Два сапога пара.

Аня Сомова методично билась лбом о низкий кофейный столик. Даже с её ростом это было бы не удобно, если бы она не сидела на полу в горе лифчиков. Лифчиков было много — Анька вообще не знала, что у них дома столько белья. Пока Реброва не начала собираться на собеседование к Пушкарёвой. — Марго, ну ёшкин кот! — ныла она между ударами. — Я опаздываю, ты опаздываешь… Если тебе наплевать на себя, меня хоть пожалей, а? — Жалеют обычно убогих и больных! — язвительно ответила Марго, вываливая из шкафа на кровать очередную груду вещей. Предположительно, платьев. — Ты у нас ни к первым ни ко вторым не относишься, хоть иногда и прикидываешься. Ты, между прочим, сама мне вчера сказала, что к ним абы в чем идти нельзя, вот сиди и помогай! Это подойдет? — она достала из груды вещей строгое платье-футляр серого цвета и покрутилась перед зеркалом. Фиона посмотрела на одну хозяйку, потом на другую, и ушла в кухню искать мячик. Может, хоть поиграют, раз второй день не гладят. — Я в данный момент отношусь к единственным кормильцам нашего с тобой противоестественного симбиоза, — сообщила Аня кофейному столику и встала, стряхивая с себя прицепившийся крючком лифчик подозрительно большого размера. — Это не пойдет, ты за последнюю неделю похудела. Вешалкой будешь, а у них там вешалками пара складов завалена. — Вот откуда ты знаешь, я же ещё даже не примерила! — вспыхнула Реброва, втряхнула обратно в неудобный лифчик выпадающую от интенсивности передвижений грудь и сердито уставилась на подругу. — Я, между прочим, ещё в жизни столько не ела, сколько за последнюю неделю. — Нервы — хороший диетолог, — обречённо сообщила Сомова. — Ничего, ещё пара Калугиных, и о диетах можно не вспоминать. Так. Всё. Надень красную блузку и серую юбку. Для твоей Пушкарёвой это будет верхом стиля. И изы-ы-ди! Анька посмотрела на часы, застонала и исчезла из квартиры в какие-то рекордные полторы минуты, забыв блокнот на тумбочке и косметичку в кадке с фикусом. Марго задумчиво хмыкнула, озадаченно посмотрела на торшер, на котором живописно лежала блузка. — Блин, мы же её самой первой отмели. Сомова! — крикнула она, но вместо ответа услышала только звук захлопнувшейся двери. Вот так познают предательство. Катя Пушкарёва стучала короткими ногтями по резюме Ребровой. Что она ей скажет? Извините за озабоченного кадровика? У нас не все такие, приходите и увидите? Пф-ф… Конечно, брать человека из чувства вины она не собиралась, но взлетевшие при Маргарите Александровне рейтинги «МЖ» говорили сами за себя. При том, что отдельного маркетолога у них в штате не водилось, и, похоже, тиражи были заслугой исключительно Маргариты Ребровой. Но образование! Графа «образование» была заполнена косо: университет есть, факультет есть. Год выпуска — отсутствует, копия диплома — отсутствует. Талантливая самоучка? Так не бывает, не в этой сфере. Что тогда? Думай, Катя, думай! У тебя очереди из маркетологов в приемной не наблюдается — кому охота вытаскивать Zimalietto из той компостной ямы, в которую её загнали все по-очереди: сначала ты со Ждановым, а потом Воропаев. — Екатерина Валерьевна, к вам Маргарита Реброва! — бодро сообщила из интеркома Маша. — Впускай, — вздохнула Катя. С риторикой встречи она так и не определилась. Маргарита ей понравилась сразу. И даже понятно стало, почему она ушла из «МЖ». Таких, как Реброва — красивых, резких и быстрых на острое слово, не любят. И умных. И ещё не любят некрасивых и тихих. В Москве вообще мало кого любят. Москва — она для зубастых и лицемерных. Вот Катя тоже попыталась стать такой — не пошла на поводу у Жданова, не вернула их с Малиновским на этаж. Потому что при них на производстве стал намечаться порядок. И потому что маркетинг что с Малиновским, что без — был печальным. Ну и ещё потому что видеть Жданова каждый день — худшее из зол, и сильно мешает работать. А работать нужно было. Через полчаса Пушкарёва уже готова была подписать контракт с Ребровой и, наконец, обсудить вопросы самые насущные, как то — маркетинговая стратегия на полгода, пересмотр брендбука, на котором так настаивала Кира, возможность красиво раскрутить пока ещё тайную Катину мечту — коллекцию для нестандартных размеров. Но что-то едва заметное в Маргарите, что не давало ей покоя с самого начала собеседования, вдруг проявилось до вздоха знакомой фразочкой с ещё более знакомой интонацией: Реброва, в десятый раз нажав на сброс на телефоне, тихо пробубнила себе под нос: — Ну полный капец! Катя прищурилась, подвинула к себе папку с резюме и посмотрела на фамилию. Улыбнулась своим мыслям. — Простите, Маргарита. Вопрос не по теме. А Ребров Игорь вам случайно… — Это мой брат, — с готовностью кивнула Реброва, — двоюродный. Она пожала плечами, изобразила лёгкую растерянность. — Он мне о вас рассказывал. Правда я не думала, что так быстро себя выдам. Пушкарёва улыбнулась так радостно, будто увидела самого Гошу — человека, который когда-то очень давно единственный защищал её. — Вот так и берут по блату, — рассмеялась она. — А где Игорь? Я его с выпуска не видела. — Дык он сейчас в Австралии, там семейные обстоятельства… — ответила Марго. — Он вообще запретил мне говорить, что мы с ним родственники, ну вот как раз, чтобы не по блату… а следующим же предложением просил передать вам пламенный привет и крепкие медвежьи объятия. Безупречная мужская логика. — По блату — не возьму, — убедила её Катерина. — А вот работать мы с вами, судя по всему, будем. Но вы потрясающе похожи! Не внешне, но фразочки — да я Гошины фразочки до сих пор все помню! — Екатерина Валерьевна, к вам Юлиана Филипповна, — отрапортовал интерком голосом неунывающей Марии. — А вот это прямо очень вовремя! — спохватилась Катя и засуетилась — сразу и вся. От узнаваемости этой картинки Марго чуть не засмеялась. Она вообще почти не узнавала Пушкарёву: от простой, резкой и занудной Катьки, которую знал Игорь Ребров, в этой президентше осталось мало. Прическа Буратино вообще меняла её настолько, что на улице Гоша, наверное, прошёл бы мимо, не узнав. Хотя нет. Мимо красоток он никогда не ходил. — Маш, проводи Юлиану и организуй нам всем кофе, пожалуйста, — скомандовала тем временем непривычная Пушкарёва. — Так, стоп машина, — Марго рассеянно хлопнула ладонями по коленкам, — я правильно понимаю, мне сегодня пить шампанское в честь назначения? — Шампанское подождёт, дел как у Гитлера перед нападением на Польшу, — ответила ей рыжая барышня с атомным взрывом на голове, входя в кабинет. — Юлиана Виноградова, я занимаюсь пиаром Zimaletto. — Юлиана! — Катя привстала обнять подругу и ненароком задела папку с документами. Бумаги веером рассыпались по столу, задев бутылку с водой, благо, закрытую, и перо авторучки. Чернильное пятно образовалось и начало разрастаться в том месте, где желобок ручки уперся в лист бумаги. Госпожа президент надула щёки и медленно выдохнула, а Реброва покачала головой — первое впечатление оказалось обманчивым. Катя Пушкарёва изменилась на самом деле очень, очень мало. — Маргарита Александровна, Юлиана права. Вам нужно войти в курс дела уже вчера. Берётесь? — Ну, — пожала плечами Реброва, вставая с кресла, — в супер-агенты я не гожусь, убийц вампиров на свете не бывает, а всё, что проще, можно освоить. Так что да, берусь, — и протянула руку для рукопожатия обеим девушкам по очереди. — Тогда за работу. Вот это то, что я набросала для будущей коллекции, — Юлиана, сунув под мышку длинный зонтик, мгновенно раздала тонкие красивые папки. Иногда казалось, что Виноградова готова вообще ко всему. — А маркетинговая стратегия? — спросила Катя, открывая глянцевый картон и усаживаясь за свой стол. — А это теперь вот, к ней, — Виноградова, не скрывая облегчения, подтянула стул к Ребровой и уселась, по рассеянности примостив длинный неудобный зонтик прямо на президентском столе. Катя на это даже внимания не обратила. А стол смирился. Марго уселась обратно и открыла папку. Несколько минут изучала содержимое, пролистнула несколько страниц, после чего подняла взгляд и озадаченно спросила: — Я не поняла, а где у вас сегмент интернет-продвижения? — К-какого продвижения? — уточнила Пушкарёва. — Понятно, — кивнула Марго, — значит, нет. А зря. Это и реклама, и обратная связь с потребителем, да и вообще — шаг в будущее, который лучше сделать раньше, чем конкуренты. Катерина внимательно посмотрела на Маргариту, перевела взгляд на Юлиану. Виноградова одобрительно кивнула. — Вот уже и стратегия начинает выписываться. А ещё по поводу обновления брендбука. Кать, Кира, меня достала, — Юлиана вынула из сумки толстенную картонную папку и помахала ею в воздухе, — я тебе больше не маркетолог, я тебе только пиарщик, но как по мне — вообще не вовремя. Маргарита Александровна, взгляните-ка. Марго приняла увесистую стопку бумаг и, снова бросив беглый взгляд на страницы, обратилась к Катерине: — А насколько глобальное обновление, и самое главное — с какой целью? — А там написано, — вздохнула Юлиана, — от логотипа до корпоративной мелодии, Кирюша предлагает изменить вообще всё. Кать, мне кажется, она просто хочет быть полезной. — Сказала бы я, чего она хочет, — откликнулась Пушкарёва негромко, когда в двери без стука ввалились Валерий Сергеевич и Зорькин. Они были одинаково взъерошены, только Николай был ещё и испуган. — Катька! — Катерина! Что тут за бардак в документах! — грохотал отец. — Да если… Да вдруг… Да не дай бог — налоговая!!! Да посадят же! Пушкарёва перевела взгляд с отца на друга, потом на притихших собеседниц. Вот так было целыми днями. Стоило решить один вопрос — на его месте возникало три, как головы у Лернейской гидры. Она подняла руку, пресекая мужской галдеж. Катя не умела быть руководителем — значит, приходилось в руководителя играть. Разницу все равно никто не заметит. — Так. Дамы — в конференц-зал. Я присоединюсь позже. Маргарита, — Катерина порылась в бумагах на своём столе, — вот план выхода из кризиса, пока ознакомьтесь. Юлиана, если что, введёт вас в курс дела. Господа, — деланно весело обратилась она к мужчинам, — а вы пока присаживайтесь. Фу-у-ух… Когда Катя, разобравшись с бедой в финансовых документах, сбегав со своими мужчинами на этаж к бухгалтерам и подписав три десятка платежек, наконец вошла в конференц-зал, между Ребровой и Виноградовой шла энергичная дискуссия. — Так, — Маргарита быстро отсортировывала одни документы от других, — антикризисный план я ещё дома внимательно изучу, а по поводу небольшого обновления, — почему бы и нет. Как минимум, текстуру логотипа можно сделать попроще и надпись вниз убрать. Все остальное — пустая мышиная возня, ни украсть, ни покараулить. —Мысль. И с Кирой не поругаемся, — многозначительно протянула Виноградова, — вертя перед глазами листочек с логотипом компании. — Кать, найдёшь денег на новую вывеску? — Каждый президент Zimaletto должен начать работу со смены вывески и картины в президентском кабинете, — с негрустной обречённостью ответила она, не торопясь садиться за стол. — Маргарита, идёмте, я покажу вам ваш кабинет, познакомлю с отделами, — предложила она, ощущая, что ещё неделя без вице-президента, и она так устанет, что плюнет на все чувства на свете и назначит помощником Жданова, Малиновского или даже Потапкина. — А это разве не работа Урядова? — удивилась Юлиана. — Кать, ты мне нужна, а времени у меня ещё с час от силы! — Георгий Юрьевич уже наработал на строгий выговор, — резко ответила Катерина и одновременно покраснела. — Жданова вызови, — посоветовала Виноградова. — Всё равно они там только крыс гоняют. — А Жданов — это? — обратилась Марго к Юлианне. — Начальник отдела разработки, — как можно безличнее отозвалась Катя и двинулась в кабинет, вызывать означенного начальника. — Очень деятельный начальник с очень маленькой сферой влияния, — задумчиво пояснила Виноградова, глядя в Катину спину. — Слушайте ещё, Маргарита… — Маргарита, вы сможете представить маркетинговый план завтра на совещании? Совещание в одиннадцать, план мне нужен к девяти хотя бы, — попросила Пушкарёва, возвращаясь в конференц-зал. — Сделаю все невозможное, — с готовностью пообещала та и шутливо отдала Катерине честь. Улыбнулась на одну сторону и сама себя мысленно одёрнула. Это была чисто Гошина улыбочка, а Катя знала Реброва слишком хорошо, могла и догадаться. Да какой догадаться, Ребров! То, что с тобой произошло, не каждый Спилберг придумает! Дамы засмеялись, и разговор перетек на околоорганизационные темы — вплоть до прихода бывшего президента компании. — Кать, — через приоткрытую дверь в президентский кабинет послышался голос Жданова, и Пушкарёва заметно вздрогнула. Юлиана посмотрела на неё выразительно, Маргарита — с неподдельным интересом. — Катерина Валерьевна?.. — стукнула дверь кладовки. Жданов искал её, а она молчала. Поймав яростный взгляд Юлианы, Пушкарёва опомнилась и поднялась с места. — Андрей Павлович, мы в конференц-зале. Зайдите, пожалуйста. Жданов появился на пороге, и лёгкое смятение в его глазах уступило место привычной вежливости, когда он увидел чужого человека. — Маргарита, позвольте представить. Жданов, Андрей Павлович. Он покажет вам ваш кабинет и познакомит с сотрудниками, — Катя старалась на Андрея не смотреть лишний раз, хотя чувствовала на себе его взгляд — она всегда знала, когда Жданов на неё смотрит. — Андрей Павлович, будьте добры, устройте Маргариту Александровну в бывшем кабинете Романа Дмитриевича. — Очень приятно, — Марго вытянула руку для рукопожатия. Жданов ответил не сразу: сперва взглянул на руку, потом — в лицо Ребровой. Крепкая хватка нового маркетолога заставила Андрея чуть кашлянуть от неожиданности. Та еле заметно приподняла одну бровь и смерила оценивающим взглядом. Жданов не смутился — улыбнулся вежливо, да и только. — Что ж, пройдемте, — пригласил он, ещё раз глянув на Катерину, — надеюсь, вам у нас понравится. Реброва улыбнулась на прощание Кате и Юлиане, подхватила сумку и ушла со Ждановым. А Юлиана, едва за ними закрылась дверь, присела на край стола напротив Катерины и оперлась на зонтик как на трость. — Твердая девочка. Решительная, — сказала она, глядя на дверь, за которой только что скрылась твёрдая и решительная. — И, кажется, толковая. А ты что думаешь? — Если она взяла хотя бы половину решительности и хватки своего брата, то Zimaletto ждёт как минимум революция, — улыбнулась Катя и блаженно оттолкнула от себя докумнеты, — я училась с Игорем Ребровым. — Ребров-Ребров… Это который из «МЖ», да? Я как-то ни разу не работала с их журналом, у них целевая с моей нишей не совпадает, но видела издалека пару раз. Чем знаменит помимо издательства? — Огромным сердцем и тремя мегабайтами женских имён в телефоне, — развела руками Катерина. — Может, уже четырьмя. Рядом с ним Малиновский — просто школьник. Юлиана задорно расхохоталась и недоверчиво посмотрела на подругу. — Юбочник хуже Малиновского? Неужели такие бывают? — она поморщила нос и смахнула указательным пальцем несуществующую слезинку. — А ты-то, ангелочек, как в круг его общения затесалась? — Ты не поверишь! — засмеялась вслед Катя. — Это было его второе высшее, он был старше нас всех. Умница, красавец, ещё и взрослый… Понимаешь, да, где были все мои однокурсницы? На втором курсе у нас с журфаком были общие занятия — философия там, социология. Мы с ним схлестнулись на одной лекции насмерть. Как сейчас помню — о гедонизме. Так и подружились. И общались потом до самого выпуска. И вот этот бабник, мало того — бретёр! — взялся меня защищать. Это при том, что мы учились на разных факультетах. Меня вообще никто не смел задирать — у Реброва очень тяжёлая рука. — Занятно… — задумчиво сказала Виноградова, — Слушай, а может и наш бывший маркетолог под рогами, хвостом и копытами, тоже вполне себе человек? Катя только отмахнулась. — Чтобы там найти человека, препарировать надо. — Ну, это занятие мы оставим биологам, ты мне лучше скажи вот что, — Юлиана недовольно тряхнула головой. — Не жалеешь, что Жданова на этаж не вернула? Коленька-то загибается, судя по всему. И ты выглядишь не лучше. Вам бы ещё кого-то в ансамбль. — Нет, — резковато ответила Пушкарёва, — не жалею. Производство кто-то должен контролировать. У него теперь куча полномочий, встречи, если нужно, он проводит, собственно, здесь, в конференц-зале. Всё устроилось лучшим образом. — Ну причем здесь производство, Катюш? Я о тебе спрашиваю, — Юлиана покрутила зонтик и снова оперлась на его ручку. — Юлиан, если ты хочешь спросить, как мне работать со Ждановым, так и спроси, — напряглась Пушкарёва. — Плохо мне с ним работать. Видеть не могу его. Ходит, смотрит, как собака побитая. Виноватый. И кому от этого легче, что он виноватый? — Ну еще бы. Наоборот, куда хуже было бы, если бы он этой вины не чувствовал, согласна? — Не согласна, — Катя встала из-за стола, обошла стул и села на тот, который ближе к Виноградовой. — Можно было бы сделать вид, что ничего не было. И нормально работать. — Ну и как ты себе это представляешь? — хмыкнула та, пристукнув зонтиком по полу. — Ты вся как осиновый лист трясешься, стоит ему только шагнуть на этот этаж! Ты сама смогла бы сделать вид, что ничего не было? — А ничего и не было, — обиделась Катя, — и не дрожу я. Я просто… Просто… — Ну что просто? Замёрзла, зуб на зуб не попадает? — насмешливо уточнила Юлиана. — Очень смешно, — вздохнула Пушкарёва. — Тут замёрзнешь, пожалуй. — Ладно, давай к делу, а? У меня для тебя ещё две сметы подписанные есть. — Я посмотрю сметы, Катюш, обязательно. Только ты бы поговорила с ним, — Юлиана просительно заглянула ей в глаза. — Ты ему свою позицию хотя бы обрисуй. А то так и будете, как слоны в посудной лавке при виде друг друга. Пушкарёва просмотрела на подругу долгим взглядом. — А я обрисовала. Его не устраивает. Юлиана мучить Пушкарёву больше не стала. Промолчала, что та вызвала Жданова автоматически, не задумываясь, стоило Юлиане предложить. Что, хочешь не хочешь, Катерина привыкла на него полагаться, и сейчас стоило бы — её одну Zimaletto может ненароком и загрызть.