Нерешительная любовь

      В Саблезубом Тигре Минерве находиться было непривычно. Ещё не забылось её присутствие в Тартаросе и каждый настороженный взгляд так или иначе напоминал о прошлом, к которому совершенно не хотелось возвращаться. Минерва понимала — её есть за что презирать и ненавидеть, она совершила много ужасных поступков, пока была в других гильдиях. Стыдно было смотреть в глаза тем, кто снова стал её товарищами. Стыдно говорить с ними и ходить с ними на задания. И если в гильдии Минерва не показывала своих истинных чувств, то наедине с собой больше не сдерживалась. Прошло то время, когда она дрессировала себя и свои чувства, чтобы не разочаровать отца. Прошло то время, когда она ставила себя выше других и не ценила никого из своих товарищей. Минерва стала другой. Другими стали и люди, которые её окружали.       Мастер Саблезубого Тигра был к ней по-прежнему добр и ободряюще улыбался каждый раз, когда они пересекались. Минерва не понимала причины того, почему с ней продолжали вести так, будто и не было ничего, и она никогда не покидала гильдию в попытках обрести больше власти. Но от касаний мастера дрожь по всему телу проходила, но Минерва отчаянно пыталась не замечать этого. Игнорировала волнующий стук сердца, стоило на горизонте появиться мастеру. Судьба не могла быть с ней настолько жестока. Минерва не могла влюбиться в Стинга. Это даже звучало абсурдно — он был не только мастером гильдии, но и её бывшим товарищем по команде на играх и вновь стал товарищем по команде, когда закончилась история с Тартаросом. Это казалось каким-то неправильным по отношению к Стингу.       Стинг же, казалось, не замечал метаний Минервы. И вёл себя так же, как и обычно, улыбаясь каждый раз, когда видел её. Со своими чувствами он давно пришёл к взаимному согласию и точно знал, что Минерва именно та девушка, с которой он бы хотел провести свою жизнь. Не хотел как-то давить на неё, не хотел, чтобы она чувствовала себя некомфортно рядом с ним, а потому продолжал вести себя так, как вёл всегда. Лишь поджатые губы и обеспокоенный взгляд выдавали в нём волнение за Минерву и её чувства. Стинг понимал — гильдия уже не та, какой была раньше. Сила и власть теперь не имели роли, уйдя в небытие. Минерва же пока не до конца это осознала, продолжая видеть в согильдийцах призраков прошлого Саблезубого Тигра. И одна, даже самая крошечная, ошибка могла в разы увеличить пропасть между Минервой и Стингом. Как мастер гильдии, да и в принципе, как рядовой волшебник, Стинг просто не мог допустить этого.       Он не хотел снова терять Минерву.       Сколько Стинг себя помнил — она всегда была рядом. Когда он только пришёл в Саблезубый Тигр, юный, но амбициозный, то сразу же познакомился с дочерью мастера Генмы. Она уже тогда смотрела на него свысока, в её словах сквозило превосходство над всеми остальными членами гильдии, но Стинга это не остановило. На своё первое задание в Саблезубом Тигре он отправился именно с Минервой, впервые в жизни получив неодобрительный взгляд мастера Генмы. И если в гильдии Минерва в точности повторяла взгляд своего отца, пускай и не так умело, то за её пределами вела себя зажато, не зная, как подступиться к Стингу. Это был такой контраст, что долгое время Стинг не мог понять, какую Минерву ему считать настоящей — ту, что смотрела с презрением, находясь за спиной мастера Генмы или ту, о которой с придыханием говорил Лектор, иксид Стинга. Не понимал, какую игру вела Минерва, почему в гильдии и за её пределами она казалась совершенно разным человеком. Стинг видел, что от его редких касаний у Минервы пробегала дрожь по всему телу, которая, кажется, была заметна всем. В такие моменты Минерва ничего не говорила, даже не улыбалась и отчаянно прятала свои чувства в самые глубокие уголки своей души.       Стинг понял Минерву лишь спустя несколько лет после знакомства, но даже тогда не рискнул разрушить годами создаваемый образ. Он не хотел подставлять Минерву, не хотел, чтобы её отец относился к ней как ко второму сорту. Ему достаточно было увидеть наказание Юкино, чтобы понять, что Саблезубый Тигр сейчас — это не та гильдия, в которой ему бы хотелось быть счастливым. В конце концов, есть же гильдии, где не используют власть и силу, чтобы с её волшебниками считались, воспринимали всерьёз. Да большинство светлых гильдий такие, к такому выводу пришёл Стинг после долгих размышлений. И, самое главное, такой подход ведь действительно работал. Это не пустые слова, а сильнейшие гильдии, в которых уважают своих товарищей. Это то, чего так не хватало Саблезубому Тигру и то, к чему теперь стремился Стинг, ведя за собой свою немногочисленную команду. Только к тому моменту Минервы с ним уже не было.       Уход Минервы никак не укладывался в голове. Как она могла так поступить с ним, отвернуться от собственных товарищей. И Стинг бы хотел забыть, но в итоге даже и не думал отдаляться от Минервы. Он дал ей время, зная, что, возможно, она скоро снова будет рядом. В последнем Стинг даже не сомневался. Знал, что тот же Хвост Феи помчался бы следом за ней, но в этом не было никакой необходимости. Ей нужно было понять, чего она на самом деле хотела, а для этого бежать за ней следовало в самую последнюю очередь. Стинг верил в то, что Минерва — сильна духом и сделает правильный выбор.       Не ошибся. Минерва смотрела куда угодно, но не ему в глаза, когда они стояли в развалинах дома после битвы с Тартаросом. Тихо звучали слова о том, что она хотела бы вернуться домой, в Саблезубый Тигр. И ещё тише говорила о том, что не уверена, что её примут тепло. Минерве было стыдно, хоть до последнего сопротивлялась этому и не произносила этого вслух. Стингу же не нужны были слова, чтобы понять Минерву. В ответ он лишь порывисто обнял её, заставляя смущённо краснеть и обнимал до тех пор, пока не почувствовал, как вздрагивали плечи Минервы от подступающих слёз. В этот раз она не пыталась казаться сильнее, позволила быть слабой наедине со Стингом, вновь позволила увидеть себя настоящую.       А потом Стинга накрыло. Жестко, беспощадно, не давая даже одуматься. Он метался словно дикий зверь, запертый в клетке, понимая простую вещь — он, чёрт возьми, влюбился. Он видел, как реагировала на него Минерва, но откровенно боялся переступить невидимую черту их и без того сложных отношений. Но он тянулся к ней, даже несмотря на слабое сопротивление. Он не мог без неё. Никогда не мог. Нуждался в ней. Отчаянно. Сильно. Мысленно отвешивал себе оплеуху за оплеухой за все те мысли, что возникали в его голове. Это ломало его, но Стинг старался держать себя в руках. Он же мастер гильдии, ему нельзя раскисать вот таким образом.       Минерва тоже чувствовала себя неладно. Особенно, когда рядом находился Стинг. Что-то совершенно новое, не до конца понятное самой Минерве зарождалось к нему, но также отчаянно подавлялось, но больше из-за страха, нежели из-за чего-то другого. Минерва боялась этих чувств. Считала, что недостойна их. Но порой так хотелось окунуться в этот омут с головой, почувствовать себя любимой и услышать в ответ три самых нужный слова. Я люблю тебя. Возможно, что именно этого не хватало Минерве все эти года. В мыслях Минерва уже поняла, что влюбилась в Стинга, что эти чувства возникли не за один день, а намного раньше.       Минерве, без сомнений, нравился в Стинге его дух азарта и приключений. Несложно догадаться, кто его вдохновил, но Минерва была даже рада тому, что Стинг такой открытый, яркий, привлекающий к себе внимание. С ним она чувствовала себя собой, чего не так уж и легко добиться. В те редкие прогулки вдвоём, Стинг каждый раз выбирал такое место, от которого у Минервы перехватывало дыхание. Хотя больше от того, как в таких местах выглядел Стинг — слишком невероятно, может даже сексуально. От таких мыслей Минерва смущалась, не знала куда себя деть и как потом смотреть в глаза Стингу, который, скорее всего, даже не подозревал о её метаниях. Приходилось в спешке брать себя в руки, чтобы совсем уж не поплыть от нахлынувших чувств.       Минерве не сильно хотелось отказывать Стингу, когда он с сияющими глазами подскочил к ней и восторженно заговорил про спокойную и манящую природу Восточного леса недалеко от Магнолии, в котором просто необходимо побывать. Да и погода располагала к пешим прогулкам, да и они сами так удачно были в Магнолии — отдыхали после выполнения очередного задания совместно с Хвостом Феи. Минерва не заметила странный блеск в глазах Стинга, когда он на одном дыхании проговаривал своё предложение и замер, словно статуя, ожидая ответных слов. Спорить и возражать Минерва не хотела, поэтому немного наклонила голову, показывая, что согласна на прогулку со Стингом. И вновь удивлённо замерла, когда Стинг, от переизбытка эмоций, обнял её и прижал к себе, говоря о том, какая же Минерва замечательная и что ему очень повезло с ней.       В тот момент сердце Минервы замерло и начало биться гораздо чаще, чем было необходимо, а она сама, скорее всего, походила на переспелый помидор. Но Стинг не заметил этого, поглощённый радостью от её согласия, а Минерве и без того было очень неловко от происходящего. Но похоже, что прошлое Минервы его совершенно не волновало, иначе он не смотрел бы на неё так, не предлагал прогулки и не брал с собой на задания. Возможно, что Минерве стоило отпустить ситуацию и начать с чистого листа, раз всё так и кричало об этом. Минерве непривычно думать так мягко, с любовью и заботой о ком-то, но Стинг первый растормошил давно забытые чувства, первый протянул руку помощи, хоть и многим казалось, что ему всё равно. Минерва знала — не всё равно, иначе она бы здесь не стояла. И в ответ широко улыбнулась, смотря на счастливого Стинга. Если тот и догадывался о незримой борьбе, что происходила в душе Минервы, то молчал об этом из уважения к ней. Уже за это Минерва была бесконечно благодарна ему.       В Восточном лесу было тихо. Так тихо, что Минерве казалось, что она слышала стук как своего сердца, так и сердца Стинга. Конечно, это было не так, но в тот момент не хотелось думать иначе. От прохладной руки Стинга дрожь по всему телу проходила, но Минерва даже не допускала мысли о том, чтобы отпустить руку. Стинг — её спасение в этой непроглядной тьме, куда Минерва спустилась по собственной воле. И никому не было известно, что переживала она, когда была вдали от Саблезубых Тигров, по которым, сказать честно, она очень сильно скучала. А здесь, в Восточном лесу, можно немного и незаметно насладиться обществом Стинга. Минерва улыбалась своим мыслям, понимая, что от чувств невозможно было убежать, как бы сильно она не старалась этого сделать. В конечном итоге, они настигнут её и будет в разы хуже, чем если бы она принимала их постепенно, привыкая к ним. Минерва же привыкла не замечать их, от чего страдала сильнее и из-за чего запуталась в себе. Стинг постепенно распутывал этот сложный клубок под названием «Минерва Орланд», причём сам того не подозревая. Но дышать с каждым разом становилось всё легче, а значит у этого распутывания был смысл. Теперь Минерва была точно в этом уверена.       Вокруг не было ни души — лишь лёгкий ветерок колыхал ветви деревьев, да поднимал пыль с земли. Минерва прикрывала рукой глаза, но неотступно следовала за Стингом, который звонко смеялся, ловко подныривал под ветками и шёл дальше, всё так же крепко держа руку Минервы. За этим жестом крылось нечто большее, чем просто желание не потерять её в лесу. Минерва догадывалась об этом, но общую причину выцепить из общего потока мыслей так и не сумела. Приходилось довольствоваться лишь собственными догадками и ждать первых шагов от Стинга. Он интриговал её своим загадочным молчанием. И Минерва готова была ждать сколько угодно, лишь бы быть рядом. Всё ещё непривычны такие мысли. Порой казалось, что в этом крылся какой-то подвох, но на самом деле Минерва всегда была такой. Задыхаться от слёз из-за несправедливого отношения отца к родной дочери больше не приходилось. И вместе с ним постепенно ушла жажда власти, силы и собственного превосходства, словно их никогда и не было. От осознания подобной новости Минерва чувствовала невероятное облегчение, какого не было в её жизни никогда.       От свежего воздуха кружилась голова, а молчание становилось чем-то привычным, естественным. Минерва не обращала на это внимание, прогулка по лесу её полностью устраивала. Точнее, настраивала на нужный лад, освобождая от непрошенных и бесполезных мыслей, которые сейчас были настолько глупыми, что Минерве хотелось смеяться от того, как они вообще пришли ей в голову и задержались там надолго. Но нарушать атмосферу тишины и спокойствия совершенно не хотелось, поэтому приходилось смеяться внутри, оставаясь такой же серьёзной снаружи. Минерва поймала взгляд Стинга и ещё больше расслабилась. По нему было видно, что осталось им совсем немного и скоро они придут к нужному месту. Минерва ждала этого момента. Будет иронично, если в этом лесу он признается ей в любви. Нужная атмосфера уже есть.       Редкие солнечные лучи пробивались сквозь высокие деревья, освещая ничем не приметную поляну, к которой наконец вышли Стинг и Минерва. От обилия самых разных цветов зарябило в глазах. Даже не представляли, что в Магнолии можно встретить такие места. Всё же редко здесь бывали, их гильдия находилась в другом городе, и природа там не такая заметная, как здесь. Сразу вспомнились и слова Стинга про «особенное место». Поляна и впрямь выглядела так, словно появилась из сказки. Утопая в насыщенно-зелёной траве, настолько мягкой, что казалось будто лежишь на пуховой подушке, Минерва наслаждалась моментом, на мгновение очутившись в детстве, когда ещё не было стремления к власти и Саблезубого Тигра. Была лишь маленькая Минерва, которая любила этот мир и волшебников, что делали мир чуточку сказочнее.       Пока Минерва с любопытством рассматривала место, куда её привёл Стинг, и попутно погружалась в свои мысли, сам Стинг просто лёг на траву и довольно зажмурился. Он молчал долго, и Минерва невольно вздрогнула, когда услышала тихий и даже немного грустный голос мастера гильдии.       — С тобой всё в порядке? — Стинг смотрел с мягкостью, но в тоже время внимательно, стараясь не упустить ни малейшей детали в поведении Минервы. И вроде Минерва должна была привыкнуть к тому, что Стинг изменился, но до сих пор было непривычно видеть, как он помогал другим волшебникам, не говоря о том, что слабым не место в гильдии. После игр изменилось многое. И в большинстве случаев в лучшую сторону.       Минерва неопределённо покачала головой. Сложно сказать, но она обманула бы и себя и Стинга, если бы сказала, что с ней всё в порядке. Всё было совсем не в порядке, но признаваться в этом было как-то стыдно. Хоть она и видела, что к проблемам согильдийцев теперь относятся с предельным вниманием, но это до сих пор казалось ей хорошо сделанной иллюзией, которая вот-вот развеется. Минерва не умела доверять другим и в этом её главная проблема. Сомневалась, что Стинг этого не понимал, иначе и вопросы задавал бы совершенно другие.       Стинг вздохнул, принимая такой своеобразный ответ. Было бы слишком оптимистично надеяться на то, что Минерва откроет ему свою душу. Но он видел её метания и понимал, что ей тоже нужен тот, кто будет рядом, кто поддержит, не осудит. Стинг хотел бы быть для Минервы именно таким человеком, но осознавал, что на это уйдет не один месяц, а может даже и несколько лет. Он был к этому готов, иначе бы не протягивал руку помощи той, кто старательно её избегала. Он совершенно точно уверен в том, что любил Минерву так сильно, что готов ради неё на всё, готов сделать этот мир лучше, готов измениться и готов помочь измениться Минерве. Возможно, что размах грандиозный и немного наивный, но это именно то, к чему спустя долгое время пришёл Стинг.       Минерва присела рядом на мягкую траву. Задумчиво провела ладонью по ней, ощущая, как травинки щекочут кожу. Нужные слова никак не шли, а Стингу хотелось дать более определённый ответ. Но даже это было сложно сейчас. Еле слышный вздох не остался незамеченным. Стинг приподнялся и вновь с особой внимательностью посмотрел на Минерву, для внушительности даже наклонив голову. Это немного, но всё же развеселило Минерву, и она посмотрела на Стинга чуть более открыто, чем смотрела до этого. Для Стинга и этот жест был расценен положительно и, приободрённый, он продолжил аккуратно задавать вопросы.       — Тебе комфортно в гильдии? Я часто замечал, что ты стараешься держаться обособленно от остальных. Я хотел бы помочь тебе, но не знаю, как к тебе подступиться.       Минерва смущённо выдохнула. Она подозревала о таком, но почему-то отметала подобную идею, не веря в то, что это действительно реально. Но вот она сидит на мягкой траве, рядом с ней понимающий её даже без слов Стинг и все её мысли «до» перестали иметь хоть какое-то значение. Не хотелось объясняться, хотелось прикоснуться без причины и раствориться в этом омуте чувств.       Стинг судорожно выдохнул. Так близко… так близко с Минервой он ещё не находился. Это дурманило его разум и сводило на нет все слова, которые он подготавливал для этой встречи. Но со стороны это выглядело бы странно, словно он позвал её именно ради романтики и поцелуев, а не ради того, чтобы помочь ей жить в гильдии полноценно. Сейчас нельзя поддаваться своей слабости, особенно когда рядом причина этой слабости. Конечно, это лишь образно. Никакой слабости в том, чтобы любить кого-то Стинг не видел. Но он также понимал, что не все могли разделять его точку зрения, потому и торопиться не стоило. Переходить черту следовало постепенно, без разрушений.       — Правда, всё в порядке, — произнесла Минерва, в этот раз смотря Стингу в глаза. Она рисковала окунуться в омут с головой, но больше не сопротивлялась этому. Протянула руку, замирая в нерешительности и осторожно прикоснулась к щеке Стинга, аккуратно поглаживая. Этот жест скажет всё за неё. Этот жест поймут даже без слов. — Я рада, что гильдия находится в надёжных руках. Ты хороший мастер.       Стинг вздрогнул от этих слов. Он не ожидал услышать такое от Минервы, но ему было приятно, что она считала именно так. Значит, он всё делал правильно. Да и подумал про себя, что слова звучали так, словно Минерва признавалась ему в любви. Конечно, на деле это не так, но выглядело происходящее очень похожим образом. Или же Стинг слишком много о себе возомнил. Такое тоже могло быть. Это ведь просто слова, которые указывали на его хорошие способности, но не более того. Тонкая струна души рвалась быстро, не давая времени подумать.       — Знаешь, мне больно видеть, как девушка, которую я ценю и… уважаю, снова отдаляется от меня, прячет свои чувства и делает вид, что всё в порядке. И я понимаю, что не могу, не имею права, давить и заставлять принимать самые разные решения, которые касаются только её жизни. Я знаю, почему она так делает, но больше не могу оставаться в стороне. Это прозвучит эгоистично скорее всего, но я довольствуюсь лишь теми редкими моментами, когда она не скрывает настоящую себя. А потом она снова возводит стену, и мы становимся так далеко друг от друга, что кажется дальше уже и некуда. И… я не знаю, что с этим делать ни как мастер, ни как её товарищ по команде. Я давно понял, что люблю её, но не уверен, что она чувствовала тоже самое. Просто держать в себе уже не могу.       Минерва сначала хотела возмутиться. Ведь как так, Стинг привёл её на лесную поляну, и говорил о чувствах к какой-то девушке. Возмущение было до тех пор, пока Минерва не поняла, что эта девушка была она сама. и Стинг в любви признавался именно ей, делясь самыми потаёнными мыслями, которые тщательно от всех скрывал. Определённо, они оба дураки. По-другому и не скажешь. Только вот почему-то слова все исчезли после услышанного, а дурацкая улыбка так и норовила показаться во всей своей красе. Минерва легонько закусила губу, размышляя о том, как ей лучше поступить. Оставлять признание без ответа как-то неправильно, но и сказать что-то тоже не могла. Оставался один вариант, самый простой в своём исполнении.       Теперь удивлённо выглядел Стинг, когда ощутил робкое касание губ Минервы. Это было неловко, будто она до этого и не целовала никого, но одновременно приятно, раз именно ему достался первый поцелуй. Стинг же не пытался перехватить инициативу, боясь спугнуть Минерву, лишь наслаждался моментом. Порой он желал этого. Мечтал о первом поцелуе с Минервой и о том, как признаётся ей в любви. Проигрывал сотни сценариев в голове, но ни один из них не соответствовал реальности. Сейчас Стинг буквально растворялся в этом поцелуе, незаметно притягивая Минерву ещё ближе.       — Прости меня, — прошептала Минерва, разрывая поцелуй. Ей нужно было сказать это перед тем, как полностью измениться. И если раньше она затруднялась что-то произнести, то сейчас была полна решимости и вдохновения. Потому и не стоило упускать этот момент, как бы не хотелось поступить иначе. — Мне казалось, что после всех моих поступков мне не место в гильдии и что каждый помнил о том, что я совершила. Я металась между своими чувствами к тебе и гильдии и в конечном итоге запуталась в них. Хотела сделать как лучше. Хотела не доставлять больше проблем. Я давно поняла, что влюблена в тебя, но до последнего отказывалась это принимать. Мне трудно делать вид, что всё нормально, когда ты рядом. И я надеюсь, что ты поймёшь меня, не будешь осуждать.       — Какая ты глупая, Минерва. Я никогда не отвернусь от тебя и никогда не буду осуждать. Просто знай об этом.       — Почему?       — Потому что я люблю тебя. Так сильно, что нельзя описать словами. И я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно в любой ситуации.       Минерва улыбнулась, ощущая непривычное тепло внутри. Ей так радостно, так спокойно стало, что даже не пугало, а скорее казалось таким обыденным, словно так и должно было быть. Возможно, что это действительно так и Минерве даже не казалось. И слова, сказанные ею в следующее мгновение, сделали счастливой не только её, но и Стинга, которому и были эти слова предназначены.       — Я тоже тебя люблю, — Минерва старалась говорить спокойно, но голос предательски ломался, выдавая её с головой. Этот день однозначно можно было считать одним из счастливых дней в её жизни. Без каких-либо преувеличений.       Теперь уже Стинг вместо ответа поцеловал Минерву. Также нежно, мягко, без лишней настойчивости. Минерва несмело приобняла Стинга, углубляя поцелуй. Они долго заблуждались насчёт друг друга, не решались сделать первый шаг, думая о самом плохом варианте развития событий. Но теперь всё иначе. Поцелуй как начало новой жизни, теперь уже с любимым человеком под боком. И оба были это бесконечно рады.