Love Challenge

Т/и отдыхает на шезлонге, слушая, как плещется вода в бассейне. Ее телефон звонит, но девушка не удосуживается открыть глаза и ответить, пока не слышит, как плеск воды прекращается. Сынмин стоит над ней и протягивает телефон. — Возьми уже трубку. Не жалко тебе этого несчастного человечка? Агент Ким так старается искать для тебя роли, а ты портишь ему жизнь. Знаешь, Т/и, хоть ты и богиня, но в жизни других ты — лишь главный злодей. — Ненавижу тебя, — фырчит Т/и и принимает телефон. — Неправда, — хмыкает Сынмин, зная, что богиня не способна ненавидеть по своей природе. Это вопрос внутренней и внешней красоты: в богине все гармонично, а красивее Т/и нет никого. Звонок прекращается как раз когда девушка планирует ответить, и телефон остается без внимания. Т/и уходит, надеясь оставить Сынмина одного, но нет. Он, как всегда, следует за девушкой, чтобы ее донимать, как делал это уже три тысячи лет. — Давай сходим на обед, я забронировал ресторан. Все лучшее в человеческой жизни: еда и хорошее вино. — Ты становишься человеком, это ужасно. Ешь, пьешь, тащишься по шмоткам и смотришь телевизор. — В этом есть что-то необычное. Кстати, вчера по телеку сказали, что нельзя существовать ради кого-то другого. Фигня. Лично я существую только ради тебя. — Испарись, Сынмин, — властным жестом отмахивается от этих слов, как от мухи, Т/и. — Было бы это так, не пропал бы на 20 лет. Куда ты там уезжал, мир посмотреть? — Ах, тебя все-таки выбесило, что я уехал? — смеется Сынмин, наслаждаясь раздражением Т/и. — Напрасно, ведь я возвращался, выводил тебя в свет. Все ради тебя, Т/и, еще не поняла? После бассейна даже богам и богиням стоит принять душ и переодеться. Сынмин справляется с этим быстро, а вот Т/и задерживается в спальне. Ким не может устоять перед соблазном еще раз побесить девушку, которая вообще не воспринимает его всерьез, и распахивает дверь в спальню. В худшем случае он увидит Т/и обнаженной, в лучшем — то же самое. Увы, девушка всего лишь наводит марафет и поправляет макияж. Она что-то бурчит себе под нос, и Ким узнает обрывки монолога ее героини о несчастной любви. «Прощай, моя вечная любовь…» — Я буду ждать тебя вечно, — хихикает Сынмин, когда в него летит подушка. — Как смеешь входить ко мне без стука? — Т/и уже разъярена не на шутку. Она широкими шагами покидает спальню, но пройти мимо Сынмина не удается, ведь парень хватает богиню за запястье. — Так не пойдет. Какая из тебя возлюбленная с таким злобным лицом? Тебе бы как-то порепетировать с реальным мужчиной, что это такое — любить. Ну, ничего, здорово, что я здесь и готов тебе помочь. — О чем ты говоришь? — в горле Т/и застревают ее возмущения, когда она чувствует на своих губах губы бога. Он крепко держит женскую талию и целует самозабвенно, прикрыв глаза. Сынмин толкает девушку к стене, развивая поцелуй, но получает лишь ощутимый толчок в грудь. Ким улыбается, наблюдая за тем, как у Т/и вот-вот из ушей пойдет пар. — Вот они, сладкие губы самой красивой богини. Классная помада, кстати. — Да как ты смеешь! — кричит девушка, уже не сдерживая порыв ударить парня. Хорошо, что ему удается увернуться от божественной пощечины, а потом еще раз. Т/и задыхается от возмущения, когда ее запястье вновь попадает в капкан пальцев Сынмина. — Ну, зачем? Забыла, что я твой жених? — совсем уже не боясь смерти от испепеляющего взгляда, Ким большим пальцем поправляет расплывшуюся помаду в уголке губ девушки и направляется на выход из ее квартиры как ни в чем не бывало. — Посмей еще раз это сказать, и я вырву тебе язык! — преграждает она путь Киму, с трудом обгоняя его бодрую походку от бедра. Парень тяжело вздыхает, и улыбка спадает с его лица. — Забыла, как умоляла меня стать твоим женихом? Тебе это было нужно для какого-то там обряда, а мне пришлось бросить свою подружку, чтобы выполнить твою просьбу! А она была посговорчивее. — Ты все равно бабник!!! — Даже бабник может влюбиться, — с философским видом заявляет Ким и вновь вздыхает, когда Т/и несется на него, чтобы атаковать. Вместо этого она снова проигрывает, снова оказывается в руках бога. Он крепко сжимает дергающееся тело в своих объятиях, радуясь, что между ними все по-прежнему даже спустя тысячи лет. — Зачем притворяешься, что не знаешь о моих чувствах? — Т/и замирает, не зная, что теперь делать. Она откладывала этот разговор веками, надеясь, что Сынмин никогда не решится. Решился. — Что же мне сделать, моя милая Т/и, чтобы ты, наконец, обратила свое божественное внимание и на меня? — Отпусти меня, — глухим голосом умоляет Т/и, но Сынмин лишь сильнее сжимает девушку в объятиях. За спиной она вновь чувствует холод бетонной стены, вновь Сынмин жадно целует ее, сжимая ткань платья до побеления костяшек. — Не могу отпустить тебя. Ты — моя, перед лицом Вселенной. Хватит уже, Т/и. Я жду тебя уже тысячу лет. Десять веков назад ты стала моей невестой, моей женщиной, моей богиней. Я кладу к твоим ногам всю свою жизнь, делаю все, чего бы ты ни попросила. — Я знаю, — закрывает глаза Т/и, не желая смотреть на страдающее лицо Сынмина. Когда парень не ведет себя как клоун, в его глазах можно увидеть тысячелетнюю тоску, а причина ей — Т/и. — Я все знаю. — Тогда в чем дело? Я совсем тебе не нравлюсь? Ты влюблена в другого? Скажи, в кого? — Я не влюблена в другого, — признается Т/и, и Ким прищуривается. — Не говоришь, что не влюблена в меня. — Я не хочу быть с тобой, — пытается девушка перевести тему, но Сынмин не позволяет ей. Он проводит носом по щеке Т/и и оставляет мягкий поцелуй. — Почему? — С тобой одни нервы. Ты меня раздражаешь, бесишь. Я бы хотела спокойствия. — Я готов подарить его тебе. Лучше тебя буду раздражать я, чем что-то серьезное, разве нет? Т/и усмехается, тая в руках парня. Он прижимается губами к девичьей шее вновь и с радостью замечает, что Т/и больше не сопротивляется. — Другое дело. Можно было и не выпендриваться, а просто поговорить! — Испарись!!!