Маленькое чудо

— Добрый вечер, соня, — с улыбкой произнесла Кушель, замечая, как сонный Кенни идёт по коридору из своей комнаты. Часы показывали восемь вечера, и через час брат уедет на дежурство. Уезжал он не часто, но каждый раз, когда это происходило, девушка собирала тому еды с собой. Сегодня младшая приготовила ему сэндвичи с ветчиной и сыром, чуть обжарив их на сухой сковороде, и тщательно обернула плёнкой, кладя в специальный отсек контейнера. Дополнением к этому были вареные куриные яйца, порезанный кругляшками огурчик, и два термоса с чаем и кофе на выбор, к которым Аккерман предусмотрительно клала пластиковые стаканчики. Всю еду с напитками Кушель собирала в пакет, и уже провожая Кенни, передала тому всё собранное, закрыв входную дверь. Иногда, когда брат уходил на работу, девушке было попросту страшно оставаться одной, и в такие моменты брюнетка уходила на ночь к семье Смит, что жили в квартире чуть ниже этажом. Повернув замок, Кушель тихонько последовала в детскую комнату, доставая из-под кровати сумку. Для маленького Леви, спящего тем временем в кроватке, девушка предусмотрительно клала несколько памперсов, сменную одежду, и несколько баночек с пюре на случай, если сын не захочет обычную еду. Пусть мальчику и был почти год, но он неторопливо переходил на пищу с общего стола. Для себя вещей было собрано меньше. Пижама, халатик, сменный комплект нижнего белья. Футболка с джинсами уже были на ней, а потому, в случае чего, их можно закинуть в стиральную машинку уже в доме Генриха и простирать. Будить Леви было жалко, но всё было готово к выходу, и Кушель сама уже накинула пальто, дабы не тратить время. Когда ребёнок был одет в комбинезон и шапочку, медленно просыпаясь, девушка закинула ремни сумки через плечо, и направилась в коридор, просто-напросто сунув ноги в ботинки. Спуститься на этаж ниже и так будет нормально, главное, чтобы сын не слишком капризничал, когда проснётся. Наконец заперев квартиру и спустившись, Кушель дотянулась рукой до звонка, на несколько секунд зажимая кнопку. За дверью послышалось шарканье тапок, а через минуту дверь открылась, и Кушель увидела Генриха Смита. В домашней одежде, с растрёпанными волосами, на которых была мыльная пена, Генри совсем не был похож на учителя истории. А ещё он забавно щурился, когда забывал очки, и сейчас был именно такой случай. Несмотря на плохое зрение, мужчина узнавал Кушель в любом виде. — Добрый вечер, моя хорошая. Кенни на дежурство уехал? — мягким, чуть уставшим голосом поинтересовался Генри. — Добрый вечер, Генри. Да, уехал… Простите, я вас отвлекла, наверное, — ответила Кушель, пересекая порог квартиры, и посадила Леви на стульчик. Девушка поставила сумку на пол, снимая пальто и ботинки, после чего взяла малыша на руки и последовала в гостиную, дабы раздеть сыночка там. — В этот раз его два дня не будет дома. Но я не задержусь дольше суток. — Дорогая подруга, ты всегда можешь остаться здесь. Я никогда тебя не прогоню. Да и крохе Леви будет полезно сменить обстановку. Эрвин, иди сюда, Кушель с Леви у нас в гостях! — позвал сына Генри. Маленький Леви сразу же проснулся от звука своего имени. Сначала он со злобой посмотрел на Генри, но через пару секунд — заплакал. — Спасибо, мой верный друг, — ответила Кушель, хихикнув, и сняла с Леви комбинезон как раз в тот момент, когда Генрих позвал своего сыночка. Когда малыш заплакал, девушка стала укачивать того, и сунула ему соску, не переставая качать. — Ура, Леви! — радостно крикнул маленький Эрвин, бросая играть в своей комнате, и побежал в гостиную. Увидев, как Леви плачет, мальчик остановился, с удивлением взглянув на папу. Успокоить крошку удалось лишь через несколько секунд, благодаря усилиям брюнетки и соске. — Всё, мой маленький. А смотри, кто там? — спросила Кушель, присев на диване, и посадила мальчика на колени. — Эрвин, да. Леви весь сжался в комочек, с недоверием рассматривая Эрвина. Соска у него во рту заходила ходуном, малыш от волнения всегда так делал. — «Сделаю вид, что его не помню», — подумал малыш Леви. Генри обратил внимание на лицо мальчика, и даже вздрогнул. — Ой, а что это он так разозлился? Эй, Леви, это же Эрвин, твой друг и лучший в мире нянь! — Иди, не бойся, Леви больше не будет плакать, — сказала Кушель, видя, как Эрвин был слегка удивлён, а потому решила подбодрить его. — А лицо это семейное, даже на моих детских фото, ахаха! — Хорошо, — ответил Эрвин, взглянув на Кушель с улыбкой, и подошёл к ней, посмотрев на личико Леви. Мальчик аккуратно взял малыша за ладошку. — Привет, Леви! Малыш нахмурил брови так, что взгляд стал ещё злее. Леви таким образом игрался. Ему хотелось понять, сбежит ли от него Эрвин после таких выходок, или же будет играть. Со стороны казалось, что этот годовалый ребёнок может одним только взглядом уделать любого недруга. — Он такой милый, хмурится как взрослый! — с радостью на лице, произнёс Эрвин, имея сильное желание забрать малыша поиграть к себе в комнату, но для этого нужно было обратиться к Кушель. — А можно отнести Леви в мою комнату? — Можно, только играйте аккуратно, — свободной рукой погладив Эрвина по макушке, Кушель поднялась с кровати, и направилась в комнату к мальчику, пока тот пошёл за ними. Оставляя сына с его другом, девушка могла без труда разрешить им играть вместе, а пока что пойти пообщаться с Генри. — Кушель, дорогая, может, хочешь поужинать? Я лазанью приготовил, а к чаю есть пирожные, — предложил Генри. В глубине души ему очень хотелось притянуть Кушель за талию, но мужчина сдерживал себя. — Да, давай, Генри, — ответила Кушель, ласково улыбнувшись, и направилась на кухню. Девушка тщательно вымыла руки, насухо вытирая те, и решила не оставаться в стороне, помогая мужчине накрывать стол. — Как вы хоть тут? — Ох, сложновато. Я рад, что Эрвин в садике, пока я на работе. Постоянно гляжу на часы, чтобы не проштрафиться. Один раз уже было так, что задержался на работе до поздна, и мне потом от воспитательниц влетело, а Эрвин плакал от страха, что папа не пришёл, — пока Генри говорил, разрезал лазанью, и укладывал её на тарелку. — А ты как? С Леви всё в порядке? Обычно, он у тебя не такой хмурый. — Ох, бедный Эрвин… Генрих, приводи его ко мне. Я всё равно дома, Кенни часто на работе, — предложила Кушель, раскладывая столовые приборы, и ставила чашки для дальнейшего чаепития. — С Леви всё хорошо, просто он сам по себе такой. Ходили недавно к педиатру, он полностью здоров, тьфу-тьфу, не сглазить. — Ну и хорошо. Знаешь, мне всё-таки кажется, что твой Леви не так прост. У меня есть теория, что каждый раз в его голове рождается тысяча планов, стоит ему увидеть Эрвина. Постоянно твой малыш устраивает моему пирожку бег с препятствиями, — с тихим хохотом произнёс Генри. — Ахахах! Это точно, — звонко рассмеявшись, сказала Кушель, и наконец присела за стол, который был накрыт. Лазанья, приготовленная Генрихом, была невероятной, и даже пробуя её каждый раз, девушка не могла сдержать восторженных комментариев. — Генрих, ты замечательный и готовишь невероятно. Я бы на тебе женилась. — Кхм, «вышла замуж», — тактично поправил Генри. — Спасибо, моя хорошая. Вы с Леви уже давно нам как семья. И тут Генри вспомнил, что забыл смыть пену с головы. Мужчина раздосадованно охнул. — Кушель, я должен отойти. Дурак совсем, забыл шампунь смыть. — Ой, прости, Генри… На радостях оговорилась, — произнесла Кушель, смущённо покраснев, и продолжила трапезу. На словах о том, что они с Леви им как семья, вызвали радостную улыбку на губах девушки. — Да, иди, родной. Ничего страшного, аккуратнее там, — сказала вслед Аккерман, за время отсутствия Смита постепенно доев лазанью, и решила поставить чайник. А тем временем, маленький Леви по-хозяйски ползал по кровати Эрвина, продолжая причмокивать соской. При виде малыша комната сразу же становилась уютнее. Его бело-розовая кожа была такой мягкой, что хотелось потрогать. На голове Леви уже были тёмные волосы средней густоты. Пока что Кушель не рискнула стричь сына как-то по особенному, боялась, что в парикмахерской малыш дёрнется, и его ранят, поэтому обходились классической стрижкой. — Леви, смотри, что мне папа недавно купил, — сказал Эрвин, подходя к лошадке-качалке, которая по возрасту была ровно до пяти лет, так что мальчик ещё мог пользоваться такой игрушкой. — Хочешь, покатаю тебя? В ответ Леви плюхнулся на попку, расставив ножки в стороны, а руки скрестил на груди. Он буквально просканировал Эрвина глазами, но потом успокоился. Поступившее спокойствие было заметно по расслабившимся бровям, и остановившейся соске. Теперь взгляд малыша так и говорил: «Ну, покатай, даю тебе такую возможность, Смитти». — Ура! — радостно воскликнул Эрвин, подходя к кровати. Мальчик аккуратно взял малыша на руки, пусть и было немного тяжеловато, но миссия была выполнена, и кроху Леви посадили на лошадку. Младший Смит показал маленькому Аккерману, за какие ручки держатся, и стал осторожно раскачивать качалку. Сначала Леви побаивался лошадки, но потом ему так понравилось, что он начал подпрыгивать в импровизированном «седле». Теперь во взгляде малыша виднелись искорки радости. — «А это весело! Что ж, ты меня порадовал». — Давай аккуратно, хорошо? А то вдруг упадёшь, больно будет, — настороженно произнёс Эрвин, но продолжал раскачивать Леви, свободной ладонью фиксируя его под спинку. Всё было хорошо до тех пор, пока Леви по случайности не выплюнул соску. Соска отлетела на кровать. Малыш резко заплакал, и отпустил ручки-держатели. От быстрой качки Леви чуть не улетел следом за соской. — Леви! Тихо, — Эрвин успел подхватить малыша на руки, прежде чем тот мог бы упасть, и отнёс того к кровати, усаживая на неё с небольшим трудом. Подняв соску с кровати, мальчик убежал в ванную комнату, и прополоснул её под краном, быстренько возвращаясь, и сунул ту назад в ротик малыша. Леви всё ещё плакал, даже с соской во рту. Малыш вытащил её изо рта, и продолжил всхлипывать. За чередой слёз послышалось повторяющееся «Иви, Иви…». — Леви? — недоумевая, спросил Эрвин, и залез на кровать. Мальчик взял малыша себе на колени, аккуратно прижимая к груди, и стал покачивать его, вспоминая, как это делала Кушель. — Тише, не плачь… Я с тобой. Теперь уже малыш плакал на груди у Эрвина, футболка мальчика становилась постепенно влажной. — Иви… Иви! — Ты хочешь что-то сказать? Маму позвать, может быть? — не переставая качать Леви, спросил Эрвин, совсем растерявшись, ведь малыш не переставал плакать, и от этого становилось страшно. Внезапно, Леви перестал плакать. Ему очень не хотелось, чтобы мама пришла именно сейчас, ведь на руках у Эрвина было так хорошо. Шмыгнув носом, Леви тихонько пропищал: — Иви хлоший… — Хороший… — не сдержав улыбки, ответил Эрвин, и поудобнее перехватил Леви на ручках, чуть крепче прижав к груди. — Ты кушать не хочешь? — Не наю, — Леви легонько ткнул крошечной пяточкой в предплечье Эрвина. — Хатю с Иви, — и ещё раз малыш ткнул его ножкой. — Со мной кушать? — переспросил Эрвин, после чего, посадив Леви на кровать, попросил его посидеть и подождать. Убедившись в выполнении просьбы, мальчик пошёл в прихожую, взяв из сумки Кушель баночку пюре и ложечку, быстренько возвращаясь к себе. Леви не смог усидеть на месте. Пока Эрвина не было, малыш смог перебраться с кровати на стул, и своими движениями раскручивал его. — Леви! Нет, нельзя, — заявил Эрвин, ставя баночку с ложкой на кровати, и подошёл к малышу, снимая того со стула. Для мальчика это стало невероятным испугом. Леви же не понимал, почему Эрвин так испугался. Малыш склонил голову на бок, и посмотрел ему в глаза. — Иви? Те стлашно? — Страшно, ты же мог свалиться и удариться, — сажая Леви на кровать, Эрвин залез следом, и стал открывать баночку. Чайной ложкой взяв пюре с поверхности, мальчик поднёс ту ко рту ребёнку. — Открывай ротик. На этот раз Леви решил послушаться, и открыл рот, позволяя Эрвину себя накормить. — «Удивительно, он терпит меня. Пока не злится». — Умничка, — с улыбкой сказал Эрвин, погладив Леви по макушке, и после чего протянул тому ещё ложечку. — А ти? — Леви отодвинулся в сторонку, нахмурил бровки. Теперь малыш напоминал злую плюшевую игрушку. — Ти кусять! — Я? Малыш, я взрослый для этого… — мягко пытался возразить Эрвин, смотря на личико Леви, но понимая, что это бесполезно, съел одну ложечку пюре. Теперь Леви был доволен. Он съел ещё одну ложечку пюре, но снова нахмурился. — Ти есь. Я, ти, я, ти, — теперь Леви во время разговора показывал пальцем то на себя, то на Эрвина. Этим он хотел сказать, что надо есть по очереди. — Хорошо, как скажешь, — ответил Эрвин, не сдержав улыбки, и снова съел немного пюре. Таким образом, мальчик и его маленький друг за несколько минут съели всю баночку. После еды, малыш зевнул, затем причмокнул губами. Время уже близилось к десяти вечера, и крохе хотелось отдохнуть. Так он переполз к Смиту на колени, и улёгся. — Спать хочешь? — спросил Эрвин, обеими руками держа Леви, и стал покачивать его, не переставая при этом смотреть с улыбкой. Пока Эрвин раскачивал Леви, в приоткрытую дверь за всем этим наблюдал Генри. Теперь он был в очках, и всё видел. Услышав позади себя тихие шаги Кушель, мужчина развернулся, и жестом пригласил её посмотреть. — Боже мой, какие сладкие, — сквозь обе ладони, которые закрывали рот, прошептала Кушель. Девушка убрала их не сразу, лишь когда затихла, не скрывая широкой улыбки на лице. — Эрвин так заботится о Леви, — прошептал Генри. — Теперь я вижу, что воспитываю сына правильно. — Согласна… Генри. Тебе не кажется, что нам было бы хорошо жить вместе? — тихо задала вопрос Кушель, обеими ладонями взяв мужчину под руку. Больше слов не потребовалось, Генри отвёл Кушель в сторонку, и поцеловал в губы. Его поцелуй был очень искренним, чувственным, словно он целуется в последний раз. В действительности неспокойный ум действительно ожидал, что Кушель отвергнет, но этого не произошло. — Генри… Не могу поверить, — дрожащим шёпотом произнесла Кушель, чувствуя, как стучит в груди сердце. Девушка и подумать не могла, что её чувства взаимны, отчего смущённо краснела, то и дело отводя взгляд. — Я-я… Люблю т-тебя… — Я влюбился в тебя в первую нашу встречу, а потом это чувство превратилось в любовь. Я долго боролся с собой, но это было мучительно. Прошу, останься со мной, моя девочка, — Генри просил её с такой нежностью, что даже сухая ладонь, коснувшаяся щеки Кушель, казалась мягкой. — Конечно, останусь, Генри, — не раздумывая, ответила Кушель, и прильнула к груди Генриха, нежно обнимая того обеими руками. Девушка и сама давно была влюблена в мужчину, но вела долгую борьбу с собой. Аккерман уверенно думала, что Смит не полюбит её. — Мне казалось, меня никто не полюбит… Я думала, что я низко падшая. Плохая… — Ты несчастна, Кушель. Мне всегда было жаль, что на твою долю выпали такие трудности. Я предлагал тебе помощь, но ты всегда отказывалась. Однако, прошу в этот раз, прими её! Ты ещё можешь стать счастливой, и твой сын тоже. Я не богат, но справлюсь, возьму репетиторство. — Ох, Генри… Прости меня, я не хотела доставлять тебе трудностей. А сейчас нам на самом деле будет лучше вчетвером, я больше не буду бояться дома, когда Кенни уходит. Мы всегда будем рядом, — сквозь набежавшие слёзы радостно шептала Кушель, посмотрев Генриху в глаза, и привстала на цыпочки, чмокнув его в губы. — Что ж, моя хорошая, давай-ка я схожу в кладовку за кроваткой. Соберу её быстренько, и уложим Леви спать. Скажи, ты хочешь поспать в зале вместе с Леви или малыша доверишь Эрвину? — поинтересовался Генри. — Я думаю, Эрви справится, — ответила Кушель, улыбнувшись, и пошла следом за Генрихом. Девушка помогала тому в сборе кроватке для малыша, придерживая детали, пока мужчина их прикручивал. Очень скоро кроватка была собрана. Генри отнёс её в комнату сына. — Эрви, ты не против, если Леви переночует с тобой? — Генри говорил тихо, чтобы не разбудить уснувшего малыша. — А он плакать не будет? Я боюсь оставаться с ним насовсем, — признался Эрвин, ответив шёпотом, ибо боялся разбудить Леви. — Ох, а я и не подумала… Леви может потревожить Эрвина, — неловко произнесла Кушель, подходя к Эрвину, и очень аккуратно взяла Леви у него с рук. — Давайте я останусь в комнате Эрви, милый, а он ляжет с тобой. Как только Генри установил кроватку, малыша осторожно уложили туда. Отец осторожно взял сына под руку, и попросил последовать на кухню для разговора. Генри уже не терпелось поделиться с Эрвином об их решении с Кушель. — Папа, а можно чаю с печеньем? — попросил Эрвин, пока они шли на кухню, чтобы поговорить. Мальчик обожал печенья, которые папа готовил, и перед сном хотелось бы их. Было также интересно, о чём папа хотел с ним поговорить. — Конечно, мой хороший. Генри решил сэкономить время, и налил воды в небольшой электрический чайник. Это чудо техники им подарили друзья семьи, которые уезжали отдыхать в Японию. Там техника продвинулась на много шагов вперёд. Пока вода кипятилась, Генри поставил на стол тарелку с печеньем. — Эрвин, как ты отнесёшься к тому, если Кушель и Леви останутся у нас насовсем? — Прямо навсегда-навсегда?! — радостно воскликнул Эрвин, вспоминая, что Леви уже спит, а потому прикрыл рот ладошкой. Для мальчика это была невероятная радость, и он не мог перестать улыбаться. — Я очень рад, папочка. — Спасибо. Я боялся, что ты не поддержишь наше решение, — сказав это, Генри опустил голову. — Понимаешь, мы с Кушель любим друг друга, и хотим попробовать жить вместе. Да, это может показаться очень рано, ведь мы даже не ходили на свидания, но за два года знакомства я к ней прикипел, — стоило Генри сказать это, как вода в электрическом чайнике закипела. Мужчина усмехнулся. — Прям как вода в этом чайнике. Генри налил сыну чай, и поставил перед ним кружку. — Я поддержу тебя всегда, ведь ты мой папа, — ответил Эрвин, пододвигая к себе кружку с чаем, и взял печеньку из тарелки, приступая к неторопливому чаепитию. — И Кушель хорошая… Я порой чувствую её мамой. После ночного перекуса, Генри проводил сына в комнату. Там мужчина увидел Кушель. При первом взгляде на неё, ему так и хотелось произнести «Мадонна», но это осталось лишь в мыслях. Вместо этого, он провёл ладонью по её шелковистым волосам, и произнёс: — Как вы тут? Не пора ли отдыхать? — Пора бы. Но мне в душ сходить бы сперва, — тихо произнесла Кушель, прильнув щекой к груди Генриха, нежно обнимая его обеими руками. Девушка чмокнула мужчину в губы. — А потом будет ложиться. — Хорошо. Я буду ждать тебя в спальне. Но, если не хочешь, я отдам тебе спальню, а сам уйду в зал, на диван, — торопливо произнёс Генри, краснея. — Вместе ляжем. Добрых снов, котята, — сказала Кушель, поцеловав в макушку Эрвина, а затем и Леви, только уже более аккуратно, дабы не будить. Покинув детскую, девушка направилась в коридор, взяв из сумки пижаму, состоящую из коротких шортиков и майки на лямках с вырезом. Аккерман помылась минут за десять, насухо вытеревшись, и переодевшись, пришла в комнату к любимому, попутно распуская волосы из пучка. Генри лежал на кровати без очков. Без них его лицо становилось мягче. Теперь их с Эрвином стало не отличить, только тот был младшей версией. — Всё ещё не верю, что это реально. — Просто поверь в это, — произнесла Кушель таким голосом, в котором чувствовалась её улыбка. Девушка сняла тапочки, забираясь под одеяло, и легла поближе к любимому, положив голову на плечо. Аккерман была безумно счастлива, что этот день подарил ей то, о чём она мечтала, и теперь у неё будет полноценная семья.