Poison

- Ангел мой, - поводок больно натянулся, чужие губы растянулись в довольной усмешке, обнажив желтоватые клыки, мелькнувшие совсем близко к лицу и Сашка невольно задержал дыхание - изо рта Яра разило сладко-розовой мерзостью, впитавшейся не только в Яра, но и во всю студию, в девочек-работниц и, конечно, в самого Сашку. - Да, Валентино? - воздуха в легких почти не осталось и шепот, обязанный быть интимно-приглушенным, вышел скорее шипяще-вымученным. Яр чуть замешкался. Отдалил сашкино лицо от себя, всматриваясь в него пристально, и недовольно выгнул бровь. Хлопнул девочек по обнаженным бедрам - те тут же поднялись с массивных подлокотников и исчезли за неоново-розовой вывеской, отделяющей приватную зону от общего зала. Сашка мысленно им позавидовал, не смея проводить даже взглядом - слишком хорошо помнил, чего делать не следует, когда шелк, небрежно смятый в чужих пальцах, натягивался до яростного треска. Пальцы в лайковой перчатке ласково похлопали его по щеке, огладили выступающую скулу, легко пробежались вдоль челюсти вниз и вдруг резко сжались на подбородке, таща вверх, заставляя приподняться с колен. Сашка прикусил язык, чтобы не закашляться и не потерять равновесие - неуклюжесть Яр презирал особенно сильно. Сашка поднял взгляд - неуверенно, заломив брови, как Яр любил, но обжегся о льдисто-холодный прищур за розовыми стеклами напротив. Щеки запылали от стыда мнимого, а по позвоночнику пробежала волна ярости чужой вперемешку с презрением. Он неловко втянул голову в плечи, но поздно - правую щеку обожгло, и он упал боком на мягкий ковер. - Ты болен? - неестественно спокойно прозвучало сквозь густой дым. Краем глаза Сашка успел заметить, как пальцы левой руки разжались и черная лента зазмеилась на пол, опадая тонкими кольцами. Сашка лежал, прижавшись правым ухом к ковру, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце. Сильно Яр не бьет - контролирует себя даже в моменты ледяной ярости, предпочитая выпускать злобу на дорогой посуде, чем лечить после своих же работников. К тому же синяки, в отличие от переломов и вывихов, можно замазать тональником, да и спадают они быстро. Если дело в этом - только в этом, то Сашка отделается малой кровью, но он по опыту знает, у Яра - у Валентино - недовольство роится-копится, наслаиваются причины и путаются виновные с мимо проходящими, и честно, Сашка не против быть виноватым - лучше он, чем девочки, по неопытности не знающие, что плакать при Яре нельзя. В конце концов, бьет он и правда не больно. Он прочищает горло. - Нет, Валентино, - голос почти не дрожит и пропало проклятое натяжение - Сашка пользуется этим и вдыхает воздуха с запасом, - я просто - - Что ты просто? - Валентино взвивается мгновенно, сшибая объемным рукавом трубку красного дерева с подставки - та падает на ковёр и откатывается в сторону Сашки. Тот провожает взглядом тонкую струйку розового дыма, теряющуюся в переплетениях труб на потолке, и на короткую секунду, но все-таки желает, чтобы та дала искру и поглотила все оттенки кислотного. И самого Сашку заодно. Валентино меж тем уже навис над ним - шуба сползла с по-женски узких плеч, очки съехали на переносицу, открывая юное лицо, темный разлет тонких бровей и льдисто-синие глаза, обычно подернутые корочкой льда, сейчас же - горевшие злым, капризным огнем. Тонкие губы кривятся в усмешке. - Ты чего это удумал, а?! - он шипяще тянет гласные, сгребая в кулак воротник лучшей Сашкиной рубашки - той, что в пайетках, той, что полгода назад ему подарил он сам, наказав носить почаще, улыбаясь тонко-тонко сквозь полузакрытые глаза и поигрывая неизменной трубкой. Лайкра натягивается и трещит, Сашка краем глаза видит, как пара пуговиц отлетает на ковер, но не шевелится. - Ты разорить меня решил?! - он дышит сорвано, взмокшие волосы налипли на лоб, прозрачные глаза уперлись в лицо Сашки, глядя сквозь него, - вы все меня разорить решили, да?! Яр кричит, срываясь на истеричные верхние ноты, спрятав взмокшую от вечной духоты голову куда-то в ключицы Сашки, окутывая того привычным сладковатым запахом, судорожной хваткой умирающего сжимая пальцы вокруг косточек на чужом запястье. Сашка не терпит прикосновений, особенно к рукам и лицу, не терпит резкие, удушающие запахи, но молчит и стоит статуей каменной, позволяя изголодавшемуся телу раствориться в пульсирующей боли в запястьях. Даже жаль, что останутся одни лишь синяки. Яр - Валентино - Вэл - совершенно не знал, как причинять физическую боль, пусть и пытался постоянно доказать обратное. На короткое время в комнате повисла звенящая тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием, подозрительно напоминающем всхлипывания, как вдруг хватка чужих пальцев резко ослабла - руку Сашки неприязненно отбросили в сторону. Валентино поднял голову - даже в интимном полумраке видно, как на ресницах потекла тушь, очерчивая темные дорожки вниз по щекам, сильнее выделяя льдистые отблески глаз на бледном, почти фарфоровом лице. Секунда - и вот уже на носу привычные очки, шуба лежит, как положено, а сам он, не обращая никакого внимания на трущего запястья Сашку, неспешно поднимает трубку с пола, деловито стряхивает пепел на роскошный ворс ковра и неспешно дефилирует обратно к креслу в глубине комнаты, за крохотным танцполом с шестом. Еще минута Вэлу требуется, чтобы раскурить трубку заново, и, провертев ее привычно в пальцах, сухо бросить: - К чему этот цирк, ты же знаешь, что можешь ослабить натяжение, если мы наедине. «Но не во время танца» - хотел сказать Сашка, но Вэл в нетерпении затягивается и взмахивает рукой, не давая ему слова: - У нас проблемы посерьезнее. Валентино рубит слова в совсем непохожей на него манере, активно артикулируя свободной от трубки рукой - исчезла обманчивая мягкость и плавность речи, присущая ему на публике, голос стал ниже и глубже, даже акцент изменился - слова капали с его губ, словно шипящий яд. - Многие старшие не хотят продлевать контракт, с-с-суки, - с присвистыванием выплевывает он. Зло вскидывает взгляд на Сашку - тот согласно водит головой в сторону и неспешно подходит ближе, усаживаясь в ногах массивного кресла. В волосы тут же вплетаются сильные пальцы, скребя кожу головы и раздирая челку на прядки. Сашка закрывает глаза и расслабляет шею привычно. - У меня, конечно, проблем не будет, - продолжает вслух рассуждать Вэл, резко затянувшись, - но на публике им бы лучше молчать. Ты понимаешь, о чем я? Тянет предупреждающе вверх - Сашка послушно приподнимает голову. - Да, Валентино. - Я могу на тебя рассчитывать? - Разумеется, Валентино. Он тонко усмехается, загасив наконец ненавистную Сашке трубку. - Что-то ты сегодня разговорчив, Ангел мой. Контракт не может длиться вечно. - Иди ко мне. Посмотрим, что ты будешь делать после.