***
Когда появился Геллерт, она даже сначала не обратила на него внимания. Она уже давно перестала различать лица, только иногда голос Аберфорта будто цеплял что-то глубоко внутри нее — и тут же заставлял судорожно проглатывать смертельный темный сгусток. Ариану никто никогда не интересовал. Она никогда не понимала, как можно заинтересоваться человеком. Да и как можно заинтересоваться вообще — тоже не понимала. Ведь люди — они просто существуют. Как и все другое в мире. Но когда Геллерт молча, без глупых заклинаний и взмахов палочкой заставил книгу пролететь по воздуху через всю гостиную, она замерла. Стоя в углу тускло освещенной гостиной, она все никак не могла поверить. «Возможно, — вдруг пришла ей в голову безумная мысль, — я не одна такая?» — ...Ага, это было где-то в последней главе. — Альбус задумчиво листал протянутую другом книгу. Они говорили о чем-то своем, не обращая на Ариану никакого внимания. В такие моменты ей казалось, что она уже не жива. Что она уже просто существует. Как волшебство. Вместе с волшебством. Когда стемнело, Геллерт попрощался с Альбусом и ушел, но перед этим Ариане почудилось на какой-то миг, что он бросил на нее короткий взгляд. — Альбус! — послышался из кухни голос матери. — Ты уже проводил своего друга? Пожалуйста, пройди на кухню. — Сейчас, мама, иду, — вежливо откликнулся брат. Все эти разговоры, беседы ни о чем, обыденный обмен бессмысленными репликами, которые для большинства людей как воздух — Ариана никогда не понимала их. Тихо выскользнув через не закрытую Альбусом дверь, она вышла на улицу. Солнце уже скрылось за крышами домов. Ариана привыкла к ночным прогулкам в саду вместе с матерью, но сейчас... сейчас темнота еще только ложилась на плотное низкое небо — широкими лиловыми мазками, аккуратно присыпанными мелкими звездами. С тех пор как они переехали в Годрикову Лощину, Ариана никогда не выходила из дома в одиночку. Мать и Альбус тщательно следили за тем, чтобы входная дверь всегда была закрыта, да Ариана и сама не рвалась сбежать. Но в этот раз Альбус забыл про дверь, и теперь она стояла там, посреди пустой улицы, босая, в простом сером платье, а где-то за городом все еще затухал закат. Геллерт еще не ушел далеко, и ей удалось нагнать его у перекрестка. — Что ты здесь делаешь? — удивился он. Ариана тяжело дышала после быстрого бега. Спутанные волосы упали ей на лицо. — Ты тоже понимаешь его, — ровным голосом произнесла она. Если Геллерт и растерялся, то не показал этого. — Кого — его? — Волшебство. Пауза. — Что ты имеешь в виду? — спокойно, даже с любопытством. — Ты взял книгу. Тогда. Сам. Без заклинаний. — Предложения давались ей с трудом: она существовала как человек уже четырнадцать лет, но все никак не могла привыкнуть к тому, что может передавать свои мысли другим людям. Выжидающе она глядела на Геллерта, а тот вдруг рассмеялся. — А, ты про это, — сказал он небрежно. — Мы с Альбусом изучали беспалочковую и невербальную магию. Она, конечно, сложнее, чем обычная, но при должном опыте... Резко взметнувшийся порыв ветра холодом ударил ей в лицо. В голове загудело. Развернувшись, Ариана со всех ног бросилась бежать. Сзади до нее донесся удивленный оклик Геллерта, но она не разобрала слов. Остановилась она, только захлопнув за собой калитку сада. В груди тупо кололо. Ариана тяжело дышала, сжимая кулаки. Босые ноги заледенели, но она не чувствовала собственного тела. Вихрь внутри погас, и ее грудную клетку заполнила пустота.***
Она сидела на полу, обняв колени и глотая солёные слезы. Внутри вибрировал вихрь. Воспоминаний не было, но её все никак не покидало чувство того, что случилось что-то неправильное. Что-то, что не должно было случиться. Хлопнула дверь. Затем Ариана услышала громкий вскрик. — О Мерлин! Черт побери, я знал, что это должно было когда-нибудь случиться! Я говорил! — Альбус, не трогай её! Несколько стремительных шагов — и руки брата подняли её с пола. — Пойдём, — услышала она тихий голос Аберфорта. — Пойдём, все будет хорошо. Главное — только не смотри туда. А она знала, что было там. Бездыханное тело матери, над которым сейчас склонился Альбус. Но она не понимала, почему из-за этого столько суеты. Да — мёртвое тело. Да — это она сделала так, что оно лежит там. Ну и что? Что такого в смерти?***
Остаток дня Ариана просидела в своей комнате. В доме стояла суета. То и дело до её слуха доносились обрывки разговоров: — Ты должен пойти к ней и узнать, что именно произошло. Ты единственный, кого она вообще воспринимает. — Альбус, это невозможно! Это лишь спровоцирует её... — Тогда я пойду к ней сам. — Ты?! Да ты с ума сошёл?! Ты хоть представляешь, что может случиться? — Давай ты не будешь так со мной говорить. Я и так устал от всего, что происходит в этом чёртовом доме. И за что мне такая семья... — Альбус, постой! Пожалуйста! Не ходи к ней. Серьёзно. Не надо. Я прошу тебя... Мерлин, да все же очевидно. Матушка разозлила её; сказала, наверное, что-то, она сорвалась и... И произошло... и произошло то, что произошло. Ариана с отчужденным интересом слушала доносящийся из гостиной разговор, а сама все не могла понять, почему Аберфорт думает, что мать разозлила её. Ведь мать могла сколько угодно кричать на неё, называть сумасшедшей — это не дергало ничего внутри Арианы, не заставляло чёрный смерч, живущий внутри, с ревом вырываться наружу. Но в тот раз мать совершила роковую ошибку. Когда Ариана помогала ей накрыть на стол, она вдруг отчего-то очень обрадовалась, обняла Ариану и сказала «Я люблю тебя».***
— Геллерт, мы опаздываем. Ровно в одиннадцать мы должны быть на кладбище. — У нас еще достаточно времени. Мне нужно буквально пять минут. — Зачем тебе к ней? Аберфорт говорил, что... — Пять минут, Альбус. Пять минут — и мы пойдём. Тихо скрипнула дверь. Ариана не повернула головы. Неподвижно лёжа на кровати, она бездумно смотрела в белый потолок. Прикрыв за собой дверь, Геллерт встал у стены. Какое-то время они молчали. — Ты говорила, что чувствуешь волшебство, — наконец нарушил тишину Геллерт. — Помнишь? — Да, — ровно ответила Ариана. — Расскажи. Чёрный вихрь внутри забурлил, взметнулся было, но Ариана усмирила его. — Оно везде, — тихо произнесла она. — Волшебство. Люди не думают об этом, но оно везде. Оно единственное, что имеет значение. Всё остальное — просто его тень. Геллерт задумчиво вздохнул. — Для тебя оно, получается, прямо как для меня Смерть... — Что? Он резко поднял голову. — Неважно. Забудь. — Ты сказал «смерть», — задумчиво произнесла Ариана. — Все всегда говорят о смерти. Но я не понимаю, что в ней такого? — Когда человек умирает, — медленно произнес Геллерт, — он больше не может ни говорить, ни слышать, ни ненавидеть, ни любить. — Но почему это все считается чем-то важным? Геллерт резко вздохнул. На секунду маленькую комнату заполнила почти физически ощутимая тишина. — Потому что не все люди такие, как ты, — наконец сказал Геллерт, а затем развернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты.***
Альбус и Геллерт с головой ушли в какие-то свои дела. Ариана слышала, как они спорят в комнате Альбуса. На Ариану они почти не обращали внимания, хотя в отсутствие Аберфорта заботиться о ней должен был старший брат. Неприкаянная, она днями бродила по неухоженному саду или пыльному дому и не замечала ничего вокруг себя. Раньше был Аберфорт, который не давал ей окончательно замкнуться в себе, и без него Ариана наконец потеряла связь с реальностью. Стоял сухой душный август. Трава пожухла, земля потрескалась. Бесконтрольный черный вихрь внутри Арианы заполнил ее почти до самых краев, и она знала, что ждать, когда он выплеснется наружу и настанет конец, осталось недолго. Тело ощущалось как что-то тяжелое и чужое. Она еле находила в себе силы на то, чтобы выпить или съесть что-нибудь, что удастся найти на кухне. Волшебство вокруг будто ощетинилось. Оно кололось, заставляло Ариану ежиться от холода, хотя температура в последние дни достигала градусов тридцати. Казалось, весь мир замер. Застыл в ожидании, как перед грозой. Ариана знала это и не боялась. Как можно бояться того, что — единственное в мире — тебе понятно? Хлопнула калитка. Это вернулся Аберфорт, она знала. Все вело к этому — с самого ее рождения. Все всегда ведет к чему-то. К чему-то естественному, необратимому. И то, что должно случиться, обязательно случится, как бы люди ни боялись этого. Встав на ноги, Ариана поправила подол платья и зашагала в сторону дома.