за красным восходом — розовый закат

В какой-то момент убийства начинают приедаться. Раньше от одной мысли о том, чтобы лишить человека жизни, становилось тошно, но теперь? Рутина. Запах крови преследует везде, за ужином или во сне, от него не избавиться. Тихиро не знает, как именно он преодолевает отвращение — может, он просто окончательно сходит с ума и начинает воспринимать все это не более как обыденность, ответа нет. Он рубит голову, и не чувствует ничего, только как клинок проходит сквозь плоть. Говорят, палачи долго приспосабливаются к тому, чтобы привыкнуть к виду крови, но Тихиро привыкает за жалких три года, ужасающе маленький срок. Раньше его терзают мысли о том, что лишение другого жизни — страшный грех, отец всегда говорит о том, что он не должен использовать оружие как инструмент для резни, но именно это Тихиро и делает. Он предает идеалы отца, погружается в мир крови и стали, и все, что он чувствует — в общем-то, ничего. Опустошение. За Тихиро остается след из тел и крови. Якудза начинают слагать о нем легенды, пугая новичков историями о страшилке, охотящейся в подполье. Отец был героем, закончившим войну и остановившим смерти, а Тихиро становится злодеем стольких жизней, что не счесть. Чем он лучше «Хисяку»? Когда-нибудь его действия породят своего «Рокухиро Тихиро». Когда-нибудь случится такое, что это не он явится за кем-то, а кто-то — за ним. Сможет ли он убить такого человека? Как скоро это случится? Сколько людей умерло? Стоила ли месть всех тех смертей? Несомненно, многие из этих людей были злодеями, но двадцать лет на войне не было тех, кто ушел с чистыми руками — даже Сиба и Азами убивали, лишали кого-то родителя, а кого-то — ребенка. На войне это видится нормальным, маленькие жертвы ради блага миллионов, но позже ситуация меняется, и сейчас смерть — преступление, ужас. Но Сиба помнит; Сиба учит Тихиро этим маленьким трюкам о том, как забыть. Как сомкнуть глаза ночью, не видя чужие лица, не слыша проклятий. Но ведь наверняка среди тех, кто встретился на пути Тихиро, были злые люди, но вместе с тем — хорошие родители. Какой-то ребенок остался без отца, а все потому, что тому не повезло встать на пути Тихиро. Он часто размышляет об этом по утрам, когда смотрит в зеркало. Шрам — бельмо, но в какой-то момент даже с ним можно забыться, можно подумать, что это обычный день, потому что все, включая месть, приедается. Сиба считает его слова о свежей ненависти глупостью, и Тихиро знает, почему. Потому что это и есть самая большая глупость, он просто губит свою жизнь. Холодная вода помогает освежить мысли. Порой Тихиро может даже притвориться, что ничего этого нет. Что шрам — просто пятно на коже, может закрыть «Небесную Бездну» в коробке и сделать вид, что ему не нужно брать в руки клинок. Сиба будет только рад, это точно. Но только одно никак не уходит… Запах крови. Сколько не мой руки, он остается. Хочется оттереть кожу до кровавых язв, но вонь не уходит, и часами Тихиро может драть кожу мочалкой, пока, наконец, не начнут болеть пальцы. Он не рассказывает про это Сибе, предпочитая держать столь страшные мысли подальше от всех и поближе к себе. Это — слабость, и вместе с тем — последняя граница, которая удерживает его человечность, потому что дальше уже ничего не будет отличать Тихиро от тех людей, что стоят у него на пути. Но выбора нет. Тихиро знает, что Сиба не одобряет все это. Знает, но ничего не может поделать. Они оба надеются, что смогут добраться до конца этой истории, Тихиро — ради клинков и мести за отца, а Сиба — ради Тихиро. Он продолжает стоять у раковины, пытаясь оттереть пальцы от крови недавней бойни… Кожа красная, но уже не от пятен, но, сколько не пытайся, Тихиро все равно чует. Запах крови никак не уходит.