The snow ghost

В лесу живёт женщина. Никто никогда не говорит об этом. Её отец сказал ей, что об этом знают только охотники и что они никогда никому не должны рассказывать об этом, никогда, особенно когда они находятся в Двенадцатом дистрикте, даже между собой... Или её проклятие падет на них всех. Они называют её духом леса или снежным призраком. Она видела её несколько раз. Ей это казалось очень реальным, тем более что она живет в одной из лачуг у озера; её отец всегда оставлял ей что-нибудь на пороге, белку или даже индейку, в качестве подарка. После его смерти Китнисс делала то же самое, не задавая себе никаких вопросов. Она научила Гейла делать то же, и он тоже чтит пакт охотников. Вот как это работает. Она никогда не задаёт вопросов, никогда не даёт себе ответов. Иногда она встречает её - вот почему она никогда не выпускает стрелу при первом, малейшем звуке - и она просто смотрит на неё и улыбается; она - загадочная женщина, всегда закутанная в одну и ту же оранжевую шаль, когда гуляет по лесу. На мгновение они узнали друг друга, а затем разошлись в разные стороны. Они даже не поздоровались. Она понятия не имеет, как звучит её голос, потому что она никогда не говорит. Поэтому она так удивляется, когда это происходит в первый раз, и это отвлекает её. Но это все еще небольшая вспышка эмоций, ничего слишком сильного в море отчаяния, которое охватило её. Китнисс убежала в лес, пытаясь убежать от горькой реальности. От кошмара, который повторяется. К истории, у которой нет конца... Это никогда не закончится, пока она не умрёт. "Что происходит?" - спрашивает Снежный Призрак, и Китнисс поднимает глаза, всё ещё скорчившись в траве, и присутствие женщины на мгновение прерывает её рыдания. "Президент Сноу, - бормочет она, - объявил правила Тридцатых Голодных игр”. Каждые пятнадцать лет проводится специальный выпуск этих адских игр. В первом случае требовалось вдвое больше трибутов от каждого округа, и именно здесь победил Хеймитч, первый наставник из Двенадцатого округа. Этот год... В этом году, вместо этого, они хотят, чтобы награды были выбраны из числа существующих победителей. Её. Президент Сноу хочет, чтобы она вернулась на эту арену. Потому что она бросила вызов Капитолию своим трюком с теми ягодами, потому что она рискнула оставить Панем без его драгоценного Победителя. Потому что она мятежник, бунтарь. Осмелилась не умирать. Спасти жизнь Пита. И теперь президент Сноу хочет отомстить ей. Она открывается ей, духу леса. А та приседает перед ней, наблюдая. Она рассказывает ей о своем опыте участия в Голодных играх - и слова срываются с ее губ путаным потоком, перемежаясь всхлипами и слезами. Её младшая сестра Прим, чьё место она заняла. Ру, которую ей не удалось спасти. Ужас убийств, чтобы выжить. Правила, которые постоянно менялись. Гибриды с глазами мертвых трибутов. Пит. Пит, мальчик с хлебом. Пит, которого она спасла, навлекая на себя ненависть президента Сноу. Снежный призрак внимательно слушает. Затем, когда больше ничего не остается, когда только ветер треплет их волосы, женщина наклоняется к ней и обнимает её. "Всё будет хорошо", - шепчет она, поглаживая её по спине, когда та снова заливается слезами. Всё будет хорошо. Китнисс отчаянно хочется в это верить. *** Она стоит на сцене, на площади. Она наблюдает за толпой затуманенными глазами, но с высоко поднятой головой. Эффи, стоящая посреди сцены перед микрофоном, выглядит отстраненной. Так странно… Так необычно для неё. Она улыбается, но в её глазах блестят сдерживаемые слезы. "Девушка трибут из Двенадцатого дистрикта - это ... Китнисс Эвердин". Китнисс остаётся бесстрастной, наблюдая за толпой. У неё нет намерения проявлять слабость. Она не собирается плакать или устраивать сцену. Всё, что у неё осталось, - это её достоинство. "Я доброволец!" Далекий голос разносится по небу. Толпа шевелится, перешептываясь. Китнисс моргает, пытаясь разглядеть что-то в толпе, понять... Люди поворачиваются, двигаются. Толпа расступается, и вот она. Снежный призрак. На ней красочное платье с воланами, а поверх накинута оранжевая шаль. Она улыбается жизнерадостно - это такой сильный набор контрастов, что Китнисс начинает думать, что все это галлюцинация. "Ах..." - бормочет Эффи в микрофон, пытаясь оправиться от паралича, охватившего всех. Женщина, тем временем, шагает к сцене и, кажется, почти подпрыгивает: "Извините, но, эм, ну, в этом выпуске разрешено избираться только среди предыдущих победителей..." Женщина добралась до сцены и взобралась на вершину. Она делает пируэт и расплывается в широкой улыбке. "Я знаю", - отвечает она, - "Действительно, я такая. Люси Грей Бейрд, победительница десятых Голодных игр". Ладно, может быть, Китнисс уже мертва. Может быть, она съела что-то странное, из-за чего у нее галлюцинации. Потому что это не может быть реальностью. Все в Двенадцатом дистрикте знают, что некая Люси Грей Бейрд отличилась когда-то; мэр Липп произносит её имя каждый год перед жатвой. Но никто... Никто, никогда... Никто не знал, что случилось с девочкой. Хорошо это или плохо, но весь дистрикт думал, что она мертва. Люси Грей - дух леса? Смеется и делает пируэты в своей разноцветной юбке? Эффи лишилась дара речи, как и все они. Женщина - Люси Грей? - подходит к мэру Липпу, который побледнел… Как будто и в самом деле увидел привидение. Выражение её лица исчезает; теперь она больше не выглядит веселой. Она серьезна, когда смотрит на мэра с высоко поднятой головой. "Я думаю, мэр может подтвердить мою личность", - сухо объявляет она. Нижняя губа мужчины дрожит. В его глазах мелькает несколько эмоций - гнев, страх? - а затем он, не говоря ни слова, кивает. Люси Грей, теперь, когда её личность подтверждена, улыбается и хлопает в ладоши один раз. Она снова делает пируэт и подпрыгивает, пока не оказывается рядом с Китнисс. Она хватает её за руку и сжимает, в то время как та слишком потрясена, чтобы отреагировать. Китнисс моргает, пытаясь разглядеть что-то в толпе, понять... Люди оборачиваются, двигаются. "Отлично!" - щебечет она. "Китнисс, значит ли это, что ты будешь моей наставницей в этом году?" Она подмигивает ей и разражается смехом. Китнисс не знает, что и думать. Сумасшедшая. Она совершенно сумасшедшая. Эффи кашляет и приходит в себя. Она подходит ко второй миске и достает второе имя. "Хорошо... Хорошо. Мужчина трибут из Двенадцатого дистрикта - Хеймитч Эбернети". Китнисс поднимает взгляд на Пита. У него тоже открыт рот, он тоже не знает, что и думать. Пожалуйста, нет, думает она изо всех сил. Не делай глупостей. Мы в безопасности. Мы оба в безопасности. Она все еще не может избавиться от отчаяния из-за этой эгоистичной мысли... Но она ничего не может с собой поделать. Единственное, что имеет значение, это то, что Пит выжил. И, вероятно, Хеймитч думает то же самое. Он похлопывает Пита по руке, улыбается, а затем, пошатываясь, направляется к Эффи. "Ну что ж!" - восклицает она, все еще не совсем оправившись от удивления. "И пусть удача всегда будет с вами!" Прибывают миротворцы и уводят их. Не в здание суда, а уже за его пределы, в сторону участка. "Как насчет приветствий?" восклицает Китнисс в панике. "В этом году никаких приветствий", - отвечает ей один из миротворцев. Он печален, почти сожалеет. Его хватка на ее руке слабая. "Здравствуйте!" - кричит Китнисс, поворачиваясь обратно к своей семье. Когда она успокаивается настолько, чтобы начинать принимать реальность, она видит, что никто из Миротворцев не толкает Люси Грей. Некоторые из них обмениваются удивленными взглядами… Даже улыбаются. Они постарше. Более взрослые. Кто-то, кто знал её, когда она еще жила в дистрикте. Она бежит вперед, всё время улыбаясь, как будто у неё нет ни одной мысли на свете. Они садятся в поезд. *** Люси Грей ест хлебный пудинг руками, к ужасу Эффи, которая, кажется, слишком удивлена, чтобы что-либо сказать. Она ест его с такой страстью, что на щеках остаются пятна, а Люси Грей засовывает пальцы в рот и даже издает тихие стоны удовольствия. Китнисс сидит на одном из маленьких диванчиков рядом с Питом и наблюдает за ней. Хеймитч сидит на одном из кресел и уже пьёт. Эффи стоит, полностью парализованная, пока Люси Грей заканчивает есть. "Замечательно", - наконец восклицает женщина, все еще улыбаясь - почему она выглядит такой чертовски жизнерадостной?! "С тобой всегда так обращались в твоих Голодных играх?" Китнисс просто смотрит на неё. Хеймитч делает еще глоток. Эффи отшатывается, когда её профессионализм каким-то образом прорывается наружу. "Все трибуты из всех округов ездят на лучших поездах и едят лучшую еду в Капитолии", - отвечает Китнисс, - "Хотя я слышала, что десерты разрешены только в двенадцатом". Люси Грей выгибает брови. "Действительно? Как романтично", - наконец комментирует она, вытирая выступившие слезы и улыбаясь в ответ с лукавым огоньком во взгляде. "Разве ваши Голодные игры не были такими же?" - мягко спрашивает Пит. Китнисс хватает его за руку и сжимает её, не сводя глаз с Люси Грей. Она даже не знает, зачем она это сделала, но Пит сжимает её в ответ, и она сразу же чувствует себя спокойнее. Люси Грей смотрит на него, вздернув подбородок с видом притворного превосходства. "Мой мальчик, нас бросили в фургон для скота. Всех вместе, всех трибутов со всех дистриктов. Мы прибыли в столицу, и нас бросили в обезьянью клетку в зоопарке, и никто не подумал нас покормить". Китнисс молча наблюдает за ней. Она шутит, верно? Конечно, она шутит. В этом нет никакого смысла. Хеймитч разражается смехом. "Я выиграл через пять лет после тебя, и все было не так", - говорит он, поддразнивая её. "Я уверена, что вы не смотрели мои игры", - отвечает она по-ангельски. "Никто никогда их не смотрел. По крайней мере, до тех пор, пока они не стали обязательными. С моими, я думаю. Это было большое событие". Люси Грей пожимает плечами. "Да, я могу себе это представить", - тихо отвечает она, - "Но если ваши игры были созданы определенным образом, то это потому, что мои игры заложили основы. Знаете, это был эксперимент. Это был первый год, когда у нас были собеседования, спонсоры... Менторы" - на последнем слове её глаза загораются, как будто она смеётся над тайной шуткой. Именно это, тень этого смеха, нарушает молчание Китнисс. Она больше не может этого выносить. Люси Грей выглядит такой счастливой, что её хочется задушить. "Они все равно отправят тебя умирать на арене", - выплевывает она, - "Какая разница, сможешь ли ты съесть немного сладостей или сначала тебе разрешат переночевать в хорошей квартире? К чему тут быть такой счастливой и жизнерадостной?!" Возможно, это вышло грубее, чем предполагалось. Ну ладно, неважно. Китнисс смотрит на женщину с высоко поднятой головой и чего-то ожидает. Люси Грей обращает на неё внимание. Она улыбается, всегда спокойная и легкая. "Я не умру на этой арене", - объявляет она безмятежно, как будто просто констатируя факт. Хеймитч разражается смехом, рискуя расплескать то немногое, что осталось в его бокале. "Извините", - затем он говорит ей, - "Я могу понять, если вы считаете меня легкой добычей... Я имею в виду. Я алкоголик, воздержание, вероятно, убьёт меня раньше, чем кто-то из трибутов. Но ты видела остальных?" Люси Грей просто смотрит на него несколько секунд, не отвечая, всё с той же ухмылкой превосходства. "Неважно, кто остальные", - наконец отвечает она, - "У меня есть то, чего нет у них". Она скрещивает ноги и руки и позволяет себе удобнее откинуться на спинку стула, хитрая и довольная. Китнисс несколько раз открывает и закрывает рот. "... Даже если бы у вас был самый отвратительный секрет самого президента Сноу, - говорит она наконец, - вы не сможете никого шантажировать. Он убьёт вас. Ему даже не нужен предлог, он просто вышвырнет тебя на арену". Люси Грей улыбается шире. "Шантаж? О, нет, мне не нужны отвратительные секреты президента", - отвечает она, искренне удивленная, наклоняясь к ней. "У меня есть кое-что получше. Гораздо ценнее, - она снова подмигивает ей. Пит сжимает руку Китнисс, удерживая от ответа. Люси Грей снова откидывается на спинку стула. "Поверьте мне, гораздо проще отменить Голодные игры полностью, чем мне умереть на этой арене", - заключает она, все еще с уверенностью человека, который знает, что констатирует признанный факт. Хеймитч снова разражается смехом. "Если у тебя есть эта сила, почему ты не использовала её раньше?" - спрашивает Китнисс, трясясь от гнева. "Почему сейчас?" Люси Грей облизывает губы и наклоняет голову. "Он еще не созрел", - отвечает она. "На самом деле, я всё ещё искала подходящую китнисс в лесу", - добавляет она, широко улыбаясь. "Ооо, это весело. Это действительно забавно. Знак со звёзд настолько очевиден, что его просто нельзя проигнорировать". "Ты сумасшедшая", - наконец комментирует Китнисс. Она действительно не знает, что и думать. "В любом случае, Люси Грей, откуда ты взялась?" - спрашивает Хеймитч, заинтригованный и удивлённый. "Как получилось, что ты до сих пор уклонялась от своих обязанностей ментора?" Люси Грей пожимает плечами. "Раньше я жила в лесу, - отвечает она, - Китнисс может подтвердить". "Охотники называли её духом леса или снежным призраком", - вынуждена была неохотно сказать она. Люси Грей хихикает. "Очень уместно", - отвечает она, - "Знаешь? Моё имя взято из баллады. Это о маленькой девочке, которая заблудилась в снежную бурю и стала призраком. На снегу остаются только следы." "Но почему ты жил в лесу?" настаивает Хеймитч, "Почему не в дистрикте?" Люси Грей на мгновение поднимает взгляд. На одно короткое мгновение кажется, что на её плечах гораздо больше лет, чем ей есть на самом деле - и чем она показывает, а это ещё меньше. Затем он тихо поворачивается обратно к Хеймитчу. "Мэр Липп думает, что я причастна к убийству его дочери и её бойфренда, - отвечает она, - потому что на самом деле её бойфренд был моим бывшим бойфрендом. И Мэйфейр уговорила своего отца отправить меня на Голодные игры в первый раз, чтобы избавиться от меня, - продолжает она, как будто ничего не случилось. - Я думаю, именно поэтому у вас теперь есть официальный церемониймейстер в Капитолии, который произносит имена, и это больше не делают жители дистрикта", - заключает она, глядя на Эффи, которая ничего не говорит, но садится на один из свободных стульев. Никто никогда не должен говорить о лесном духе в пределах дистрикта, никогда; только охотники знают об этом, и даже им не разрешается говорить об этом... Теперь всё же несколько вещей обретают смысл. Это было сделано, чтобы слухи не достигли ушей мэра. "И ты сделала это?" - спрашивает Хеймитч, наливая себе еще один бокал, прежде чем неловко откинуться на спинку стула. "Ты убила дочь мэра и мальчика? Я помню, в те дни это перевернуло всё вверх дном. Повсюду были миротворцы, охотившиеся за оружием." Люси Грей смотрит на него так серьёзно, как никогда раньше. "Нет, - отвечает она, - но мэр был убеждён. Он несколько дней прятался перед моим домом, вселяя в меня страх как перед дьяволом. Вот почему я решила убежать в лес." Люси Грей тоже наливает себе выпить, правда, воды. Она глотает, а затем снова улыбается: "Моя семья прикрыла меня. Я думаю, люди были убеждены, что мэр убил меня тайно, возможно, незаметно. Ходили дикие слухи. Но важным был тот факт, что я отсутствовала, так что Липп смог обрести покой". Люси Грей крутит свой бокал, наблюдая, как мелкая рябь разбивается о стекло. "Итак, - комментирует Китнисс, - ты исчезла на двадцать лет. Ты нарушила правила Голодных игр, отказавшись выполнять свою роль ментора. И ты уверена, что переживешь этот сезон?" Люси Грей снова улыбается, удивлённая. "Ну, ты просто посмотри, как я это делаю, милая". *** Они выходят из поезда, встречаемые обычной толпой кричащих фанатов. Пит улыбается и машет, как всегда чувствуя себя комфортно в центре внимания. Однако на этот раз люди смотрят не только на них. В толпе раздаются крики "Люси Грей!", "Люси Грей, это действительно ты?!" Люси Грей улыбается и делает пируэты, демонстрируя свою разноцветную юбку. "Люси Грей, спой нам песенку!" Люси Грей смеется. Затем она начинает петь по-настоящему: Все рождаются чистыми, как капля слезы Полными сил, как ромашка И без доли безумия У неё божественный голос. Китнисс знает, что Пит считает её хорошей певицей, но это... Это похоже на манеру пения её отца. Толпа с энтузиазмом подхватила большую часть песни, но та всё равно продолжила. Этот мир, он - тёмный, Этот мир, он пугающий Я пережил несколько ударов судьбы, Неудивительно, что я осторожна Они почти добрались до входа в подземелье, где о них позаботятся стилисты. Вот почему ты мне нужен... Они исчезают за дверью, и звуки стихают. Люси Грей перестаёт петь. Они проходят по длинному коридору в главную комнату и там... "Цинна!" - восклицает Китнисс, бросаясь в его объятия. Цинна отвечает, но в этом есть что-то странное. Он колеблется. "Цинна, где остальные?" - спрашивает Китнисс, отстраняясь от него и оглядываясь по сторонам. "Планы немного изменились, - нервно говорит он ей, - я пришел за тобой. Давай поднимемся в вестибюль". В тишине они поднимаются наверх. Все бросают друг на друга обеспокоенные взгляды, не решаясь заговорить... Все, кроме Люси Грей, которая улыбается, притихшая. Они выходят в главный зал, где их уже ждут другие трибьюты и стилисты. Все они нервно перешептываются между собой. У стены стоят миротворцы, следящие за ситуацией, но, тем не менее, все они напряжены и озадачены. "Люси Грей!" - восклицает кто-то. К ним бежит женщина. Стилист. Китнисс знает её в лицо. Люси Грей выглядит озадаченной. Она прищуривает глаза, изучая женщину. "Это действительно ты?!" - восклицает она со слезами на глазах. "Это я, Тигрис!" Что-то щёлкает в Люси Грей, потому что она широко открывает рот; затем, смеясь, она бросается в объятия Тигрис. Китнисс, как и остальные, просто озадаченно смотрит на двух женщин. "На тебе всё ещё платье твоей матери", - говорит ей Тигрис, отстраняясь от неё и наблюдая за ней. Люси Грей улыбается и кивает, делая пируэт перед ней. "Вы знаете?" - говорит она наконец, поворачиваясь к ним. "Во время моих игр у нас не было стилистов. Тигрис, однако, предложила постирать моё платье, прежде чем они бросили меня на арену! Я так и не поблагодарила тебя, Тигрис". Тигрис сложила руки перед лицом и выглядела такой счастливой и тронутой. "О, Люси Грей", - восклицает она в восторге. Кто-то делает объявление, прерывая их момент. "Трибуты и их команда, пожалуйста, разойдитесь по отведенным им квартирам. Трибуты и их команда..." Еще один шепот замешательства сотрясает всех. Кто-то начинает продвигаться к лифтам. Тигрис на секунду поворачивается к своим сотрудникам - она стилист Четвертого дистрикта - и затем, после молчаливого общения, поворачивается обратно к ним. "Я иду с вами", - объявляет она. Люси Грей улыбается. Они встают в очередь, а затем, каким-то образом, им всем удаётся попасть в один лифт, втискиваясь друг в друга. "Итак, - спрашивает Люси Грей, когда они поднимаются, - Как жизнь здесь, в столице?" Тигрис немного выжидает, прежде чем ответить ей. "Это отстой", - наконец бормочет она, - "Дистрикты ненавидят нас, Голодные игры всё ещё существуют". Китнисс не может обернуться, но она серьёзно хочет сделать этого, посмотреть в лицо Тигрис, которая говорит такие серьёзные вещи, как будто они ничего не значат. Разве она не боится, что кто-нибудь донесёт на неё? Что президент Сноу примет меры?! "С тех пор он на грани психического срыва", - тихо добавляет Тигрис. "О, Люси Грей, я рад, что ты здесь!" Двери лифта открываются, и все выходят, испытывая облегчение от того, что снова могут дышать, проходят через вестибюль и оказываются в главном зале. Китнисс оглядывается и видит, что все так же озадачены и напуганы, как и она. Люси Грей, безразличная, шагает к окнам, оглядываясь по сторонам. Тигрис скрещивает руки на груди и улыбается. "Ты знаешь?" - говорит она ей, когда стилисты и Эффи усаживаются на диваны. Цинна включает телевизор на минимальную громкость, наблюдая, как Цезарь Фликерман спорит с кем-то об этой ненормальной задержке в подготовке трибутов. "Это был наш дом". Люси Грей удивленно поворачивается к ней. "Это? - спрашивает она, - Ты имеешь в виду пентхаус?" Тигрис лукаво улыбается. "О, конечно, всё было не так", - отвечает она, забавляясь. "Его отремонтировали. Но да, это дом моего детства". Люси Грей разражается смехом. "Пентхаус в Двенадцатом?" наконец она спрашивает: "Как романтично". Тигрис тоже хихикает. Китнисс и остальные переводят взгляд с одного на другого. Все они похожи на кошек, загипнотизированных огоньком на стене. "Это именно то замечание, которое я сделала. И с тех пор мы не разговаривали". Люси Грей улыбается. "О чем, черт возьми, они говорят" в отчаянии думает Китнисс. Однако, прежде чем она успевает спросить, вмешивается Хеймитч. Он налил себе ещё выпивки, пока две женщины разговаривали, и теперь опускается в одно из кресел. "Итак, что теперь?" спрашивает он, ни к кому конкретно не обращаясь. Китнисс все еще стоит, стоит посреди гостиной. Пит рядом с ней, их руки соприкасаются. Цинна стоит у телевизора с пультом дистанционного управления в руке, нервничает. Тигрис в нескольких шагах от двери, а Люси Грей все еще ходит по комнате, с любопытством оглядываясь по сторонам. "Мы подождём", - отвечает она, улыбаясь Хеймитчу. Ну, а что еще остается делать? Они ждут. *** Входная дверь с грохотом открывается, ударяясь о стену и производя адский шум. В ней, в общей тишине, появляется президент Сноу. Он... Разозлённый - не совсем точное определение. Кипящий от ярости. У Китнисс даже нет времени испугаться. Президент Сноу, за которым следят некоторые из его сотрудников, целеустремлённо останавливается в нескольких шагах от Люси Грей Бейрд. "Какого черта, по-твоему, ты делаешь?!" - восклицает он, сжимая кулаки и бросая на неё убийственный взгляд. Люси Грей, со своей стороны, кажется совершенно равнодушной к его ярости. Она даже вздергивает подбородок с гримасой разочарования и превосходства. "Грубовато", - говорит она ему. Китнисс дёргается, как и президент. Неужели у Люси Грей нет инстинкта самосохранения? "Что?!" - спрашивает президент, широко раскрывая глаза. Люси Грей скрещивает руки под грудью. "Я сказала: грубо. Разве так можно приветствовать? Что случилось с вашими хвалёными манерами?” Президент Сноу несколько мгновений задыхается. Наконец, очередной приступ гнева пронизывает его с головы до ног, и он бросает злобный взгляд на Люси Грей. Она не сдаётся. В конце концов, раздражённо фыркнув, президент Сноу направляется к одному из буфётов, где стоит ваза с белыми розами, украшающая комнату. Он достает одну, поворачивается обратно. Он на секунду закрывает глаза, а когда открывает их снова, то выглядит совсем другим человеком. Китнисс видит, что он всё ещё в ярости. Его улыбка фальшива и не достигает глаз, и он протягивает розу Люси Грей. "Добро пожаловать в столицу", - говорит он ей тоном притворного энтузиазма, который отдает поддразниванием. Люси Грей приподнимает уголки губ в довольной улыбке. Она разжимает руки, которые скрестила между собой, и протягивает руку, погружая два пальца в цветок и отрывая лепесток. Затем, медленно, глядя президенту в глаза, она подносит лепесток ко рту и кладет его на язык. Она глотает. "На вкус это всегда напоминает время ложиться спать", - комментирует она, забавляясь. "Хорошо!" - отвечает президент, все с той же фальшиво-раздражённой улыбкой. "Итак, Люси Грей... Какого черта ты здесь делаешь?!" Люси Грей берёт розу и вертит её в руках, разглядывая с почти безразличным видом. "Я играю по вашим правилам", - наконец отвечает она. Китнисс видит, как раздуваются ноздри президента Сноу, теперь фальшивая улыбка полностью исчезла, когда ярость возвращается, чтобы вторгнуться в него. "Почему?" - спрашивает он её срывающимся голосом. Люси Грей снова поднимает на него взгляд. Рукой, в которой она держит розу, он указывает на неё, протягивая ей руку. Китнисс хотела бы уйти и спрятаться где-нибудь, но ничего не может сделать, кроме как с ужасом наблюдать, как они оба становятся серьезными. "Похоже, немного китнисс созрело", - наконец отвечает Люси Грей и саркастически усмехается. Президент Сноу на мгновение поворачивает голову, чтобы посмотреть на неё, а затем возвращает свое внимание к Люси Грей. "Это не смешно", - отвечает он ей низким и грубым голосом. "Я не собиралась игнорировать еще один знак свыше, - отвечает она, - не тогда, когда это так очевидно". Мгновение они просто смотрят друг на друга. Китнисс чувствует себя все более сбитой с толку и чувствует, что все, хорошо это или плохо, ждут. Как будто они затаили дыхание. "Где ты была, Люси Грей?" - наконец спрашивает президент Сноу со странно напряженной ноткой в тоне своего голоса. "Точно на том же месте, где я тебя оставила", - отвечает она. Руками она обрывает стебель розы, а затем засовывает его в волосы. Президент Сноу смотрит на неё, прищурившись, как будто изучает её. "На самом деле я никогда не нарушала своего обещания. Это был просто трюк, и ты это знаешь". "Я понимаю", - отвечает он, на мгновение опуская взгляд к её плечам, прежде чем снова поднять его к глазам. "Почему?" Люси Грей слегка наклоняет голову и пристально смотрит на него. "Это не самый важный вопрос", - отвечает Люси Грей, делая шаг вперед. "Нет, самый важный вопрос - это другой; я должна задать его тебе". Китнисс видит, как бледнеет президент Сноу. Люси Грей улыбается, но ей не смешно. Она сердита и уверена в себе. "Но сначала позволь мне немного подвести итоги для наших невольных свидетелей", - щебечет она, лёгкий тон, несмотря на огромное напряжение, ощущается во всей его удушающей тяжести. "В последний раз, когда было названо моё имя и Панем пытался убить меня на арене, у тебя есть..." Люси Грей поднимает руку. Складывая в кулак, перечисляя пункты, ведет счет пальцами: "Обеспечивал меня едой, чтобы я не умерла с голоду; нарушал школьные правила, чтобы я не умерла с голоду; манипулировал доктором "задницей" Галл, чтобы привлечь спонсоров, чтобы у тебя был способ отправлять еду и воду на арену, чтобы я не умерла с голоду; подарила мне одну из самых ценных семейных реликвий, которые у тебя были, в надежде, что я воспользуюсь ею, чтобы обмануть и не умереть на арене; выяснил грязный трюк доктора Галл со змеями, и провернул такой же грязный трюк, чтобы уберечь меня от смерти на арене; тебя поймали на мошенничестве после того, как я победила; тебя исключили и ты потерял свою стипендию; ты потерял свой диплом; ты потерял свой гребаный дом; тебя отправили в миротворцы, и ты упросил отправить тебя в Двенадцатый, чтобы у тебя была надежда когда-нибудь увидеть меня снова, чтобы убедиться в том, что я жива; большое тебе спасибо, я выжила, и они отправили меня домой. Я что-то забыла?" Простите, что?! Президент Сноу сжал кулаки и ничего не сказал, пока Люси Грей заканчивала свой список, но его ярость росла от слова к слову. Его ноздри раздувались. Он все еще пенился от ярости. В конце концов он не отвечает. И Китнисс внезапно чувствует себя опустошенной и измотанной, побежденной, мертвой и воскресшей снова, потому что ничто больше не имеет смысла. Что она только что услышала?! Пит хватает её за руку. Китнисс не может даже взглянуть на него, потому что её взгляд прикован к президенту Сноу и Люси Грей. "Итак, Кориолан, - продолжает Люси Грей, вздергивая подбородок и улыбаясь с чувством превосходства, - что ты теперь сделаешь, чтобы уберечь меня от смерти на этой арене?" Она холодно спрашивает: "Какую цену ты готов заплатить?" Президент Сноу начал дрожать. "Действительно, какую цену Вы готовы заплатить, чтобы никто больше не погиб на этой арене?" - снова призывает Люси Грей. Наконец, президент отвечает, снова и снова глубоко вдыхая, чтобы попытаться успокоиться. "Ты понимаешь, - шипит он, - о чем ты меня просишь?" Люси Грей смотрит на него долгим взглядом; улыбка исчезает, и она серьезна, как всегда. "Мне это показалось довольно ясным знаком", - отвечает она шёпотом. "Китнисс. И на самом деле никаких нарушенных обещаний. Не нужно кричать. Не нужно убивать соек-пересмешниц" Китнисс вздрагивает от этих слов. Президент Сноу продолжает дрожать и пристально смотреть на Люси Грей. Он выглядит - возможно ли это? - что у него даже остекленевшие глаза "Звёзды простили нас, Корио. Я простила тебя. Я здесь, сейчас. А ты, что ты будешь делать?" Слеза действительно вырвалась из-под контроля президента Сноу. Китнисс наблюдает за ним, почти зачарованная. Она так долго боялась его, что никогда не думала, что настанет день, когда она увидит его плачущим. Это абсурд. Невероятно. Невозможно. Люси Грей поднимает палец и касается его щеки; она вытирает слезу, а затем подносит ее к губам, пробуя на вкус. Возможно, именно поэтому президент Сноу так реагирует. "Голодные игры отменяются", - объявляет он хриплым голосом. Кто-то издает крик; один из его помощников. "Господин президент, если..."! "Господин президент, как..." ! Другие помощники начинают говорить, сбитые с толку и запуганные. Президент Сноу поворачивается к ним, загнанный в тупик. "Ну что?!" - восклицает он. "Разве вы не слышали?! Вы все некомпетентны?! Голодных игр не будет! Ни в этом году, ни в следующем, никогда! Идите и предупредите ответственных, прежде чем я вас всех уволю!" Китнисс отводит от него взгляд только для того, чтобы устремить его на Люси Грей, и видит, что женщина снова улыбается, весёлая и хитрая, и когда она замечает её пристальный взгляд, она еще раз подмигивает ей. Именно тогда правда укореняется внутри неё. Голодные игры. Уничтожены. Навсегда. Кто-то выходит из квартиры, направляясь в холл. Остальные стоят, в ужасе уставившись на президента, больше не смея протестовать. Он закрывает глаза и прижимает руки к вискам, глубоко вдыхая. "Люси Грей", - наконец произносит он, все ещё с закрытыми глазами, прежде чем повернуться к ней. "Я думаю, нам придется найти способ поговорить наедине..." Однако, прежде чем он успевает договорить, Люси Грей уже обвивает руками его шею. Она схватила его за волосы, удерживая неподвижно, чтобы прижаться губами к его губам. На мгновение все замирают, застыв. Затем президент Сноу притягивает её к себе и целует в ответ. Таким образом, которым Китнисс, честно говоря, не считала возможным для человека. Президент Сноу целует её так, словно умирает с голоду. Прошло двадцать лет. Эта мысль внезапно осеняет ее. Двадцать лет прошло с тех пор, как были "игры Люси Грей Бейрд". Двадцать лет с тех пор, как Люси Грей пропала в лесу. Двадцать лет. И они целуются, как голодные дети. Хеймитч разражается смехом. Тигрис кашляет. Поцелуи внезапно прекращаются, возможно, потому, что президент Сноу теперь полностью осознаёт, что он выставил себя на посмешище перед неизвестным количеством людей. И затем, как будто это уже не было еще более неожиданной сценой, он оглядывается и краснеет до кончиков волос. "О, боже милостивый", - Китнисс слышит, как Пит бормочет. Действительно. "Эм, я не знаю, как вам это сказать", - вставляет Цинна, - "Но, эм, Цезарь Фликерман уже на пути сюда". Они все поворачиваются к телевизору. Кто-то объявил об окончании Голодных игр, и Цезарь воспринял это совсем нехорошо. Он взял себе оператора, микрофон и вышел из своей студии, полный решимости выяснить правду. "Источники сообщают нам, что президент Сноу находится в пентхаусе..." - говорит он в камеру, входя в лифт. "Он должен нам объясниться, не так ли, Капитолий? Поехали! Давайте узнаем правду!" Президент Сноу расстроенно вздыхает. Люси Грей выскальзывает из его объятий и улыбается. Она постукивает пальцем по его носу, оставляя его в замешательстве. "Предоставьте это мне". *** Цезарь Фликерман врывается в комнату со своей обычной репортерской улыбкой и уже протянутым микрофоном. "Президент Сноу!" - восклицает он, испытующе глядя на него. "Вы должны нам объясниться!" Люси Грей бежит к нему, улыбаясь. "Здравствуйте!" - восклицает она. "Я Люси Грей Бейрд. Вас зовут Фликерман... Вы родственник Лукреция Лаки Фликермана?" Цезарь застигнут врасплох, но его профессионализм не позволяет ему выставить себя дураком на телевидении. Он улыбается, сияя. "Конечно, знаю! И откуда ты знаешь моего старого папу?" Люси Грей хихикает и подносит руку ко рту. "О, ну, ты знаешь... Он был ведущим Игр, когда я выиграла. На самом деле, он был первым ведущим Игр! Он лично брал у меня интервью". Цезарь, похоже, искренне заинтересован. "О, я знаю, у моего отца была потрясающая карьера, - отвечает он ей, - Но, признаюсь, когда мы увидели Жатву, я спросил его о тебе. И он ничего мне не сказал! Тебе это кажется нормальным?" "Ааа, но видишь ли, если бы он рассказал тебе все, в чем был бы сюрприз? Не лучше ли было услышать мою историю от меня?" Цезарь драматично вздыхает. "Это именно то, чего я бы хотел!" он отвечает: "И теперь, похоже, я не смогу взять у вас интервью!" Люси Грей подзывает его поближе. "По-моему, - отвечает она ему, шепча в микрофон, - еще не все потеряно. Мы можем сделать исключение из правил, и вы можете взять у меня интервью здесь, что скажете?" - она заговорщицки подмигивает в камеру. Цезарь бросает взгляд на президента Сноу, который просто смотрит на них с нейтральным выражением лица. "Что ж, я бы сказал, пользуйтесь преимуществом, пока можете. Люси Грей Бейрд, я искал следы ваших игр, но, похоже, больше не существует ни одной копии". "Ах, какой облом", - прокомментировала она, уперев руки в бока. "Мои игры были очень интересными. Очень... Инновационный." "Правда? Вы можете рассказать нам больше?" "Конечно." Люси Грей расплывается в широкой улыбке и делает пируэт. "В том году Большие боссы решили попробовать что-то другое: превратить Голодные игры в шоу. Они сделали это школьным проектом для студентов Академии, которые должны были вносить предложения... И наставлять трибутов". "Действительно?" комментирует Цезарь: "Это звучит чрезвычайно увлекательно". "Так и есть, Цезарь", - отвечает она, махая рукой. “Именно благодаря моим играм Голодные игры стали такими, какие они есть... Точнее, такими, какими они были. Шикарные поезда и угощения, и даже целая квартира для отдыха? Ах, Цезарь, если бы ты только знал. Нас, трибутов, в своё время бросили в обезьянью клетку в зоопарке. Наверняка кто-то еще помнит это". Цезарь, кажется, потерял дар речи. Люси Грей хихикает. "Именно благодаря моим играм и моему замечательному ментору появились спонсоры и ставки... На арене появились различные вспомогательные средства. И я также думаю, что после меня эта работа продолжилась. Деревни победы? Денежные призы? Ничего подобного раньше не было". "Вау", - наконец комментирует Цезарь. "Твой ментор действительно все это сделал?" "Конечно, он это сделал", - отвечает Люси Грей. "Я думаю, ты его знаешь", - добавляет она тихим голосом, еще раз подмигнув в камеру. "Могу я тебя с ним познакомить?" Цезарь кивает. Люси Грей снова делает пируэт и оказывается рядом с президентом Сноу, который все еще нейтрально наблюдает за происходящим. Она обнимает его за талию. Она прижимается к нему. "Кориолан Сноу", - радостно восклицает она, - "Я, конечно, получила торт с глазурью. Именно благодаря ему я всё ещё жива... Что я победила". Цезарь теперь смотрит на президента с открытым ртом. Его профессионализм терпит неудачу перед лицом этого откровения. Президент Сноу усмехается и кладет руку на плечо Люси Грей. Вся эта ситуация одновременно и забавляет, и раздражает его. "Я бы не позволил ей умереть на арене после всех тех неприятностей, на которые я пошел, чтобы спасти её в первый раз", - комментирует он. "Видишь ли, Цезарь, я попросила его. То есть прекратить Игры. Должна признаться, они мне никогда не нравились". Цезарь переводит взгляд с одного на другого, все еще потерянный. Президент Сноу убрал руку с плеча Люси Грей на её талию. Она положила голову ему на плечо и безмятежно улыбнулась, в то время как у него снова было нейтральное выражение лица. "Но... я, то есть, мы... - наконец пробормотал Цезарь, - что мы теперь будем делать?" Президент Сноу засовывает свободную руку в карман и достает маленький предмет, который затем бросает в сторону Цезаря. Он в замешательстве ловит его в воздухе. "Это единственная существующая копия десятых Голодных игр, - говорит он ему, - Без цензуры", - добавляет он. - В этом году, я думаю, повтор был бы не так уж плох. Наслаждайтесь". В этот момент Тигрис решает сделать шаг вперед. "Я могу прийти в студию и рассказать всю подноготную", - говорит он. "Может быть, мы даже сможем найти бывших одноклассников Кориолана, которые участвовали в проекте?" Цезарь быстро приходит в себя. "Тигрис? Знаменитый игровой стилист? Простите, разве вы не стилист Четвёртого? Что вы здесь делаете? О каком прошлом вы говорите?" Тигрис смеется. "Разве ты не сделал свою домашнюю работу, Цезарь Фликерман?" он смущенно краснеет. "Тигрис - это и мой сценический псевдоним, и моё настоящее имя. Интересно, почему, однако, все забывают мою фамилию. Я Тигрис Сноу, двоюродная сестра нашего любимого президента, и я жила с ним и нашей бабушкой, когда ему доверили заботиться о Люси Грей Бейрд". Смущение быстро проходит, когда глаза Цезаря загораются. "Какая потрясающая возможность! - восклицает он. - Я уверен, что Панем захочет узнать всё о прошлом нашего президента!" Тигрис берет Цезаря под руку и тащит его к выходу. Оператор следует за ними. Наконец они уходят, оставляя всех в полной тишине. Китнисс всё ещё пытается осознать всё услышанное. Президент Сноу поворачивается к Люси Грей и поднимает её, и она, вздрогнув от удивления, повисает у него на плече. "Время поговорить наедине, Люси Грей", - объявляет он, прежде чем повернуться и направиться в спальни. "Подождите!" - восклицает Эффи, вставая в замешательстве. Конечно, это шок. Иначе Китнисс не сможет объяснить, как она посмела прервать президента. И, судя по раздраженному взгляду, который он бросает на неё, ему тоже интересно. "И что же нам делать?" - растерянно спрашивает Эффи. Президент Сноу приподнял брови. Люси Грей, стоя у него за плечом, повернулась к нему и начала гладить его по волосам, оставляя легкие поцелуи на виске и щеке. "Наслаждайтесь десятыми голодными играми и сплетнями моей кузины", - ответил он, пытаясь оставаться бесстрастным, но не в силах ничего поделать с румянцем, окрасившим его щеки. "Не беспокоить", - добавил он, прежде чем исчезнуть за дверью в комнаты и захлопнуть её за собой. Хеймитч снова разражается смехом. "Они ведь не пошли поговорить, не так ли?" - комментирует Цинна, стараясь в свою очередь не расхохотаться, его лицо искажает гигантская улыбка. Китнисс чувствует, что краснеет, ей неловко. Пит всё ещё держит её за руку, и она не может думать о... Президенте... И Люси Грей... Боже мой. Они называли её снежным призраком. Пит вздыхает рядом с ней. Он подходит к одному из маленьких диванчиков, и она следует за ним, её рука всё ещё вплетена в его. Они сидят рядом друг с другом, когда по телевизору Цезарь возвращается в студию в сопровождении Тигриса. Хеймитч снова хихикает. "Влюблённый в звезду", - комментирует он, наливая себе ещё стакан. - "Неудивительно, что президент был так зол". Даже несколько оставшихся членов штаба президента Сноу находят, где присесть, смущённые и сбитые с толку. "Ничего нового, а? Пит? Китнисс?" Китнисс вздрагивает, когда Хеймитч называет её по имени. Он не может перестать хихикать. "Не смог пережить твой счастливый конец", - заключает он, прежде чем одним глотком опустошить свой бокал. Китнисс вспоминает ту зиму. Когда президент Сноу пришел к ней домой и угрожал ей. Взбешена, потому что все это было притворством, притворством перед камерами, чтобы выйти из игры живой. Как будто это было личным оскорблением, что она не любила своего белокурого мальчика с хлебом. Китнисс поднимает взгляд на Пита. Он всё ещё сжимает её руку и смотрит в сторону телевизора, но, почувствовав пристальный взгляд, поворачивается к ней и улыбается. Он слегка краснеет от смущения, и его желудок совершает сальто. Но так ли это на самом деле? Притворство? Китнисс вздыхает и качает головой. Никаких Голодных игр. Больше никогда. Она и Пит живы. Они останутся такими еще долгое время. Президент Сноу нашел свою потерянную любовь, они, вероятно, оба заняты чем-то более насыщенным, чем просто разговоры прямо сейчас, всего в нескольких стенах от него... И у неё, что ж, у неё есть всё время в мире, чтобы поразмыслить о своих чувствах. Китнисс кладёт голову на плечо Пита. Он отпускает её руку только для того, чтобы завести за спину и притянуть к себе, посылая небольшие электрические разряды по всему её телу, исходящие из горячей точки, где он касается её талии. Китнисс на секунду закрывает глаза, в то время как по телевизору показывают, как нескольких мальчиков грубо бросают в обезьянью клетку в зоопарке. Да. У неё есть всё время в мире.