Доение Массивной Груди Янг

      За свою сравнительно короткую жизнь Жон лично считал, что его просили сделать довольно много странных вещей. Это случалось с каждым, понимал он, но количество одолжений и заданий, которые ему предлагали, выходило за рамки привычного. Например, однажды, когда он был еще совсем маленьким, две его старшие сестры попросили его надеть платье и позволить им вставить цветы в его волосы, чтобы они могли убедиться, насколько, по всей видимости, «мило» он выглядит, и хотя в то время он ничего не думал об этом, просто желая сделать их обеих счастливыми, в ретроспективе Жон считал эту просьбу, по меньшей мере, странной. В другой раз, в конце подросткового возраста, мама попросила его пойти с одной из сестер на выпускной бал, так как никто другой не пригласил ее. По его мнению, это тоже было довольно странно, особенно если учесть, что никто в классе Нуар не знал, что он ее брат. Тем не менее, по большей части это было веселое время, так что он не мог пожаловаться на это.       Оказавшись в Биконе, Жон по глупости полагал, что странные просьбы друзей и родных закончились, но это было совсем не так. Одних только вещей, которые он сделал для Норы и Пирры, было почти достаточно, чтобы затмить некоторые просьбы из его детства, но если учесть еще и команду RWBY, то можно было не сомневаться, что они не исчезли, а наоборот, участились случаи, когда окружающие обращались к нему со странными просьбами. Даже в геометрической прогрессии.       Именно поэтому Жон не мог сказать, что сильно удивился, когда Янг подошла к нему ни с того ни с сего — и при этом на ее щеках появился самый яркий красный румянец за все время, что он ее знал, — и без всяких объяснений потащила его в общежитие своей команды. Он просто позволил этому случиться, надеясь, но не ставя на то, что она вскоре расскажет ему, что происходит.       Но что он знал точно, так это то, что пришло время снова услышать странную просьбу.       Как только дверь за ними закрылась и замок защелкнулся, вся обычная сила, которую Жон привык видеть в своей подруге-блондинке, словно в одно мгновение исчезла. Ее поведение стало почти кротким, а когда она встретила его вопросительный взгляд, то быстро отвела глаза, все так же неистово краснея.       Почти целую минуту между ними царило молчание, наполненное лишь неловким ерзаньем Янг и столь же неловким шарканьем Жона, прежде чем его любопытство взяло верх, и он решил заговорить.       — Так… в чем дело? Ты, я так понимаю, хотела поговорить со мной о чем-то?       Честно говоря, это должно было быть невозможно, но Янг покраснела еще сильнее, а глаза плотно закрылись, пока она сжимала в руках свою юбку. Жон знал, что здесь происходит что-то очень странное, но пока она сама не расскажет ему об этом, у него не будет никакой возможности догадаться самому. Контекстные подсказки не говорили ему абсолютно ни о чем.       Молчание грозило затянуться снова, но наконец Янг сделала большой и глубокий вдох, и Жон приготовился к тому, что она скажет.       — М-Мне… нужна твоя помощь, Жон… — неловко прошептала она, словно их могли застукать, если она не будет говорить тише. — В-Видишь ли, у меня есть одна… н-ну… проблема, я думаю, ты можешь это назвать. Что-то, что я, эм, унаследовала от своей мамы. Обычно она возникает раз в год, и пока мы жили дома, о ней было довольно легко позаботиться. У папы был этот аппарат, и я просто… — она прервалась и покачала головой, принявшись расхаживать между кроватями по обе стороны комнаты. — Э-Это сейчас неважно! Важно то, что после переезда сюда мне пришлось взять с собой мобильное решение для помощи вместо более крупного устройства, которое мы использовали дома. Так получилось, что я… кажется, потеряла его… и когда я пыталась найти новый в Вейле, не нашлось ни одного, который подошел бы людям с моим… состоянием…       Несмотря на внимательное вслушивание в каждое слово Янг, Жон был, возможно, еще более сбит с толку, чем раньше. Если быть честным с самим собой, Жон начинал слегка нервничать. Какой бы ни была эта проблема у Янг, звучало это серьезно.       Пытаясь успокоить нервы каждого из них, Жон шагнул вперед и взял одну из рук Янг, слегка сжав ее и проведя большим пальцем по костяшкам. — Все в порядке, — мягко сказал он. — Что бы тебе ни понадобилось, я помогу тебе. Обещаю. Иначе я был бы чертовски плохим другом, да?       Этого оказалось достаточно, чтобы она перестала вышагивать, и Жон улыбнулся ей, как он надеялся, ободряюще. Он увидел, как она перевела взгляд на него, но потом отвернулась. Тем не менее он почувствовал, как она сжала его руку в ответ, и, похоже, не собиралась снова начать ерзать, что, несомненно, было хорошим знаком.       Сделав еще один вдох, Янг полностью повернулась к нему лицом и после последнего мгновения сосредоточенности сделала шаг назад и начала расстегивать пуговицы на куртке. Жон сначала никак не отреагировал на это, решив, что ей просто жарко и нужно охладиться, но когда она продолжила раздеваться даже после того, как куртка была сброшена на пол, он едва не проглотил свой язык, пытаясь возразить, к чему бы это ни вело.       В глубине души Жону хотелось отвернуться прямо сейчас. Очевидно, Янг собиралась что-то показать ему, и если для этого ей пришлось раздеться, то было бы ужасно с его стороны воспользоваться этим моментом, разглядывая ее грудь. Тем более что она почему-то волновалась.       Однако.       Жон Арк был самым обычным, пылким молодым парнем, и, как и многие другие молодые парни, его либидо в значительной степени определяло его действия, когда представлялась возможность увидеть что-то потенциально потрясающее. А грудь Янг определенно относилась к таковым.       Поэтому Жон остался стоять на месте, как статуя, и смотрел, как расстегивается тонкая белая блузка на груди Янг, открывая ему все более четкий вид на ее долину декольте и почти хлипкий бюстгальтер с черными узорами, который с трудом сдерживал остальную часть ее огромных размеров. От одного этого зрелища кровь бешено запульсировала в жилах, и с каждой расстегнутой пуговицей становилось только лучше. Он и раньше видел девушек в обнаженном виде — из-за того, что он рос в одном доме с семью сестрами, такое было просто невозможно, — но увидеть Янг среди всех людей было совсем другой историей. Она была просто секс-бомбой, не имеющей себе равных, и Жон придерживался этого мнения с самого первого дня их знакомства, и он знал, что она прекрасно понимает, как много внимания привлекает к себе, когда появляется где-либо; какую бурную реакцию она может вызвать у людей, лишь немного показав свою кожу.       И вот он, Жон Арк, наблюдает за тем, как она раздевается, позволяя увидеть свое великолепно сложенное тело, которым она обычно только дразнила. Что он сделал, чтобы заслужить такой подарок, он не знал, но его затуманенный гормонами мозг был бесконечно благодарен, и он не смог бы удержаться от того, чтобы не насладиться этим зрелищем, даже если бы к его голове приставили пистолет. Поэтому он смотрел на нее с пересохшим горлом, разгоряченным телом и расширенными глазами, с некоторым волнением отмечая, что грудь Янг кажется еще больше, чем обычно, а удивительно упругие грудные подушечки почти набухли в ее бюстгальтере.       Именно тогда, когда он всерьез разглядывал ее грудь, Жон заметил нечто довольно странное, и к нему вернулось то замешательство, которое он испытывал раньше, по мере того как его разум выходил из омута подростковой похоти. Спереди на каждой чашечке бюстгальтера Янг виднелось неприметное мокрое пятно, а когда его взгляд проследил за пятном вниз, он увидел блеск на нижней стороне сисек Янг, от которого у него перехватило дыхание. Воспоминания из детства внезапно вырвались на первый план в его мозгу, а именно те времена, когда он наблюдал, как его мать кормит грудью его младших сестер.       Внезапно одинокому мужчине, отпрыску Арк, стало совершенно ясно, в каком затруднительном положении оказалась Янг.       С расстегнутой блузкой, наполовину свисающей с ее рук, Янг прочистила горло, привлекая внимание Жона, а затем облизнула губы. — Жон… Мне нужно, чтобы т-ты… п-подоил меня…!       Если бы челюсть Жона не была приклеена к черепу, она бы с легкостью пробила доски пола под ними и продолжала бы разрушать помещения внизу, пока не достигла бы камня. Он подозревал, что одного только вида обнаженной до пояса Янг было бы достаточно, чтобы потерять сознание из-за кровопотери в верхней части тела, но в сочетании с ее просьбой он споткнулся о собственные ноги и удержался на месте, лишь зацепившись за комод позади себя.       В его голове пронесся миллион вопросов: то ли он ослышался, то ли это какой-то невероятно странный розыгрыш, но, взглянув в глаза Янг и увидев, как она нервничает и испытывает дискомфорт, он понял, что она действительно искренна, какой бы невероятной ни казалась ему вся эта затея.       — К-Как… — пискнул он, но тут же поймал себя на мысли и перевел голос в более приемлемое русло. — Как это произошло? Я думал, ты должна быть беременна или что-то в этом роде, чтобы… ну, ты понимаешь! — Жон диким жестом указал на грудь Янг. Она слегка отвернулась, закрыв ему вид на грудь руками, обняв себя.       — Н-Нормально, да. По крайней мере, для людей. Однако… — Янг объясняла, глядя на кровать Руби. — На самом деле я наполовину корова-Фавн по материнской линии. Похоже, мне достались в основном гены отца, так как у меня никогда не росли рога, хвост или что-то в этом роде, но с тех пор как я достигла половой зрелости, это стало происходить со мной каждый год. Обычно я могу отследить, когда это должно, ну, знаешь, начаться, но в этот раз это случилось раньше, и теперь я уже испортила две рубашки. Я бы никогда не надела подобное белье, если бы знала, что оно будет… протекать.       Только когда Янг упомянула о своем неудачном выборе одежды, Жон в полной мере осознал, что бело-черный узор на ее бюстгальтере на самом деле довольно характерный, а не случайный, как он сначала подумал. Нет, теперь он точно знал, что это коровий принт, и, как следовало из ее слов, на Янг, вероятно, были надеты и соответствующие трусики.       Одного этого мысленного образа было достаточно, чтобы голова Жона снова закружилась, а из ноздрей едва не хлынула кровь, но он заставил себя сосредоточиться на деле, прежде чем обескровливание настигло его, несмотря на то, что штаны стали ему тесны.       — Почему я? — судорожно спросил он. — Р-Разве не проще было бы, если бы Руби п-помогла тебе? Или Блейк? Черт, даже Вайсс не отказалась бы от такого, верно?!       Янг покачала головой. — Руби не может. Мы пытались в прошлом, но ничего не вышло. Я сейчас очень, очень, очень чувствительна, а ее руки — как щебенка, со всеми ее мозолями. У Вайсс не получится по той же причине. Руки слишком холодные, слишком изящные и слишком острые. Если она попытается это сделать, то будет больно. Блейк… — начала она, поморщившись. — Не знаю, замечала ли ты, но когда она читает или делает что-то и очень сосредотачивается, можно услышать, как ее руки начинают мять все, что она держит. А еще у нее ужасные кошачьи когти, не считая того. — Ее глаза обратились к Жону, большие и умоляющие, совсем не похожие на привычную ему Янг. — А вот ты… все говорят, какие у тебя твердые и крепкие, но в то же время мягкие руки и как хорошо ты делаешь массаж. Именно такая помощь мне и нужна. Единственный вариант — попросить медсестру сделать это, а я всегда слышала ужасные истории о том, какой это ужасный опыт.       Оставив блузку вместе с курткой на полу, Янг осторожно шагнула вперед, протягивая руку к руке Жона, как он сам ранее делал. Его сердце словно пропустило удар, когда она прижалась к нему, подняв руку между ними и удерживая ее.       — Пожалуйста, Жон… — прошептала она, — Я-Я хочу, чтобы это был ты.       Янг ожидала, что после ее просьбы наступит молчание, что ей придется пойти еще дальше, чтобы убедить Жона протянуть ей руку — почти в буквальном смысле слова, — и она даже была в таком отчаянии, что начала бы умолять, если бы это было необходимо, кляня гордость и стыд. Однако, как выяснилось, ничего этого не потребовалось.       — Хорошо. Если это то, что тебе нужно, я помогу тебе, Янг, — решительно ответил Жон, когда с момента просьбы Янг прошло меньше секунды. Ему не требовалось больше времени, когда ситуация была настолько серьезной, по крайней мере для нее. Ему не нравилось видеть ее такой, это была не та Янг, о которой он так заботился, не та девушка, которую он знал как свою подругу, и если для того, чтобы вернуть прежнюю Янг, нужно ее подоить, то так тому и быть.       На ее лице сразу же отразилось облегчение и благодарность, и Жон почувствовал, что снова краснеет, но уже совсем по-другому, чем раньше, — он понял это по тому, как подпрыгнуло его сердце, когда она засияла.       — Спасибо… — тихо прошептала Янг, и ее ранимый голос произвел в сердце Жона нечто большее, не имеющее ничего общего с ее состоянием.       Некоторое время они просто смотрели друг на друга, улыбаясь и радуясь, хотя и по-разному, но одного взгляда на грудь Янг было достаточно, чтобы напомнить Жону о том, на что он подписался, и он вдруг почувствовал, что его руки покалывают от чего-то, в чем он не был уверен: то ли от нервозности, то ли от предвкушения.       — Ну что ж, — сказал он в конце концов, прочистив горло. — Как бы ты хотела это сделать? Нужно ли что-нибудь принести? — Ведро — первое, что пришло Жону на ум, но он решил не озвучивать это предположение.       — Я, эм, обычно делаю это в душе… ну, знаешь, дома? Думаю, это лучшее место для этого, даже без аппарата, — пояснила Янг.       К этому моменту Жон решил не задаваться вопросами, поскольку ситуация была достаточно абсурдной, поэтому он просто кивнул и жестом попросил Янг вести его за собой, не понимая до конца, к чему приведет их совместное пребывание в душе, пока за ними не закрылась дверь ванной и не защелкнулся замок.       Он ничего не сказал, пока Янг продолжала раздеваться, снимая туфли и носки, и уже начала тянуться к юбке, но тут заметила, что Жон смотрит на нее. На долю секунды она выглядела растерянной, но потом на ее лице появилось понимание, и она быстро отвела взгляд, а щеки залил еще один глубокий румянец.       — Т-Тебе, наверное, тоже стоит раздеться… — пробормотала она, все еще чувствуя на себе пристальный взгляд Жона. — Сейчас будет немного… г-грязно…       От одного этого слова по позвоночнику Жона пробежала дрожь, но он ничего не сказал, не доверяя своему голосу, и решил просто последовать примеру Янг, раздевшись. Он уже снял жакет и почти расстегнул рубашку, когда настал черед Янг: ее юбка лежала на полу, наглядно демонстрируя, что она не соврала, надев подходящий комплект нижнего белья; почти греховно маленькие трусики, несмотря на размер, идеально повторяли бюстгальтер. Белые с вкраплениями черного. Прямо как у дойной коровы.       Все тело Жона напряглось при одной только мысли об этом, и он тщетно пытался убедить себя, что в происходящем не должно быть ничего эротического. Ему отчаянно хотелось думать, что у него нет причин для возбуждения, что он просто непринужденно помогает подруге, как будто от этого напряжение в штанах станет менее вездесущим.       Тем временем Янг вспомнила, что Жон Арк уже не тот высокий худощавый паренек, которого она наблюдала за тем, как его рвало в урну во время полета на дирижабле в Бикон. Нет, юноша, раздевающийся перед ней, имел с тем Жоном так же мало общего, как и сама Янг с той соплячкой, которой она была в детстве.       Просто наблюдая за ним, она не могла не восхищаться тем, как… крепко он выглядит, и невольно отмечала, как преступно мало их школьная форма подчеркивает внушительную и прямо-таки аппетитную ширину плеч Жона. За время пребывания в Биконе он успел наполнить каждый дюйм своей высокой фигуры красивыми и развитыми мышцами, в результате чего получился почти статный мужчина, и Янг даже рассердилась на себя за то, что не обратила внимания на весь масштаб его развития раньше. Все в нем выглядело подтянутым и крепким — от крепких рук до упругого живота и крепких ног.       И все это при том, что он еще даже не снял штаны…       Янг прикусила губу, когда в животе внезапно забурлило, и она отчетливо осознала, насколько ей жарко, несмотря на ее нынешнее состояние или отсутствие одежды. Ее кожа все еще была раскрасневшейся, но теперь уже точно не от смущения. Ее взгляд задержался на руках Жона, таких больших и грубых, и она представила, как они будут ощущаться на ее теле; как будет приятно, если они будут ее доить. К этому моменту она была почти полностью обнажена, на ней были только бюстгальтер и трусики, и предвкушение, нарастающее внутри нее, становилось невыносимым, особенно когда ей ничего не оставалось делать, кроме как наблюдать за тем, как Жон продолжает раздеваться, к удовольствию ее быстро бьющегося сердца.       Жон ничего не сказал по поводу откровенного разглядывания Янг, решив, что будет справедливо, если и она получит свою возможность посмотреть на него, ведь он делал то же самое с ней почти постоянно, с тех пор как она впервые сняла блузку. Все снятые вещи он сложил в кучу и бросил в один из углов комнаты, надеясь, что они останутся сухими, и только после этого потянулся к штанам, на мгновение замешкавшись, когда начал расстегивать молнию. Янг была совсем рядом, в уголке его глаз, и он напомнил себе, что ей нужна его помощь и что это не первый раз, когда он раздевается перед девушкой. Ему не нужно было смущаться. У него ведь не было ничего такого, чего бы она не замечала раньше, верно?       Как при отрывании пластыря, Жон глубоко вздохнул и одним движением снял брюки, не замечая, как Янг скорчилась при виде его заметно обтянутых боксеров, не в силах скрыть возбуждение. Он потянулся к нижнему белью, решив зайти как можно дальше, чтобы помочь Янг, но остановился, когда Янг издала сдавленный звук.       — Т-Ты можешь их не снимать! — вскрикнула она, когда он вопросительно повернул к ней голову.       — Хорошо… — ответил Жон, пересохшим горлом, но молча поблагодарив за то, что ему удалось сохранить хотя бы последний остаток скромности. — Ну что, мы готовы начать?       Янг торопливо кивнула и без лишних слов шагнула в душ, Жон последовал за ней. К счастью, ванная комната, по планировке повторявшая ванную Жона, была достаточно просторной, чтобы оба могли двигаться без особой неловкости, но при этом достаточно интимной, чтобы ни один из них не мог забыть о присутствии другого. Устроившись поудобнее, они могли бы еще некоторое время просто стоять лицом друг к другу, но Жон понимал, что чем быстрее они покончат с этим, тем скорее Янг вернется к своей обычной жизни. Он уже собирался открыть рот, когда на полуфавна снизошло озарение. На ее щеках вспыхнул румянец, она отвела глаза, но все же решительно потянулась за спиной.       Жону потребовалось всего две секунды, чтобы понять, что она делает, и он тоже перевел взгляд в другое место, несмотря на протесты своего члена-мозга. А когда этого оказалось недостаточно, он еще и зажмурил глаза, собираясь дождаться, когда услышит, что Янг поворачивается или что-то в этом роде, прежде чем снова их открыть. Несмотря на то что он уже успел узнать почти все, что она может предложить, Жон все еще полагал, что Янг будет чувствовать себя более комфортно, если он не будет пялиться на нее больше, чем это необходимо, и что она хочет свести их контакт друг с другом к минимуму, если это возможно.       Но потом она заговорила.       — Я не против, чтобы ты на меня смотрел…       Услышав эти слова, Жон был настолько потрясен, что тут же оглянулся на Янг: она стояла, прижимая к груди расстегнутый бюстгальтер. Ее глаза смотрели на него почти робко, и Жон почувствовал, как у него перехватило дыхание.       — Т-Ты уверена…? — выдавил он из себя. Янг просто кивнула.       Затем она позволила бюстгальтеру упасть на пол.       Жон Арк моргнул. Через мгновение он моргнул еще раз. Ничего не изменилось. Он моргнул в третий раз, причем на этот раз глаза были зажмурены чуть дольше, чем прежде. Когда он снова открыл их, то был вынужден сделать вывод, что увиденное не было миражом или галлюцинацией. Не похоже это и на сон — такую возможность он исключил, прикусив язык до болезненного покалывания. Это… было реальностью. Янг была реальной. Она действительно была здесь, с ним, ее грудь была полностью обнажена. Совершенно голая. Абсолютно неприкрытая. Полностью обнажена.       Жон сглотнул. До сих пор он как-то не замечал, насколько изменилась Янг сегодня, несмотря на то, что его глаза много раз пробегали по ее телу, — видимо, его разум был слишком занят ее просьбой, чтобы полностью зафиксировать произошедшие изменения. Она выглядела более… фигуристой, чем он когда-либо видел, а это о многом говорит. Ее бедра казались более широкими, а ляжки — более мясистыми, и обычно мускулистый живот казался таким, что он едва ли не назвал бы его мягким. Грудь казалась на целую чашечку больше, нежели раньше, и он невольно задался вопросом: был ли это еще один побочный эффект ее наследия?       Руки Жона сжались в кулаки, когда он представил, как прикасается к упругой, молочной, дрожащей, плодовитой полуфавну, стоящей перед ним. Она смотрела в сторону, щеки ее были розовыми и красивыми, одна рука тянулась через весь торс, чтобы ухватиться за другой локоть, практически подпирая грудь, чтобы он мог видеть ее. Как будто она преподносила их ему.       Несмотря на то, что это было не слишком удивительно, учитывая то, какой девушкой обычно представлялась Янг, Жон все же нашел пару больших, тяжелых золотых колец, свисающих с ее сосков, почти завораживающими. Чем дольше он смотрел на них, тем больше понимал, что кольца, по его мнению, завершают весь образ Янг. Размер, форма, цвет — такие кольца не могли бы не висеть на морде настоящей дойной коровы, подумал он. Как она умудрилась спрятать их под своим хлипким бюстгальтером, он не представлял.       Тонкие струйки молока вытекали из каждого соска Янг, стекая на пол, когда они достигали нижней части сосков — теперь, когда не было ткани, чтобы впитать жемчужно-белую жидкость. От этого зрелища у Жона пересохло во рту.       Это пробудило в нем жажду.       — Ты собираешься прикоснуться ко мне…? — внезапно прошептала Янг, и боль в ее груди только усилилась, чем дольше Жон смотрел на нее, словно она была чем-то не от мира сего. Его взгляд, жадно пожирающий ее тело, возбуждал и расстраивал одновременно, а жар в ее чреслах разгорался все сильнее и сильнее, заставляя ее с нетерпением ждать, когда же он приложит к ней руки, чтобы дать ей хоть какое-то облегчение.       Ее вопрос едва не заставил Жона пробудиться, словно ему что-то привиделось с тех пор, как он увидел ее обнаженную грудь, но уже через секунду он снова взял себя в руки, и его черты лица превратились в серьезную, решительную маску, которая произвела на внутренности Янг множество впечатлений.       Шагнув вперед, он поднял одну из своих рук и протянул ее через все уменьшающийся промежуток между ними. Янг пристально наблюдала за его движением, борясь с напряжением, которое пыталось охватить ее тело. Это же Жон, напомнила она себе. Она доверяла ему. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней.       Когда кончики пальцев Жона наконец достигли цели, Янг тихонько застонала от столь явной искры, пробежавшей по ее раскрасневшейся коже. Его прикосновения были осторожными и почти невесомыми, он просто проводил пальцами по ее плоти, не оказывая никакого давления. Одного этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы из ее сосков вырвалась небольшая струйка молока, как будто кран ее груди открыли на короткую, чудесную секунду. Это было сладко, нежно и ласково, достаточно, чтобы заставить ее сердце трепетать, но, к сожалению, сейчас ей нужно было нечто большее. Дрожащий вздох вырвался из ее губ, и на мгновение Жону показалось, что он приостановился, его глаза искали ее глаза, когда она подняла голову и посмотрела на него. Глубокие синие глаза встретились с мерцающими фиолетовыми, и Янг, воспользовавшись случаем, тоже шагнула вперед, прижимаясь к его груди.       — Н-Не дразни меня, пожалуйста… — прохрипела она, стараясь придать своему компаньону уверенную ухмылку, несмотря на бешеное биение сердца.       Жон лишь стоически кивнул, и когда он поднес вторую руку к ее незанятой груди, Янг сразу же поняла, что он собирается отнестись к своей задаче более серьезно. Вместо того чтобы просто провести рукой по ее коже, теперь его пальцы впились в ее переполненные холмики, ощутимо сдавливая грудь.       И тут же Янг пришлось зажать себе рот рукой, чтобы подавить стон глубокого желания, вырвавшийся из нее подобно струйкам молока, бьющим из ее налитой груди. Жон только начал, а ее уже переполняло блаженное облегчение: глубокий и сильный зуд, мучивший ее весь день, начал почесываться самыми замечательными ногтями, какие только можно себе представить, пока ее переполненная грудь медленно опустошалась.       — Ну как, нормально? — хрипло спросил Жон, и Янг немедленно ответила.       — О-Ох, боги, да, — приглушенно ответила она, ее колени дрожали от удовольствия, которое пронизывало ее насквозь.       Почувствовать, как по его рукам стекает сливочное молоко Янг, было для Жона таким сюрреалистичным ощущением, что оно почти затмило абсурдность того, что ему довелось жадно лапать груди самой большой секс-бомбы в Биконе, по крайней мере, в его глазах. Его просто гипнотизировало наблюдение за тем, как по-разному реагирует ее грудь, когда он сжимает и разжимает ее в разных местах. Его дыхание становилось все жарче от того, что Янг вздрагивала, когда он находил одну из тех особых точек, которые превращали ее молочные струйки в открытые потоки теплой, жидкой слоновой кости.       И все же… Жон не мог отделаться от ощущения, что делает что-то не так, несмотря на то, как сильно его возбуждало массирование грудей Янг. В его семье никогда не было коров, но в районе, где он вырос, было много ферм, так что в юности он не раз наблюдал, как фермеры доят коров, и отчетливо помнил, что они не просто сжимают вымя коровы, чтобы заставить молоко течь правильно. В этом деле не обошлось без тонкостей, особенно в работе пальцев — это он знал наверняка, и чутье подсказывало ему, что для того, чтобы как следует взбодрить Янг, ему нужно проделать нечто подобное.       Экспериментируя, Жон начал водить пальцами по соскам Янг, внимательно следя за тем, как в ответ драчунья резко вдыхает воздух, но не пытаясь остановить его. Сначала он нежно погладил розовую вершину плоскими пальцами, получив легкий стон и еще больше молока Янг, покрывшего его руки. Он воспринял это как хороший знак, что он на правильном пути, но когда он попытался продолжить исследование, он обнаружил, что борется с этими большими, развратными кольцами, не в состоянии найти хорошую опору для своих пальцев в этом положении, к его раздражению. Вместо этого ему удалось лишь запутаться в кольцах, зацепиться за них и потянуть на себя, пытаясь освободиться. Янг напряглась от его усилий и жалобно вскрикнула, когда ему в очередной раз не удалось как следует простимулировать ее соски.       — А-аах! Н-Не тяни так, пожалуйста! — закричала Янг. — Э-Это слишком! — Ох… прости, — пристыженно пробормотал Жон. — Не хотел навредить тебе.       То, что щеки Янг остались красными, было для Жона, честно говоря, чудом, но доказательство было прямо перед ним, пока она продолжала говорить. - Это, ух… не то чтобы больно… Я просто чувствительна, как я уже говорила…       — Оооох… — выдохнул Жон, прежде чем прочистить горло. — В таком случае, думаю, будет лучше, если ты сейчас повернешься лицом в другую сторону. Я не могу, знаешь ли, доить тебя с этого ракурса. По крайней мере, не совсем правильно.       Глаза Янг быстро устремились в пол от его слов, но ей все же удалось кивнуть, и она сделала так, как он предложил, представив ему свою гладкую и прекрасную спину — часть тела, о которой Жон никогда раньше не подозревал, что она может выглядеть так привлекательно. Когда она повернулась, его взгляд остановился на ее длинной золотистой гриве, но его внимание привлекли не роскошные волосы, а гибкая спина Янг и маленький кусочек ткани с коровьим принтом, который был зажат между ее пышными ягодицами. Назвать это зрелище неотразимым было бы несправедливо, но он заставил себя отвести взгляд, увидев, как Янг ерзает, и напомнил себе, что она наверняка хочет покончить с этим как можно скорее и что он не должен пользоваться ее затруднительным положением.       Однако помощь Янг из этого положения оказалась совсем не такой, как ожидал Жон. К его удивлению, длины его рук оказалось недостаточно, и он, обхватив ее за плечи, прижался грудью к ее обнаженной спине. Он услышал, как она тихонько вздохнула, когда он прижался к изгибу ее тела, и на мгновение напряглась, но затем, к своему удивлению, почувствовал, как она прислонилась к нему спиной, активно опираясь на него своим весом и прижимаясь к нему.       — Так лучше…? — робко спросила она.       — Д-да, так будет лучше, — заикаясь, ответил Жон.       Заглянув через плечо Янг, он увидел, как ее грудь вздымается при каждом вздохе, и, переместив руки, снова взялся за нее. Он сразу же почувствовал, что это более естественно, и с легкостью взял ее соски между пальцами.       Легчайшего щипка было достаточно, чтобы пара открытых струек вырвалась из грудей Янг, все ее тело задрожало рядом с телом Жона, когда она закричала от нахлынувших на нее ощущений. Снова блаженное облегчение, еще более сильное, чем прежде, но и совершенно дразнящее наслаждение. Вслепую она потянула руки над головой, нащупав пальцами волосы Жона, и быстро ухватилась за них, чтобы было на что опереться, когда ноги начнут подводить.       Руки Жона были большими, мягкими и горячими, и, несмотря на то, что ей все еще было стыдно за то, что она поставила его в такое положение, она была глубоко благодарна за то, как крепко и надежно он прижимался к ее спине и как уверенно ощущались его прикосновения.       Когда он снова сжал ее соски и выпустил очередную струю молока, у Янг подогнулись пальцы ног. От этого толчка у нее заныло в животе, и она почувствовала возбуждение, которого никогда раньше не испытывала, когда ее доили. Она почти задалась вопросом, почему в этот раз все так хорошо, но одного взгляда на лицо Жона, висевшее рядом с ее лицом, было достаточно, чтобы дать ей очевидный ответ.       Причина была в Жоне. Конечно, она никогда не чувствовала себя хорошо, когда холодный, клинический насос присасывался к ее соскам. Да и с чего бы?       Но когда это было с Жоном? Это была совсем другая история. Он был большим, сильным, милым, симпатичным и…       Янг остановила свои метавшиеся мысли, прежде чем они успели зайти еще дальше: румянец снова разгорелся, а ее бедра начали потираться друг о друга. Думать так было… опасно, когда она находилась в таком состоянии гиперсознания: вероятность того, что она сделает что-то невероятно глупое, резко возрастала по сравнению с тем, когда она была самой собой. Как бы хорошо она себя ни чувствовала, она могла позволить себе увлечься; ей нужно было сохранять некоторую долю здравомыслия, иначе неизвестно, что может случиться…       Именно в этот момент, когда Янг наказывала себя, она почувствовала, как что-то твердое надавило ей на поясницу, и по тому, как напрягся позади нее Жон, было совершенно невозможно не понять, что именно ее ткнуло.       «Ох…» — подумала Янг, внезапно почувствовав, что у нее перехватило дыхание. До сих пор она прекрасно понимала, что Жон возбужден; в конце концов, это было довольно трудно не заметить, но совсем другое дело, когда это возбуждение проявлялось не просто в виде инфернального ощущения, а в виде активного толчка. Он был… большим, не могла не заметить она, и это заставило ее вспомнить кое-что, что она однажды подслушала о размере рук парня и о том, как они соотносятся с размерами других частей тела. Она не придавала особого значения этой теории, но для Жона она определенно казалась правдой.       И все из-за нее.       Очередной стон вырвался из уст Янг, нарушив ее сосредоточенность: Жон продолжал работать над ее сиськами, словно она была дойной коровой. Стена перед ней была покрыта брызгами молока, и она была уверена, что их ноги насквозь пропитались этим веществом. Впрочем, это было не единственное, что пропиталось насквозь. В этот момент трусики Янг повторяли состояние ее лифчика, хотя и были пропитаны не молоком, а ее волнительным возбуждением. Но она ничего не могла с собой поделать: нежные ласки Жона были слишком прекрасны, и она почти желала, чтобы из нее никогда не переставало течь, лишь бы он мог продолжать.       — Т-Так… потрясающе… — задыхалась она, совершенно не понимая, как долго Жон доит ее к этому моменту. Сильнейшее давление в груди исчезло, но молоко не подавало признаков того, что скоро закончится, и она с радостью позволила Жону продолжать, пока в ней не останется ни капли. Она с радостью позволила бы ему высосать последние капли молока из ее сосков, если бы он этого захотел, и сама мысль об этом заставила ее застонать. Это был плохой ход, твердили ей остатки мозга, напоминая ей, что всего несколько минут назад она признавала, насколько плохим было ее нынешнее принятие решений, но у Янг не хватало силы воли сопротивляться искушению, взывающему между ног, когда она воочию ощутила, насколько возбудился и Жон.       В то время как эти мысли проносились в голове Янг, Жон с трудом сдерживал стон, размышляя о том, что, скорее всего, Янг просто случайно на него натолкнулась, несмотря на то, что уже знала о его «положении нижней части тела». Он изо всех сил старался сосредоточиться на работе, отгородившись от всех неблаговидных порывов, но это было невозможно, когда работа только разжигала огонь в его груди. Янг никогда не выглядела для него более привлекательной — да что там, ни одна девушка не выглядела так сексуально в его глазах, — и чем больше она извивалась, задыхалась, стонала и изливала молоко, тем сильнее разжигала его вожделение.       Он едва не откусил себе язык, когда она впервые прикоснулась к его эрекции, прикрытой нижним бельем, и вот теперь это повторилось, только на этот раз Янг не отодвинулась. Напротив, она, казалось, еще сильнее прижалась к его члену, ее бедра двигались медленными круговыми движениями, которые могли быть только преднамеренными и грозили привести к тому, что его нижнее белье разорвется по швам.       Тяжело сглотнув и собрав все силы, Жон прочистил горло. — Янг? Ты понимаешь, что делаешь? — хрипло спросил он.       Светловолосая красавица замерла на мучительно долгую долю секунды. Затем она повернула лицо к нему, и их носы почти соприкоснулись, так близко они находились. Ее большие, выразительные фиалковые глаза смотрели на него с желанием, даже с потребностью, а затем она кивнула, заставив вырваться из легких вздох, который он и не подозревал, что сдерживает.       — М-Мне так хорошо с тобой, Жон. Я хочу отплатить тебе тем же. Я тоже хочу прикоснуться к тебе, — прошептала Янг.       Она снова надавила на его член, и нижнее белье начало сползать вниз по изгибу ее задницы. Она была так близка к тому, чтобы оказаться полностью обнаженной. С Жоном. И не было на Ремнанте никого, с кем бы она предпочла быть сейчас.       — Ты собираешься еще потрогать меня, Жон? — спросила она, слова были почти такими же, как и раньше, но тон был совсем другим. Знойным. Приглашающим. Даже похотливым.       Как и Янг, Жон где-то на задворках сознания понимал, что находится на грани невозврата и не в состоянии сделать рациональный выбор в пользу того, чтобы навсегда изменить свои отношения с Янг.       Но поступать рационально — это не то, что хотелось бы делать Жону в этот самый момент. На самом деле, ничто из того, что происходило до сих пор, не было рациональным с самого начала, решил он, и поэтому, вместо того, чтобы притворяться, что есть разумное решение того, что здесь происходит. Таким образом, он просто ответил на вопрос Ян. Наклонившись и завладев ее губами.       Поцелуй был глубоким, внезапным и страстным, но Жон понял, что Янг была более чем готова к нему: ее губы разошлись, как только он провел по ним языком, а прижатие ее задницы к его эрекции усилилось в десятки раз. Пальцы настойчиво тянули его за волосы, пытаясь, казалось, еще глубже погрузить его в поцелуй, и он чувствовал, как вибрация ее похотливого стона проникает в его горло, и с новой силой сжимал ее соски.       Жаркое дыхание смешалось на мизерном пространстве, разделявшем их лица, и Жон был вынужден отстраниться, чтобы наполнить легкие воздухом, который был ему так необходим. Сердце его практически разрывалось от недовольного хныканья Янг, которая больше не получала поцелуев.       Он хотел бы исправить эту несправедливость, но сначала нужно было сделать кое-что еще, а именно избавиться от этих гнетущих и ограничивающих предметов одежды, которые все еще оставались на их телах.       Отпустив одну из грудей Янг, Жон провел своей теперь уже свободной рукой вниз по всей длине ее сочного, соблазнительного и абсолютно пригодного для размножения тела, пока не почувствовал, как край ее нижнего белья коснулся его кончиков пальцев. Янг вздохнула, повернув голову, чтобы посмотреть на его руку, и их взгляды с восторгом следили за его движениями, когда Жон начал медленно стягивать облегающие, удивительно подходящие трусики с коровьим принтом с широких бедер грудастой блондинки, а затем спускаться вниз по ее бедрам. Янг всячески старалась содействовать этому процессу, раздвигая ноги, чтобы Жону было легче освободить ее от последней частички скромности, к ее большому удовольствию.       За долиной груди Янг виднелась небольшая, аккуратно ухоженная копна золотистых волос, расположенная прямо на вершине ее киски, а прямо под ней — ее складки, заметно блестевшие от распирающего ее возбуждения.       Только в этот момент Жон осознал, какое глубокое воздействие он оказал на Янг своими ласками. Это было бы пугающей перспективой, если бы зрелище не вызвало столь мощный прилив возбуждения к его члену, и Янг явно заметила это, прижавшись к нему своей голой задницей, почти обхватив его мягкими шарами плоти.       — Т-Тебе нужно снять и это… — ворковала она.       — Ну, я же снял твои, так что будет справедливо, если ты ответишь мне взаимностью, верно?       Янг застыла на месте, и даже сам Жон был немного удивлен тем, что он сказал что-то такое, наводящее на размышления. Их взгляды снова встретились, и Янг лишь тихонько прошептала «хорошо», после чего повернулась к нему лицом: руки Жона разжались, чтобы она могла двигаться, и быстро сомкнулись на ее плоти, а руки Янг легли ему на плечи. Теперь, стоя грудь к груди, они погрузились в еще один глубокий, страстный поцелуй, и ни один из них не был уверен, кто был его инициатором; ни один из них не хотел разрывать его, но в конце концов они снова разошлись, и мостик слюны сохранил их связь еще на короткую секунду.       Янг чуть было не наклонилась снова, все еще чувствуя себя ужасно «недоцелованной», но потом вспомнила о своей миссии и сдержалась. Вместо этого она окинула взглядом всю длину торса Жона, и жар в ее животе только усилился, когда она залюбовалась мышцами, которые, как она теперь знала по собственному опыту, были такими же твердыми и упругими, как и выглядели, и ее дыхание слегка участилось, когда она достигла его живота и смогла как следует разглядеть выпуклое нижнее белье, о которое она так жаждала потереться.       Ощущения более не казались ей достаточными.       Поспешно опустившись на корточки, Янг запустила пальцы в пояс боксеров Жона и стала пристально наблюдать за тем, как ткань боксеров движется вверх, пока, наконец, его член не вырвался на свободу прямо перед ее лицом.       — О-Ох мой… — тихонько задыхалась она, бедра дрожали от еще большего предвкушения.       Янг никогда не думала, что когда-нибудь назовет кого-то или что-то «жеребцом», но ни одно другое слово не приходило ей на ум, когда она с вожделением смотрела на твердый кусок мяса, гордо торчащий из промежности Жона, а его хозяин смотрел на нее с глубоким румянцем на светлых щеках. Как такой милый человек мог быть таким быком ниже пояса, она не понимала, но контраст ей все равно был по душе. Теперь Янг поняла, что просить о прикосновениях было эгоистично, и ей очень хотелось отплатить тем же, пока они не сделали ничего другого.       И поэтому она широко улыбнулась, обхватив своими тонкими пальчиками член Жона, почти задрожав, когда заметила, что не может даже обхватить его полностью, и запечатлела любовный поцелуй на его головке, ее затуманенные похотью глаза все это время смотрели на него снизу вверх.       Жон тут же испустил придушенный вздох, а Янг издала радостный звук, когда струйка предъэкулята хлынула в ее рот, и губы ее разошлись, чтобы начать поглощать его, в то время как ее руки работали с остальной частью его ствола взад и вперед. Проводя языком по его головке, она ощутила удивительно мужественный вкус, который становился все сильнее с каждым дюймом члена, которым она позволяла заполнить свой рот. Слюна капала с губ, когда она тщательно омывала Жона языком, а ее голова медленно, целенаправленно двигалась вверх-вниз, в то время как одна из ее рук двигалась вниз, чтобы обхватить его богатые и полные яички. Она уже собиралась спуститься еще ниже по его стволу, как вдруг ее потянули за ноги и прижали к стене душевой.       Янг не успела даже вскрикнуть от удивления, как почувствовала руку между ног, и ее возглас превратился в крик удовольствия. Большие, уверенные пальцы проникли глубоко внутрь ее лона, и Янг чуть не упала от электричества, пробежавшего по нервам от этого вторжения. Она попыталась опереться на стену позади себя, но та оказалась слишком скользкой, и ей ничего не оставалось делать, как опуститься всем весом на эти дьявольские пальцы, которые стремительно сводили ее с ума. На долю секунды перед глазами возник золотистый блондин, а следом за ним — лицо, впивающееся в ее шею; поцелуи, облизывания и даже нежные укусы.       — Жон! — отчаянно закричала она, потому что это мог быть только он, делающий это с ней, но если он и услышал ее, то не сделал попытки показать это, вместо этого продолжая ласкать ее пальцами, как будто его единственным желанием в жизни было превратить ее в груду теста в своих руках, перспектива, которая казалась Янг не только вероятной, но и невероятно заманчивой.       Жон и сам достиг своего предела. Ему удавалось без особых проблем массировать грудь Янг, по крайней мере поначалу, и он искренне верил, что справился бы и с ее растиранием, даже если бы оно оказалось непреднамеренным, но с того момента, как она опустилась перед ним и стала обращаться с его ноющим членом, словно с чертовым мясным мороженым, он стал работать на износ. Время, взятое взаймы, закончилось. Он должен был побаловать себя, и для этого ему нужно было использовать тело Янг.       Вытащив свои покрытые соком пальцы из киски Янг, он сильнее прижал ее к стене, схватив за бедра и удерживая на месте, пока она пищала от неожиданности. Больше никаких игр, подумал он, опуская руку вниз и поднимая в воздух одну из ее ног, одновременно выставляя свой член навстречу влажным складкам Янг. Руки крепко обхватили его шею, и он поднял голову, чтобы увидеть, как блондинка-полуфавн с вожделением смотрит на него, ее губы приоткрылись, а дыхание стало учащенным.       — Я собираюсь трахнуть тебя… — прошептал Жон. Это был не вопрос и не предложение, а скорее непреложная констатация факта.       — Сделай это, п-пожалуйста… — прошептала Янг в ответ, полностью отдаваясь на его милость.       Молоко свободно вытекало из ее сосков, вся грудь вибрировала от возбуждения, и Жон лишь на мгновение задержался, чтобы понаблюдать за струйками цвета слоновой кости, прежде чем вогнать свой член в Янг одним жестким и быстрым движением; звук столкнувшихся бедер практически эхом разнесся по помещению, даже когда они застонали в унисон. Упругость, подобной которой он и представить себе не мог, и абсолютная заполненность, превосходящая даже самые смелые мечты, заполнили сознание Жона и Янг, когда они наклонились вперед и прижались друг к другу лбами. Голубые и фиолетовые глаза с обожанием смотрели в маленькое пространство между ними, когда Жон начал двигаться. Сначала Янг возненавидела это чувство, ощущение глубокой потери внизу живота, но оно было полностью омрачено взрывом удовольствия, который обрушился на нее, когда он снова вошел в нее.       Низкое мычание вырывалось из ее горла, когда ее пронзали снова и снова, короткие оргазмы заставляли ее вздрагивать в объятиях Жона. Звук стал только громче, когда он опустил голову, поймал ртом один из ее сосков и начал сосать. Это было абсолютно ошеломляюще, и она могла лишь слабо цепляться за сильную, твердую фигуру Жона, пока он трахал ее, как и обещал.       Молоко Янг было настолько вкусным, что Жон почти ненавидел то, что он спустил его в канализацию, а не в ведро или флягу для сбора, но что сделано, то сделано, и все, что он мог теперь сделать, — это продолжать интенсивно пить все, что осталось, пока Янг не опустеет полностью. В то же время он собирался продолжать драть ее как зверь, пока не сможет больше двигать ногами. С каждым толчком он чувствовал, как ее стенки напрягаются, пытаясь удержать его внутри, даже когда он выходил из нее. Все тело Янг было создано именно для этого, подумал он; она пыталась высосать его досуха, как и он ее.       Жон, несомненно, принял вызов: он прижал головку члена к шейке матки и позволил себе взорваться в жаждущей утробе Янг, и ее стоны блаженства наложились на их совместную кульминацию. Когда они, задыхаясь, рухнули на пол, над ними воцарилась полная тишина наслаждения.       Янг сбилась со счета, сколько струй спермы изверглось в нее, но она знала, что этого более чем достаточно, чтобы заполнить ее до краев, а потом еще и еще, излишки вылились вокруг плотного уплотнения члена Жона. Она сменила одну полноту на другую, поняла она с ленивым смешком, ее живот теперь казался совершенно раздутым, в то время как давление в груди почти полностью исчезло. С ее упругих грудей, прижавшихся к груди Жона, стекали капельки, и она с удовольствием прислонила голову к его телу, чувствуя, как их омывает послевкусие оргазма.       — Спасибо тебе, Жон. За все, — нежно сказала она.       — Не стоит благодарности, — ответил Жон, нежно поцеловав ее в макушку. — Рад был помочь.       — Надеюсь, ты понимаешь, что это не на один раз. Я не могу вернуться к машинам после всего этого.       Жон рассмеялся и притянул Янг к себе чуть крепче. — Думаю, я смогу смириться с тем, что в будущем я буду заниматься с тобой подобными вещами, когда ты почувствуешь в этом необходимость. — Янг радостно хмыкнула.       — Прекрасно, потому что я бы с удовольствием продолжила то, что ты грубо прервал раньше. И мне кажется, что я чувствую остатки молока, которые ты не сможешь извлечь просто пальцами… нужно что-то более всасывающее…       Несмотря на то, что он начал размягчаться внутри Янг, Жон почувствовал, как новая кровь начала приливать к его члену, и ему оставалось только наблюдать, как их бедра разошлись, и Янг начала сползать по его телу, пока по ее бедрам стекала гораздо более густая субстанция, чем молоко.       — Ох! Я чуть не забыла. С Днем Святого Валентина, Жон~!