When you know, you know

Когда за ними закрылась дверь в его спальню, Каз повернулся к Ливейн и хотел что-то сказать, но не успел. Девушка заключила его в осторожные объятия. Между ними присутствовало несколько слоёв одежды, и Бреккер заметил, что почти не напрягся. Более того, голоса Джорди в голове слышно не было.  — Я переживала за тебя. Но ты отлично справился, — слова вылетели изо рта прежде, чем она успела их обдумать. Получилось слишком искренне. — Если бы я успела пораньше, Роллинсу не удалось бы тебя избить. Вообще. Мне жаль, — пробормотала ему куда-то в грудь.  — Не стоит. Виноват другой человек, — они оба понимали, что речь об Инеж. — Тебя в принципе не должно было быть на реализации плана. Однако благодаря твоему вмешательству я легче отделался, — Каз неосознанно поглаживал блондинку по спине рукой в черной коже. Он был слишком сбит с толку внезапным порывом подруги, чтобы строить из себя льдину. А, может, он попросту устал притворяться безразличным.  — Я справилась с делами быстрее, чем планировала. Тем более, я не могла пропустить важный для тебя вечер, — она заглянула ему в глаза, и у него внутри что-то перевернулось. Он бы никогда не предположил, что быть значимым окажется так умиротворяюще. Когда он не Грязные Руки, а лишь Каз Ритвельд.  Каз подумал, что, возможно, Ливейн для него не просто подруга, ведь просто друзей не хочется поцеловать. Он тут же стыдливо отогнал эту мысль, как назойливую муху. Всё равно сразу грохнется в обморок, какой же будет позор. — Спасибо, Лив, — слишком хриплый голос, будто не его.  Сероглазая улыбнулась и успокаивающе потёрла ему плечи руками в бордовых перчатках. — Теперь снимай пальто и рубашку, нужно осмотреть повреждения. Не хватало ещё переломов рёбер, — с этими словами она отвернулась, начиная рассматривать резьбу на шкафу.  Бреккеру было некомфортно оголять торс, но он не планировал возражать. Лучше осмотр подруги, чем серцебитки Зеник. Только с первой он мог выносить более-менее близкий контакт, не ощущая тошноты. Сказывались годы общения, за которые доверие достигло достойного уровня.  Когда парень сел на стол, Ливейн оказалась рядом с антисептиком, тряпками и ведром полным воды. И когда она так освоилась в его вещах? Он, кажется, не дышал, когда бордовая кожа производила инспекцию. Параллельно задав пару вопросов о болезненности ощущений, девушка с облегчением сообщила, что Каз отделался гематомами. Она помнила, что бесполезно предлагать ему убрать их силой целителя: всё равно откажется. Будто в подтверждение её мыслей он тут же надел чёрную рубашку обратно.  — Теперь Ваше лицо, мистер, — Лив попыталась разрядить обстановку шутливым тоном и обмакнула тряпку в воду. Она знала о друге слишком многое: то, что не знал никто.  — Я сам, — прозвучало грубее, чем он планировал.  — Ты еле дошёл сюда, не неси чушь, — девушка была непреклонна и начала аккуратно стирать кровь с виска и правого края губ. Каз вздрогнул и сжал зубы.  Требовалось его отвлечь. Она пошла на риск. — Ты очень красив. Но круги под глазами скоро займут половину твоего лица. Тебе надо поспать хотя бы сегодня, — попыталась спрятать смущение за ухмылкой.  Во-первых, Ливейн Шарп обычно не смущалась. Во-вторых, она действительно считала Каза красивым. Точнее, слишком красивым для её душевного покоя. Ей нравились все его ломаные линии, и это настораживало.  Бреккер резко уставился на неё, в глазах читалось искреннее удивление и ещё что-то, что Лив не смогла разобрать. Пока он несколько раз приоткрывал и закрывал рот, она вылила антисептик на новую тряпку и по очереди приложила к ссадинам. Парень зашипел.  — Секунду, — Шарп подула на его кожу. — Теперь всё.  — Красивый – это не то, как меня привыкли называть, — к Казу вернулся дар речи.  — Они просто не смотрят дальше собственного страха, ну а я не из пугливых, — в её голосе отсутствовало самодовольство.  Когда девушка хотела отойти от стола, Бреккер схватил её за предплечье и притянул к себе. — А сейчас? — из-за его сидячего положения их лица находились на одном уровне.  — Ты меня ничем не испугаешь, Каз, — Лив догадалась, что это он боится. Боится всё испортить, но никогда не признает.  Эта фраза послужила поводом к действию. Каз мягко прикоснулся губами к её тонкому шраму на скуле и быстро отстранился. У него немного закружилась голова, но в остальном Бреккер чувствовал себя нормально. Этой ночью демоны Истиноморя не сумели до него добраться.  Друзья тяжело дышали, соблюдая зрительный контакт. — Мы потеряли целых три года, — он нарушил тишину. В интонации слышалась плохо скрываемая досада.  — Ну, ты считал меня пропавшей без вести, а я скрывалась и вынашивала план твоего убийства, полагая, что была брошена подыхать у водопада, — горько усмехнулась Ливейн.  — Я бы никогда тебя не оставил. — Теперь знаю.