Подлинный ты

      Ты — книгочей.       Знаешь, что это значит? — конечно, знаешь, Панда тебе полжизни об этом талдычит.       Ты — наблюдатель, не имеющий эмоций. Не имеющий права их иметь созерцатель истории — жуткой, неправильной, разрушительной, очевидной       (выкинь эти оценки из головы, из жизни, из описаний; ты обязан не иметь субъективное мнение об истории. Ты просто имеешь в виду её ход, как потом историки будут иметь в виду твоё существование, читая тексты — правильно, что перед взором появляется расплавленный, уродливый и отвратительно крепкий прозрачный песочный сплав; думал, тебе можно радоваться? Думал, станешь героем этой истории, а не летописцем?).       Знаешь, что это значит? — естественно, знаешь, ведь все уроки были только об этом, сорок восемь раз за двенадцать лет их слышал, корча недовольные лица учителю.       Ты — никто для глав Ордена, для учёных, для экзорцистов, для людей, для неё.       Просто случайный бесплотный призрак, решивший залететь на огонёк и предупреждающий «на меня внимание не обращайте, живите, пока я запечатлею ваши дела»; нет, подожди, для неё и некоторых других ты осязаем, сквозь тебя не просачивается взгляд и не рассеивается внимание, ты есть. А не должен. Или всё-таки? Право будущих поколений — экзорцистов ли, людей ли, Акума ли, других ли существ, которые придут на выкошенную сражениями Землю в надежде не повторить записанную тобой историю — они защищают или тебя? Будущим борцам с Акума — уныло звучит, но шанс, что они проиграют или просто не выиграют, не сдвинутся с мёртвой точки, будут тренировать молодняк и передадут на смертном одре свою Чистую Силу, нужно иметь в поле зрения — помогают или тебе?       (конечно, тебе, ты же их друг, который не должен защищать их в ответ — только смотреть, обезопасить себя и ждать исхода их битв и сорок девятой войны в твоей жизни. В предыдущих удавалось сохранять нейтралитет и холодный разум при виде жертв, отчего ж её травма и ухудшающееся состояние так тебя страшат и заставляют выйти на передовую в одиночку, м?)       Знаешь, что это значит? — разумеется, знаешь, не первый раз всё-таки слышишь и чувствуешь.       Ты не имеешь права считать, что твои эмоции значимы, что они вообще должны существовать; и ты сто процентов не можешь, не должен не то, что привязываться к одной из сторон, ты лишён возможности влиять на историю. В том числе — находить друзей, влюбляться, встречаться, заводить детей, гулять на их свадьбе, воспитывать внуков и состариться в кругу семьи. В том числе — помогать осознать свои чувства другим или, наоборот, быть против чьих-то знакомств, отношений, любовных дел. Тем более — хотеть, чтобы тот, кто станет величайшим для истории переломным моментом, новым мессией закрученного в безобразный рог мира с нескончаемыми смертями и возрождениями, никогда не вернулся       (но как же, ужаснёшься ты, он к тому же мой друг, товарищ, живая душа, нельзя желать его вырождения или хотя бы стазиса! А ты жаждешь этого глубоко внутри своей стеклянной коробки, где должен быть, и боишься признаться хотя бы себе. Но чего ты боишься? Желание — не действительность, оно даже не действие, ты можешь спокойно ждать и его возвращения, и его гибели; то, что ты признаешь желание не обязует тебя исполнить его, ведь так? Это одна из немногих вещей, что тебе разрешена, а ты сам себе накладываешь табу и мучаешься ещё сильнее).       А знаешь, что это значит? — о, ты догадываешься, но никогда не разовьёшь данную мысль.       Ты — одиночка. Истинный, настоящий, подлинный ты. Играй, сколько хочешь, притворяйся как можно дольше; может, станет возможным заглушить боль суровой правды. Но глаза-то тебе не закрыть так сильно: веки прозрачные, чтобы ты всегда видел историю, что творится в век твоего бытия. Её улыбки не для тебя, её волнение — Аллену, все надежды и благодарности исключительно в короне седовласого мальчика. Все объятия не тебе, а тому образу, что плавает вокруг Уокера; её (возможное) Сердце-Чистая Сила принадлежит Богу, сердце телесное — Аллену, только Аллену и его. второстепенному. составу. актёров. Уокер главный герой, и мир теперь строится только вокруг его пути, подсвечивая только то, что необходимо для его морального роста и понимания — и Линали, ожидаемо, отдаёт ему всю себя без остатка, потому что Аллену это нужнее.       (Но пока идёшь сквозь пустыню и горы, заботишься, охраняешь, просто болтаешь и смотришь в сияющие, полные любви и надежды глаза — когда только обычный фиолетовый стал драгоценнейшим аметистом? — ты можешь насладиться иллюзией. Пока ищешь потерянных друзей, Панду, снова друзей и далее, в лесу, где появляется-пропадает Падший — почему, чёрт возьми, ей так дорог Аллен? Что есть у него? Очевидно, не-фальш; от тебя лицемерием несёт за версту — и на корабле-зомби ты можешь делать вид, что это всё для тебя. Что эта жизнь для тебя. Что ты имеешь право сказать «люблю тебя», предложить «будь со мной, будь моей навсегда» или безмолвно сидеть рядом с ней, зная, что завтра наступит, а она не останется рядом, не обнимет, положив голову на плечо, и сонно не пожелает доброго утра в солнечный безакумный день).       Знаешь, что значит быть книгочеем для тебя, Лави? — слышать ответ, без сомнения, ты не хочешь, но у таких, как ты, нет привилегии заткнуть уши и избирательно чему-либо внимать, так что слушай.       Для тебя это значит оставить Линали Ли-Уокер Аллену Уокеру, записать их       з а м е ч а т е л ь н у ю, в с е л е н с к и в а ж н у ю       историю любви и не иметь права на ревность, пока созерцаешь. Это значит встречать их всю жизнь, несколько разных жизней, и каждый раз с разным именем и оболочкой наблюдать, как она живёт счастливо и безмятежно без тебя.       Как смеётся, удивляется, застенчиво прячет улыбку, довольно щурится, сверкает глазами от ярости или страсти, в отвращении убирает с тарелки нелюбимую пищу, благодарно смотрит на тёплый пушистый омлет и после слёз находит умиротворение благодаря не тебе.       Как целует, милуется, играет в гляделки, чтобы всмотреться в лицо, надеясь запомнить каждый шрам, каждый мазок природной красоты, нежится в тёплых перинах, ваннах и банях гостеприимнейшее стран и примеряет лучшие наряды не для тебя.       Как растёт, становится краше, играет свадьбу, набирается житейской и профессиональной мудрости, поучает маленьких экзорцистов и меняет мир не с тобой.       Как захватывает чужие сердца и умы слепою надеждой на шанс прикоснуться к Ангелу Божьему во плоти, а сама уходит проводить ночь не с тобой,       (ты всего лишь один из многочисленных глупцов, Лави. Нет, ты много глупее всех остальных вместе взятых, потому что им хотя бы можно испытывать эти чувства, а тебе нет).       Ты — машина без эмоций, вечный двигатель созерцания, всего лишь наблюдатель за стеклом, которое становится только толще с каждой такой ошибкой. Будь добр, залезь обратно в уготовленного тебе всевидящего, всеслышащего, всезнающего мертвеца в гробу из песочных часов без песка и пожирней обведи имена Линали Ли и Аллен Уокер в начале нового семейного древа.       Ты — книгочей. Ты живёшь — стой, погоди, ты думаешь, это жизнь? Смешно — сотни лет, чтобы передать свою мудрость и роль следующему.       (но тебя же глупая ревность сожжёт живьём раньше, не правда ли?)