Под свинцовым небом

Ноябрьская погода с дождями, холодным ветром и ночными заморозками обрушилась в этом году внезапно и резко, придя на смену последним дням октября, который выдался солнечным и теплым. Смена времен года в лесном краю всегда заметнее, нежели в городе. Оно и понятно: деревня и лес тесно связаны с землей, а сельские жители больше зависят от капризов природы. Осенний промозглый холод здесь чувствуется сильнее, и тем теплее и мягче вечерние огоньки в окнах домов. Николь не любила ненастный ноябрь. Это самый серый и мрачный месяц в году. Ни ярких красок, ни солнечного света, ни голубизны неба, ни пения птиц. Сырость и мрак. Красоту ноябрьского леса надо разглядеть, так говорит мсье виконт. Но он художник и разглядит красоту в чем угодно! Например, в растаявших каплях инея на ковре из листьев дуба, похрустывающих под ногами бурых желудях, влажных от дождя валунах около ручья... Во всем этом он видел благородную палитру оттенков — глубокие бордовые, серые, бурые цвета, на фоне которых особенно ярки пятна последних ягод брусники и темно-зелёные подушки мха на земле и деревьях. Николь помнила, как их школьный учитель рассказывал нечто подобное, а потом читал красивые и печальные стихи о листьях, медленно опускающихся на холодную гладь маленького озера... Детство прошло, сейчас она работает в отеле. А скоро придется, наверно, возвращаться на фабрику, где она трудилась раньше. Работа там труднее и не такая приятная, как в отеле, где столько самых разных людей и интересных разговоров. Но уже сейчас гостей мало, зимой будет еще меньше, а значит, почти ничего не заработаешь. Ведь она здесь и официантка, и горничная, а на такой работе важны чаевые. Николь недовольно поморщила носик, вспомнив старого зануду - фабричного управляющего, и грубоватых парней, работавших там же. После археологов, студентов и журналистов, которые во множестве приезжали в отель с июня по октябрь, фабричные рабочие с их топорными шуточками не могли привлечь ее внимание. Вот если бы устроиться работать в какой-нибудь дорогой магазин дамской одежды, а еще лучше в ювелирный, в большом городе! Но в таких местах редко появлялись вакансии. Нужна протекция, а кто ее окажет девушке из деревни? Мсье Робер, журналист, правда, обещал посодействовать. Но он вообще часто хвастался своими возможностями и связями в самых разных сферах. Редко кому-то помогал, был щедр только на посулы и больше смотрел, как бы использовать себе на благо возможности других, ничего не делая взамен. Оставалось удивляться, как журналист каждый раз выкручивался, и многие не винили его во лжи, ах, милый Робер такой фантазер, просто помочь оказалось не в его силах! Николь вздохнула и пошла снимать портьеры в освободившихся номерах. Их полагалось отправить в чистку уже сегодня. Да и прибраться здесь надо. В двух комнатах, которые после завтрака освободили ученые археологи, все сделала быстро. Но в третьей останавливался мсье Шарль-Анри, который и сейчас уехал только на время. Вроде бы у него была назначена с кем-то встреча в городе... - Николь, что ты застыла, как изваяние? - недовольно проговорила у нее за спиной старшая горничная. - К тому же, опять все наоборот делаешь! Эдме всплеснула тощими руками и забегала туда-сюда. Она вообще, по мнению Николь, делала много лишних движений, уж лучше бы в свои 45 лет поберегла силы! - Ты же знаешь, - продолжала Эдме, - что в те две комнаты сегодня вряд ли кто заедет! Их не бронировали! Надо было начинать уборку с полулюкса мсье виконта, он-то как раз скоро может вернуться. И не один! Соседний номер мсье забронировал для кого-то из своих друзей! - Да? - заинтересовалась Николь. - Для кого же? - Посмотри его фамилию в журнале... Мне некогда! С этими словами Эдме унеслась, видимо, наводить порядок в соседнем номере. Через некоторое время было слышно, как она вышла оттуда и переместилась дальше по коридору. Николь закончила уборку у виконта и на всякий случай огляделась. Эдме, когда бывала не в духе, являлась придирчиво проверять ее работу и могла нажаловаться хозяину. Но на этот раз у нее вряд ли будет что сказать, комната блистала чистотой. Уходить Николь не хотелось. Отчасти потому, что за дверью на нее снова может наскочить Эдме. Другая причина - любопытство, которым Николь всегда отличалась. На столе лежала большая папка. Если осторожно потянуть завязки, ее можно открыть и быстренько посмотреть... Конечно, не очень хорошо лазить без разрешения по чужим папкам, но ведь она не станет рыться, а только посмотрит верхние, а значит, самые новые рисунки. Да, это именно рисунки, а не личные фото и не переписка. Что такого, если Николь их увидит? Ведь мсье так талантлив, и его рисунки такие чудесные! Особенно те, что о старинных временах! Убеждая себя, что ничего дурного не будет в том, что она одним глазком посмотрит, Николь уже развязывала вожделенную папку. Сверху лежал рисунок, изображавший двоих мужчин, которые стояли по разные стороны массивной колонны. Каждый прислонился плечом со своей стороны. Они были рядом и в то же время врозь. И, видимо, колонна была не главной преградой между ними. Читалось в их лицах, в повороте головы каждого нечто, сразу и бесповоротно дававшее понять: скорее примирятся друг с другом пламя и лед, чем эти два человека! Николь не была сильна в истории костюма, поняла только, что одеты эти двое по моде каких-то невообразимо далеких времен. Если вообще можно назвать модой их одеяния с высокими разрезами по бокам, да еще и схваченные в талии тяжелыми широкими поясами. Когда это, интересно, парни такое носили? Но уж с виду эти, с рисунка, были красавцы хоть куда! Интересно, кто они? Дверь открылась бесшумно, и только голос вошедшего вернул девушку к реальности. - Привет, красотка! А я думал, ты в своей деревне или уже перебралась в Блуа! От неожиданности Николь вскрикнула и едва не упала, но чья-то сильная рука удержала ее. К горничной не сразу вернулась речь, и незнакомец, пользуясь, этим, уже обнимал ее обеими руками и явно собирался расстегнуть верхнюю пуговицу ее платья! - Мсье Робер! - она наконец смогла отпихнуть его. - Вы-то откуда взялись? Говорили, вы лежите в больнице! - Уже нет, Николь! Ты что, не рада моему возвращению? - Рада, мсье. Но лучше нам с вами уйти отсюда. Уборку я закончила, и чтобы о нас ничего лишнего не подумали... - О нас? - притворно удивился Робер, на внешности которого пребывание в больнице никак не отразилось. - Это же номер моего... гмм... давнего приятеля, мсье виконта! Я-то при чем? - При том, что вы находитесь здесь без разрешения. Тут везде его вещи, и Эдме будет ругаться, если узнает... - С каких пор ты стала бояться Эдме? Ах, вот я и догадался! Ты, конечно, копалась в вещах нашего дорогого Шарля-Анри! Надо же, я тебя застукал! Ладно, не злись, я шучу. Робер засмеялся и, отстранив ее, тоже склонился над рисунком. Некоторое время молча разглядывал его, и настроение как-то внезапно стало хуже. Как будто облако набежало и скрыло солнечный свет. - Мсье, идемте, - Николь настойчиво потянула его за рукав. - Номер, в котором вы останавливались, как раз свободен, уборка сделана, и вы можете прямо сейчас... - Да погоди, - отмахнулся он. - Хорошие рисунки, надо рассмотреть. Один из изображенных мужчин, с продолговатым лицом и оценивающим взглядом узких недобрых глаз, не был знаком репортеру. Но вот второго он знал. - Мсье Арман, - проговорил он чуть слышно. - Арман де Монришар, я готов поклясться, что ты послужил моделью для этого рисунка. - Вы знаете кого-то из них? - спросила любопытная горничная. - Кого из них зовут Арман? - Видел как-то одного из них, - неопределенно ответил Робер. - Но мы мало знакомы. Вот это Арман. Вернее, Арман позировал виконту... Репортер показал на второго мужчину, который был более красив и аристократичен, нежели узкоглазый. Было и другое существенное различие. Тот, чьего имени Робер не знал, выглядел рыцарем удачи, а похожий на Армана - просто рыцарем. Без дальнейших определений. - Видный из себя этот ваш знакомый, - вздохнула Николь, притворно потупившись. - Ах! Он наверняка спортсмен. Косая сажень в плечах, не иначе! Где бы такого найти? - С этим у тебя будут трудности, - буркнул Робер и потер ладонью лоб. - Его трудно найти. Ездит с места на место! Обычно Робер старался не давать людям лишней информации, а наоборот, сам разными способами выведывал ее у них. Но сейчас увидеть лицо Армана было неожиданностью, и Робер невольно раскрыл свои карты. Хотя девчонка все равно ничего не поняла. Да и нечего тут, собственно, было понимать. Никакой тайны. Но Робер, как все завистливые люди, лучше откусил бы себе язык, чем признался в зависти. Арман, последний из рода Монришар, был тем, кому Робер Партилезье давно и люто завидовал. Даже больше, чем виконту. Арман был журналистом, но не таким, как Робер. Если потомок Лауберта Потерпевшего стяжал известность скандальными, а по большей части - оскорбительными статьями и судебными дрязгами, то Арман прославился как военный журналист, освещая события непосредственно в местах боевых действий. Первый большой успех пришел к нему в 1918 году, когда молодой корреспондент "Пти Паризьен" побывал и написал цикл статей о России, охваченной пожаром гражданской войны. Потом Арман был аккредитован и отбыл в Сирию, где французские войска готовились к наступлению на Дамаск. После разгрома сирийских повстанцев у горного прохода Майсалун и бегства низложенного короля Фейсала вышли новые статьи, закрепившие успех Армана как талантливого и бесстрашного военного корреспондента. С тех пор опасность сопутствовала Арману на каждом шагу, а свист пуль над головой стал так же привычен, как для других - шорох автомобильных шин за окнами. Да, этому человеку Робер завидовал больше всех. Он всегда завидовал чужой славе, успеху и гонорарам. К тому же, Арман был в родстве с семейством де Линкс. Он часто рисковал жизнью, а вот дома бывал редко. Год назад стало известно, что Арман отправился освещать события Рифской, или Второй Марокканской войны. И вот теперь, быть может, вернулся. Иначе с чего вдруг Шарль-Анри стал его рисовать? Робер убрал рисунок снова в папку. Николь поскорее завязала ее и наконец вытащила репортера из комнаты. - Мы в прошлый раз передали через посыльного ваш чемодан со всеми вещами, - говорила она, распахивая перед гостем дверь его номера. - Только журнал какой-то за диван завалился, я его потом нашла... - Журнал? Ладно, сходи за ним. И принеси мне кофе заодно. Собственно говоря, это был не совсем журнал, а скорее толстая брошюра, нечто вроде музейного каталога. Робер открыл журнал в том месте, где из него выглядывала закладка. - Вот это вещь! - восхитилась Николь, разглядывая через плечо Робера фото великолепного, явно старинной работы колье. - Ну да, это рубины и изумруды, - проговорил он. - По фотографии не понять, но эти камни не только очень крупные, но еще и удивительной чистоты. Такие давно уже не добывают. Просто негде... - Чьим же оно было? Какой-нибудь королевы? - В таком виде, как на этом фото, не знаю. Оправа изначально была другой. Здесь камни - главное. И когда-то ими украшала себя дама по имени Розамунда... - Ничего себе! Эта та, которую то ли зарезала, то ли отравила Элеонора Аквитанская? Я в одном романе читала... - Нет, это другая Розамунда, ее зарезали без участия королевы Элеоноры... Хотя и там тоже без бабской зависти и ревности не обошлось! - А вас хлебом не корми, только дай позлословить о женщинах! - возмутилась Николь. - Ладно, ступай, разве не слышишь, тебя зовут! Это было правдой, и Николь убежала. Робер отпил обжигающий кофе и захлопнул брошюру. Украшения женщин рода де Коллин, о которых было много написано, но большая часть безвозвратно утрачена, он рассчитывал найти во время своей неудачной авантюры, но, попав совсем не туда, куда хотел, и чудом избежав опасности, решил больше не искушать судьбу. Права была ученая мадам, все клады давно кем-то найдены, или же они спрятаны так, что поиски обойдутся себе дороже! Да и пора, наконец, засесть за свою книгу! Он анонсировал исторический роман еще летом, но с тех пор работа продвинулась мало. Теперь уж не получится списать этот простой на болезнь, а значит, надо поторопиться. Даже самые верные читатели не любят, когда автор обманывает их ожидания! А колье с фотографии все равно сможет послужить его делу. Например, можно придумать и вставить в роман связанный с ним эпизод. Пробегая мимо стойки администратора, Николь вспомнила: мсье виконт забронировал второй полулюкс для кого-то из своих друзей! За стойкой просматривал какие-то бумаги сам хозяин. Он выглядел умиротворенным и даже веселым, и Николь решилась спросить: - Мсье Фюльжанс, подскажите, как обращаться к новому гостю? - К какому гостю? - поднял голову тот. - У нас пока только Робер. - К тому, которого везет к нам мсье Шарль-Анри. - О, вот ты о ком! Можешь называть его мсье граф. - Так официально? - Да. Cейчас больше принята простота, но учти, он очень известный человек... - Известные редко бывают надутыми и как раз просты в общении. - Если он позволит, будешь обращаться к нему - мсье де Монришар. - Арман? - вырвалось у нее. - Да, это его имя. И все-таки... Кругом неисправимые болтуны! - Фюльжанс махнул рукой и вернулся к счетам. У въездных ворот просигналил автомобиль. Фюльжанс пошел лично встретить знаменитых гостей. Через несколько минут он уже распахивал дверь перед высоким мужчиной, в котором Николь сразу узнала Армана с рисунка. Лицо настоящего Армана было загорелым, как у южанина, и серебристо-серые, с жестким прищуром глаза казались от этого светлее. Одет он был в короткое черное пальто, из-под которого виднелся свитер с высоким горлом. Ах, от этого еще молодого мужчины веяло силой и несокрушимой мощью! Следом вошел виконт Шарль-Анри, тоже в дорожной одежде, веселый и оживленный. Оба они были такими радостными от долгожданной встречи, что веселье передалось всем в доме. Пожалуй, не разделял этого странного ажиотажа только Робер. - Что их сюда-то принесло? - бранчливо спросил он, встретив Николь в коридоре после обеда. - До замка не так и далеко, что бы им не поехать сразу туда? - Всем вы недовольны, мсье, - хихикнула Николь, которую позабавило сердитое выражение его лица. - Утром мсье виконту нужно закончить работу над этюдом, а мсье Арман хочет пойти с ним, заодно и на раскопках побывают. - Разве не все археологи уехали? Я слышал, работы уже свернули. - Вот этого я не знаю. Может, и свернули, но мсье графу просто интересно! Он ведь журналист. Ах, Эдме болтала, что он был на разных войнах, даже в Африке, у диких племен! А вы, мсье Робер, никогда не хотели там побывать и написать статью? - Что я там забыл? - пробурчал Робер. - И если все репортеры кинутся осваивать Африку, кто останется здесь? К тому же, я пишу исторический роман! - Наверно, здесь труднее прославиться, - хитро прищурилась горничная. - Конечно, труднее! Ты посмотри, как велика конкуренция! Нужно быть лучшим, чтобы тебя заметили. Робер и сам не ожидал этого, но утро застало его в лесу, неподалеку от места раскопок. Как-то внезапно пришла мысль, что актеры ведь вживаются в образ, чтобы сыграть роль, режиссеры выбирают места для съемок, а художники вроде тоже подолгу ищут нужное место для картины, да и натурщиц... Нужно и ему, автору будущего романа, побродить среди вековых дубов, пока они еще сохранились. Почувствовать себя вроде бы на месте событий! При этой мысли ему захотелось повернуть назад. Вспомнилась неудавшаяся экспедиция за кладом. Тогда он сорвался в какую-то яму и, видать, стукнулся головой. Потому и привиделось, пока лежал без чувств, что-то про стародавние времена. Хотя тогда казалось, что вовсе даже не привиделось! Что, если его короткое, но опасное путешествие во времени все-таки было? Робер тряхнул головой, постоял немного и двинулся дальше. В конце концов, если и так! Монришар побывал в самых разных местах, но вот в прошлом не был даже он! Подумаешь, Африка! Арман не один там был, а с военными. И, конечно, с оружием. А он, Робер, был один, без охраны. Он рисковал быть посаженным на цепь в сыром подземелье и погибнуть в цвете лет. И смог спастись! Приятно в чем-то взять верх над Арманом, даже если он не будет этого знать. В прошлый раз Робер занимался здесь кладоискательством, теперь же ничего не станет трогать. Наверно, и к нему никто не сунется. И придет же такое в голову, остановил он себя. Кто мог сунуться, если он в своем времени, в самом обычном лесу, где лет сто как повывели последних волков. И если идти не больше часа, выйдешь на широкую дорогу, по которой едут автомобили. А чуть дальше - деревни, поля и луга, потом город на том самом месте, где раньше тоже шумел лес! Размышляя таким образом, он вышел на берег то ли маленькой речушки, то ли широкого ручья. Вспомнить это место он не мог. Наверно, раньше просто не заходил сюда. А впрочем, какая разница? Он еще раз осмотрелся. Хорошее место, в котором вполне могли бы происходить некоторые события его будущей книги. Дубы здесь были высокими, в два обхвата толщиной. А под ногами похрустывали скорлупки желудей. Разглядывая ковер из желудей и бурой листвы, Робер увидел и кое-что еще. Следы на земле. Здесь прошли человек и небольшая собака. Наверно, кто-то из местных прогуливался, решил он. Но кто бы это мог быть? Ближайшая деревня далековато, чтобы идти сюда на прогулку. А у археологов вроде не было собак. Следы тянулись вдоль ручья, потом потерялись за огромными валунами... вот стали видны снова. Маленькие следы, явно их не мог оставить взрослый мужчина. Подросток или женщина. Женщина - это вернее, шаг не широкий. И что-то еще неуловимо странное было в этих следах, оставленных на влажной осенней земле. Не отдавая себе отчета, для чего это делает, Робер продолжал идти, уставив взгляд на маленькие следы. - Гав! Гав! Сердитый лай раздался совсем рядом. На него наскакивала собака неизвестной породы и скорее мелкая, чем большая. - Иди отсюда! - прикрикнул репортер. Но псина не отставала. Она вряд ли была для него опасна, ведь это не громадная Флечетта, что живет у мадам Элен! Но эта бело-рыжая собаченция оказалась настырной и пыталась вцепиться в его штанину. Еще не хватало испортить брюки! Робер поискал глазами вокруг, нет ли где палки или камня. Собака, будто прочитав его мысли, немного отступила, но продолжала громко лаять. - Рики! - раздался молодой женский голос. Он шел откуда-то сверху, и Робер поднял голову. Она стояла на большом, вросшем в землю замшелом камне. Или это был обломок скалы. Впрочем, разве это важно? Главное - он впервые в жизни видел такую восхитительную, прекрасную, идеальную брюнетку! Капюшон плаща соскочил с головы девушки, и смоляные кудри волнами упали на плечи. Робер, считавший себя знатоком женской красоты, должен был признать, что  никогда не встречал  такой гладкой молочно-белой кожи и огромных, опушенных длиннейшими ресницами черных глаз. Носик - маленький, идеально правильный, а личико в форме сердечка. - Оставь этого человека, Рики. Фу! - велела девушка. Собака послушалась, но продолжала настороженно наблюдать за репортером. Брюнетка рассматривала его с высоты валуна. - Кто вы, незнакомец? - в голосе девушки, говорившей на старофранцузском языке, слышались легкие властные нотки. - И откуда здесь взялись? Прежде я вас не видела. - Я и сам не видел вас, - несколько озадаченно проговорил он. - Такую красавицу я бы запомнил! Как вас зовут? - Вы не в меру дерзки! - возмутилась она. Однако, голос не повысила. - Но я готова верить, что виной вашему поведению не злой умысел, а лишь отсутствие должного воспитания. Поэтому разрешаю вам продолжать следовать туда, куда вы направлялись. Не причиняйте на этих землях никому вреда, и его не причинят вам! Она смотрела сверху спокойно и гордо, как могла бы смотреть принцесса, и что-то остановило Робера, когда он хотел посмеяться над ее речами. - Вы актриса? - осенило его. Точно, летом он видел здесь молодых актрис, которые по совету режиссера приезжали сюда готовиться к съемкам в историческом фильме. Но ни одна из них не была так красива, как эта. - Вживаетесь в образ, мадемуазель? Могу поздравить, у вас получается. Но все-таки сегодня холодновато, и вы, наверно, замерзли и устали. Я мог бы пригласить вас пообедать! - Вы не больны? - спросила она после паузы. - Я уже боюсь вас отпускать одного! - Как мило! Тогда давайте пойдем вдвоем, чтобы вы могли заботиться обо мне и дальше! - Скоро пойдем, - согласилась она как-то уж слишком покладисто. - Не волнуйтесь. Робер хотел уже предложить ей помочь спуститься на землю. Но успел сделать только шаг по направлению к ней. Девушка вдруг предостерегающе вскрикнула и указала рукой на нечто, чего Робер не мог видеть... у него за спиной. Рики вновь вздыбила шерсть на загривке и зарычала. Но что мог значить рык и лай этой собаки для вылетевшего из кустов громадного рыже-бурого вепря? Чудовище несколько мгновений рассматривало Робера злобными маленькими глазками, а копыта его рыли землю, разбрасывая по сторонам целые комья! Вепрь был в холке по грудь Роберу, который никак не мог считаться низкорослым. А от клыков до хвоста в нем было не меньше двух метров! - Лезьте на дерево! - крикнула девушка. - Быстро! Долго уговаривать не пришлось. Робер сам не понял, как буквально взлетел на ближайший дуб, как раз напротив ее камня, и с грехом пополам укрепился на толстой ветке, почти на метр выше, чем была девушка. Чудовищный зверь бесновался все сильнее, упустив добычу. Но отступать не в правилах вепря, ярость всегда усиливает его натиск и дикое упрямство. Чувствовать себя спасенными люди и собака еще не могли. Рики успела вскочить к девушке на камень и оказалась в относительной безопасности. Вепрь не мог взобраться туда и попытался подрывать камень своими жуткими клыками, видимо, ожидая, что девушка и собака свалятся к нему. Но древний валун за века врос в землю накрепко, и повалить или хотя бы расшатать его было невозможно. - Извините, - перевел дух Робер. - Я... гмм.. не местный и не знаю, что у здешних вепрей на уме! Может быть, вы подскажете, мадемуазель, сколько примерно это может продолжаться? - Долго! - ответила она. Теперь ей приходилось почти кричать, так как вепрь все бесновался и производил сильный шум. - Вепри упрямы и злы и так легко не отступают! - Главное, чтобы к нему не пришло подкрепление! - выдавил из себя шутку репортер. - Не придет, - заверила девушка. - У них сейчас гон, самцы соперничают и бьются за самок смертным боем! - Но этот, по-моему, застрянет здесь надолго. А значит, и мы... - Может быть, и нет. О, что же я стою, у меня есть... Она слегка распахнула плащ, разыскивая что-то в его складках. В свете проникшего сквозь ветви тусклого солнца полыхнуло что-то яркое. Красно-зеленая вспышка. На шее красавицы сверкали те самые камни! - Кто ты? - выговорил он потрясенно. Голос был почти беззвучен, и она, конечно, не расслышала. Девушка отвязала от пояса небольшой охотничий рог, который и искала, и поднесла к губам. - Ты что делаешь? - на этот раз Робер говорил громче. - Зачем... - Зачем??? - удивилась она. - Чтобы мы спаслись поскорее, конечно же! На зов рога примчится Родерик с людьми... - Кто?! - в ужасе простонал Робер. - О нет, не надо его звать! - Так ты преступник? - О, конечно, нет! - Тогда почему боишься правосудия сюзерена? Родерик справедлив! - Молю тебя, не делай этого! Но делать уже ничего не требовалось. Из леса выметнулась свора борзых, а за ними - всадники. - Римберта, не бойся! - крикнул тот, что ехал первым. - Стой там! Я сейчас! Вепрь повернулся к новым врагам. С клыков его стекали на землю клоки желтоватой пены - признак сильнейшей ярости. Надсаживались лаем псы, кричали люди, грохотали конские копыта. Вся эта толпа плотно окружила вепря. Однако сверху все было хорошо видно, и как только сир Родерик бросился на кабана с рогатиной, Робер соскочил с дуба и полетел в ту сторону, откуда пришел. К счастью, он не забыл, где это! А над ноябрьским лесом уже плыл сигнал рога. Вспомнить бы, что такой сигнал означает... Наверно, это призыв "на травлю"! Точно он не знал, но понесся сквозь чащу, подгоняемый этим звуком, еще быстрее. - Взят! - вскричала юная брюнетка. Она спустилась с валуна и кинулась в объятия брата, уже успевшего при помощи оруженосцев смыть с себя кровь и слизь лесного чудища. - Как славно, что ты меня нашел! Я думала, что придется простоять на камне дольше. Да, а вон там, на дереве, сидел странно одетый молодой человек, совершенно сумасшедший! Жаль, что он сбежал, его надо было показать врачевателям! - Я догадываюсь, о ком ты говоришь, - кивнул Родерик. - Если местные крестьяне сгоряча всадят в него несколько стрел, виноваты будут только родственники, которые так плохо следят за больным! - Робер! Очнитесь же! - Он вообще жив? - Дышит. Дай сюда фляжку. - Нужен врач... - О нет, нет! - простонал Робер. Кто-то влил ему в рот немного коньяка. Робер сел, осоловело осмотрелся по сторонам. Рядом стояли какие-то люди, но он не мог их узнать. Выхватил из чьей-то руки фляжку и пил, не останавливаясь, пока не выпил все содержимое. - Теперь полегче? - спросил знакомый голос. Это был Шарль-Анри. - Что с вами случилось, Робер? - спросил второй. - Узнаете меня? Я Арман де Монришар. Кто на вас напал? - Родерик, - прохрипел Робер. - Там! Вепрь. Там! - Подгони поближе машину, - сказал Арман. - Отвезем его в отель. - Следы, - проговорил Робер, вновь откидываясь назад. – Ее башмаки… не парные! Я понял! Тогда не было … парной обуви! - Может, в больницу сразу? – предложил виконт. - С этим успеется. Боюсь, они его продержат долго, а ведь, в сущности, причин для этого нет! Вечером, когда Робер спал богатырским сном в своем номере, Арман выразил свои мысли более ясно. Они с Шарлем-Анри сидели у камина, вспоминая этот странный день. Их прогулка к месту раскопок закончилась весьма необычно. Сначала все шло по плану, но внезапно из леса с безумными глазами и в порванном плаще выскочил Робер. За ним никто не гнался, но со стороны репортер выглядел так, словно только что сбежал от стаи волков. - Что он толковал про Родерика? - вспомнил виконт. - И про какого-то вепря. - Вепрь - символ рода де Коллин, - сказал Арман, закуривая сигару. - И ты думаешь, что все это правда? Ну, что он встретился в прошлый раз с... Арман немного помолчал. А когда снова заговорил, голос его прозвучал очень серьезно. - Иногда не надо ворошить прошлое, Шарль-Анри! Особенно в таком месте, как это, таящее в себе столько зловещих тайн. Я опасаюсь, что археологи взялись за дело слишком рьяно и нарушили какой-то баланс... ну, будто бы открылся мостик между двумя измерениями, понимаешь? - Но почему никто, кроме Робера, на этот мостик не попадал? - Не знаю. Ведь пока я высказал только гипотезу. Разбираться будем завтра. - Да, я надеюсь, что завтра он расскажет нам что-нибудь интересное!