Письма для Эпистата

      Когда все звуки стихли, и дом наконец погрузился во тьму, Амен, чуть согнувшись, осторожно ступил внутрь. Он обозначил себе четкую цель: если в этом жилище имеется хоть что-то, указывающее на причастность Эвтиды к шезму, то он найдет это. И пусть мучительно хотелось ошибаться, но Эпистат обязать знать наверняка. Уже казалось бесполезным отрицать, как сильно его тянет к этой непутевой. Как нравится ее непокорный характер, как восхищает ее женская хитрость, но вместе с тем наивная, детская прямота. Она будто застала его врасплох, вытеснила собой все важное, стала центром мыслей, сместив на себя весь фокус внимания. Но тем же ей и хуже, ведь для него не осталось незамеченным странное поведение Эвы: ночные вылазки, секреты, переглядки. Амен ловил взглядом каждый шаг своенравной Неферут, бессовестно разглядывал каждое движение, смакуя вид чуть покачивающихся при ходьбе бедер, или изящного прогиба в пояснице, когда Эвтида усердно занималась каллиграфией. О, Незримый Бог, как он желает, чтобы уродование папируса было единственно истинным занятием этой бестолковой Исфет.       Не успел Амен приоткрыть занавеску, скрывающую содержимое прикроватной полочки, как Эва заворочалась в постели. Пробормотав что-то неразборчивое, она тихо застонала и откинула голову на подушки. В бледном свете луны, ее бронзовая кожа поблескивала мелкой испариной, а каштановые волосы разметались во все стороны, обрамляя испуганное, напряженное лицо. «Неужто кошмары мучают», — изумился Амен. Склонившись над спящей девушкой, Эпистат, сам не ведая зачем, аккуратно коснулся ее руки. Что-то болезненно кольнуло в сердце, он ощутил внезапную тревогу, накрывающую с головой. Определенно, здесь происходила чертовщина, ведь Эпистата никогда не беспокоили подобные неконтролируемые эмоции. Он сделал вдох и плавный выдох, но волна необъяснимого страха лишь накатила с новой силой. В отчаянии, Амен предпринял попытку отстраниться, но к собственному удивлению, не смог пошевелить и пальцем. «Ступор…», —заторможено сообразил Эпистат. Земля будто уплывала из под ног, размывались очертания предметов. Еле заметная голубая дымка окутала комнату. Теперь до него начало доходить. Он смутно помнил, как мать проделывала нечто подобное специально. Она погружалась в сновидения других людей по их просьбе, либо же из своих собственных корыстных побуждений. С помощью снов было возможно узнать секретную информацию; решить проблемы, беспокоящие душу в реальной жизни; подтолкнуть ее в нужном направлении… Для этого шезму часами просиживали подле сновидца, проникаясь его муками и переживаниями, сонастраиваясь энергиями. Почему же удалось так просто с Эвой? Может, потому, что будоражила его, покоя не давала днем и ночью? «Что угнетает тебя, Неферут?», — Амен коснулся взглядом Эвы, огладил плечи, как если бы хотел утешить и смягчить ее печаль. Эвтида тяжело дышала, и Амен словно растворялся в этих звуках. Он чувствовал одно дыхание на двоих, в то время, как невидимая нить сплетала их сознания, ведя все дальше, в царствие Морфея.       Сердце заходилось в неистовом ритме от обилия чувств, рвущихся наружу. Остолбеневшее от ужаса, беспомощное дитя, не способное шелохнуться, или даже закричать — лакомый кусок для огромной бешеной псины. Слюнявая тварь теснила девочку все ближе к воде, пока ноги ребенка тонули в зыбучем иле. Казалось, ее судьба предрешена. Грязная, измазанная с ног до головы вонючим илом, лохматая девчонка в каких-то старых обносках. Она никому не нужна. Даже искать не хватятся, подумают, запропастилась. Ну и Исфет с ней! А что останется от ее тела, кровавыми ошметками унесет Нил вниз по течению, и может быть голодный крокодил полакомится этим. На берегу мелькнула вспышка света, и постепенно рассеиваясь, преобразилась в крупную фигуру, шагающую в сторону Эвтиды. «Что это было? Может звезда упала с небес?» Все помутнело перед глазами, а после лишь звуки ожесточенной борьбы и собачьего рыка доносились до ее слуха. Сильные руки подхватили девочку, отнесли к берегу, накрыли чем-то теплым, сухим и приятным. — Эвтида, — позвал до боли знакомый голос. Чистое небо заглянуло в ее глаза, сокол укрыл своими крыльями. — Ты божество? — боязливо пролепетала Эва. — Нет, — улыбнулся Амен, — ты не помнишь кто я? — Не могу вспомнить, — прошептала девочка. — Это не важно, — утешил ее Эпистат, — теперь ты в безопасности. Эвтида с опаской оглядела спасителя. Сияние прозрачной кожи; величественный, мощный силуэт. Он был огромным и прекрасным. «Таких людей не существует», — подумала Эва, — «Точно Гор пощадил мою душу». Заметив взволнованный вид девочки, Амен осторожно коснулся ее головы, погладил спутанные волосы. Эвтида блаженно прикрыла веки, густые ресницы подрагивали от удовольствия. Так ее ещё никто не ласкал… Родная мать, и та, не проявляла столько нежности. Мужчина мягко улыбнулся, любуясь маленьким дивным созданием. Ему не верилось, что это — его упрямая Исфет. — Я отнесу тебя домой, хочешь? Он ошибался, думая, что дома Эву кто-то ждет. — Нет! — Эвтида резко соскочила с рук, накидка Эпистата соскользнула и упала в грязь. Амен растерянно приподнял брови. Теперь все встало на свои места. — А что тогда? Поедешь со мной в Фивы? — В Фивы? — Столица Верхнего Египта… — Я знаю, что такое Фивы! — возмутилась маленькая Неферут, — только зачем я буду там нужна? — Ты будешь нужна мне в любом месте, — просто ответил Амен. — Но почему? — не унималась Эва. — Хочу чтобы рядом со мной осталась. — Неужто полюбилась? — глуповато улыбнулась девочка. — Полюбилась, словно для того и была создана, — с трепетом признался Амен, — На руках всю жизнь носить буду, хочешь? — Хочу! — быстро и без сомнений ответила Эва. Немедленное согласие осчастливило его, ведь в жизни Эвтида редко бывала такой покладистой. Мужчина снова поднял девочку на руки, подбрасывал, кружил и прижимал к груди, наслаждаясь детским восторженным смехом. Они играли до тех пор, пока она не утомилась от веселья, уложив свою крохотную головку на его широкое плечо. «Пора возвращаться», — подумал Амен, удовлетворенный результатом своей работы. Отделив небольшой кусочек собственной Ка, Эпистат передал Эву из рук в руки, наказал двойнику охранять девочку, и ни при каких обстоятельствах не позволять ей грустить.       Дурман плавно рассеялся. Амен все еще держал Эвтиду за руку, склонившись у изголовья ее постели. Лицо девушки расслабилось, напряженное тело наконец размякло. Она смотрела лучший сон, в котором рядом с ней любимый господин. «Шезму не видят снов», — он с облегчением вздохнул, и лишь сейчас заметил, что кровать напротив пустовала, — «Шезму вершат свои дела под покровительством Апопа». Как хорошо, что он ошибался. Но эта ошибка была необходима. Она привела его к истине. Хищная улыбка озарила лицо Эпистата. Охота началась.