ее это раздражало. Ферит, Ферит, Ферит. Он был ей не больше, чем зятем, но за последний год, сколько они были знакомы, он без ее воли стал чуть ли не самым ярким пятном в ее жизни.       — Эй, вообще-то я просто соскучилась по тебе! — воскликнула сестра, нахмурившись. Она так хорошо выглядела в этой своей коротенькой бежевой жилетке. Загорелая, сияющая, такая легкая. Ей хотелось и любоваться, и выколоть себе глаза одновременно. — Просто не хотела, чтобы ты чувствовала себя неуютно. Но и, конечно, новости уже есть. Ты сама их видела, эти новости.       «О, да. Эти новости я видела. Спасибо, что не даешь о них позабыть, сестренка».       Суна видела и, если честно, все еще не нашлась с ответом — как ей на все это реагировать? И как бы выразилась одна из этих новостей, склонная к подобного рода выражениям — Суна проебалась. Непоправимо, фатально, досадно проебалась. И ей следовало бы хорошенько об этом подумать.       Было очевидно — этой ночью Кайя не знал о ее существовании ровным счетом так же, как и она не догадывалась о его. Все эти разговоры про брата, детские обиды, и его неудавшийся день — теперь все встало на свои места. Не ожидая, что когда-нибудь жизнь сведет их вновь, он зачем-то открылся ей так же, как и она ему. Идиотка.       Как можно было позволить всему этому случиться?! Суна, как последняя дура выложила о себе практически все человеку, которого знала от силы полчаса и надеялась больше никогда не увидеть. Позволила себе выглядеть безрассудно, вести себя так легкомысленно! Позволила себя поцеловать. Все это было не более чем игрой судьбы, у которой вчера явно было шаловливое настроение. И остро наточенный на Суну зуб.       — Ты про госпожу Нюкхет и Кайю? — невинно поинтересовалась Суна, стараясь звучать как можно более невозмутимо. Она тут же подметила, как лицо Ферита исказилось в нечитаемой гримасе. И небеспочвенно возникший интерес начал уверенно брать верх. — Как по мне, довольно приветливые люди. Очень вежливые.       — О, Аллах, Суна! Меня только от одних имен начинает мутить, — резко выплюнул Ферит, уже явно заведенный. — Ты видела, что было на улице, а? Что это за дешевые понты, скажи мне? Золотой мальчик, и не поспоришь. Даже руки дамам целует, джентельмен…       «И не только руки, дорогой, не только руки».       — Ферит, я, если честно, не особо понимаю проблемы, — снова начала Суна осторожно, и он тут же зыркнул на нее так, что захотелось либо заткнуться самой, либо с размаха дать ему по губам. Видимо, союзница из Суны была так себе, на троечку. — Ну приехали они, тебе-то что? Твой дедушка на старости лет захотел собрать всю семью под одной крышей, ну так подыграй ему из уважения! Этот твой Кайя еще, наверное, даже чемоданы разобрать не успел. Ну чем он тебя так задел?       — Суна, ты себя слышишь вообще? — от резко вспыхнувшего раздражения, Ферит даже задышал чаще, что-то невнятно выхныкивая между слов. — Этот мой Кайя? Девочка, ты с ума сошла?       — Ферит! — резко одернула его Сейран, и по ее лицу было абсолютно очевидно, насколько эта тема ее утомляет. — Я уже говорила тебе, теперь и сестра говорит. Перестань кидаться на этого парня, просто…       — Просто что? — огрызнулся он, заставив Сейран мгновенно замолчать и в раздражении закатить глаза. Он снова развернулся к Суне, — Нет, Суна, ты пока просто не поняла! Знаешь, зачем дедушка их сюда приволок? Сейран сказала тебе, а?       — Нет, но…       — Его не устраивает мое отношение к компании, — выдохнул Ферит, и Суна была готова поклясться, что его голос предательски дрогнул. — Он сказал мне пару дней назад, что боится доверить мне свое дело. Сказал, что бизнес поддается только терпеливым, ответственным. И хорошо, я согласился! Я пообещал ему, что я изменю свое отношение, и, Аллах видит, я изменил! На следующий же день я вышел на работу, а вернувшись с нее вечером…       — В обед, — мимолетом поправила его Сейран, громко усмехнувшись, и подмигнула сдерживающей смех Суне.       — Вернувшись, я узнаю эти новости о наших гостях, — закончил Ферит, уже чуть тише. — Я полдня терпел его ремарки в свою сторону. Я терпел его идиотку-мать, которую мой дедушка с порога назначил в этом доме главной, тем самым оскорбив и мою маму, и Ифакат, и даже Асуман, — Суна не была уверена, что это работает именно так, но все же промолчала. — Но дедушка пригласил его поработать в компании. Сказал, что заинтересован в проектах, которые он делал в Лондоне. Сказал, что гордится тем, что хотя бы один из его внуков предан общему делу.       Ну ничего себе, Кайя. Проекты в Лондоне? Любовь к ювелирному, что же, Корханам с молоком матери передается? И даже этот таинственный, живший в изгнании внук тоже унаследовал талант в этом мастерстве. Черта-с два Суна на это купится. Это звучало не просто сомнительно, а откровенно комично.       Но не более комично, чем то, как сильно покраснели щеки обиженного Ферита, когда он продолжил:       — Он позвал их только для того, чтобы мне насолить, Суна, — обратился он к ней таким тоном, словно та была несмышленой девчонкой. — И они приехали по первому зову. Вот и все, что нужно знать об этих людях! Никакой гордости, никакой чести, только расчет. Они просто всю жизнь ждали момента, когда смогут отомстить…       — Ферит, о какой конкретно мести мы говорим? — не сдержавшись, перебила его Суна. Наблюдать за его извержением было, конечно, забавно, но не настолько чтобы стерпеть весь выходящий из его рта смрад. — От этих людей отказались, они всю жизнь жили вдали от вас. И, судя по их виду, неплохо жили. Так может, дело не в мести, как думаешь?       — И в чем же тогда дело, а, Суна? — да как бы тебе ответить, чтобы ты заткнулся наконец, а, Ферит?       Аллах, как же все это ее раздражало. Одна только мысль, что Сейран была влюблена в такого уникального человека, как ее зять, заставляла мозг плавиться. За этим было смешно наблюдать со стороны — Ферит наверняка был бы отличным другом или аниматором в торговом центре, но на что еще он был способен? Все, что требовало хоть малейшей ответственности, было ему неподвластно. Бизнес, брак, будущие дети — это тот уровень, на который Ферит Корхан только посягает. Он может пытаться допрыгнуть до него сколько угодно, но как бы высоко сайгак не прыгал — эта планка будет только увеличивать шишку на макушке.       — Может, дело не в них, а в тебе? — Суна постаралась сдержать улыбку, когда наконец произнесла это, но уголки губ предательски подрагивали. Аллах, да он же не вынесет этого. Как и любой другой правды, которая не приходилась ему по вкусу. — Дедушка соорудил тебе конкурента, с личными проектами в Лондоне и, очевидно, непростым характером. И получил от тебя именно ту реакцию, которую и ждал. Он хочет тебя проучить, а ты ведешься. А вообще все это выглядит так, будто… будто ты ему просто завидуешь, Ферит.       И повисшее в комнате молчание было достойно «Оскара». Сейран выдохнула что-то нечленораздельное, и то, в какой панике она уставилась на своего мужа дало Суне понять — она перегнула. Хотелось бы сказать, что не специально, но язык не поворачивался.       Он когда-нибудь сведет ее в могилу, этот язык.       — Я имею в виду…       — Я понял, что ты имеешь в виду, Суна, — процедил Ферит, но вдруг резко изменился в лице. Уверенность, которую он излучал, хоть и была фальшивой, но свою функцию выполняла. — Но такая уж ты у нас девушка, чего я ожидал?..       «О, только этого не хватало».       — И чего же ты, прости, ожидал? — выдохнув, спросила Суна. И видел Аллах, она не ждала честного ответа. Предвкушала, но предпочла бы многозначительное молчание. Ведь если задели Ферита, то он непременно заденет в ответ.       — Ты, Суна… скажем так, склонна видеть в людях только хорошее, — произнес он с самодовольной улыбкой. — Видишь, как легко Кайя произвел на тебя впечатление? Стоило ему только улыбнуться тебе, как ты уже считаешь его достойным человеком. Но это не страшно! Сейчас ты здесь освоишься и примешь нашу с Сейран сторону. Поймешь, что это за люди…       — Ферит! — снова гаркнула Сейран, наверняка подметив, как исказилось лицо ее сестры. — Я на твоей стороне, просто потому что ты мой муж. Это не значит, что я одобряю то, что было вчера…       — Снова ты об этом! Что мне оставалось делать? — выкрикнул Ферит, но тут же сбавил тон под пристальным взглядом своей жены. Суна хоть и почти не слушала, но отчаянно пыталась сохранить лицо. Чертов идиот. — Я уже доходчиво объяснил тебе вчера…       — Что тебе оставалось делать, Ферит?! — громко спросила Сейран, очевидно разозлившись. — Угомониться и вести себя как взрослый человек, а не начинать скандал! Не нужно было переходить на личности. Ты итак знаешь, что дедушка тебя обожает, и что все это он делает для тебя. Так чего ради нужно было так поступать? Ты ударил бедного парня при всех. Ударил, Ферит!       Так, стоп.       — Ты что сделал?! — воскликнула Суна, окончательно вернувшись к реальности. Обиды как-то слишком резко забылись. Это, должно быть, шутка.       — Ударил его, Суна! — повторила Сейран, с мольбой во взгляде смотря на оторопевшую сестру. — Ты можешь себе представить? Прямо на ужине, перед всеми!       «Теперь могу». Получается, это братская баталия вынудила его вчера искать утешения на дне фляжки. Что ж, по крайней мере повод был хороший. Получше, чем у нее самой.       — А он? Ну, Кайя… — несмело подала голос Суна, обратившись к Фериту. — Он что же, ударил тебя тоже?       — Как она запереживала! Посмотрите на нее, а! — запричитал он, плеская руками. И Суна хотела было возразить, но так и не решилась, какую часть его гневной тирады ей стоило отрицать. — Как видишь, я нетронут.       — У него хватило стыда просто уйти, сестра, — выдохнула Сейран, поднимаясь с кровати, чтобы прикрыть двери на террасу. Ветер действительно начал завывать угрожающе, и солнце скрылось. Того и гляди, начнется ливень. — Но он был зол, это очевидно!       Как будто у него не было на это права. Что это за унижение? Любой на его месте ударил бы в ответ, да что уж там — Суна бы ударила! Она и сейчас, если честно, с трудом себя сдерживала.       — Какая разница какой он был, Сейран? Заканчивай уже за ним так пристально наблюдать, глаза окосеют, — пробурчал Ферит, поудобнее устраиваясь в своем кресле. Сейран что-то неразборчиво фыркнула и опустилась на диван рядом с Суной, все еще прожигающей невидящим взглядом кофейный столик перед собой. Но Ферит силком вытащил ее из собственных мыслей: — А ты, Суна, меня разочаровываешь! Вот уж кто, а ты, я был уверен, будешь на моей стороне. Я рассчитывал на твою поддержку.       «Потому что я легко внушаемая девушка, которой стоит только улыбнуться и заказать обед, чтобы она поплыла и посчитала тебя достойным человеком? Ты ведь что-то такое обо мне сказал?».       Идиот. В чем-то он наверняка был прав, она действительно была склонна к быстрым выводам. Может, и не стоило бросаться на Ферита, не стоило никого защищать. Да и, по правде говоря, за последние два дня накопилось достаточно много вещей, которые ей делать не стоило.       — Ферит, я ни на чьей стороне, но выводы делать рано, — спокойно ответила ему Суна, чувствуя очередной укол совести. Весь этот разговор утомлял, никак не унимая и без того нарастающую внутри нее тревогу. — Ты просто на взводе, это понятно. Но не стоит так бурно на все реагировать. Мы ведь еще не знаем этого Кайю. Может, не так уж он и плох? А может и впрямь…       И на секунду, Суна действительно задумалась об этом. Помимо того, что ей в принципе было неловко вести всю эту беседу, теперь она чувствовала себя подозрительно тревожно от осознания. Она не знала этого человека. Совсем его не знала, а он знал о ней, кажется, слишком многое.       Если он позволил себе дерзость, хоть и маленькую, на глазах всего особняка, то что будет дальше? Начнет ходить за ней по пятам? Станет шантажировать ее всей этой историей, этим поцелуем? Но чем она может быть ему полезна?..       Голова пухла. «Нужно поговорить. Мне обязательно нужно поговорить с ним».       — Мне кажется, стоит попросить Аби поездить за ним, как думаете? — голос Ферита вырвал ее из раздумий как раз тогда, когда она почти решилась на свою задумку. — Разузнать о нем побольше. Хуже не будет, это уж точно. Если вдруг за ним есть что-то, то компании…       — Нет, Ферит, я категорически против, — отрезала Сейран. — Признайся, дело тут совсем не в компании. Не нужно привлекать к этому Абидина. У меня уже правда такое чувство, что ты помешался!       «Ух ты, Сейран. Ты действительно еще способна на здравые мысли». Хотя, какая разница? Раз уж Ферит вспомнил про своего драгоценного дружка, то, верно, назад дороги нет. Интересно, где он сейчас? Сидит на кухне, пьет чай и обдумывает, как бы послать ее пооригинальнее в следующую их встречу? Или, может, репетирует уничижающий взгляд перед зеркалом? Хоть бы только слезу не пустил от такого-то напряжения.       — Но ты, конечно, не послушаешь мою сестру, — произнесла Суна, гордо вздернув подбородок. — А Абидин-бей, как верный подчиненный, послушает своего начальника. Смотри, Сейран, пройдет пара дней, а у вас на столе уже будет лежать развернутое досье на этого Кайю… как его там?       — Сонмеза, — ответила Сейран, пытаясь сдержать подкатывающий смех. Казалось, даже Ферит смотрел на Суну с искренним удивлением. — Он Кайя Сонмез.       — А что такое, Суна, боишься, что мой братец уведет у тебя кавалера? Не переживай, дорогая. Аби предан тебе почти так же, как и мне, — съязвил Ферит, звонко рассмеявшись.       «В связи с последними событиями еще не решено, кто в этом уравнении твой братец, а кто мой кавалер, дорогой Ферит».       — Сестра, вам уже давно стоит поговорить.       И прежде, чем Суна успела бы произнести «да, знаю», до нее дошло, что речь шла уже не о Кайе. Устало выдохнув, она повернула к сестре отрешенный взгляд.       — Нам уже давно не о чем говорить.       «По крайней мере, пока он сам этого не захочет. Я ведь дала себе обещание».       — Суна, ты же знаешь Абидина, — начал Ферит осторожно, все еще игриво улыбаясь. — Он хороший человек, но он плох в том, чтобы делать первые шаги. Хоть мы и друзья, но я это признаю. Но он тебя любит, это точно.       — И правда, сестра, просто поговори с ним уже! — протянула Сейран, моргая глазками-блюдцами, и ластясь к ее руке. — Ну сколько можно друг от друга бегать?       «Хороший вопрос, Сейран». Может, так и должно было быть? Он убегает, она догоняет. Это работало раньше. В конце концов, Суна ведь тоже была не святой.              Но почему тогда все это так раздражает? Почему Абидин не может просто поговорить с ней по-человечески, а не так, как было в прошлые разы? Но ведь, если Ферит говорит, что он все еще любит ее, значит, наверное, он сам ему это сказал…       Но если Абидин был плох в первых шагах, то Суна была ужасна во вторых шансах. И в третьих. Иногда, и в четвертых. Счета им не было.

***

      Суна не могла сказать, что та комната, что ей и тете непременно давали по приезде в особняк, была красивой или хотя бы уютной. Она была больше похожа на номер в гостинице — такая же бездушная и чопорная. Даже набор мебели кричал о том, что это скорее пристанище для нежданных гостей — большая кровать, старый потертый диван, несколько крючков для одежды при входе и этот бесконечно раздражающий ее огромный рыжий шкаф.       — И на сколько же мы тут задержимся в этот раз? — подала голос тетя, как обычно недовольно вздохнув, и сделала глоток своего кофе. Она наблюдала за снующей по комнате Суной с дивана и, казалось, вела беседу больше сама с собой, чем с племянницей. — Что мы здесь забыли? Казым снова сделает из нас дураков, опозорит нас перед Корханами. У твоего зятя нет совести, а отец только ему потакает!       — Успокойся, тетя. Мы поговорили с Феритом, он уже успокоился, — выдохнула Суна, методично развешивая их одежду на вешалки. — Да и кстати, к чему беспокоиться о позоре перед теми, у кого итак совести нет? Или мы уже забыли, что случилось за последний год?       Суна действительно чувствовала себя в особняке несколько комфортнее, чем в прошлый свой приезд. Сказать, что она привыкла к роскоши значило бы солгать, но она определенно привыкла к тому, как все натянуто улыбались в ее присутствии, стараясь создать видимость счастливой семьи.       В этом и была вся суть Корханов. За белоснежным фасадом особняка, под улыбками на фотографиях, среди хрусталя и велюровых обивок — где-то там скрывалась настоящая червоточина, истинная сущность этой семьи. Семьи, в которой все были друг другу конкурентами.       — Что-то не то с тобой в последнее время, девочка, — будто брезгуя произнесла Хаттуч, и отложила свою чашку на столик. — Ты много себе позволяешь, и рот у тебя не закрывается. К добру ли, скажи мне?       — Прости, тетя, — кротко ответила Суна, и устало опустилась на краешек кровати. Руки уже ныли от этой монотонной уборки. Может, и не стоило решать вопрос с одеждой — того и гляди, завтра погонят назад. — Просто я не понимаю всего этого! Неужели мы будем смотреть второй сезон этого сериала?..       — О чем ты говоришь? Суна, выражайся нормально, — потребовала женщина, наградив племянницу хмурым взглядом.       — Тетя, у тебя нет ощущения, что все это мы уже переживали? И я, очевидно, не о свадьбе Сейран, — осторожно начала Суна, стараясь не переходить граней. — Мы снова вернулись в этот особняк и снова со скандалом. И тебе, и мне очевидно, что нас тут снова никто не ждал. Мы здесь даже не гости, а просто ходячая обуза, второстепенные герои в фильме о Корханах и их… прегрешениях, — последнее слово она произнесла шепотом, не желая вызвать лишнего гнева. Будь ее воля — выразилась бы крепче, но одной волей Аллаха сдержалась. — Они не уважают даже своих собственных родственников, что уж говорить о нас? Смотрели так, что и не нужно было вслух произносить. Они просто не могут выгнать нас сейчас, но они сделают это позже, и сделают это грязно. Хотя я уже привыкла к этому позору… Но не уверена, что госпожа Нюкхет или Кайя заслужили такого отношения. На них обрушился весь гнев. Ферит даже ударил Кайю, тетя, и…       — Этот парень странно реагирует на тебя, Суна, — только лишь произнесла Хаттуч, но этого хватило, чтобы в комнате резко похолодало. — Думает, все вокруг слепые? Смотрит так, словно… о, Аллах упаси. Суна, Аллах упаси!       Но Суна лишь задушенно усмехнулась, молясь, лишь бы тетя не заметила, как безбожно ее заколотило. Она же не могла заподозрить?.. Нужно было срочно деть куда-то руки.       — Что ты такое говоришь, тетя? — найдя в себе силы улыбнуться, сказала Суна. Правда, это было скорее похоже на кривоватый оскал, нежели на безвинную улыбку. — Это просто смешно. Кайя никак на меня не…       — И имени не произноси, поняла меня? Заладила с этим Каей! Бесстыжая! — прикрикнула тетя, и Суну очень не вовремя сковало уже привычное ей состояние. Полный ступор. Стоило только очень сильно чего-то испугаться, как она, казалось, забывала, как работают собственные конечности. — Что бы там ни было в голове у него или его матери — это не кончится для нас ничем хорошим. У них свои мотивы, это любому понятно. Поэтому даже не вздумай с ним спутаться, Суна! Не разговаривай, не оставайся наедине, даже не смотри в его сторону. С нас хватит Корханов, ты услышала меня?       — Т-тетя! Какие мотивы?.. Ты сама-то себя слышишь? — воскликнула Суна, не успев себя одернуть.       — Молчи! — зато успела тетя. — Твое счастье, что мы с твоей мамой договорились встретиться перед ужином, а то я бы не пожалела сил на тебя. Приводи себя в порядок и выходи в столовую. И не смей опаздывать.       Суна с замершим сердцем наблюдала, как тетя идет к двери, в надежде, что на этом все наконец закончится. Но уже открыв дверь, женщина вдруг обернулась:       — Если вдруг замечу что-то подобное тому, что было во дворе, еще раз — то передам отцу. Не пытайся надурить меня, девочка. И себя обдурить не давай.       Тетя несколько секунд сканировала Суну взглядом, но, видимо так и не найдя в ее дрожащей фигуре ни стыда, ни совести, жеманно скривила губы и вышла, громко хлопнув дверью. Тишина отдавалась звоном в ушах. Недавно начавшийся дождь лишь усилился, беспокойно забарабанил по окнам, скрытым плотными рыжими занавесками.       — Аллах, да что это?! — прошипела вскочившая со своего места Суна, силой отбросив вешалку с пальто, которая первой попалась ей под руку. Злость полыхала в ней с такой силой, что ладони горели огнем. Смелости хватило лишь на то, чтобы несколько раз со всей дури ударить по и без того хлипкой дверце уродского шкафа. Проблема контроля эмоций появилась недавно, но страх впасть в немилость был с ней всю жизнь, поэтому она знала — пересекать черту было нельзя.       Список «нельзя» Суны Шанлы вообще-то пополнялся, казалось, с каждым прошедшим днем. С месяц назад оказалось, что ей нельзя радоваться разводу с психопатом, за которого ее выдали обманом против ее же воли. Она получила четками отца по губам и шее за то, как широко улыбалась, когда ей наконец доставили бумаги для расторжения брака. Суне нельзя было слишком сильно веселиться на свадьбе сестры и «развязно» танцевать в окружении незнакомых людей. Это она уяснила прямо на следующий день после этой самой свадьбы. И вот, наконец, Суне нельзя было даже смотреть на мужчину, которому, к ее великому несчастью, нравилось смотреть на нее. Тетя сама все сказала. Интересно, отец отхлещет ее по рукам или по щекам?       Хотя, наверное, это будет спина. Синяки будут там, где их никто не увидит. Товар ведь нужно содержать в надлежащем виде.       Но есть вещи, с которыми нужно просто смириться и Суна была прекрасна в своем смирении. Снова и снова пихая обиду и злость в самые дальние уголки души, она возвращалась. Сделав глубокий вдох и сжав руки в кулаки, Суна сделала шаг, намереваясь поднять ни в чем неповинное пальто, но тут же застыла на месте. Сердце пропустило удар.       Тук-тук-тук.       И она пыталась убедить себя в том, что ей показалось, но когда глухие постукивания по ее окну повторились снова, стало очевидно, что это не фантом ее воображения. Кто-то нетерпеливо стучал в ее окно. И сердце сделало неожиданный кульбит, ведь Суна прекрасно поняла, кто это был.       Абидин.       Такое ведь случалось и раньше. И хоть ее комната не была одним из условленных ими тайных мест, все же он возвращался сюда. Как еще они могли поговорить? Он наверняка выжидал, пока Суна останется одна, чтобы выкрасть хоть один разговор. Аллах, но там же ливень!       С абсолютно идиотской улыбкой на лице Суна кинулась к окну, даже и забыв, что для начала стоило бы запереть дверь. И в этом предвкушении совсем не обратила внимание на то, как медленно, но верно от одной только мысли о встрече с ним по телу разлилась неприятная, липкая тревога. Это не было чем-то привычным.       Но это был и не Абидин. И Суна сама не заметила, как машинально распахнула окно, осыпая ругательствами себя, свои глупые руки и явно довольного собой Кайю, жестами побуждающего ее поторопиться.       — Кого-то другого ждала, красавица? — пропыхтел он, наспех перелезая через окно прямо к ней в комнату. Она даже не успела запаниковать. Вся одежда насквозь мокрая от ливня, с кудрявых волос стекают капли воды. О, Аллах, да он даже на полу следы своего присутствия оставит! — Я клянусь, я думал твоя тетя никогда не уйдет…       — Ты с ума сошел? — только и прошипела Суна, наконец снова обретя голос. Она высунула нос на улицу, чтобы напоследок перепроверить, не ошивался ли рядом еще кто-нибудь, и наспех закрыла за ним окно. Если хоть одна живая душа увидит тут это морское чудовище — ей конец. Тут уже не Антеп и даже не больница, смерть констатируют на месте.       — Как я понял, это единственная возможность поговорить с тобой наедине, — ответил Кайя, проходя вглубь комнаты. И пока Суна, до сих пор невнятно причитающая, пыталась приткнуть себя хоть куда-то, он без тени стеснения рассматривал одежду, сложенную кучками на диване. С каждой секундой на его губах расплывалась ухмылка и замирал немой вопрос. Только этого не хватало.       Там, где ее гардероб сливался с гардеробом ее тети, не было особой разграничительной черты. Да, возможно футболки Суны были Хаттуч не по размеру, но в остальном все, лежащее на диване, смотрелось довольно органично. Темные жилетки, длинные юбки, до зевоты скучные платья и… нет, этот его взгляд просто невыносимый.       — Это не мое, а тети. Точнее, не все из этого мое.       — О, я бы никогда и не подумал…       — У тебя на лице все написано. Говори давай, не стесняйся.       — С одного шкафа одеваетесь?       — Сдурел?       Но он только рассмеялся, показательно смерив ее фигуру оценивающим взглядом. Но какую оценку он ей в итоге поставил, благо, не озвучил.       — Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила Суна, поджав губы и сложив руки на груди. — С тебя течет.       — Еще бы, блять, с меня не текло. Тебе не кажется, что нам есть, что обсудить? — спросил он, смотря на нее так, словно она была несмышленой идиоткой. И то, что Суну уже дважды за день удостоили таким взглядом, начинало знатно раздражать. — Искать с тобой встречи в особняке — дело бесполезное, как я понял.       — Молодец, правильно понял, — улыбнулась ему Суна, наконец вспомнив о незапертой двери. — Говори, что хотел, и уходи! Если тетя вернется, то…       — Да, я слышал, она меня не жалует, — беззаботно отозвался Кайя, прокручивая в руках один из ее шелковых шарфов. Она резко развернулась, застыв с ошарашенным выражением на лице. Так он еще и подслушивал. — А что, Суна? Я, думаешь, знал, что вы на двоих комнату делите? Чем пялиться на меня так, лучше бы полотенце что-ли предложила. Я целую вечность под этим окном простоял…       Будь этот день трижды проклят. Громко стуча каблуками по паркету, Суна фурией вошла в ванную и, схватив первое попавшееся полотенце, кинула им прямо в него.       — Доволен?       — Вполне.       Но, честно признаться, довольным он не выглядел. Суне потребовалось несколько секунд, чтобы вновь начать корить себя за свой характер. Она наблюдала за тем, как он старательно вытирает руки и шею — единственные участки кожи, не скрытые серым домашним костюмом. В таком не выйдешь к ужину. И правда, сколько он там простоял? Она глубоко вздохнула, в очередной раз за день принимая свое поражение.       — Кайя, послушай, — начала Суна уже тише, когда поняла, что он намеренно игнорирует ее взгляд. Он все еще упрямо орудовал ее персиковым полотенцем, но едва ли на коже осталась хоть капля воды. — Давай поставим вопрос иначе. Нам не о чем говорить, потому что между нами никогда ничего не было. Вчерашней ночи не было, слышишь? — она старалась говорить вкрадчиво, спокойно. И ей даже казалось, что это было не безуспешно, когда он наконец одарил ее тяжелым, пронизывающим взглядом. Но, к сожалению, он снова открыл рот:       — То есть, у нас с тобой был один приход на двоих?..       — О, Аллах, да пойми же ты! — обессилено воскликнула она, а он, буднично рассмеявшись, начал зачем-то аккуратно складывать ее полотенце. — Ты слышал тетю. Если она что-то узнает, да что уж там, если хоть кто-нибудь что-нибудь узнает — мне конец. И, не подумай, что меня это сильно волнует, но если узнает мой отец, то конец и тебе, поэтому…       — Не нужно так переживать, Суна, — наконец сказал он, улыбаясь. Смотря на него, она даже близко не могла предположить, что он на самом деле думал. Вечно с этой глупой улыбкой… — Я услышал тебя с первого раза. Я же не идиот, хоть ты так и не считаешь.       — Я не считаю, что ты идиот! — воскликнула Суна как-то чересчур громко, потому добавила уже тише: — По крайней мере, не безнадежный. Видишь, как быстро ты все уловил! — улыбнулась она, понимая, как убого все это звучит. С тем же успехом можно было погладить его по волосам и крикнуть «Апорт!». — Пойми, я не знаю, было ли это игрой судьбы или просто мою историю пишет какой-то очень недалекий писатель — не знаю! Но одно я знаю точно — мне правда хватает проблем и без тебя.       Они улыбались друг другу, она — с сожалением, он — как и всегда, с недоверием. Кайя наверняка думал, что Суна просто какая-то идиотка. Или падшая девушка. А что ему мешает, ее поведение? О, оно достойно греховной книги.       Но, если честно, рядом с Каей было тяжело винить себя в безнравственности. Он и сам не походил на ее эталон, и Суну упрекнуть не стремился. В отличие от большинства людей в ее жизни, он, казалось, совсем не замечал в ней тех недостатков, за которые она себя корила. Но бесспорным было одно — этот комфорт был для нее некомфортным. Просто до ужаса непривычным.       Она наблюдала за ним завороженно, потерявшись где-то между своими ощущениями и цветом его глаз. Совсем не замечая его шаги ей навстречу. И, наверное, не заметила бы, если бы не его дыхание, неожиданно обжегшее ее щеку:       — Наверняка хватает, но я-то уже здесь, — произнес он шепотом. — Видимо, Аллах действительно тебя за что-то недолюбливает, Суна.       «Умеешь же ты все испортить».       — Оф—ф, — отчаявшись выдохнула она, прикрыв глаза ладонями и инстинктивно шагнув назад. — Так ты все-таки идиот?..       — Расслабься, если ты так этого хочешь, то я обещаю тебе — никто не узнает, — вкрадчиво произнес он. Так спокойно, что Суне вдруг стало стыдно за свой всплеск. — Но я советую тебе хорошо подумать, прежде чем окончательно списывать меня со счетов. Я не такой уж и плохой вариант, поверь.              — О чем ты говоришь, Кайя? — устало спросила Суна, скрестив руки на груди.       — Да о чем-угодно, в принципе. Волей-неволей, ты стала здесь моей единственной подругой, а я очень ценю своих друзей, — ловким движением, от которого она бы ни за что не успела отвернуться, он ущипнул ее за щеку, громко хмыкнув. — Я пробыл здесь всего два дня, и, знаешь, никогда не видел серпентария уютнее, чем наш особняк. Но каким бы ни был красивым серпентарий — он всегда опасен. Я знаю, что ты недолюбливаешь меня, хотя вчера мне показалось, что у тебя было совсем другое мнение на мой счет. Но…       — Но что? — резко перебила его Суна. Весь этот разговор на полумерах начинал ее знатно раздражать. Она устала прятать от него глаза и чувствовать эту неизменную тревогу, стоило ему подойти ближе хоть на шаг. Его присутствие было каким-то… электрическим. Это изнуряло.       — Говорят, что можно выжить в любых условиях, если обзавестись хорошими союзниками, — Кайя, словно заметив ее настороженность, сам отстранился от нее, продолжив спокойно и уверенно: — Я не предлагаю тебе ничего такого, но хочу, чтобы ты знала — если я тебе понадоблюсь, то я буду здесь. И надеюсь, что когда я буду нуждаться в тебе — ты тоже мне не откажешь.       Вот как. В доме своего же дедушки он ищет себе союзников. В лице девушки, которую и саму попрут из «серпентария» при первой же возможности, он пытается найти поддержку? Интересно.       О, Аллах, и этого человека она опасалась? Эта тирада должна была ее впечатлить? Интересно, долго он этот соблазнительный тон репетировал? Суна ухмыльнулась и, не сдержавшись, сама сделала шаг ему навстречу.       Игра становилась забавной, и комфорт уже не казался столь непривычным.       — Это Кайя Сонмез просит меня о поддержке? — игриво спросила она, проведя пальцами по подвеске у него на шее. Серебряная цепочка морской феи, как оригинально. Правда, ее заметно напрягшийся собеседник едва ли считал все это столь смешным. — Тот самый, поцелованный Халисом-агой молодой предприниматель с личными проектами в Лондоне? А я буду тебя, прости, как поддерживать? Приносить кофе или рубашки гладить, или… а, поняла! Подбирать колечки под наряд!       — У тебя какой-то недостоверный источник, — в тон ей отвечает Кайя, перехватывая ее ладонь, все еще играющую с его подвеской. Суна и не сопротивляется, но он держит крепко. Недостаточно крепко, чтобы сделать больно, но, как оказалось, достаточно, чтобы сбить с нее спесь. — Проекты не принадлежат мне, они принадлежат компании, на которую я до вчерашнего дня работал. Но мне льстит, что ты уже успела загуглить мое имя.       — Мне не пришлось, про тебя здесь каждая стенка щебечет, — с улыбкой отвечает ему Суна, таки освобождая свою ладонь из его хватки. — И всем интересно, кто ты и что задумал. По мне так ты, конечно, просто заносчивый придурок, но ты все равно будь поаккуратнее. Злые рты уже строят планы посягания на твою незапятнанную честь! Того и глядишь — досье соберут…       — Ого, Ферит уже постарался натравить на меня своих псов? — усмехнулся Кайя, и это наконец отрезвило Суну окончательно. Это не девочка, это просто какое-то трепло… И над субординацией тоже придется поработать. — Не пугайся, я тебя не выдам. Но видишь, Суна, для меня ты — кладезь ценной информации. И я в долгу не останусь. Услуга за услугу. Так работает дружба — один помогает другому, тот в ответ его поддерживает. Время от времени эти двое напиваются и…       И абсолютно по-хозяйки сжимают ладонь на ее талии, сминая пальцами тонкую ткань голубой блузки. И это действует куда лучше ведра ледяной воды. Суна отскакивает от него почти сразу, замечая, как предательски ярко ощущаются следы его прикосновений на ее коже. Хотя, он ведь и не дотронулся…       — Замолчи! — сухо отрезала Суна, не в силах посмотреть ему в глаза. Но она была готова поклясться — он улыбается. — Так дружба не работает. Будешь продолжать в том же духе, только приобретешь себе нового врага.       — Мне бы этого не хотелось, — весело произнес он, лишь подтверждая ее теорию. — Но я слышу нотки принятия в твоем голосе, дорогая подруга. Или лучше коллега? Скажи сама, как ты предпочитаешь?       — Предпочитаю наблюдать за тем, как ты удаляешься из моей комнаты, — отчеканила Суна, наконец подняв взгляд. О, Аллах, подари этому мужчине хоть каплю совести.       — Твое слово для меня закон. Спасибо за полотенце, — отвечает Кайя, даже и не думая стереть с лица эту знатно раздражающую ее самодовольную улыбку. Он буквально вкладывает полотенце в ее руку, и направляется к двери. — И ты все же попробуй посмотреть, что пишут обо мне в интернете. Вдруг, увидишь там что-нибудь такое, после чего тебе захочется стать моим другом.       — Обязательно, Кайя. Непременно, так и будет. А теперь иди! — выдохнула Суна, ощущая какую-то безбожную усталость. Это был не разговор, это был чертов марафон в десять километров. Но вид преспокойно вышагивающего к двери Кайи словно обдал ее током. — Не в дверь! Совсем свихнулся? Лезь назад в окно.       И, застыв от неожиданности такого требования, Кайя даже ненадолго впал в ступор.       — Ты издеваешься что-ли, скажи мне? — рассмеялся он, с явным недоверием. Еще хватает наглости возмущаться? — Там ливень, Суна. Собаку на улицу не выгонят…       — А я тебя выгоняю! Еще раз говорю — иди в окно! И иди так, чтобы ни с одной собакой по пути не встретился!       — Это ты так тетку свою величаешь?       — Кайя!       — Какая-то ты совсем невежливая.       — Иди уже! Аллах-Аллах…

***

      Он успел обсохнуть. Сменил одежду, даже бардак на голове прибрал. Только морскую фею оставил нетронутой. Кайя выглядел так, словно это не он позорно навернулся, пока перелезал через ее подоконник с полчаса назад. Собранный, сдержанный, мерно попивающий свой чай с молоком. Кто вообще пьет чай с молоком за ужином?       — Ферит, ты сделал то, о чем я тебя попросил? — как и всегда, единственным, кто мог прервать эту религиозную трапезу был Халис Корхан. Он ее начинал, он ее и заканчивал, и никто не смел лезть в это простое уравнение. — Хочу знать твое мнение.       — Я… в общем, я займусь этим прямо после ужина, — прощебетал Ферит, и Суна уже была готова закатить глаза. Публичная порка нашкодившего зятя не входила в список фильмов, которые она хотела посмотреть.       — Не забывай, что вы едете в Мармарис не забавы ради, Ферит, — произнес Халис с нескрываемым раздражением в голосе. Как же быстро кончается терпение у этого мужчины. С такой семьей чаша должна быть бездонной. — Я вижу, ты не слишком вникал в наш последний разговор.       — Простите его, Халис-ага, — вдруг вступила Сейран, что было вполне ожидаемо. — Это я отвлекла Ферита от работы.       — Я несомненно рад, что ты защищаешь честь своего мужа, дочка, но это не тот случай, — Халис даже одарил ее легкой улыбкой, которую Сейран вернула. И давно они так подружились? Вроде и месяца не прошло, как Корхан старший громогласно проклинал всю семью Шанлы, сидя в больничной палате. Но, стоило ли удивляться? — Открытие филиала в Мармарисе очень важно для нас, для нашего общего дела. И я возлагаю на этот проект большие надежды. Возлагаю надежду на вас обоих. Поэтому, Ферит, завтра утром ты должен быть первым, кого я увижу в своем кабинете. С развернутым отчетом касаемо каждого предложенного нам помещения. Я доверяю тебе этот шаг, но я хочу знать, что решение было тщательно обдумано.       Так значит он собирается отправить Ферита в Мармарис. И тот еще имеет наглость возмущаться? Сомневаться в том, что дедушка хочет заменить его кем-то другим? Суна снова сгорбилась над своей тарелкой, сдерживая себя. Ферит мог сжечь особняк дотла и станцевать танго на пепелище — дня через два Халис-ага уже гладил бы его по загривку.       Но из ее мыслей Суну вырвали чуть не насильно.       — Халис-бей, я прошу прощения, — лишь только сказал Кайя, но этого хватило для того, чтобы абсолютно все сидящие за столом устремили на него свое внимание. Даже Суна, упорно гипнотизирующая свою тарелку, машинально подняла на него взгляд. Он едва заметно улыбался, нервно прокручивая вилку между пальцами. Он был недоволен, ей это было очевидно. И от чего-то его недовольство отзывалось в ней необъяснимой тревогой. — Но я бы тоже хотел поехать. В конце концов, это ведь касается общего дела, — он буквально прожигал в дедушке дыру своим взглядом, но тот, казалось, даже и не обращал внимания. Лишь с улыбкой наблюдал за внуком. Суна поежилась от мысли о том, что если бы Кайя смотрел на нее так же, она бы уже давно провалилась под землю. Он ведь откровенно насмехается над ним, неужели Халис этого не видит?.. — Дело всей семьи, разве нет?       Ферит театрально усмехнулся, хлопнув в ладоши, словно только этого и ждал, и повернулся к Сейран, чтобы увидеть ее реакцию. Встревоженные Асуман и Ифакат переглянулись, с явно застывшим в воздухе немым вопросом. Суна резко почувствовала себя еще более неуютно, чем прежде. Напряжение в комнате можно было разрезать масляным ножичком, и в сравнении со столовой ее комнатка больше не казалась таким ужасным местом. Даже наоборот — перспектива сбежать туда стала выглядеть для Суны слишком привлекательно.       — Конечно, Кайя, конечно, — с гордой улыбкой проговорил Халис, будто его внук только что отвесил ему комплимент или принес рисунок на оценку. — Я хотел и сам предложить, но ведь вы с Нюкхет только приехали. Мне не хочется попусту вас нагружать, но если ты сам изъявляешь желание, то я очень рад.       Ну, стоило ли удивляться, что Корханы отлично владеют искусством сглаживать углы. Суна еле сдержала смешок, украдкой поглядывая на основоположника этой науки — Халиса Корхана. Хотя, может, это она была слишком предвзята в своих суждениях? Она вдруг обратила внимание на госпожу Нюкхет, которая с легкой улыбкой на лице смотрела на сына. Она выглядела как ангел в своем нежно-голубом костюме, но ее рука на плече Кайи, казалось, с каждой секундой сжималась все сильнее и сильнее, будто…       Суна живо одернула себя, снова спрятав взгляд в своей тарелке. Это не ее дело. А в чужие дела лезть ей тоже было «нельзя». Она здесь уж точно не чтобы играть в следопыта. Нужно только поужинать и лечь спать, и желательно как можно быстрее.       — В этом доме так тихо, что мы успели отдохнуть на месяцы вперед, — ровно проговорил Кайя, делая глоток воды из своего стакана. Его тон ничуть не изменился, спокойствие не пошатнулось. — К тому же, мне очень интересны детали подобных покупок. Такие решения тяжело принимать в одиночку, не имея особого опыта, — Суна машинально кинула взгляд на сестру, глаза которой уже напоминали две зеленые воронки. — Я о том, что лучше рассмотреть это с разных точек зрения. А наши с Феритом, как раз, абсолютно полярны. Но, благо, с нами будет человек, который сможет рассудить нас.       Кайя повернулся к Сейран и подмигнул ей, улыбаясь так приветливо, будто не он только что взорвал бомбу прямо над их обеденным столом. И Суне не нужно было быть гением, чтобы понять, что это было чертовски зря. Потому что все взгляды уже были направлены на окрашенное гневом лицо Ферита.       — Что ты несешь, а? — воскликнул он чересчур громко для доселе гнетущей тишины столовой. — Послушайте его, ты что-ли самый опытный? Что ты вообще знаешь о нашем деле? Ты сам-то хоть что-то умеешь, кроме как языком чесать? Причем, братец, на турецком у тебя не особо полу…       — Ферит! — одернула его Сейран, но тут же умолкла под пронизывающим взглядом своего мужа. И давно ли она стала такой покладистой?       — Хочешь сказать, я не прав? — спросил он у нее, нахмурившись, но получив в ответ только беспомощный вздох своей жены, снова повернулся к Кайе. — Кто ты такой, чтобы говорить о моей жене?! Кто ты такой, чтобы…       Тишины уже можно было не ждать. Когда Халис Корхан наконец ударил кулаком по столу, Суна поняла — о спокойствии в этом доме она будет только грезить. Но, как ни странно, дедушка не оправдал ее ожиданий. В тот вечер он был как никогда краток и беспристрастен.       — Хватит. Ферит, немедленно прекрати этот детский сад, — осадил он внука, и, конечно, никто не удивился тому, как безотказно работает на Ферите этот строгий тон. — Я принял решение, и оно неоспоримо. Присутствие Кайи на просмотре пойдет на пользу, и вы оба будете демонстрировать перед нашими партнерами только спокойствие и профессионализм. И все же, я попрошу Асуман поехать с вами. Дочка, я доверяю тебе, как старшей и мудрой девушке. Ты не дашь им наделать глупостей.       — Конечно, Халис-ага. Я с радостью поеду, — кротко отозвалась Асуман, склонив голову. Девушка лишь на секунду переглянулась с Суной, но та успела одарить ее сочувствующим взглядом.       Аллах, да Ферит же убьет их в этом проклятом Мармарисе. Своим бесконечным визгом точно оглушит и Кайю, и Сейран. А ведь сестра только-только успокоилась, все только наладилось…       «Это не твое дело», — снова повторила про себя Суна, напоминая себе, что ужин вот-вот закончится. Еще пара минут. Просто несколько минут тишины, и если никто ничего не вычудит, то она наконец сможет…       — Тогда пусть и Суна едет с нами, — без доли иронии вдруг предложил Кайя. Просьба была столь невинна, что он, казалось, даже смутился под натиском дюжины пар глаз, уставившихся на него. — А что? Разве это честно? Уехать из дождливого Стамбула в солнечный Мармарис и оставить ее здесь совсем одну?       И Суне показалось, что ее вот-вот стошнит. Она застыла на месте, прикрыв глаза и делая глубокий вдох. Все же, он-таки сумел «что-то вычудить». И зря она отказалась вписать Кайю Сонмеза в список круглых идиотов, очевидно поторопилась с выводами.       Мыслей было слишком много. Что теперь делать? Что тетя сделает с ней в комнате, после этого его акта в поддержку инклюзивности брошенных слоев населения?       Когда Суна наконец подняла глаза, то чуть не подпрыгнула от неожиданности. Нюкхет-ханым, сурово нахмурившись, оценивающим взглядом рассматривала ее из-под густо накрашенных ресниц. Да так пристально, что девушке захотелось пойти и умыться. Казалось, женщина была ей жутко недовольна, но Суна не могла сказать наверняка. Что она сделала не так, если это ее сын вводит смуту в священное собрание Корханов и без стыда и смущения выдвигает им свои правила?       — И правда, господин, — наконец отвернувшись от Суны, произнесла госпожа Нюкхет. К удивлению девушки, ее лицо мгновенно озарила широкая, какая-то обезумелая улыбка. — Ну зачем Суне скучать здесь с нами, раз уж собирается такая компания? Они же молодые, пусть это будет им отдыхом! Ведь Мармарис наверняка не только о работе, верно? Казым-ага, вы ведь позволите?       — Правильно, верно-верно, — ответил Казым, ни секунды не раздумывая. Даже сидящая рядом с Суной мама заметно напряглась от такой щедрости. — Твой сын наконец сказал умную вещь, Нюкхет. Сколько можно тухнуть в этом Стамбуле, я прав, дочка? Я тебе разрешаю.       В любой другой ситуации Суна бы обрадовалась, но едва ли все это предвещало что-то хорошее. Она учтиво кивнула улыбающемуся отцу, и все же позволила себе на секунду поднять взгляд на своего мнимого «защитника». Кайя, совершенно бездумно, смотрел прямо на нее с легкой ухмылкой, но, встретившись взглядом с Суной, его улыбка стала шире.       «Услуга за услугу? Так он сказал?».

***

      «Кайя Сонмез, Лондонский университет искусств»       «Alex Monroe: Luxury Jewellery Handmade In The US»       «Атилла Сонмез, история взлетов и падений талантливого архитектора, руками собственной жены оказавшегося за решеткой»       И еще сотня никак не связанных с этим сыном шайтана страниц. Даже ни одной фотографии. И о чем же он тогда говорил? Сам не знает, что он нет никто и зовут никак? Прекрасно.       Из похожего только ссылка на инстаграм, но его ли? Лаконичное «🌹✨» в шапке профиля. Подписчиков, правда, больше, чем жителей в Белеке, но и фотографии совсем не его! Фотографии вообще странные. Здесь только девушки. Редко разбавленные профессионально обработанными пейзажами и портретами, в большинстве своем это фотографии полуобнаженных девушек. Да, красивые. Да, сделанные мастерски, но… о, он даже не забыл разбавить этот порно-сайт одной своей черно-белой фотографией! Значит, ты еще и фотограф, Кайя Сонмез.       Каков наглец! На это он ей предлагал посмотреть? Суна фыркнула слишком громко, судя по тому, как во сне заворчала ее тетя. Она отбросила телефон на вторую половину разложенного дивана и уперла гневный взгляд в потолок.       Никакой дружбы с этим салаком не будет. Об остальном она подумает завтра.