С тобой

— Слушай, я правда не хочу тебя убивать, кровушка у тебя не айс, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба, - упырь наступал на священника, оставив его ни с чем. То ли Сергий подрастерял хватку, то ли вампир, был новообращенным, но то, что мужчина оказался в ловушке — факт. Замкнутое пространство, сумка со всем необходимым в другом углу здания, а из убийственного только перегар Сергия, но вампиру на это было плевать. После ситуации с Ягой, Катя пропала с радаров: двери не открывала, на звонки не отвечала, на работе взяла больничный за свой счет. Никто не знал, где и как она. Лишь от ее подруги-мед.эксперта он услышал многозначительное «мудак». Она вряд ли догадывалась о произошедшем, но то, что депрессия и апатия Земцовой связана с патлатым, как она его назвала, сомнений не было. Ему приходилось бороться с нечистью и со своими тараканами одному. Сказать, что он скучал — ничего не сказать. Дурел от одной мысли, что она может навсегда уйти. Слишком уж сильно она вросла в его жизнь, можно даже сказать, с корнями. — А может договоримся, а? Я тебе кровушки твоей любимой достану, свежей самой, группу, резус, все как закажешь…, - Сергий не терял надежды потянуть время, но отступал назад. — Не, тут уже дело прин… Договорить он не успел. Кряхтя, упырь взялся за осиновый кол, торчащий из его сердца. В десяточку. — Твою мать…, - священник шумно выдохнул, и хотел было продолжить свою тираду, но, — Катрин… — Привет, - в полголоса и вся натянута, как струна. Девушка стояла в пяти метрах от него. — Ты, вообще, как тут? Как нашла меня? - переворачивая тело нечисти на спину, он принялся завязывать ему руки и ноги, дабы тот не помешал ему поговорить с ней. Ведь, как известно и самой Кате, кола этим тварям мало. — Я к тебе заезжала, поговорить хотела. Дома — пусто, к тетушке заехала — она тоже не в курсе, а на работе Кракен прокололся, что жучок тебе в машину подбросил, когда мы Лихо искали, там GPS встроен, - она кинула ему в руки маленьную аппаратуру, — держи, на память… Ну и как-то так. Катя была другая, не похожая на себя. Он это заметил еще по взгляду. — А колышек, - он указал на деверяшку, —тоже от партнера нашего? — Да, еще от Вия остался, - ее чуть приподнятые уголки губ, дали веру на то, что Земцова все еще та. — Катюх, я поговорить хотел, объяснится что ли, но…, - отложив тело, он хотел было рассказать про Ягу, договоренность, про «не-по-любви» и про все остальное, что не успел. Очень хотел, но не успел. — Позволь мне, - Катя перебила, — Сергий, я даже не представляю, чего тебе стоила эта живая вода. И я, конечно, все равно не смогу должным образом тебя отблагодарить. Но я… я хочу уйти. Если нужна будет помощь по убийству Яги, я, безоговорочно, в деле и помогу, чем смогу. Если же тебя это все затрахает и в прямом, и в переносном смысле, то я приму роль кикиморы, а потом и кинжал из русалочьей кости. Но я так больше не хочу и не могу, - ни дрожи в голосе, ни жестикулирования, ни одной слезинки. Она готовилась, репетировала даже. "Девятый вал" вряд ли сравнится с тем, что творилось на душе у Сергия. Катя же, действительно, долго готовилась: сначала два дня не вылезала из вино-водочной комы, затем сутки приходила в себя, а вчера неожиданно приняла такое тяжелое для себя решение. Не привыкшая строить иллюзии и ожидания, примерять фамилию понравившегося мужчины, Катя впервые задумалась о том, что у них, действительно могло бы что-то получиться. Но не в прошлой и, скорее всего, не в этой жизни. — Значит, не знаешь, как меня отблагодарить…, - он грустно усмехнулся. В отличие от Кати, он к разговору не готовился, точнее готовился, но не к такому, — я в детстве так пазл любил один, с «Незнайкой», и однажды потерял деталь одну. Ну, там знаешь, каждый день его собирал, разбирал, она и затерялась. И я так расстроился, - мужчина присел на бетонный блок, глубже погружаясь в свои мысли, — что без этой детали у меня не получалось его собрать, как надо. Все не складывалось нужным образом. И вот будто после этого все пошло не по плану и в моей жизни. Без одной важной детали не мог собрать всю картинку. Катя стояла неподвижно, внимая каждое слово Сергия. Вряд ли она могла подумать, что вызовет именно такую реакцию своим монологом. — Но в пазлах, Катюх, я знал, что была за потерянная деталь, а вот в жизни — нет, - даже улыбнувшись своему безвыходному положению тогда, Сергий по прежнему находился где-то в прострации, — а потом появилась Ты, - он все же установил зрительный контакт с девушкой, — и все пошло как-то иначе… — Всё… это что? - Земцова прервала молчание. — Да жизнь моя: бухать стал меньше, сначала меня тетушка заставляла закодироваться, а ты появилась, и горячительное уже не так вдохновляет… Добрее к ближним стал относится что ли… Ты ж вечно всех защищала, оправдания искала. Да я даже всех своих ночных бабочек бортанул, потому что захотелось по-настоящему… На своем последнем причастии пятилетней давности он не был таким искренним, как сейчас, с ней. — Для тебя по-настоящему… это как? - он заблуждался, голос у девчонки начинал подрагивать, — наверное, без лжи, предательств, с красивым началом, где она словно с обложки журнала, и с «умерли в один день»? - глаза предательски слезились, но разрывать зрительный контакт, она не хотела. Знал бы он, как ей тяжело давалось сейчас стоять перед ним словно айсберг, неприступной и ледяной. Хотелось броситься к нему, чтобы ее обняли до хруста в ребрах, чтобы сказали, что все будет хорошо. — Кать, ты сейчас прикалываешься? - Сергий резко, неожиданно для себя, подошел к ней и заключил ее лицо в свои руки, — ты реально не понимаешь, что я сейчас говорил и к чему вёл? - голос становился звонче, грубее. Напугать он ее не хотел, но сдерживать себя сил уже не было. — Земцова, ты из моей головы даже на покурить не выходишь. Я ем, сплю, упырей эти мочу, - он указал на связанную нечисть в углу, которая совсем скоро начнет опять бушевать, — Ты все время перед глазами, ты рядом. И нет, я не хочу всей этой вылизанной картинки, - большими пальцами он стер слезы Кати, которые все таки вырвались наружу, — Я хочу нашей истории: с Андрюхой-вампиром, с твоими попытками посадить меня, с Кикиморой, будь она проклята, - он резко выдохнул, как перед выстрелом, — Ты говорила, что не знаешь, как меня отблагодарить? Я женой своей тебя вижу, детей от тебя хочу, пацанов, четверых, и чтобы собака у нас была, здоровая такая, мордастая. Просыпаться хочу с тобой и засыпать — тоже, - и контрольный, в губы. Их первый нормальный поцелуй. Грубый, чувственный, долгожданный. Он будто перед смертью прощался с ней. Отпрянув от нее, Сергий заправил ее выбившиеся каштановые прядки за уши. Он обожал, когда она сама так делала. — Родная, я разберусь с Ягой, да я сам эту живую воду нахимичу, ты только поверь мне, пожалуйста…, - чуть ли не вымаливал он. — Слушай, я правильно понимаю, что я тебе только что жизнь спасла, да? - как в бреду проговорила девушка и посмотрела на окровавленное тело в веревках. Она же все для себя уже решила. Холодно, Земцова. Очень холодно. Глаза пустые, а голос томный. Будто и не было никогда сверкающих зеленых, которые говорили «береги себя». — Ну да…, но… — Это получается 1:1, да? Ну моя совесть чиста… вроде как. Священник на секунду задумался, что принять смерть от вампира была не такая уж и плохая идея, чем сейчас подохнуть от ее слов. — Да, дочь моя, - он отпустил ее, — будь счастлива. Земцова стояла не шелохнувшись, пока Сергий забирал свои вещи и выволакивал из заброшки упыря. Когда двери закрылись, то звоном будто оглушили ее. Упав на колени от бессилия, она не плакала, скорее выла. От боли, любви и ломающих ее принципов. Она поставила точку, так и не начав их историю. Сергий часто ей говорил, что познать любовь дано далеко не всем.

Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. 1-е послание Иоанна, глава 4