Привязаться сердцем

– Я боюсь. – Боишься? Отчего же? – Вдруг Вы сделаете больно. – Венди. Если бы я хотел сделать тебе больно, я бы не стоял тут перед тобой, как идиот, и не вёл бы беседы. Давно бы уже занимался делом. Венди сглотнула. Отдаваться мужчине, которого она не вожделела, ей было не впервой, но к мужу она, хотя бы, привыкла. А тут… мало того, что это капитан Крюк, пират, так он ещё и её тюремщик. То есть, да, она у него в каюте, у него в спальне, но она всё равно в плену. Она у него в спальне. В спальне у капитана Крюка. И он её трахнет. И, скорее всего, много раз. Господи Боже. Он разденет её. Раздвинет её ножки. Потрогает руками… То есть, рукой… Господи Боже! Венди спустит перед ним трусики. Разрешит ему овладеть ей. Какой кошмар. – Венди? Ты… чёрт. Я не хотел бы откладывать… но… чёрт, вот же чёрт. Ты себя хорошо чувствуешь? Ты бледная. Неужели тебе настолько страшно? – Очень страшно. – Так. Садись. Венди осталась стоять. – Венди, ради бога. Сядь, пожалуйста. Я не намерен совершать над тобой насилие. Я планирую тебя уговорить, ха-ха! Сядь. Я сяду рядом. Мы просто побеседуем. Он предлагал сесть на его кровать. Господи боже. Господи боже. Венди села. Поёжилась. Крюк опустился подле неё, но не вплотную, а так, чтобы можно было немного к ней развернуться. Помолчал. Спустя минуту или две кивнул: – Ну, вот, смотри. Мы сидим. Ничего не происходит. Смотри: вот мои руки, они при мне, я не распускают их, не атакую. Врать не буду, я хочу тебя, ты красива, как богиня, и аппетитная такая, что у меня голова немного кружится, к тому же, я уж и не припомню, когда был с женщиной последний раз. Много лет назад. Но я сижу, видишь? Просто сижу. Разговариваю. Так чуть меньше страшно? – Всё равно страшно. – Так. Ну, расскажи мне, чего ты боишься? – Того, что случится. – Боишься, что я буду тебя хватать? Душить? Грубить? За волосы таскать? Клянусь, что не буду. Этого ты боишься? – Боюсь Вас. Вы мужчина. – Мужчина. Раньше тебе это не приходило в голову, да? – Не приходило. – Венди. Что такого страшного в том, что я мужчина? На улицах Лондона полно мужчин. Ты же не сидела в Лондоне взаперти? Общалась с мужчинами? Не может же быть, чтобы ты всех боялась. – Всех не боялась. – Ну, вот. Зачем тебе бояться меня? Я разве обращаюсь с тобой плохо, оскорбляю? – Нет. Вы… вежливы. – Может, от меня пахнет дурно? – Нет. Аромат… приятный. – Хм. Я внешне неприятен тебе? – Вы… нет, капитан. Вы… Вы… Вы очень привлекательный. – Венди. Ты издеваешься? Ты боишься меня, и, одновременно, находишь меня приятным? Я ничего не понимаю. Так, ладно. Давай сконцентрируемся на том, что тебе нравится. Я, вообще-то, на днях приобрёл новый парфюм. Не был уверен в запахе… ты, вероятно, его и слышишь, и мне по душе, что ты оценила аромат. Но вот здесь остался ещё прежний, - капитан постучал пальцем по своему роскошному вороту, – ну-ка, попробуй, как тебе..? Я немного подвинусь, чтобы тебе слышно было. Руки за спину уберу. Пряча кисть и крюк за спиной, капитан придвинулся буквально на дюйм и немного наклонился. Венди покорно наклонилась тоже. – И этот ничего, - шёпотом произнесла она. – Ничего. Хм, - он занял прежнее место, – Чем, по-твоему, пахнет? – Апельсинами. – Апельсинами. А новый? – А новый – перцем. – Перцем. Какой тебе больше нравится? – Перечный. То есть, оба нравятся одинаково, но перечный Вам больше идёт. – Хм. Хорошо. Спасибо. А мне нравится твой аромат. Венди снова вся сжалась. – Венди. Чёрт. Ну..? Я просто хочу сделать комплимент. Позволь мне это пожалуйста, это же просто слова. Аромат твоих духов. Похоже на какие-то цветы и какие-то листья. Или не цветы, а фрукты. Что-то лёгкое, невесомое, изящный запах. Вот, всё, я сказал. Ты не испугалась? – Не знаю. – Хорошо. Ответь-ка мне, пожалуйста… ты обозначила… что я привлекательный… мне интересно… тебе нравится моя одежда? Или… моё… моё лицо..? – Вы красивый, капитан. Ваш камзол… сидит… отменно. Манжеты и ворот накрахмалены. Жилет отглажен. Даже крюк начищен до блеска. Он приводит меня в ужас. Действуя крайне медленно, капитан положил руку с крюком себе на колено. Погладил металл другой рукой. Сказал: – А меня он ранит. – Как это? – А так. Это как всегда держать наготове нож. Нет-нет, да и сам напорешься. Я вечно весь исцарапан. Как ты думаешь, ты могла бы… оказать мне маленькую услугу… и снять его с меня? Его можно отвинтить. У тебя ведь две ручки… возьмись одной вот здесь, за основание. А другой тут, где дуга. Так ты не поранишься, в отличие от меня. Протягивать Венди смертоносное лезвие он не стал и кисть тоже убрал. Венди потрогала его сначала одним пальчиком. Потом двумя. Потом взяла, попробовала остроту кончика и внутренней заточенной стороны. – Так уже меньше страшно? – Не знаю. – Хорошо. Крутни влево. Венди крутнула. Лезвие щёлкнуло. – Ой! – Это резьба. Всё, можно вертеть. Не бойся. Давай медленно. Она открутила. Ещё посмотрела на крюк в своих руках, а потом протянула его капитану, хотела отдать. Капитан его не взял. – Там тумба… положи, пожалуйста. Спасибо. Так. Ну… а сейчас… сейчас я меньше страшный? – Меньше. – Хорошо. Но и меньше привлекательный, да? Мои руки… без крюка я выгляжу жалким. – Неправда. – Неправда? – Неправда. Вы такой же. Красивый. – Красивый… я… красивый. Я… спрашивал про лицо… лицо красивое? – Да. Вы молодой. У Вас нос аристократа. Тонкий, прямой, но, если сбоку смотреть, то горбинка. Горбинка подходит пирату. – О. – И глаза. Вам наверняка часто про них говорят. – Часто? Например, кто? И… что с моими глазами? Что-то не так? Или, наоборот, так? И только тут Венди поняла, к чему были все эти вопросы. Думала, что капитан, может, смеётся над ней… но, если он и впрямь много лет провёл на острове… он, вероятно, действительно не знал… – У Вас очень красивые глаза, капитан. Такие увидишь однажды – и никогда-никогда не забудешь. Глаза-незабудки. И голубые такие же, как лепестки незабудок. Капитан глуповато поморгал на Венди. Она продолжила сама: – Волосы тоже красивые. Густые. Чёрные, как вороново крыло, я никогда не видела человека с такими чёрными волосами и такими голубыми глазами, это очень необычное сочетание. Привлекательное. – А кудри..? Кудри, это хорошо? – Кудри – это роскошно. Удобно, наверное, наматывать их на палец, пребывая в раздумьях. – Не знаю, я не пробовал. В раздумьях я пребываю, когда пишу, читаю, импровизирую на инструменте или курю. У меня… ну… не получается наматывать. У меня… рука занята. – О..! Ох. Э… я не подумала. Простите. – Я могу попробовать сейчас. – Ну… да, можете. – Как это сделать? Покажи, пожалуйста. Можно было бы подумать, что Крюк играется с Венди, но он с таким искренним любопытством глядел не на ошеломлённую леди, а – на свои пальцы, пытаясь сообразить, как и в каком количестве применить их к волосам, что Венди поняла: он не обманывает. Она отделила от пышной гривы одну кудряшку, выставила указательный палец. Намотала на него три колечка пряди, отпустила. – Вот так. – О! Как пружинка, да? Я попробую. Словно маленький мальчик, которому подарили новую игрушку, капитан Крюк тоже намотал прядь сначала на один палец, потом на два. Решил, что на один завитки ложатся лучше. – Венди! Почему я раньше так не делал… то есть… мне просто не приходило в голову… это… это… интересно! Спасибо. – Пожалуйста. Они посидели ещё. Крюк наматывал пряди на палец то с одной стороны, то с другой, а Венди, пока он отвлёкся, внимательно его разглядывала. – У Вас… ой, - она осеклась, а потом, видимо, решила, что может сказать, – у Вас рука красивая. Простите… мне… мне жаль. То, что он с Вами сделал, ужасно. Крюк взметнул брови. – О..! Э… нет, нет, ничего, всё в порядке, не извиняйся… я… я люблю свою руку. Она… по-твоему, она… красивая? Тоже? Как это? – Ну… красивые пальцы. Длинные, музыкальные. Вы виртуозный музыкант, я помню. Ногти красивой формы. И много колец… - она посчитала, – шесть… шесть. Это перебор, конечно. Но Вам подходит. – Ногти красивой формы, - повторил за Венди капитан и посмотрел на ногти, – Красивая форма… это овальная? Прямоугольная? Я… не понимаю. Бывает некрасивая? – Сложно объяснить. Да, бывает. Бывают пальцы, похожие на сардельки. – О. Это как у Сми. Я понял. – Сми… – Да-да. Жив ещё, старый дурак. – Капитан… я хочу спросить… сколько Вам на самом деле лет? Он поухмылялся. – Как знать, Венди! Какой нынче год? – 1940-й. – Ох. Ну, стало быть, мне уже два столетия. Двести тридцать семь, если точнее. Однако, мне нравится думать, что мне просто тридцать семь. Столько примерно мне и было, когда я застрял. Два века торчу тут. Венди… могу я задать встречный вопрос? Мне… просто любопытно. Сколько тебе было, когда мы встретились впервые? Сколько сейчас? – Мне двадцать девять. А тогда было двенадцать. – Ох. Семнадцать лет, получается, прошло? У меня ощущение, будто ты побывала здесь не более пары лет назад. Удивительно. – Я тоже застряну? – Не думаю. Застревает тот, кто привязывается сердцем. Моё сердце полно гнева, я не в силах отпустить Нетландию. А ты… я думаю, ты сбежишь. Я не стану преследовать тебя, разумеется. Ты сбежишь и будешь… будешь жить. – А Вы? – А я – останусь. Мой удел – гнить здесь вечно, пока мерзавец не прикончит меня. – Какая глупость. Капитан изогнул бровь. – Если Вы можете уйти, - пояснила Венди, – уходите. Привяжитесь сердцем к чему-нибудь или кому-нибудь другому. – Вот так, по-твоему, это делается? Ха-ха! И..? К чему или кому я могу привязаться? Чему или кому там, в мире, я, ископаемое, буду нужен? Чему или кому полезен? Посмотри на меня. Посмотри, во что я одет. Я же не идиот, Венди. Я вижу, во что одета ты. Я понимаю, что я – нечто устаревшее. Ты смотришь на меня так, как я бы смотрел… хм. Не знаю. На какого-нибудь древнеримского оратора в тоге до пят. Как думаешь, древнеримский оратор прижился бы… в твоём мире? Венди помолчала. Ответила: – Я не так смотрю. Я… я… я не знаю. Вы, я думаю, точно нашли бы себе применение. Она пригляделась ещё. Потянулась скорее автоматически, чем осознанно: – У Вас… ой… - Венди хотела смахнуть с хвостика чёрной брови пылинку, тронула осторожно, но капитан вдруг так резко зажмурился и напрягся, что она застыла, – Капитан..? – Нет, нет… всё в порядке… э… что там? – Ничего. Пылинка. Вы думали, насекомое? Боитесь насекомых? – Боюсь тебя. Венди чуть не упала, распахнула ресницы в изумлении. – Меня? Меня??? Вы – меня?!! О, господи, почему? Крюк сглотнул, пожал плечами. – Венди. Очевидно же, почему? Дело даже не в том, что я двести лет не знал женщины… я двести лет ни с кем не беседовал. Понимаешь? Не беседовал. Меня двести лет никто не касался. Я боюсь тебя не так, как ты меня, о, напротив, меня тянет к тебе, как измученного долгой дорогой путника к глотку свежей воды. Я боюсь, что умру от разрыва сердца раньше, чем успею напиться. Ничего подобного Венди, конечно, не ожидала. Капитан виновато ей улыбнулся. Она замялась. – Джеймс. Я ведь знаю Ваше имя… могу я называть Вас Джеймс, по имени? – Это приблизит меня к разрыву сердца, но – да, пожалуйста. Дьявол! Меня и по имени-то двести лет никто не звал! Я только сейчас это понял. Забыл уже, как оно звучит. Прошу тебя, скажи его ещё..? – Джеймс. Джеймс. – Дьявол. Спасибо… – Я хочу взять Вас за руку, Джеймс. Давайте начнём с этого? А там… если Вам станет плохо, а мне – страшно, то прекратим. Джеймс посмотрел на Венди немного оторопело. – Начнём..? Прекратим..? – Джеймс. Ну… Вы хотели напиться… я… я ведь могу удовлетворить Вашу жажду… Дайте руку, пожалуйста. Капитан протянул Венди ладонь, и леди осторожно вложила в неё свою кисть. Коснулась сначала чуть-чуть, только подушечками, Джеймс вздрогнул. Сердца у них обоих колотились, как бешеные. Потом Венди тронула тыльную сторону его ладони другой рукой, обняла пальцами, немножко сжала. – Ну, вот, - улыбнулась она, – как ощущения? – Как будто я умер и попал в рай, - прошептал в ответ капитан, – А ты..? Тебе… нравится? – Да. Я очень волнуюсь. – И тебе не страшно? – Нет, больше не страшно. Я думаю, Вы теперь могли бы положить свою кисть мне на колено. Я прижму её немного одной рукой, а другой смахну ту пылинку. И, вероятно, немного приглажу бровь. Вы мне разрешите? – Да, Венди… да, пожалуйста… Кисть легла на женское колено, Джеймс вздрогнул снова. Венди снова улыбнулась. Пригладила его руку, потянулась к брови. Пылинку сняла осторожно, сдула, а потом немного неуверенно предложила: – Я… хочу погладить Вашу щёку. Если сделаю так, это не слишком? Вы можете прижаться щекой к моей руке, если хо… Она не договорила – Джеймс прижался. Закрыл глаза и неуверенно приластился к нежной ладошке. Венди могла бы поклясться, что по одной скуле из-под длинных густых ресниц сбежала крошечная прозрачная слезинка. – Ах, Джеймс… - Венди вздохнула, погладила его, познакомилась с завитком усов, с колючей и мягкой бородкой, с линией челюсти. Бедный капитан даже не пытался себя сдерживать, думал – расплачется или заскулит, но в итоге просто растворился в этих маленьких прикосновениях и помнил только, что, чтобы не умереть сию секунду, требуется дышать. Он дышал. Открыл глаза, когда Венди его отпустила. – Уберите, пожалуйста, руку..? - тихонько попросила она, и он сразу же подчинился, решил, наверное, что так долго держать коленку – это слишком… Но Венди взялась за юбочку, собрала её и стыдливо подняла наверх, открывая обнажённые ножки до середины бёдер. Капитан уронил челюсть и едва ли не закашлялся, вытаращил глаза на нежно-розоватую кожу. – Теперь кладите, - подсказала Венди, зардевшись. Чтобы он не медлил и не мучил её ожиданием, она сама бережно взяла его за запястье и уложила кисть в перстнях над румяной коленкой. – Вот так. Только дальше, пожалуйста, давайте Вы сами… я… я стесняюсь. Дальше. Дальше… Энергия мощным потоком запустила тот механизм, который капитан, одинокий мужчина, каким-то образом умудрялся контролировать до этого самого момента, Венди увидела его неуёмную реакцию, задрожала, почувствовала, как один секретный уголок её тела отозвался горячим томлением и стал скользким в ожидании близости. – Ах… - выдохнула она, – Ах, ах… действуйте, Джеймс, пожалуйста… Например, поцелуйте меня… Больше она ничего не сказала, только вздрагивала от каждого импульса, раздающегося между ножек. Джеймс несколько минут просто смотрел на женские колени. Потом скользнул рукой чуточку глубже по бедру, погладил его, застонал. Пощекотал другое бедро. Едва не лишился чувств, когда Венди разомкнула для него свои чудесные стройные ножки. – Я расстегну Ваш жилет, - предупредила Венди, – Сниму с Вас верхнюю одежду. Да? – Да… Да… – А потом… я развяжу своё платье? Да? Это… и не платье, в общем… просто выходной домашний халат… его можно развязать сзади. Может, Вы хотите раздеть меня самостоятельно… на мне… нет белья… Джеймс, в общем, был похож на выуженного из воды лосося. Открывал рот и лупоглазил. – Нет… белья..? То есть… если я… - он отправил руку под юбку совсем уже высоко по бедру, – если… то… там..? – Ах-ха-х..! - Венди прогнулась от удовольствия и мило хихикнула, – Нет, это бельё есть. Вы… ох, Вы, должно быть, посчитаете меня порочной, когда увидите, как оно выглядит… но… такое, как на мне, сейчас считается скромным и старомодным. Хотите посмотреть? – О, боже… хочу, хочу… Эрекция у капитана была буквально отчаянной. Венди никогда раньше не видела такого дикого возбуждения. Закусывая губы, она расстегнула пару кнопок на пиратских бриджах. – Если… если Вы… если с Вами случится… что-то… непредвиденное… - промямлила она, разглядывая сталь мужской плоти сквозь ткань белья, – То, пожалуйста… не сдерживайтесь… я не испугаюсь, не сбегу, честно… я… я… я понимаю, Вы давно… ох… ох… Боже, я никогда не видела ничего подобного… я хочу… хочу… теперь я хочу Вам отдаться… Джеймс… сейчас… и потом… и ещё… – Венди… Венди… Она легла поглубже на кровать. Раскрыла полы халатика, демонстрируя ножки целиком, показала то, что в её мире называлось словом «трусики». Наверное, Джеймс рассчитывал лицезреть некую укороченную версию панталон, так как он при виде полупрозрачного уголка из батиста откровенно застонал. «Скромное» вендино бельё позволяло рассмотреть все её контуры… – Ну… как..? - смущённо спросила Венди, – Выгляжу я, как… как… куртизанка? – Что? - капитан чуть не подавился слюной, – Куртизанка, ты? О, боги, нет… нет… ты… ты… ты Афродита, вышедшая из морской пены… Нагая… Закусив губу и зажмурившись, но только на один глаз, Джеймс на секундочку тронул Венди пальцем и сразу же убрал руку – не потому, что хотел подразнить, а потому, что боялся отправиться на тот свет от разрыва сердца. Нежная леди, смело показывающая ему всю свою красоту, захихикала сквозь вожделенные вздохи. – Джеймс… ах… задержитесь на подольше… это… очень приятно, если честно… Приятно. Венди сказала, что ей приятно. Джеймс открыл второй глаз, сглотнул и – потрогал её ещё. Пощекотал так, как, по его мнению, было – с любовью. – О, боже… о, боже, о, боже..! О..! Явственно изогнувшись навстречу этой робкой ласке, Венди чуть было не запела от блаженства. Чуть дыша, сказала так: – Джеймс… да… да… вот так, пожалуйста… о..! Мне нравится… нравится… будьте, пожалуйста, со мной таким… – Ка… ким… - он и сам был едва живой. – Деликатным… о… о… ласковым… ах!.. Ах! Таким..! Как сейчас..! О..! О!!! О… ох… ох… хо… хотите… хотите меня раздеть… совсем..? – Венди… хочу… – Джеймс..? – М… – А хотите… хотите… я сама разденусь… А Вы… ну… Вы посмóтрите. Я… так не делала никогда… но слышала, что мужчины любят смотреть… Вы бы хотели смотреть..? – Смотреть, - Джеймса всего трусило, – смотреть… как ты раздеваешься… для меня..? – Ну… да… сильно это непристойно? – Венди. О, господи. Я… я хочу, всё хочу… но… зачем… з-зачем ты делаешь это? Из жалости? Впрочем… какая разница… я хочу, даже если из жалости. Я жалок. Я знаю. Мне всё равно. – Ах, Джеймс… - Венди вздохнула. Она встала, жестом предложила ему сесть поглубже на кровать, он сел, накинул на себя одеяло, чтобы не смущать леди, у Венди вспыхнули щёчки и она скомкано пробормотала: – Можете… не прятаться… Джеймс… мне… ну… мне… мне льстит… Ваш вид. Я… нет, я не испытываю жалость. Я… я хочу. Вы… Вы всегда мне нравились. Просто… я не думала о Вас… в этом смысле… испугалась сначала, что Вы поступите со мной… плохо… но… всё получается по доброй воле… я расположена… и… ну… ох. Мне нравится, в общем, что Вы в некотором роде в моей власти. Вы так смотрите… меня это… ну… заводит. Я разденусь для Вас, чтобы немного Вас помучить и завестись ещё сильнее. Вы не против? – О, Боже, - выдохнул Джеймс, стёр испарину со лба рукавом, откинул одеяло в сторону и поправил расстёгнутые бриджи, чтобы было не так тесно, – Я раньше… давно… до этого проклятого острова… считал мужчин, из которых девицы вьют морские узлы, глупцами. Нет! Они не глупцы! Теперь я понимаю! Они – счастливцы. Измучай меня, пожалуйста. Я, по-моему, уже счастлив. Венди нравилось всё, что говорил капитан. Всё-всё, с самого начала. Она верила ему, и она была из тех леди, кого не провести сладкими речами или пустыми обещаниями. Потребовалось некоторое время, чтобы позволить себе осознать искренность капитана Крюка, да, но и Венди тоже ему не врала. Сначала она правда боялась. Теперь – правда вожделела. Она встала, неторопливо покрутилась перед ним, чтобы он рассмотрел её со всех сторон, спросила, нравится ли ему больше вид спереди, или вид сзади, капитан не ответил, только скулил и вздыхал. Задумав мучить его изящно, Венди отвернулась от него, оголила плечики, показала нагую спинку, убрала волосы вперёд. Предложила капитану переместиться на край кровати и сесть так, чтобы он мог дотянуться до неё рукой. Напомнила, что хватать и тискать запрещает. Джеймс, чуть дыша и не сводя глаз с грациозного изгиба поясницы, мяукнул что-то вроде того, что он и подушечкой пальца обожжется о вендину божественную красоту. Халат упал под ноги. Венди осталась в одних трусиках. – Начните отсюда? - она указала на верхний позвонок, и капитан послушно тронул его невесомым пёрышком, – Ах! Да, вот так… мне нравится ласково. Идите вниз. Не спешите… Джеймс поплыл вниз, постепенно присоединяя к прикосновению остальные пальцы. Затормозил, когда приблизился к кружевной линии батиста, но Венди смело подцепила свои полупрозрачные трусики с двух сторон и стянула их, как бы намекая, что капитан приглашён трогать её нежную кожу ещё ниже. Пришлось немного наклониться, чтобы спустить бельё к коленям, Джеймс у Венди за спиной протяжно и сдавленно ахнул, рука его задрожала. – Нравится Вам? - Венди чуть-чуть повиляла бёдрами, услышала, как капитан скулит, и бархатным голосом предложила, – Я сейчас повернусь… но… я бы хотела, чтобы Вы закрыли глаза. Закроете? – Да… да… - длинные пальцы капитулировали с нежной попки. Откинув трусики ножкой в сторону, леди повернулась и – обронила стон, во-первых, потому что Джеймс тоже приспустил бельё и выглядел так величественно и многообещающе, что у Венди коленки задрожали, а по ногам едва ли не потекло, а во-вторых, потому что капитан весь вспотел, дрожал и ускоренно гонял воздух сквозь открытый рот. Венди нашла всё это до безумия соблазнительным. Она тронула пальчиком его руку, которой он прикрывал глаза. – Не открывайте… - тоненьким голоском попросила леди, взяла его за запястье и переместила изящную мужскую кисть себе на грудь, – Попробуйте сначала наощупь. Как будто я Вам снюсь. Вам снятся женщины, Джеймс? – Всегда, - сглотнул он, робко ощупал грудь, аккуратно потрогал сосочек и с большой осторожностью его ущипнул. Венди чудно вскрикнула, предложила исследовать и вторую грудь тоже. – Какие женщины Вам снятся? – Я не могу сказать. Это… предосудительно. Ты осудишь меня. Не поймёшь. Сбежишь. – Э… ну… э… ну, ладно… я не стану выпытывать. Не говорите мне… просто тогда… ну… представьте себе какой-то сон, какой Вам нравится. Не рассказывайте. Потрогайте меня, как Вы делаете во сне? Только не резко… Джеймс сглотнул ещё раз. Подвинулся ближе, нащупал ручку и, вызывая у Венди желание одновременно как следует протереть глаза и, в общем, поскорее бросить себя на растерзание одинокому пиратскому капитану, поцеловал тыльную сторону её ладони. – Ч-что… - выдохнула Венди, ошеломлённая, – Вам… Вам что же… такие вот поцелуи снятся..? – Да… - Джеймс поцеловал её руку ещё раз. Всё это выглядело крайне странно: Венди стояла перед ним голая и сжимала коленки, сгорая от сладострастия, Джеймс сидел перед ней одетый, но в расстёгнутых бриджах, сверкая своим грандиозным состоянием, и при этом – скромно целовал вендины пальчики. Брови у капитана взметнулись вверх, он вдруг заулыбался блаженно, представил себе что-то очень приятное, его непростительно длинные ресницы задрожали. – Ещё… - не размыкая век, он наощупь застегнул одну кнопку на поясе, чтобы бриджи с него не слетели, медленно встал, робко положил обе руки трепещущей перед ним Венди на талию, – Мне снится, как я кружу в танце… Он чуть не проговорился, вовремя замолчал, покачал Венди из стороны в сторону, и продолжил более вдумчиво, чтобы не сболтнуть лишнего слова: – Танец, да… мне снится танец… и поцелуй руки… и… другой поцелуй… другие… поцелуи… я – целую… дарю много поцелуев… Действуя неуверенно, но решительно, капитан наклонился к Венди, глаза его всё ещё были закрыты, он подождал, чтобы удостовериться, что леди от него не отпрянет, и с блаженным мычанием поцеловал щёчку. Сказал: – Это… - тут он обозначил поцелуями кроме щёчки ещё и шею, и плечо, и ключицу, и декольте, вернул руку на грудь, пригладил её, спустился к животу, сел, нырнул к попке, – снится тоже… Следующий поцелуй украсил изгиб талии. Венди давно перестала сдерживать разыгравшийся жар, извивалась и поглаживала капитанские кудри. – Можно я открою глаза? - тихонечко спросил Джеймс, запуская руку вверх по внутренней стороне бедра, – Я… хочу смотреть… смотреть, как дотронусь… – Боже, - выдохнула Венди, сама не своя, – Боже, да, да… что хотите, делайте… и как хотите… можете хватать и дерзить, если желаете… я готова… я хочу… я… Джеймс, ах, Джеймс… Джеймс распахнул ресницы, поморгал, увидел перед глазами нечто такое прекрасное, что никакой сон, даже самый яркий и живой, не мог ему показать, застонал. Кнопка на бриджах расстегнулась сама. Пальцы отправились знакомиться с самым красивым и самым желанным местом в мире. – Не хочу… хватать… - захлёбываясь в эмоциях, промямлил он, маня Венди лечь рядом, – Хочу… нежно… медленно… правда, я с трудом сдерживаюсь… медленно не справлюсь… сдамся мгновенно… но… я готов подряд… и… я бы хотел… чтобы ты тоже была нежной со мной… будешь..? Венди… Венди… Венди вдруг поняла, что сама готова сдаться едва ли не быстрее, чем капитан. Ей, в общем, хватило всего-ничего: Джеймс уложил её поудобнее, ласково укусил за ушко, постонал, когда она раздвинула для него ножки, слился с ней в одно целое, протяжно хныкая от восторга, сделал то, что хотел, и как хотел – нежно, и Венди, в общем, аж впилась ногтями ему в лопатки, испытывая нечто сказочно интенсивное и яркое. Джеймс внутри неё буквально взорвался, пульсировал неистово, хрипло кричал, кусал собственный кулак, а потом рухнул без сил прямо на хрупкое женское тело, но не покинул его, дёргался, пока последние вспышки пронизывали его плоть и его душу. – Ничего себе… - всхлипнула Венди из под тяжёлой массы мужских мускулов, – ничего себе… ничего себе… Джеймс молчал. Он лежал, распластанный, но всё ещё испытывал возбуждение и, очевидно, взаправду был готов подряд. – Я Вас поцарапала, наверное… простите, Джеймс… я… я не нарочно… я… я… Джеймс… двигайтесь, пожалуйста… или я умру… я хочу ещё… я буду нежной… я поцелую Вас… постараюсь не царапаться… Капитану, конечно, не требовалось предлагать дважды, он приподнялся на локтях, поддержал свою леди под попочку, начал лениво скользить и выглядел таким счастливым, что Венди чуть не расплакалась от желания срочно исцеловать его всего. Она обняла его ножками, приглашая брать её поглубже и посмелее, украсила расцарапанную спину нежнейшими линиями прикосновений, разомкнула губы и потянулась вверх. Изнывающий от блаженства Джеймс подставил ей шею. – Дышать… не смогу… - пояснил он. Находя его шею до безумия сексуальной, Венди с удовольствием прильнула к ней, окатила её раскалённым дыханием, вырывающимся меж поцелуев, даже попробовала язычком на вкус. Джеймс был уверен, что сошёл с ума и пребывает в глубоком бреду. Он овладел Венди ещё несколько раз подряд. Нежно и медленно – в первые два. Потом дерзко – она сама его попросила. Потом – отчаянно. А потом ещё один разок – лениво, напоследок. Венди чувствовала себя Ниагарой. – Зачем ты взял меня в плен? - сухим после всех криков и всхлипов голосом спросила она капитана уже под утро, – Я ведь прилетела искать укрытия. В… моём мире… сейчас… страшно. Ты… ты бы мог предоставить мне убежище. И всё всё равно сложилось бы так же. Э… погоди, или я всё ещё у тебя в плену? Впрочем, неважно, наверное. Меня устраивает, ха-ха! Джеймс устало хохотнул в подушку: он валялся в постели ничком, а Венди, бесстыдница, рисовала коготком узоры прямо у него на ягодицах. – Ласточка… ну… хочешь честно? Я… я просто кретин. Вот и всё. Я взял тебя в плен по инерции. Это единственное, что я умею, и что мне предначертано тут делать. Да, мне следовало предложить тебе побыть моей гостьей. Я просто… не догадался. Умилённая таким ответом, нагая девица залилась смехом, подвинулась к капитану поближе и перекинула через него ногу и руку. – М-да, - вздохнула она сквозь смешки, – ситуация у тебя, конечно, не сахар. Но мне всё ещё нужно убежище! Предоставишь? Я знаю, чем тебе заплатить. Буду платить исправно. – Дурочка, - хмыкнул капитан. – Ты сам хотел это в качестве платы за гостеприимство. – Хотел. Хотя, если честно, я не особенно надеялся на твою лояльность. Выходит, подкупил тебя? – Уговорил. Как ты и планировал. Но я не обижена. Я довольна. Молодец, что уговорил. – Венди… – Будь на моём месте кто-то другая, стал бы ты вести с ней такие… откровенные беседы? – Венди… – Или… настоял бы? – Венди!.. – М? Капитан помолчал. Перевернулся на спину, накрыл себя и свою леди одеялом, немного бесцеремонно взял её в охапку, уложил себе на плечо, чтоб она знала, где отныне её место. – Я… я тебе расскажу. – Что расскажешь? – Про сны. – Сны..? – Ты спрашивала. Про женщин. – А… ну… это необязательно. Это… это неважно. – Важно. – Почему? Я не ревную… я… ну… какая разница, какие женщины и в каких снах тебе снились? Ты столько лет был одинок. А я… я вообще замужем. Но я не вернусь к мужу. Я останусь здесь, если можно. Пока останусь… а там… посмотрим… Джеймс глубоко вздохнул. – Джеймс? – Я расскажу тебе. Тем более, если ты намерена остаться… лучше тебе знать. Ты посчитаешь меня безумцем, сбежишь, и правильно сделаешь. Тебе… я бы не желал тебе привязываться ко мне и разделять моё проклятье. Слушай. Я… да, я много лет был одинок. И нуждался в ласке. Понятное дело, мне снились постыдные сны и разные женщины. В первые… десятилетия. Потом… я постепенно всех их забыл. Сейчас ни одной не упомню. Ни лиц, ни имён. У меня ощущение, что я всегда был здесь. Здесь тоже есть женщины, Венди, ты видела их в детстве, полагаю? Индейские старухи. Жуткие. Я ни одной из них не знавал, предпочёл бы умереть смертью безбрачного монаха, чем… фу. Жуть, жуть. Но они мне снились. Изредка. С мозгом и телом ведь невозможно договориться. У тела есть потребности. У мозга – единственные оставшиеся в памяти женские образы. Я ненавидел эти сны. А потом… потом… семнадцать лет назад… Он не стал продолжать, но Венди поняла всё без слов. Она вылупила глаза, хотела взглянуть капитану в лицо, но Джеймс не пустил её, прижал к себе покрепче – испугался. – Тебе снилась я… - пробормотала Венди, озвучивая мысль за него. – Да, - признался он с такой интонацией, будто уже лежал на плахе, ожидая Страшного Суда, – Мне за это стыдно. Ты была крошкой, Венди. Кукольно прекрасной… нежной… слепо раздаривающей танцы и поцелуи этому идиоту… малышкой. Я… клянусь тебе, я ни о чём таком не думал. Клянусь жизнью. Но… мой… мой мозг… он… он подсунул мне тебя во сне. Это… это было прекрасно потому, что ты красавица. И… это было ужасно. Потому, что ты носила лицо маленькой девочки. Я… я хотел повеситься. Застрелиться тоже хотел. Не нашёл достаточно воли для самоубийства. Ты всё снилась мне… и снилась… и снилась… и снилась… а потом ты прилетела. Взрослая. И всё, о чём я мог думать в первые минуты нашего общения, это – как бы быстрее овладеть тобой. Поэтому и вёл себя, как чёртов кретин. Но… я был с тобой искренен, Венди. Во всём. Говорил, как есть. И сейчас говорю, как есть. Теперь, пожалуйста, давай, влепи мне пощёчину, размахнись, тресни посильнее, и беги. Никакую пощёчну Венди, понятное дело, Джеймсу не влепила, но она молчала минут двадцать. Капитан думал, она решает, как бы получше его наказать или казнить. – Джеймс. Ну… и ты не понимаешь, что всё это значит, да..? - задумчиво проговорила она, – Не видишь дальше своего аристократичного носа… – Не вижу что? – Как, ты сказал, люди попадают под проклятие Нетландии? – Привязываются сердцем. – Ну? – Ну? Ну. Ну и тебе надо бежать, пока ты не привязалась ко мне. Это тщеславно звучит, конечно… и самоуверенно с моей стороны… но… тебе ведь было со мной хорошо? Ты… я… я боюсь. Боюсь, что сломаю твою жизнь. – Джеймс. Ты идиот, - заключила Венди, и капитан взглянул на неё с удивлением. Сказал: – Не спорю. – Ты говорил, твоё сердце полно гнева и ты не в силах отпустить Нетландию… привязан к ней… я ещё предложила тебе привязаться к чему-то другому, и ты меня высмеял, сказал, что так быстро и просто дела не делаются… – Так и есть. – Джеймс! Ну! Ты же коварный и хитрый пират! Неужели ты не видишь? – Чего не вижу? – Боги. Ты твердишь, что боишься, будто я привяжусь к тебе… за сутки… нет, я привяжусь конечно, это точно, уже привязываюсь, ты прав! Привяжусь, если ты разрешишь. Или приложу усилия, чтобы забыть. Но, выходит, ты, Джеймс, ТЫ уже привязан сердцем! Ко мне! Привязан не в последние сутки, а в последние семнадцать лет! Ты думал, прошло два года..? Это мало, наверное… но семнадцать..! Семнадцать, Джеймс! И… если я ещё не принадлежу острову, то… то… Джеймс уронил челюсть. Нет, подобное ему в голову не приходило. Однако, коли Венди права, то… – Я могу сбежать..? - беззвучно предположил он, чтобы ни одна живая душа, кроме Венди, его не услышала. – Можешь. По крайней мере, ты можешь попробовать. Следующие двадцать минут молчал капитан. Потом спросил: – А ты..? – Я… что – я? - удивилась Венди, и Джеймс потупил взгляд. – Ну… ты… если я сбегу… ты… ты тоже сбежишь? – Конечно. Венди улыбнулась ему, но капитан почему-то нахмурился. – Джеймс? – Тогда зачем мне бежать? Нет смысла. Я сбегу от Нетландии, ты сбежишь от меня, и я умру от горя. Здесь, хотя бы, у меня есть возможность погибнуть в бою от руки врага. Это хорошая смерть. Венди посмотрела на него пристально и… рассмеялась. – Джеймс, - выдохнула она, хихикая, – Ты идиот! – Не спорю… – Ох. Нет, нет, ты не идиот. Ты… ты слепой, да, вот это точно. – Не вижу дальше своего аристократичного носа? – Да, Джеймс. Я не сбегу от тебя. Я сбегу – с тобой.