Красота умеет ослеплять

      «Как же все-таки она была прекрасна тем вечером»: думал мужчина средних лет, сидя в своем кабинете дома. Его голову занимали мысли об одной очень интересной девушке, что совсем лишила его покоя. В их последнюю встречу она была особенно блистательна и как никогда хороша собой. Он так и знал, что ей подойдет то роскошное, изумрудное платье с открытыми плечами, которое он на днях заприметил в витрине одного брендового магазина и сразу же поспешил его приобрести и выслать Эстер. Она превзошла все его ожидания. Никогда раннее он не встречал еще такой обворожительной и красивой женщины. Все в ней его привлекало: внешность, ум, характер, а больше всего ее юность.       Эстер не было и двадцати лет, но очень скоро должно было исполниться. Она мечтала о поездке в Париж, ела только клубничное мороженное и была без ума от сумочек и туфель. Она еще не знала, что он решил отвезти ее праздновать День рождение во Францию, в ее любимый Париж, который она пока что видела только на фотографиях. Там они будут есть клубничное мороженное килограммами, и он купит ей все, что она пожелает, а после возьмет от нее то, что давно желает сам.       Да, Эстер невообразимо прекрасна. Она легка, улыбчива и совсем не требовательна. Она легко соглашается на все его предложения, принимает все его подарки с улыбкой и благодарностью и ничего ему не говорит, когда видит обручальное кольцо на пальце. Это очень его радует. Он считает, что Эстер умна. Умнее многих девушек ее возраста. Иногда он тешет свое самолюбие мыслями, что она возможно даже в него влюблена и ей нужны не только те материальные блага, что он может предоставить ей с легкостью очень богатого человека.       Сегодня ночь особенно прекрасна и тепла, середина июля и в кабинете жарко так, что он не может полностью погрузиться в мечты о ней. Проблема решается, стоит ему выйти во двор и пройти к беседке. Что с ним?! Он не помнит, когда в последний раз мысли не давали ему спать, а ведь уже очень поздно, а он только и делает, что думает о ее руках с тонкими и изящными запястьями, которые хочется взять в свои руки, о ее белоснежных и хрупких плечах, что не единожды приковали его взгляд, о ее лебединой шей, на которую она надела чокер из черного агата, подаренного им на их пятую встречу. Эстер изящная и грациозная девушка. Он смотрит на нее и не видит в ней недостатков. В молодости бы он решил, что это влюбленность, но сейчас ему тридцать шесть и все, что он чувствует – это желание. Пару раз он все же пожалел, что не она встретилась ему тринадцать лет, а его супруга. Кажется, он совсем о ней забыл. Нельзя сказать, что он не любит свою жену. Он все-таки благодарен ей. Она подарила ему двоих прекрасных дочерей. Но его чувства к ней больше похожи на уважение, благодарность, привязанность. Это уже совсем не то, что было когда они только начинали семейную жизнь. Тогда они сгорали от страсти, от нетерпения сердца увидеть друг друга. И куда это все делось? Ушло. Годы забрали эти чувства. Сначала это была его работа, потом дети, а потом уже быт. Между ними в постели холод, а в их поцелуях лед. И ничего от былой страсти.       А Эстер…Эстер, она – другая, совсем другая. Она юная и в ней полно того огня, что сам он уже давно утратил. Рядом с ней он чувствует жизнь, чувствует ее сладость, а не горечь. После встречи с ней, с него будто сняли колпак, под которым он жил несколько лет подряд. А сейчас он много смеется, широко улыбается и совершает поступки, на которые сам бы не решился. Эстер вдохновляет его своей красотой, своей непринужденностью и искренностью. Недавно они вместе на большой скорости ездили за городом, нарушая все правила дорожного движения. Они так насмеялись, а в крови бурлил такой адреналин, что потом очень долго целовались у ее подъезда, пока не позвонила жена. Эстер на ее звонок совсем никак не отреагировала. Она умная девочка и все понимает сама. Понимает, что он не уйдет от своей жены и детей. И он ей за это понимание очень благодарен. На следующий день он послал ей огромный букет белых роз, таких же прекрасных и нежных как сама Эстер.       Дело в том, что он слишком привык к жизни, что ведет уже много лет. Ему нравится, то положение в обществе, которое он занимает, нравится его должность, что его уважают и ищут его внимания. Ему нравится тот порядок в доме, что поддерживает его жена. У них хорошие отношения и с детьми ему тоже повезло. Две его маленькие дочки не чают в нем души, а он в них. В его жизни все стабильно, все надежно и как бы Эстер не была хороша, он это менять не будет.       Да, она привнесла в его жизнь новые эмоции и чувства, которые он уже и не чаял отыскать, да и нашел совершенно случайно. Первая их встреча была самой обычной, от таких встреч как правило ничего не ждешь. Он просто зашел в любимый бар, после тяжелого рабочего дня, где ему всегда наливают со скидкой, как постоянному клиенту. Столик, который он всегда занимает, в этот вечер не был свободен. За ним сидела девушка в длинном вечернем платье, закинув ногу на ногу и подперев голову рукой. Он не сразу разглядел ее лицо, скрытое наполовину черными кудрявыми волосами, что доходили девушки до пояса. «Само воплощение женственности и печали»: подумал он в тот раз, и не понятно даже почему, подсел к ней. Эстер сразу же подняла голову, и он увидел ее заплаканное и красивое лицо. Не сказать, что она выглядела очень несчастной или подавленной, нет. Ее лицо выражало какую-то другую эмоцию, но он решил в этом даже не разбираться. Ведь не каждый день ему встречается такая красота. Он сразу же взял ситуацию под свой контроль. Как истинный джентльмен он успокаивал ее, угощал выпивкой и старался рассмешить. Эстер сразу пошла с ним на контакт, ну почти сразу, почему – то еще в самом начале его замечания, что таким красивым девушкам плакать грех, она одарила его таким ледяным взглядом, что это его обескуражило. И все же он сумел очень быстро взять себя в руки и уже очень скоро они заговорили, как старые приятели. Эстер не стала изливать ему душу и очень быстро успокоилась , так что через 30 минут от ее слез и следа не осталось, только слегка потекшая тушь, о которой он ей и слова не сказал. Он уже тогда понял, что это красоту ничего не испортит.       Можно было бы сказать, что Эстер была очень хороша собой, поэтому тогда и привлекла его внимание. Но он прекрасно понимал, что сказать так, значило бы солгать. Эстер была удивительным явлением для него, потому что спустя час беседы с ней, он начинал забывать о том, что рядом с ним сидит девушка большой красоты. Эстер завлекала его беседой, рассказами и историями. Она уводила его от реальности в свой мир, совершенно отличный от его мира. Эстер отнюдь не была глупа и поверхностна, он хорошо это понимал, но отказывался это замечать. Ему хотелось, чтобы она оставалась для него маленькой и не опытной девочкой, наивной и хрупкой, так будет проще. Ему не хотелось всматриваться в ее суть,       И даже ее интересные истории не приковывали его внимание надолго. Стоило ему перевести взгляд на тонкий и изящный стан или красиво очерченную грудь, как все, что вылетало из ее уст сразу теряло смысл. Ее не хотелось слушать. Ей хотелось только любоваться.       Теплый ночной воздух постепенно стал холодным и легкий холодок пробежал вдоль позвоночника. Где-то прокричала птица, а в доме на втором этаже, прямо в их супружеской спальне, зажегся свет. Сколько же времени он просидел в беседке? Это не важно. Он счастлив. И ему пора идти спать, чтобы скорее наступило завтра. Ведь завтра ее день рождения, и он скажет ей, что они полетят в Париж, где оба получат то, о чем мечтаю. Она – Париж, а он – ее.

***

      Все не так. Все совсем не так. Когда в ее жизни вообще что-то было так, как ей хочется? Даже вспомнить трудно, возможно, потому что такого никогда и не было. На часах два часа ночи. Ей давно пора спать. Завтра ее день рождения, и он снова приедет и ей нужно будет по новой начинать этот маскарад. О... Боже, как же она устала, безмерно устала! Ей нет и двадцати лет, а она уже страдает бессонницей. Когда она вообще в последний раз нормально спала? Может быть в детстве, когда ее невозможно было отличить от подружек, таких же плоских и ничем особо не примечательных? Или может, когда был жив отец и она чувствовала себя защищенной? А когда она вообще в последний раз чувствовала себя в безопасности? Видимо как раз в детстве рядом с папой. Господи, сколько же мыслей в ее голове! Она сегодня точно не уснет. Тоска, обида и разочарование будут сжирать ее изнутри. И эта проклятая злость совсем не дает ей покоя. Можно было бы пробовать успокоиться. Но она заведомо знает, что это бесполезно. В последний вечер их встречи, он смотрел на нее слишком жадно и бесстыдно. Она закрывает глаза и видит его этот похабный взгляд. Она ненавидит его до глубины души. Ведь только так мужчины на нее и смотрят. Так смотрят на неодушевленное предметы, вещи, здания, картины, да даже на мебель смотрят именно так – без интереса, без признания, без смысла. Другое дело ее лицо, но это не есть она сама, но мужчины этого не понимают. Для них, ее внешность и есть она сама, словно это вся ее суть.       Брендан такой же, как и те мужчины, что пытались за ней ухаживать. Он даже дарит ей те же самые цветы, что и они – белые розы. Почему вообще ей все дарят именно белые розы? Брендан как-то сказал, что они так же нежны и хрупки, как и она. Ну что за бред? Она никогда не считала себя нежной и тем более хрупкой. Она, которая разбивала коленки в детстве десятки раз и без страха могла дать тумака любому мальчишки, точно никогда не была нежной. А хрупкость, что это то такое? Если бы Брендан знал какие звери терзают ее по ночам, то усомнился бы в верности своих слов. Если же нет, то он еще больший дурак, чем она думала. Он каждый день смотрит ей в глаза, но ничего видит.       В ее жизни никогда не было мужчин, готовых посмотреть в ее глаза глубже и увидеть ее боль, ее печаль, ее сердце. Не один из них никогда не закроет глаза, чтобы перестать ее видеть, а только слушать. Боже, как же ей сильно хочется, чтобы ее просто послушали. Ее наивность исчезла еще в тринадцать лет, когда прохожий мужчина попытался поступить с ней очень грязно и жестоко. Тогда спас отец, что всегда выходил ей навстречу, если на улице было темно. После этого она столько раз натыкалась на бесчисленное множество сальных взглядов, на совсем не случайные прикосновения в общественных местах, на настойчивые попытки мужчин взять ее номер телефона, вопреки ее несогласию, что сбилась со счета.       В шестнадцать лет она было по горло сыта мужским вниманием. Единственный мужчина, которому она доверяла, был отец. Кроме него у нее не было никого. Они вдвоем жили в самой обычной квартирке в спальном районе. Хорошая жизнь закончилась в семнадцать лет, отец получил тяжелую черепномозговую травму на производстве, спасти не удалось. С тех пор она живет одна и чувствует, будто находится под каким-то колпаком, что не дает ей свободно вздохнуть. Она словно разучилась испытывать светлые чувства и хорошие эмоции. Вместо них ее сопровождают боль и печаль, а чаще всего злость. Нет, злость вообще никогда от нее не отходит. В день, когда умер отец, в ее груди чуть ниже солнечного сплетения, образовался тугой узел, который невозможно перестать чувствовать. Она уверенна, что это и есть злость – затаенная, едкая и бессильная. От нее, конечно, не умирают, но жизнь она гасит не хуже смерти, только человек при этом дышать по-прежнему продолжает.       Завтра она увидит Брендана и злость внутри ее на время успокоится. Она перестанет сжирать саму себя и станет злиться на него. Какая разница на кого она ее направит?! Лишь бы самой намного от нее отдохнуть.       Кем она вообще стала?! Отец бы ужаснулся, если бы увидел. Не такого будущего он для нее хотел. Она должна была поступить в университет, отучиться и жить спокойную жизнь, без всей этой грязи. Она сама этого хотела. Очень хотела. Но в прошлом году, когда она пришла сдавать вступительные экзамены, то глава комиссии сказал ей просто одну фразу: «раздевайся», а она в ответ показала ему средний палец и послала к черту. Что в итоге?! В итоге она год проработала официанткой, чтобы у нее было где жить и что есть. Но это была не беда, такая работа ее никогда не пугала. Любой труд, который не направлен на причинение какого-либо вреда себе или другим, она всегда считала приемлемым. Но беда все равно была, хоть и заключалась в другом: посетителях, а в особенности в мужчинах или в их ревнивых женах, которые почему-то полагали, что любое ее обращение к мужчине, это предложение интимного характера. И, это было поистине ужасно, потому что не счесть сколько раз она просила администратора и охрану о помощи, но в какой-то из дней один особенно настойчивый гость начал хватать ее за руки и пытаться усадить к себе на колени. В порыве такой ярости, что реальность мутнела, она вдавила ему каблук в ногу так сильно, что выступила кровь и пришлось вызвать скорую. Этот поступок стоил ей работы, где она уже, казалось бы, адаптировалась и чувствует себя в относительной безопасности. Управляющая ресторана сказала, что не может позволить себе больше нести убытки из-за нее. К тому же, многие постоянные клиентки были ей недовольны. На это заявление она тогда только горько рассмеялась. Будто она в чем-то провинилась! Лучше бы они мужиками своими были недовольны. Знали бы они, как она могла по часу может тереть свою кожу мочалкой до красных пятен, лишь бы смыть с себя всю грязь, что порой к ней прилипала за рабочую смену. Но она не смывалась, не стиралась, а только множилась день ото дня, и тот злополучный день стал последней каплей в чаше ее терпения, что вдребезги разбилась.       Она до сих пор помнит, как визжал тот мужик, когда она вдавливала и вдавливала каблук в его ногу. Ее не сразу оттащили от него. Все оторопели, не могли поверить, что она это делает. Она даже ему в лицо не смотрела, а только на свое запястье, на котором уже расцвели красные следы от его мерзких пальцев. Как он ей тогда только руку не сломал?! Раз так хотел, чтобы она к нему на коленки присела. Но получил от нее только боль и чистую ярость, ненависть и гнев, что так в ней и не утихли. В тот же вечер, после увольнения, она сразу пошла домой. Ей овладело отчаяние и безысходность. Что теперь делать? Как поступить? Казалось, куда бы она не пошла все будет так же.       Отец говорил ей, что ее красота, это результат любви его и ее мамы, которая умерла еще до того, как она родилась. Какая ужасная смерть и рождение. Она всегда считала свое рождение ужасным, но отец умел рассеять ее печаль и сомнения. И она верила, старалась верить, что ее красота действительно что-то доброе и хорошее. Но в тот вечер, когда произошло столько плохого и гнусного, она стояла в ванной у зеркала и пристально смотрела в свое отражение, пока в правой руке был зажат кухонный нож для разделки мяса. Она сходила с ума и ничего не могла с этим поделать. Каким-то образом, нож оказался возле ее щеки, такой острый и опасный. Казалось бы, один надрез и больше никакой красоты, никакого настойчивого внимания, никакой грязи, ничего. Она наконец-то будет свободна от самой себя. Но будет ли?! Что ей делать со всей своей болью и злостью?! Что ей с ними делать?!       Рука задрожала, нож выпал и ком невыплаканных слез стоял в горле, но она смотрела в свое отражение и видела, что ее глаза хоть и красны, но в них нет ни намека на слезы. С того вечера, ей будто песка в глаза насыпали, а горло веревкой перетянули, а узел в груди стал еще туже, не вздохнуть спокойно не выдохнуть.       Поняв, что навредить себе она не сможет, а жить так больше нельзя, приняла новое решение, касательно своего будущего: использовать во благо то, что раньше приносило страдания. Пускай, эта чертова красота, даст ей если не счастливую, то хотя бы обеспеченную жизнь.       С этого момента начался новый этап ее жизни. Деньги, отложенные на учебу, были потрачены на шмотки, косметику и другие мелочи. Она купила себе первое платье за несколько месяцев, темно вишневого цвета, облегающее и доходящее до колен, на тонких бретельках. Потом было куплено черное платье с открытой спинов и длинной по щиколотку. И туфли, целых две пары. У нее никогда не было таких красивых туфлей. В них она чувствовала себя уверенной и сильной. И носила их так часто, что натерла кровавые мозоли. Напоследок, решив, перекрасить волосы в черный цвет, что пришелся ей сразу к лицу и лег, как родной.       Теперь стоя перед зеркалом с новым цветом волос, густо накрашенными глазами в черном платье и новых туфлях, она видела кого угодно, но не себя. Девушка, что глядела на нее из зеркала была другой. К такой девушке не полезут бесцеремонно в ресторанах и на улице. К ней подойдут с улыбкой, с букетом цветов, с осторожностью. Эта новая девушка не просто была очень красива. Она знала, что она красива и как этим пользоваться. В ней теперь все было твердо; походка, движение, образ, речь, улыбка. И только глаза ее предательски выдавали.       В них не было никакой стали и уверенности. В них был шторм и никакого намека на солнце. Были куплены новые вещи, создан новый имидж, но пустота внутри была все та же, да и узел в груди был на месте. Злость и обида по-прежнему душили по ночам. Нереализованные планы и несбывшиеся мечта лежали камнем на сердце. Ощущения были такие, что она сама себя предает, но остановиться не может.       В начале июня она сидела в баре, пришла туда просто так, ну или потому что дома одной сидеть было невыносимо. Одиночество уже давно не давало ей покоя, но в тот день оно ощущалось особенно тяжело. Она была в этом баре впервые, заняла первый попавшийся столик и что-то пила. В голову лезли тяжелые мысли: все деньги почти были потрачены, работы нет, скоро ровно три года как умер отец и света стало так мало, что сердце трещит по швам. И алкоголь совсем не вытравливал эти мысли, он их только прибавлял, но тогда ее придавило к стулу всем весом и уйти не было сил. Брендан подсел к ней, когда первые слезы уже катились по щекам. Он не о чем ее не спросил, ничего не предложил, кроме разговора и алкоголя, а она не смогла ему отказать. Сейчас бы подошел любой, кто не пытается посадить ее в такси и увезти в отель. И Брендан весь вечер просто шутил, говорил и заказал сначала одну бутылку вина, а потом и вторую.       Он привез ее домой, но не стал напрашиваться в гости. Он прислал ей цветы и милую записку. Он пригласил ее на ужин, и она согласилась. Так начались их встречи. И все бы было прекрасно, если бы не одна деталь, что регулярно ее тревожила. Он был женат и даже этого не скрывал. Они никогда не говорили о его семейной жизни. Всего лишь пару раз он сказал ей, что у него есть дети и жена, к которой он конечно же привязан, как и к детям. Для нее это означало, что она временное развлечение и на большое можно не рассчитывать. Хотя она и не рассчитывала, даже не надеялась, Брендан не вызывал в ней ярких эмоций и чувств. Но тогда остается вопрос – почему она ему вообще тогда поддалась? Зачем весь этот фарс? Ответ был до смешного прост. Она – устала и ей очень одиноко.       Брендан был обходителен и не навязчив. Он не переходил границы, не нарушал ее личного пространства, не требовал ничего взамен. Все было так невинно, что впору смеяться и плакать. Они действительно просто гуляли и разговаривали, выпивали и смеялись, пару раз целовались, подавшись алкоголю или адреналину. Она разыгрывала перед ним легкость и непосредственность и задыхалась от отвращения к себе по ночам. Он демонстрировал все свое самодовольство и самоуверенность. О, как она, иногда потешалась над ним, оставшись одна! Он действительно полагал, что она сама невинность и очарование. Он ничего не видел. Но она видела все. Видела его взгляд, полный томления и предвкушения. Это был взгляд азартного человека, который вот-вот намеревается сорвать большой куш. Она видела, как он из-за всех сил старается сконцентрироваться на ее словах во время разговора, но все равно переводит взор на ее грудь, ноги, руки, губы, пока совсем не перестанет слушать, что она говорит. Сначала, у нее была маленькая надежда, что у него к ней искренней интерес, и что ей не отведут роль любовницы. Даже смешно, что она хоть на мгновение, но задумалась об этом. Но нет, неделю назад, он спросил у нее, чего бы ей хотелось. И она, не раздумывая ответила, что хочет учиться. Как же мерзко он рассмеялся. И самое ужасное, что это был настоящий, искренний смех. Ему действительно стало смешно, а ей от чего-то нестерпимо больно. Она помнит, как сжала под столом руки так сильно, что ногти впились в ладони и оставили следы. Ей было тошно на него смотреть, и злость, что отступила на некоторое время, вернулась с удвоенной силой, стискивая в крепких объятиях грудную клетку и мешая свободно дышать.       Он заметил ее взгляд. Возможно, впервые засомневался в правильности своего мнения, но она очень быстро вернула свое обычное состояние, пряча боль, злость и разочарование глубоко внутри. «Так что хочешь, дорогая? Скажи, я сделаю тебе любой подарок»: последовал новый вопрос. Она ответила, как героини дешевых романов, сказала, что хочет в Париж. В этот раз никакого смеха не было, только двусмысленная улыбка, что мелькнула на его лице и тут же исчезла. Но она ее заметила, как и то, что он задумался. Этого было достаточно, чтобы предугадать его намерения. «Париж, так Париж»: последовал ответ.       Всю последующую неделю она упивалась жалостью к себе и никуда не ходила. Она не умывалась, мало ела, почти не вставала с постели и сгорала всем сердцем, чувствуя жар каждой клеточкой тела. Ее кожа была липкой, ладони постоянно влажными, глаза красными и ужасно сухими. Она страдала. Страдала, возможно, как никогда раньше. Ей казалось, что на ее груди лежит тяжелый камень и ей все никак не встать, не сдвинуть его с места. На самом же деле, камня никакого не было, но были чувства, что были тяжелы, как тектонические плиты, как небесный свод, что Атланты издревле держали на своих плечах. Она не знала, что ей с ними делать, что ей делать со своей жизнью, что ей делать с собой.       Она встала с кровати на седьмой день, когда яркие лучи солнца ворвались в ее комнату через щелку, оставленную не плотно задвинутыми шторами. Они добрались до нее, как бы она не жмурилась и не куталась в одеяло. В комнате от этого света было не чем дышать, тогда она встала, чтобы открыть окно и раздвинула шторы, чтобы увидеть новый летний день, который совсем не знал о ее страданиях и был удивительно хорош. Через форточку в комнату проник свежий воздух и впервые за несколько дней, она действительно вздохнула полной грудью. Она смотрела в окно и видела красоту, заключенную в солнечный свет, в голубое небо, в детей, что гоняли мяч во дворе, стариков, сидящих на лавочке, что прожили достаточно долгую жизнь, чтобы ничего не делать в воскресное утро, и конечно же в цветах, что были рассажены по клумбам, в деревьях, что продолжали цвести и зеленеть, в траве, что была высока и зелена. И этой красоты было достаточно, чтобы заглушить внутренние страдания. В одночасье они стали меньше и утратили вес, а узел в груди развязался, и она заплакала. В этот раз это были слезы не сожалений, обиды или тоски, а слезы успокоения, прощания, принятия и прощения. Это был день ее рождения, двадцатый день рождения. День, когда она устала страдать.       Она взяла телефон, открыла контакты и занесла один из них в черный список. Брендан больше ничего ей не напишет. Не один мужчина больше ее не заставит ненавидеть свою жизнь. Она сделает себе подарок на день рождения, самый лучший подарок, - она научится любить жизнь, такой какая она есть и отпустит свою ярость, свою злость, отвергнет свое отчаяние и тоску. Может не сразу, но взращивать и лелеять эти чувства она точно больше не будет.       Эстер было двадцать лет, когда она решила начать любить жизнь и себя. Ей было двадцать лет, когда самая важная любовь начала в ней расти, вопреки всей ненависти, что она носила в своей груди три года, с момента смерти отца. Он умер, но она решила продолжить жить.