Огонёк.

Февраль не находил себе места. Не находил себе места с момента, как из его жизни ушёл самый яркий лучик, надежда в кромешной тьме безысходности и его светлое солнце. Яры больше нет. Она закончила эту жизнь счастливой: сделала много для родного Ренска, полюбила и вышла замуж, родила двух прекрасных сыновей. Но сам факт того, что той самой Яры никогда не будет рядом, заставлял Февраля ненавидеть каждый день своей уже бессмысленной жизни. Он просто наделся, что она выполнит третье условие их сделки. Пусть это было и не в её силах, он всегда верил в то, что у неё всё получится. Шли года. Умерли его дети, внуки, правнуки и на свет уже появились праправнуки. Но та мысль, что их больше нет на Земле не заставляла Февраля грустить так, как это делала смерть Яры. Они слишком много пережили вместе, и уже стали единым целым. Он не мог воспринимать Яру как что-то временное, как отдельного человека. Он привык к тому, что у них всегда было «мы», будто другого просто не может быть, будто не может быть того, что она покинет его. И как бы он не настраивал себя на эту мысль, видя её старость, он до конца не мог осознать, что возможно каждый день с ней — их последний вместе. Времена года сменялись, всё шло своим чередом, люди жили свои жизни так, как и раньше. Но для Февраля время остановилось. Он навсегда остался в том моменте, когда она была рядом. Колдун искал Яру в каждом доме Ренска. Не то что Ренска — даже в соседних княжествах. Но за это безумно долгое, неторопливо тянущееся время Февраль не смог увидеть ни в одном ребёнке того самого огонька. Огонька, которым светилась только она. Но сделка — есть сделка. Яра была должна выполнить третье условие, она обязательно сделает это, правда? Братья видели то, как тяжело Февралю давалась потеря. Они заранее знали, что так будет. Ведь когда Сентябрь полюбил смертную так же, как и его зимний брат, он не отходил от её кончины, кажется, несколько десятилетий точно. Но кто они были, чтобы запретить Февралю любить? И они дали согласие. Пошли свататься к Яре, понимая, что будет по истечению срока, отведённого ей на жизнь. На безлюдных улицах Ренска лишь в нескольких домах горел свет. Почти все свечи были потушены, поскольку едва светящаяся луна уже давно заменила своего яркого брата, спускаясь на тёмное небо и занимая своё место. Темноволосый мужчина в длинном, покрывающем голову плаще прогуливался по тропам спящего города, мимолётно заглядывая в каждое окно, будто желая увидеть там что-то. Совсем неожиданно для себя, Февраль среди ночи подумал о том, что неплохо было бы прогуляться по главной улице. Странная мысль, которая и вовсе, будто и не его была. Как быстро возникла, так и исчезла. Но город манил, зазывая, словно прося пройти вглубь красивых резных домиков, устремится вперёд и в конце концов наткнутся на что-то очень важное. Не долго вдумываясь в то, откуда вообще такое взялось в голове, Февраль накинул плащ и выскочил на улицу, мигом направляясь к воротам. Знакомое спокойствие и умиротворенность сразу окутала колдуна, позволяя тому блаженно прикрыть глаза. Он полной грудью вздохнул холодный мартовский воздух, продолжая свой глупый путь. А может и не глупый? В одном окне, где слабо горела свеча суетилась молодая женщина. Февраль прильнул к окну, будто заметив в нём что-то знакомое. На кровати, укутанная в детские пелёнки лежала малышка, на голове у которой, несвойственных для младенцев были густые и светлые волосы. Она скривила лицо в попытке улыбнуться, смотря прямо на колдуна, пока её, по-видимому, матушка, слонялась вокруг и пыталась найти что-то. Февраль понял. Её огонёк привёл его к этому окну, чтобы показать то, что Яра смогла выполнить третье условие сделки. Он одновременно был очень рад, видя новую, но такую родную Яру, а ещё зол тому, что она родилась в марте. Месяце безответственного проныры и вора пирогов.