Розы

      Вилл обнаружила красную розу на своём столе недели две назад. Цветок, казалось только-только сорванный, как ни в чём ни бывало лежал поверх тетрадей с домашкой. Только он и больше ничего: ни записки, ни намёка на отправителя.       — Могла бы придумать нечто пооригинальнее, — сказала девушка тем вечером, заходя на кухню.       — Неужели ты решила прекратить свой бойкот? — Сьюзен обернулась, продолжая вытирать посуду для предстоящего ужина. — И что значит пооригинальнее?       — Розочка красивая, но лучше уж кусок пиццы, — протянула младшая.       — Какая роза?       Вилл непонимающе уставилась на женщину, которая, отложив тарелку и полотенце, приняла уже типичную защитную позу, скрестив руки на груди, и приподняла бровь.       — Та, которая на столе, ну, лежала. Её разве не ты оставила?       Стражница подумала сперва, что это какая-то неудачная шутка родительницы, но заметив, что мамино лицо становилось с каждой секундой серьезней, а его выражение постепенно сменялось то ли на озадаченность, то ли на испуг, поняла, что с выводами она явно поторопилась.       — Нет… Покажи её. И объясни всё в подробностях с самого начала.       Не прошло и дня с того неприятного разговора, как хранительница сердца, выйдя из ванной, нашла ещё один свежий цветок, бутон которого полностью распустился, демонстрируя заострённые и бордовые по краям лепестки. Девушка взяла розу и почувствовала лёгкий сладковатый аромат. Чем-то знакомый, однако она не могла вспомнить где уже с ним встречалась: запах был не типичным, не похожим на то, как пахли другие розы. Повертев немного её в руке, Вилл отстранила цветок и заметила, что часть шипов была заботливо удалена — на стебле виднелись маленькие желтовато-зелёные пятнышки —, а сам стебель снизу был наискось срезан. Работал точно профессионал.       В коридоре раздались шаги, доносившиеся со стороны лестницы, и младшая Вандом быстро сунула находку в ближайший шкафчик от маминых глаз подальше.       — Фух. Ну, и дела.       С тех пор такие подарочки она находила регулярно: по вечерам после ужина, ванной или когда ненадолго спускалась за пачкой чипсов или банкой газировки. Одинокое красное пятнышко всегда встречало её то на книгах, то в стеклянном стакане для ручек. Стражнице определенно нравилось внимание “тайного обожателя”, как она сама его прозвала, но в тоже время это пугало школьницу. Ну, а кому понравилось бы то, что в его комнату постоянно кто-то проникал? Причём некто делал это лишь тогда, когда девушка позволяла себе краткую отлучку, которая длилась не больше десяти минут. Это не тоже самое, что, например, подкараулить её, когда она уходила на учёбу, и, поднявшись по аварийной лестнице, залезть в пустую квартиру. Нет! Незнакомец следил за ней, когда все соседи давно сидели по домам, как и её мама. Словно хищник он прятался где-то по ту сторону окна, терпеливо выжидая нужного момента. Сперва девушке казалось это жутким, однако после одного случая градус напряжения немного спал.       Получив очередную розу, Вилл бросила её в выдвижной ящик рабочего стола и, поставив чашку чая, села обратно за алгебру. Её взгляд скользнул по тетради, а уголки губ сами поползли вверх. Напротив примеров карандашом аккуратным почерком были написаны ответы с подробным решением, а уже сделанные ею задачки оказались проверены и исправлены.       — Вот это я понимаю романтика!       Так прошли полторы недели. Вандом по дороге в школу выбрасывала уже пропавшие цветы, иногда озираясь по сторонам в надежде увидеть наконец поклонника. Но всё было четно — ни одного заинтересованного взгляда в свою сторону хранительница сердца Кондракара так и не заметила, а потенциальных преследователей не наблюдалось даже на расстоянии пушечного выстрела. Ожидания же встретить человека, который занимал сейчас все её мысли, в пределах школьных стен у неё не было. Там её ждали только стражницы и Мэтт, который не знал о появившемся конкуренте, а она не спешила ему говорить. Чувствуя толику вины за происходящее, Вилл пыталась проводить больше времени с музыкантом, но он с каждым днём всё больше и больше отдалялся, а их отношения трещали по швам. И вот в один прекрасный момент парень сказал:       — Вилл, прости, но мы, кажется, не подходим друг другу. Нам надо расстаться, — развернулся и быстро ушел, оставив экс-подругу в растерянности стоять посреди двора.       Слёзы не заставили себя долго ждать. Главная стражница остаток уроков провела рыдая в кабинке женского туалета, где неимоверно воняло химозной лавандой и хлоркой.       — Его слова ничего не значили. Вообще ничего! Всё фальшь. И его песни тоже, — тихо шептала она, всхлипывая и вытирая глаза краем любимой розовой кофты.       Воспоминания о проведённом вместе времени всё накатывали и накатывали, пока девушку не накрыла апатия. Брелок-жаба подаренный Мэттом улетел в мусорку, а школьница, приведя себя в порядок, пошла за своими вещами. Закатные лучи солнца роняли свет на её мокрые ресницы.       Сбор стражниц состоялся в тот же день в Серебряном драконе.       — Вилл, где ты была?       — Ты хоть знаешь как мы волновались!       — Никербокер хотела твоей маме звонить, мы её еле отговорили. И да, если что у тебя очень, прям очень, сильно болел живот, поэтому ты умчалась домой.       — Спасибо, девочки. Чтоб я без вас делала.       Вандом старалась держаться, но слёзы снова выступили и школьница поспешно стёрла их.       — Меня Мэтт бросил, — всё, что она смогла из себя выдавить перед тем, как окончательно разреветься.       Хай Лин и Тарани сразу принялись успокаивать подругу, а вскоре к ним подключилась и Корнелия со своим не совсем уместным:       — Ну, ничего другого найдёшь. Мало что ли парней на Земле?       Но вот Ирма, наверное, впервые в жизни потеряла дар речи и не смогла ничего отколоть, чтоб хоть как-то подбодрить девушку.       — Спасибо вам. Спасибо, — продолжала твердить главная стражница.       Тогда Лэр просто подошла и обняла её, ведь объятия тоже своего рода лекарства. Иногда они даже лучше любых слов. По крайне мере от душевных мук.       Вылазка на Меридиан была идеей Хай Лин, но всего лишь попытка развеяться и перевести фокус внимание на иную проблему дала свои плоды. Хранительница сердца быстро переключилась, стоило ей пообщаться с мятежниками.       — Мы пойдём туда. Опишите как она выглядит и расскажите, где может быть. Мы обязательно выведем её.       Кук отдёрнула Вилл и оттащила в сторону.       — Ты уверена?       — Мы должны вытащить информатора, — Вандом похлопала афроамериканку по плечу и, повернувшись, обратилась к остальным: — Вступать в бой не будет. Только выведем служанку. Действуем максимально чётко и осторожно.       Стражницы кивнули и меж тем Ирма расплылась в широкой ухмылке:       — Сейчас, кажется, сезон линьки у змей. Надо бы при возможности ещё и Седрику помочь шкурку сбросить.       — Ох, интересно можно ли сделать сумочку или пару туфелек из выползка? Я так давно не обновляла свой гардероб, — протянула мечтательно Корнелия.       — Вот и спросим у него.

***

      — Чёрт-чёрт-чёрт!       Вандом гневно била подушку, а в какой-то момент вовсе отбросила её в сторону и завалилась обессиленная на кровать.       — Вилл, у тебя всё нормально?       В комнату вошла обеспокоенная шумом Сьюзан, но увидев бардак и мычащую в одеяло дочь, которая подняла вверх большой палец, мол всё нормально, закатила глаза с фразой:       — Ох уж эти подростки, — и вернулась обратно на кухню.       Стражница продолжала рефлексировать, вспоминая, как бы это странно не звучало, Фобоса.       Они случайно спалили его сад. Сад с теми самыми розами, которые она находила в своей спальни всё это время — школьница узнала их сразу. Её сердце болезненно сжалось в груди, от вида объятых пламенем клумб, но стоило появиться Эсканору, оно пропустило удар и упало в пятки. Он посмотрел прямо на неё, грустный и казалось обиженный настолько, что даже не попытался погасить огонь магией. Фобос просто стоял посреди горящего сада и наблюдал за тем, как стражницы улетали, наперевес с какой-то женщиной.       Больше Вилл не получала цветов. Возможно, оно и правильно, ведь учитывая все обстоятельство, они изначально были не уместны. Князь их враг — враг Кондракара, о котором рассказывала Ян Лин. Он взрослый мужчина, а она просто школьница. Фобос — тиран, узурпировавший трон, и его надо свергнуть, чтоб истинный наследник смог возглавить государство.       Всё логично, однако девушка не понимала отчего же на душе так паскудно. Отчего же хотелось выть и лезть на стены.       Вандом поднялась и подошла к столу. Вырвав лист бумаги из блокнота, она быстро, но разборчиво, написала:       “Прости. Мы не хотели. Спасибо за розы”.       А снизу добавила небольшую приписку:       “И математику!”       И оставила его на столешнице, в надежде, что Эсканор увидит.       Так записка пролежала несколько дней. Но вот в один из вечеров на ней появилось новое послание:       “Прощаю”.       А рядом сидела симпатичная плюшевая лягушка с длинными лапками и чёрными глазами-бусинками.