Как мы провели это лето

С сотню метров нести на руках, потом наорав на какого-то рядового, чтобы заводил машину и ехал в госпиталь, сидел прижав её бессознательное тело к себе всё время смотря — не очнулась ли. И постоянно проверяя на тоненькой шее пульс. Хоть руки и тряслись от контузии, а мысли валялись разбросанными по всей голове, держал Иван её на руках бережно и крепко. Крови видно нигде не было и это ещё сильнее пугало. А потом, поднимаясь по ступеням госпиталя, он донес её до приёмного покоя, где положил на брезент носилок. Там перед носом захлопнули дверь сказав: «Вам сюда нельзя!». Его, растерявшегося от такого и поэтому стоящего по среди пропахшего хлоркой коридора, увели две руки, усадили в каком-то кабинете на кушетку. Приятный женский голос приказал: «Раздевайтесь». Рокотов сидел в перевязочной, прокручивал раз за разом последние два часа. Медсестра заканчивала с повязкой на его голове, что-то постоянно бормоча ему, что именно Иван не слышал. Вернее не хотел слышать и вникать в слова ибо его мысли были в другом месте, рядом с другим человеком, о котором он ничего не знает столько времени. Сердце от этого места себе не находило в грудной клетке. — Мужчина, ау, вы меня слышите? — замелькала перед глазами девичья ладошка и Иван встрепенулся и заморгал, — Я говорю, вы свободны. Только сутки никаких нагрузок, лучше поспите просто. Запомнили? Вот вам справка. В руки сунули небольшой листок с размашистой подписью и фиолетовой печатью с номером госпиталя. Иван поднялся, надел обратно гимнастёрку, забрал свои вещи и вышел в коридор. Тут перебегали в белых халатах девушки, мелькали в их руках пузатые биксы, лотки набитые марлей, ходили пациенты, кто на костылях, кто держась под руки с товарищем. Стояла суета и от этого Рокотов не знал куда идти и у кого спросить, где его жена, которую он совсем недавно сюда принёс. — С вами всё в порядке? — перед опрокинутым в пространство взглядом появился дядечка в белой шапочкой на голове и в врачебном халате. — Да… В порядке. — пробормотал Рокотов оглядывая доктора. А врач успел разглядеть в руках Ивана листок с выпиской и многозначительно качнуть головой. Куда ж его такого выписали! Ему бы отлежаться! — Скажите, а где я могу узнать о… — и у Ивана почти сорвалось слово «жене», как он подумал, что это ничего не значит в военном госпитале, нужны имя, фамилия и звание, — … о капитане Елагиной? Нас вместе привезли… Вернее, это я её привёз… — голова всё ещё с трудом выдавала слова, между ними получались длинные паузы. — Это вам в приёмный покой надо. Там спросите. — Спасибо. — коротко ответил Иван и побрёл в противоположную сторону от врача. — Товарищ. — окликнул его доктор, когда Рокотов поравнялся с другой дверью. — Приёмный покой в другой стороне. Иван обернулся, врач указывал в другой конец коридора. Вновь неясно кивнув, Рокотов зашагал туда по пути спрятав лист с выпиской, где любой желающий мог вычитать его диагноз — контузия 1 степени. Ну, так-то ещё легко отделался. Майору очень не хотелось чтобы это стало достоянием общественности, того глядишь, отстранят ещё, а ему очень нужно найти Свету в этих госпитальных дебрях. Шагая по госпиталю и спрашивая у каждого встречного, где приёмный покой, Рокотов всё же нашёл его. Оказалось, был-то он за поворотом коридора. На сестринском посту, где принимали очередных раненых, Иван спросил, где ему найти капитана Елагину, недавно поступившую к ним. Рокотову назвали имя неизвестного ему врача и сказали, что пусть узнаёт у него. Да вот только этого военврача поблизости видно не было. Злость на невозможность найти всех и сразу собирала в кучку мысли в голове. Рокотов пошёл туда, куда его вначале не пустили, помогло удостоверение следователя прокуратуры. И здесь в ординаторской, удача наконец улыбнулась майору — в кабинете на диванчике сидел нужный врач. Рокотов представился и повторил свой вопрос — где находится капитан Елагина и что с ней? — Не волнуйтесь, товарищ майор, с вашим сотрудником ничего критичного. — неспешно пояснял врач, размешивая в чашке бледный чай. — Но денёчка два полежит у нас на сохранении. — На сохранении? — переспросил Иван, что-то какая-то странная формулировка… — Да. А что вы так удивляетесь? Беременную женщину с лёгонькой, но всё же контузией, мы обязаны оставить под наблюдением. — Какую? — Иван поднялся с места, глаза-блюдца с абсолютным непониманием взирали на доктора. Врач ничего не перепутал? Они об одном и том же человеке сейчас? — Товарищ майор, да что ж вы так разволновались! — поднялся следом и врач, переставляя на стол чашку. — Да потому что это жена моя! — Ах вот оно что! — доктор тут же поменялся в лице, — Ну теперь ясно, почему Светлана Петровна нас так просила некому Рокотову срочно о ней сообщить. Это она о вас говорила… Ну что, папаша, поздравляю в таком случае! И повторю, что не надо так волноваться, с вашей женой и ребенком всё в порядке, угрозы жизни нет. — Я могу её увидеть? — Ивану нетерпелось увидеть Свету, ему нужно теперь край как увидеть! — Можете. Она в восьмой палате. Только, пожалуйста, не долго. Ей необходим отдых. Быстро попрощавшись и на ходу приводя себя в порядок, Иван заспешил к восьмой палате. Коридор, люди бредущие навстречу и вот нужная дверь с узорчатыми стеклами. Рокотов вошёл в палату. Несколькими ширмами всё пространство внутри было поделено на секции. Иван зашагал по центральному ряду, осматриваясь. В палате было весьма тихо и спокойно, тут лежали легкораненые и преимущественно девушки. Рокотов прошёл мимо них и у окна приметил проглядывавший из-за ширмы знакомый уголок серебристых погон. Смело пройдя туда, он увидел на стуле гимнастёрку под женские плечи. На койке, повернувшись к окну и раскинув по большой перьевой подушки локоны тёмно-русых волос, лежала она. Рокотов осторожно опустился на край кровати, стараясь не нарушить сна девушки. Но предательски скрипнули пружины выдав майора с головой. Девушка обернулась. — Ваня! — сонная улыбка и голос порадовали Ивана, так же как и весь её вид. — Лежи, лежи, Светик! Отдыхай! — мужчина поспешил уложить жену обратно, натягивая на плечи одеяло. Но Елагина всё же приподнялась и обняв за шею мужа, поцеловала его в уголок губ. Это окончательно успокоило Рокотова. Света долго обнимала его, как будто они сотню лет не виделись… А наверное для неё это именно так. Когда последнее, что ты помнишь это его обеспокоенные глаза, а придя в себя — больничный потолок и лицо врача с болтающейся на шее марлевой повязкой и совершенно не понимаешь, какой сегодня день и где находишься, то пара часов растягивается в сотни. — Как ты, Светик? — спросил негромко мужчина, когда Света отпустила его и устроилась сидеть на койке поджав ноги. Несмотря на то, что она рядом, Иван всё ещё очень волновался за неё. — Хорошо. Голова только чуточку болит. Но врач сказал, это скоро пройдёт. А у тебя что? — беспокойно провела она по бинту на его голове. — Да ерунда. Царапина. — мужчина сдёрнул с головы старательно намотанный бинт и сунул его в карман. — Главное, что с тобой всё хорошо! Девушка ещё радостнее улыбнулась. Иван не выпускал из своих рук её ладони и рассматривал Свету. Щёчки порозовели и кажется в самом деле стали чуточку круглее, глаза повеселили, они излучали счастье. С минуту они молча глядели друг на друга, а потом Елагина которая явно что-то хотела сказать, посмотрев по сторонам, потянула к себе мужа. Он наклонился. — А у меня для тебя новость. — прошептала Света. Иван прекрасно понимал какая, но лишать жену счастья сообщить самые важные слова он совершенно не хотел. Более того, он сам сгорал от нетерпения услышать об этом именно от неё. — Что за новость такая? — улыбнулся Иван. — Хорошая новость. — и на улыбку мужа девушка ответила своей милой улыбкой. Света вновь помотала по сторонами головой и тихо-тихо с плохо скрываемой улыбкой произнесла. — У нас будет ребенок! Нежность и любовь Рокотова к жене после этих слов заплескалась через край, желая заполнить собой всё. Мягко проведя по её плечам, а затем обняв ладонями лицо, он не обращая внимания на окружающих, поцеловал её так, как сделал это впервые три года назад. Только вместо страсти признания в своих взаимных чувствах, по губам растекалась огромная нежность и трепетная любовь к ней. — Это самая прекрасная новость из всех! — задыхаясь от счастья, с широкой улыбкой произнёс Рокотов. — Светка, я так рад! — И я-я!.. — довольно протянула Света, обняла и послышался счастливый шмыг носиком в его плечо. — И я знаешь как рада! Когда мне подошли и сказали, что… Я вначале не поверила, а потом, когда поняла… Ваня, — теснее прижалась Света, — я так ждала, когда ты придёшь! Рокотов прижимал её к себе, ведь уже почти смирился с тем, что их семья так и останется — он да Света. Смирился, что не будет по дому бегать маленькая чудинка с косичками и глазками как у него, ну или как у мамы, не будет веселого агуканья, задорного звонкого смеха, не будет восторгов от новой куклы или нового расписного коня, которого купил папа. Приняв свою участь, Иван отпустил это и просто как и прежде любил Свету даря ей всю нерастраченную заботу в двойном размере. А судьба взяла и всё переиграла как ей хотелось. Мужчина расцепил объятия и медленно перевёл взгляд на Свету, посмотрев на ее живот. Он опустил на него ладонь. Осознать, что там уже растёт человечек, который в скором времени обретёт очень даже внушительные размеры пока что было трудно. Да что там! Почти невозможно. Но одно Иван понимал точно: как бы не было неожиданно это всё, новость все равно была самой радостной из всех. — А какой месяц уже? — не убирая ладони спросил Иван. — Третий пошёл. Представляешь, так заработалась, что не обратила внимание на себя! — Света положила и свою руку поверх руки мужа, — Думала, что плохо мне от жары и из-за работы по ночам… А оно вон как всё! — Да уж, заработалась это точно! Ну ничего, теперь у тебя будет время выспаться и ничего не делать. Света засмеялась и опустилась ниже на подушку. Кружилась голова, но то ли от счастья, то ли из-за своего нового положения, которое о себе вообще-то настойчиво сообщало последние два месяца. — Знаешь Вань, я пока лежала вспомнила, что когда в Москву приехала из Одессы, так трудно привыкала. Тогда грешила на то, что это из-за погоды. В Одессе тепло, море, а в Москве что? Там прохладно было… А вот сейчас лежу и думаю — это же из-за положения моего. — Света мило заулыбалась, — Это всё он! — девушка очертила ладонью свой животик, она выглядела невероятно счастливо. Они ещё долго говорили о всякой-всячине, желая оттянуть момент разлуки на потом. Света всё повторяла про море и то, как снова мечтает гулять по его берегу вместе с Ваней, чтобы было солнышко и море ласкалось у их ног. Ведь за месяц работы в Одессе у моря они были только раз, да и то по работе. Не до романтических прогулок, когда нужно труп на берегу в старой лодке осматривать. Рокотов сидел и слушал её, такую счастливую и окрыленную последними известиями. На душе у самого было тоже самое. Но всё же, засиживаться у неё было нельзя, как бы не хотелось остаться рядом и бесконечно слушать её. Иван помнил, что жене нужен покой. Теперь особенно нужен. — Светик, мне пора. — сказал он, когда она закончила говорить про то, что в последний визит в столицу ей там не понравилось. — Уже уходишь? — голос её зазвучал явно расстроенно. — Тебе пора ложится. Что тебе врач сказал? Правильно, больше отдыхать. Поэтому, Светунь, нужно ложится и засыпать. Иван обняв её плечи аккуратно направил тело в горизонтальное положение, потом натянул повыше одеяло. И опять Ваня словно с маленькой девочкой с ней — так по детски укладывает её спать. Света же в ответ на это улыбнулась. — Ты завтра зайдёшь? — Постараюсь. — А когда выпишут — заберёшь? — Конечно! А сейчас — спать. — и Рокотов коснулся её чуть вздёрнутого носика пальчиком, а потом поцеловал его. — Отдыхай и ни о чём не думай и не переживай, Светик. — Я постараюсь. — Вот и умница! Поцеловав её напоследок ещё раз, Иван Григорьевич поднялся и вышел из палаты.

***

— Навестили? — у самых дверей нос к носу Рокотов встретился с тем самым доктором, с которым общался в кабинете. — Да. — сияющее лицо Ивана говорило само за себя. Врач слегка улыбнулся в ответ Рокотову, было приятно видеть хоть иногда счастливых людей, особенно когда вокруг постоянно только боль и страдания на чужих лицах. — За супругой своей послезавтра приезжайте. Где-то после обеда. — сообщил врачи и хотел пройти дальше в палату, как его остановил Рокотов: — А скажите, — Иван заговорил чуть тише, сделал шаг к доктору и вывел его обратно в коридор, — а что ей сейчас нужно? Ну, может еда какая-то особая? — Рокотова буквально распирало от желания заботиться о Свете и чтобы её ничего не беспокоило, но вот что нужно женщинам в её положении он совершенно не знал, ну кроме очевидного — покой и безопасность. — Особого ничего не надо. Нужно разнообразно питаться, больше пить воды, особенно в такую жару. Лучшим для неё будут свежие овощи и фрукты. И никаких допросов, волнений, беготни и тем более трупов! Думаю, у вас там найдется тихая и спокойная должность. Полноценный сон тоже очень важен. Вот и всё пожалуй… А, ну и конечно ваша забота, поддержка и регулярное посещение врача. Где бы вы ни были. На поздних сроках особенно. — Я всё понял. Спасибо, спасибо вам! — Рокотов крепко пожал руку врача и вскоре вышел на улицу. От накатившей свежести и чистоты воздуха, Ивану чуть вскружило голову, когда он оказался за пределами здания. Или же закружило от повторяющихся в мыслях слов: «У нас будет ребенок!». Вот уж действительно от счастья может голову вскружить! Рокотов теперь на себе это понял. Таким счастливым, как сейчас, он давно себя не ощущал. Дойдя до ближайшей лавки, он сел на неё и подставил лицо ласковым лучам солнца. Оно не жглось, а мягко обнимало щёки. Неожиданности бывают разные — приятные и не очень. Случившийся обстрел немцами — это очень неприятная неожиданность. Для кого-то даже роковая. А вот услышанное несколько минут назад — самая приятная неожиданность за последнее время. Встреча со Светой в апреле, абсолютно случайная — первая его радость в эти три года. И теперь к этому прибавилось то, что их семья прибавится ещё одним человеком. На лице Рокотова растеклась радостная улыбка от одних только мыслей о малышке. Посидев на солнышке и уложив в голове все эти внезапные события, Рокотов поднялся с лавки. Хочешь, не хочешь, а нужно идти обратно на службу. Даже если ты уже без пяти минут отец, должность следователя и служебные обязанности напомнят о себе.