Божий дар

      Люди так красиво говорят о любви, но так некрасиво любят.       На самом деле, история Фёдора и Аяны переплелась ещё восемь лет назад, когда Достоевский впервые приехал в Казахстан...       Он наконец-то добрался до нынешнего владельца ручки. Если быть точнее, раньше это было перо, которое просто превратили в современную ручку. Хитрая задумка детективов Алаш сбила бы с толку любого. Любого, кроме Фёдора.       Он сидел на лавочке, бросая косые взгляды на возвышающиеся горы Алматы, которые были слишком близко расположены к этому большому городу. Фёдор делал вид, что читал книгу, но на самом деле всё его внимание было сосредоточено на ресторане под названием "Райский уголок", находящийся прямо перед ним.       Прохожие сновали мимо него. Некоторые бросали заинтересованные взгляды на красивого и высокого парня, а остальные просто не обращали внимания и больше были заняты своей собственной дорогой. Сквозь пелену шума большого города до Фёдора то и дело доносились ругань, крики и хохот разных людей. Насколько он смог различить по интонации, мимике и жестам, большинство услышанных слов на казахском было ругательствами. У Фёдора язык не поворачивался попытаться их выговорить ради интереса. Эта ненужная информация почему-то сохранилась в его голове ещё на долгие годы.       В ресторане тем временем начали происходить основные события. Фёдор безучастно наблюдал за тем, как убийца, которого он нанял, выпытывал у Асхата Рамазанова местонахождение ручки. От злости он сначала сжёг его жену, а потом приступил к самому алашевцу.       Из больших окон было прекрасно видно то, что происходит внутри. Фёдор с равнодушным видом тайком наблюдал за разворачивающимися событиями. Не получив никакой полезной информации, нанятый убийца-эспер заживо сжёг всех, кто находился в ресторане. И уже тогда прохожие, увидевшие какой там ужас творился, вызвали полицию и скорую помощь.       Поморщившись от возникшего надоедливого шума, Фёдор встал с лавочки и, закрыв свою книгу, зашагал прочь от ресторана. Скоро туда сбегутся все, кому не лень – от журналистов до простых зевак, создавая ещё больше шума и гама.       Фёдор уже догадался, что ручки при алашевце не было. Наверное, оставил её своим коллегам или на рабочем месте. Не то что бы это разозлило Достоевского. Скорее, заинтересовало. По его прогнозам, ручка должна была быть в кармане у Асхата Рамазанова, но там её , судя по реакции наёмника,не оказалось. Кто-то сумел обхитрить его, спрятав артефакт? Но кто? Кто этот умник? Фёдору было бы интересно взглянуть на своего неожиданно возникшего соперника, но он срочно должен был улететь обратно в Россию. Там объявился эспер, который имел способность к телепортации. Было бы неплохо переманить его на свою сторону прежде, чем это сделает полиция.       — Я ещё наведаюсь в Казахстан, — тихо пробормотал Фёдор. — В другой раз Алаш так просто не отделается.       Каково же было его удивление, когда через восемь лет до него дошёл слушок, что двоих алашевцев отправили прямиком в его крысиные лапы! Фёдор как раз гулял тогда по парку, обдумывая эту информацию и строя планы того, как бы подобраться к ним ближе. Для начала ему стоило хотя бы узнать их личности.       Девушка с наивным и немного глуповатым выражением лица, размашистым шагом прогуливающаяся по парку, от чего-то сразу привлекла его внимание. Достоевский не был падок на женскую красоту, но признал, что она очень даже симпатичная. Явно азиатка. Яркая улыбка до ушей... Достоевский хмыкнул. И чего это она улыбалась, глупая? Будет забавно наблюдать за тем, как это безмятежное выражение лица сменяется на страх...       Фёдор оглянулся и заприметил мимо проходящую женщину в ярко-розовом наряде. Наметаный взгляд сразу определил, что она эспер, а её собака и есть её способность. Интересный компаньон у этой женщины... Фёдор знал почти всех зарегистрированных эсперов в России, и она в этот список не входила.       Он довольно усмехнулся и поспешно зашагал наперерез этой женщине, останавливая её. Поймав удивлённый и в то же время раздражённый взгляд женщины, Фёдор спокойно произнёс:       — Вы в курсе, что незарегистрированным эсперам запрещено находиться в общественных местах?       Лицо женщины тут же побледнело от страха. Собака мгновенно уловила настроение хозяйки и тут же зарычала на него. Достоевский даже не вздрогнул.       — Если вас поймают, посадят за решётку, — как ни в чём не бывало улыбнулся он.       — Чушь! — нервно сглотнула женщина, пятясь назад. — Вы ошибаетесь!       — Да? — Фёдор приподнял брови, засунув руки в карманы брюк. — Мне вызвать полицию?       — Не надо! — самообладание женщины дало трещину. Но у неё хватило ума задать нужный вопрос, — Что вам нужно?!       — Ничего сверхъестественного, — улыбнулся Достоевский и пальцем указал на азиатку, возле которой теперь остановилась пожилая дама с корзинкой в руках. — Мне всего лишь нужно, чтобы ваша собака немного погонялась за вон той девушкой. Кусать не надо, только напугать.       Женщина проследила за его взглядом и озадаченно нахмурилась. Но задавать лишних вопросов не стала – радовалась, что легко отделалась. Фёдор не сомневался, что уже через час этой дамочки в стране не будет. Улетит, как вольная птичка, подальше от разоблачения...       Всё произошло так, как он и планировал. Собака неплохо так напугала азиатку, заставив её визжать на весь парк. Фёдор неспешно шагал за ними, пока не добрался до дерева, на которое спешно залезла испуганная до усрачки девушка. Но он решил немного понаблюдать за ней, посмотреть, что она предпримет. Вдруг жалко заплачет?       Но нет, девушка не заплакала. Она выругалась таким трехэтажным матом, что у Фёдора уши скрючились в трубочку. Зато благодаря этому он лишь подтвердил свою догадку, что она казашка. Значит ли это, что эта девушка - один из детективов Алаш?       Причин прятаться больше не было, и Фёдор заявил о своём присутствии:       — Как вы вообще так высоко забрались?       — За мной гналась собака, вот я и забралась сюда, — довольно заметный акцент резанул по слуху.       Но звучало скорее забавно, чем отталкивающе.       — Поможете спуститься? — смущённо спросила девушка, выглядывая из под ветвей дерева.       Фёдор все больше убеждался в том, что никакой она не детектив. Перед ним самая обыкновенная девушка. Но что-то подталкивало его продолжать разговор с этой дурехой.       — Разумеется. Вот только я не умею лазить по деревьям, уж извините. Придётся вам прыгать.       — Прыгать?! А если я сломаю себе что-нибудь?       — Я вас поймаю.       Действительно поймал. И в тот миг, когда девушка упала в его объятия, ему внезапно расхотелось её отпускать. Она оказалась такой милой, с ярко выраженным румянцем на щеках и чуть приоткрытыми пухлыми губами... Фёдор сжимал в руках её миниатюрное тело, и что-то дрогнуло у него в душе. Пока не понимал, что это, и понимать не хотел. Но что он точно знал – эту девушку он так просто не отпустит...       А дальше всё закрутилось, завертелось... Фёдор осознать не успел, как он уже стал зависим от этой озорной улыбки, глупых и необъяснимых поступков, почти детских капризов. Залезла под стол на их первом свидании, радовалась, словно ребёнок, во время прогулки на лошадях... А каким восхитительным был запах её волос, когда они обнимались во время стрельбы в тире! И эта глупышка дала ему совсем уж нелепую кличку: "Феденька". За всё время существования Фёдора его по-разному называли. И Дьяволом, и Демоном Достоевским... Дост, Фёдор, Федя, Господин... Но именно её ласковое "Феденька" так тепло отзывалось в душе.       Фёдору нравилось слышать её голос. Акцент не совсем пропал, но стал малозаметным за время её проживания в России. Но бойкая манера речи и острый язычок остались при ней.       Достоевский и сам не понял, что именно двигало им в тот момент, когда он покупал для них парные украшения. Крест и Луна. То ли хотел слышать её голос постоянно, то ли хотел узнать побольше о её брате-детективе... Он обратился к нужным людям, и в кулон без проблем всунули прослушку. Правда, на долго её бы не хватило – максимум на несколько месяцев. А потом кулон стал бы обычной безделушкой.       Удивительно... С её приходом в его жизни много чего изменилось. Во-первых, Фёдор запомнил названия почти всех цветочных магазинов в городе, потому что дарил цветы Аяне каждую встречу. Во-вторых, он тщательно следил за своей речью в её присутствии, чтобы ненароком не обидеть. Хотя обычно отличался прямолинейностью. В-третьих, он полюбил чай с тары... Действительно вкусное лакомство, которое у него ассоциировалось с Аяной.       Они чудесно провели лето, знакомясь и узнавая друг друга получше. Точнее, узнавал Фёдор, а Аяне приходилось довольствоваться его фальшивой личностью идеального парня. Такой расклад Достоевского вполне устраивал.       Фёдору казалось, что он достаточно изучил Аяну... Но не тут-то было. Эта девушка умела удивлять. Когда Достоевский узнал о предстоящем покушении на свою жизнь, он отправил вместо себя Чехова на свидание с Аяной. Каково же было его удивление, когда она взяла и поцеловала его, признавшись в любви!       Фёдор наблюдал за ними обоими через камеры видеонаблюдения в ресторане "Аристократический уголок". Видимость была хорошая. Правда, с такого расстояния и не услышишь, о чём они болтали. Но по движениям губ Аяны он без труда догадался:       — Ты мне нравишься... И я хочу тебя поцеловать.       У Фёдора буквально крыша взлетела. Девчонка смогла его удивить. Он планировал признаться сам в какой-нибудь романтической обстановке, а она взяла и выпалила всё сразу. Прямо в лицо ошалевшему Чехову. Фёдор уловил панический взгляд своего подчинённого в сторону камеры, через которую он за ними наблюдал.       Достоевский сцепил руки в замок. Что же предпримет Чехов? Он видел на его лице страх перед ним... И желание. Желание поцеловать чужую девушку. Девушку, принадлежащую своему боссу.       Тем временем Аяна встала со своего места, отодвинув стульчик, и вальяжно приблизилась к лжеФёдору. Достоевский испытал странный укол раздражения, когда она села к Чехову на колени. Не то, чтобы он испытывал ревность. Скорее, просто не хотел делиться тем, что принадлежало только ему...       Когда их губы соприкоснулись, в стену полетела мышка от компьютера. Фёдор прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Как же бесит...       Словно почувствовав его негодование, Бог послал парочке свою небесную кару. В Чехова выстрелили, и они с Аяной оба рухнули на пол под градом тысячи осколков стекла. Фёдор хмыкнул, и отключил видеозапись. В конце концов, всё закончилось так, как он и предполагал.       — Да что ж со мной такое, — Фёдор с раздражением провёл ладонью по лицу, пытаясь этим жестом вернуть былое хладнокровие.       Ему не стоило считать эту азиатку кем-то больше, чем просто инструментом для достижения цели. Фёдору надо было задушить любые собственнические чувства в корне... Ему показалось, что он это и сделал. Ключевое слово – показалось...       Червячок ревности, каким-то образом забравшийся ему в сердце, вновь дал о себе знать, когда Фёдор с Аяной прогуливались по парку и вдруг встретили Николая.       — Фёдор! Дорогуша! Я так рад вас видеть!       Достоевский стиснул зубы, оборачиваясь к Гоголю. Некогда беловолосый парень с гетерохромией теперь направлялся к ним в своём новом облике, ни на минуту не отводя хитрого взгляда от Аяны. Фёдор испытал внезапное желание выколоть ему глаза.       — А этот кретин из какой норы выскочил? — изумленно пробормотала Аяна.       Хотелось бы ему знать. Достоевский больше видеть не желал Николая рядом с ней. Ему совсем не нравилось то, с каким интересом он на неё смотрел...       Николай предложил устроить "дружеский" пикник, и Аяна, недолго думая, согласилась. Фёдору пришлось засунуть своё раздражение куда подальше.       Они выбрали солнечную полянку, повсюду усыпанную пожелтевшими листьями, и расстелили плед, который Николай достал из своего портала, не показав Аяне. Она с подозрением на него уставилась:       — Слушай, ты что, фокусник? Будто бы вытаскиваешь всё необходимое из волшебной шляпы. Давай, показывай, что там у тебя ещё припрятано! — девушка решительно шагнула к Николаю.       — Решила провести обыск?! — весело хмыкнул он, отпрыгивая от неё и снимая солнцезащитные очки.— Ты что, собираешься меня лапать, дорогуша? Уж извини, но Дост на этот раз точно не выдержит. Ты смотри, как он у нас покраснел от злости!       Фёдор и вправду кипел от ярости, внешне никак этого не показывая. И непонятно на кого направлен этот гнев: на Гоголя, на Аяну, или на него самого за чувства, которых быть не должно.       — Что значит «на этот раз»? — не поняла Аяна. — Тебя уже лапали?!       Фёдор стрельнул испепеляющим взглядом в Николая.       — Давайте оставим недопонимания и просто спокойно поговорим? — процедил он. — У меня голова уже раскалывается от ваших криков.       Увы, спокойно поговорить так и не получилось. Николай предложил сыграть в игру, а Аяна с энтузиазмом его поддержала.       — Есть адекватные варианты игр? — устало спросил Фёдор.       Николай в пару с Аяной были для него словно дети малые. Глупые, странно весёлые, шумные...       — Правда или действие, — произнесла Аяна. — У нас как раз есть полупустая бутылка.       — Отличная идея, дорогуша!       Николай с воодушевлением схватил бутылку и, положив прямо в центр, покрутил. И крышка бутылки остановилась перед Фёдором, а конец был указан на Николая. Тот радостно подпрыгнул на месте:       — Какая удача! Правда или действие?       Достоевский усмехнулся. Всё с ним понятно. Если скажет действие, то Николай уж точно придумает что-нибудь изощрённое.       — Правда.       А так он может как-то соврать.       — У тебя были отношения с кем-нибудь до Аяны? — хитро поглядывая на его девушку, спросил Николай.       Бесчисленное множество. Красавицы самых разных эпох. Фёдор не помнил их лиц – все они смешивались, надолго в его памяти не задерживаясь. Все они были нужны ему лишь для физического удовольствия. Так что по-настоящему Фёдор не влюблялся, и считал, что это самая настоящая глупость.       — Не сказать, что это были настоящие отношения… Это было очень давно, — туманно произнес Фёдор.       Действительно, он давно не был с женщиной. Вот уже несколько лет как... Не то чтобы Фёдор в этом нуждался.       — Теперь я кручу.       Он взял бутылку и покрутил. Она начала быстро вращаться вокруг своей оси, пока не остановилась одним концом на Николае, другим на Аяне. Та радостно воскликнула и со злым предвкушением покосилась на Николая.       — Правда или действие, Коленька? — спросила она.       — Действие, — выбрал Николай, плотоядно глядя на неё. — Я сделаю для тебя всё что угодно, дорогуша, только попроси!       Фёдор бросил на него короткий взгляд. Ему совершенно не понравилась двусмысленная фраза Николая, которую Аяна не восприняла всерьёз. В любовных похождениях Гоголь ничуть не уступал Достоевскому... Правда, отличались они сверхбезумием.       — Придумала! — Аяна радостно хлопнула в ладоши. — Ты позволишь мне сделать тебе макияж. Я сфотографирую и поставлю его тебе на обои телефона. И с этим фото ты будешь ходить ровно год!       — Макияж?! Мне? — вместо того, чтобы досадно стонать, Николай громко расхохотался.       — Так ты согласен? Впрочем, у тебя и выбора-то нет!       Аяна принялась деловито готовить свою косметику к боевым действиям. Николай сел перед ней, почти вплотную, игнорируя холодный взгляд Фёдора.       — Сделай что-нибудь поярче, Аяна, — посоветовал он.       — Будет сделано! — подняла большой палец вверх Аяна.       — Начинай уже, дорогуша! — прищурился Николай.       Бросив насмешливый взгляд на Достоевского, клоун придвинулся ещё ближе и вытянул губы трубочкой. Фёдор закатил глаза и издал издевательский смешок, когда Аяна раздражённо шлёпнула клоуна по губам. Так ему и надо.       Пока Аяна сосредоточено рисовала ему стрелки, Николай не отводил взгляда от её приоткрытых губ. Фёдор, не мигая, наблюдал за его реакцией, когда Аяна настолько увлеклась макияжем, что высунула язык и стала водить им по нижней губе. Глаза Николая потемнели.       Достоевский сжал руки в кулаки, сдерживаясь от внезапной вспышки гнева. Благо, лицо он смог удержать таким же хладнокровным как обычно. Но внутри у него бушевал самый настоящий пожар, который не могло потушить даже годами выработанное спокойствие.       Ему не стоило срываться при Николае. Клоун мог воспользоваться любым проявлением слабости.       Когда Аяна взяла Гоголя за подбородок и приподняла ему голову, лицо клоуна украсила довольная улыбка. Достоевский не мог понять, действительно ли ему понравилась Аяна, или Николаю просто нравится играть на его нервах? Что-то ему подсказывало, что и то, и то.       Аяна приблизилась к губам Николая с помадой в руках, вдруг выпалив:       — Феденька, не ревнуй. Если что, могу и тебя накрасить.       Это было настолько заметно?       — Пожалуй, откажусь, — отмахнулся Фёдор.       Вскоре Аяна закончила пытку над Фёдором, а точнее, делать макияж Николаю и быстро отстранилась, чтобы полюбоваться результатом. Достоевский усмехнулся, тоже оценив её старания над лицом клоуна:       — Мечта любого педика.       Громкий, переливчатый смех Аяны потушил остатки гнева Достоевский, и он улыбнулся. Искренне и спокойно. Хотелось записать её смех на аудиозапись, чтобы потом включать и слушать в любое время.       Тот день в парке был наполнен смехом, весельем и шутками. Удивительно, но на душе Достоевского стало так спокойно. Будто сам Господь послал ему шанс провести безмятежное время, перед тем, как весь мир рухнет в бездну по его вине...       ...В другой раз Аяна снова его удивила. На этот раз приятно.       То было глубокой тёмной ночью, когда Фёдор сидел за компьютером в своём кабинете и занимался своими крысиными делами. Ему на телефон пришло сразу несколько сообщений, которых Фёдор игнорировал до поры до времени. Внезапно, он догадался, что они могут быть от Аяны и поспешно залез в мобильник. Как оказалось, Фёдор был прав. Но само содержание этих сообщений ввело его в шок:       «Быть с тобой — конечно круто, Федя… Но было бы круче под тобой)»       «Я, конечно, не умею летать… Но от тебя не прочь залететь))»       «Я, конечно, не люблю учиться… Но тебя с удовольствием изучала бы»       «Фёдор Михайлович, давайте поиграем в математику? Плюсуем кровать, минусуем одежду и умножаемся…»       Достоевский шокировано смотрел на экран телефона, не веря собственным глазам. Это реально написала Аяна? На неё не похоже... А вдруг её взломали? Но Фёдор тут же выкинул эту теорию из головы. Да нет, не может быть. Никто бы не осмелился. Фёдор быстро написал ответное сообщение:

      «Суккуб ли в тебя вселился?

О, Отец Небесный… Никогда не думал,

что получу от тебя такие вызывающие сообщения. Если хочешь,

можем забыть об этом. Если хочешь, можем продолжить…»

      Завершив их странный ночной разговор, Фёдор откинулся на спинку кресла, чувствуя себя взбудораженным и возбуждённым. Той ночью он так и не смог заснуть и просидел перед компьютером до самого утра...       ...Кто же мог подумать, что великий и ужасный Фёдор Достоевский когда-нибудь поженится. Но это случилось. Фёдор догадывался, в каком шоке находились его враги и недоброжелатели. Подумать только! Самый опасный в стране эспер поженился на обычной девушке! Разве что иностранке.       Гончаров, который охранял особняк Достоевских, не раз ловил по ночам наёмников и взломщиков, поспевших потревожить покой его господина. Их тихо затаскивали в подвал и там же разбирались. Всё это происходило в тайне от Аяны, которая даже и не подозревала об этом.       Стоит признать, что семейная жизнь сложилась совсем не так, как того хотел Фёдор. Он просто хотел держать потомка создателя Книги на коротком поводке возле себя, а вместо этого сам привязался. Это было неправильно. Всё шло не по плану...       Он терял рассудок. Эта девушка... Она туманила разум не хуже самого дорогого алкоголя. Жаркие ночи и безмятежные дни стали неотъемлемой частью жизни Фёдора. И ему это нравилось... Хотя нравиться не должно было. Близкое присутствие Аяны заставляло его отвлекаться от "работы", и он то и дело допускал немыслимые ошибки... Взять хотя бы смерть Чехова и появление в рядах крыс детектива из Алаш!       После того, как всему миру стало известно о Крысах Мёртвого Дома, Фёдор собрал своих подчинённых и тихо улетел заграницу. А точнее, в Англию, где находилась их запасная секретная база как раз на такой экстренный случай. Николай, не относящий себя к Крысам Мёртвого Дома, решил остаться в России. Перед тем как улететь, Фёдор встретился с ним для завершения последнего дела. На самом деле, он хотел отправить Ивана Гончарова, но потом...       — Николай... — тихо произнёс Достоевский, когда за его спиной возник белобрысый клоун с вечной ухмылкой на губах.       Он стоял к нему спиной, разглядывая раскинувшийся за окном город. Город, который они на время оставляли, чтобы потом снова вернуться и заявить о себе более кровавыми методами.       — Звал меня, Дост? — спросил Гоголь, цепким взглядом изучая его спину.       — Ты всё таки рассказал Аяне о секретах нашей организации... — усмехнулся Достоевский.       Фёдор не видел его лица, но готов был поклясться, что Гоголь с силой стиснул челюсти, на время убрав с лица придурочное выражение и глядя ему в спину с плохо скрытой враждебностью. Однако голос Николая никогда не выражал истину его чувств.       — А что мне оставалось, Дост? — бодрым тоном спросил он. — Всё и так стало всем известно, а я лишь хотел полюбоваться на её неописуемую реакцию! Ты бы видел её страдальческие глазки... Она по уши влюблена в тебя. Люблю разбивать чужие розовые очки!       Фёдор раздражённо закатил глаза:       — На какой самолёт она села?       — Москва – Нью-Йорк. Аэрофлот Boeing 777-300ER. Вылетит в 19:15, — ответил Николай. И прищурился: — А что? Хочешь устроить своей жёнушке прощальный подарок?       Фёдор на мгновение прикрыл глаза. Все, что происходило между ним и Аяной, казалось бредом сумасшедшего, но уж никак не реальностью. Он до сих пор ощущал её губы на своих, чувствовал биение её сердца и слышал задиристый голосок. Аяна смогла проникнуть глубоко ему под кожу... И выдрать её оттуда будет непросто.       — Подстрой крушение этого самолёта. Чтобы ни один пассажир не остался в живых, — коротко отдал приказ Достоевский.       — Будет исполнено в лучшем виде! — отвесил шуточный поклон Николай. — Мне просто взорвать их в воздухе? Сломать крылья самолёта? Перерезать глотки пилотам...?       — Предоставлю тебе возможность выбрать самому. Можешь идти, — бросил ему Фёдор.       Николай ушёл, насвистывая себе под нос весёлую песенку. Как только за ним хлопнула дверь, Фёдор глубоко вздохнул.       Аяна...       Это имя никогда не уйдёт из его памяти. Как и лицо этой девушки. Любая эмоция на её лице была ему интересной. От нежности, до ужаса — всё в ней было для него любопытным. То, как она весело улыбалась, щуря глаза, то, как она хмурилась, о чём-то беспокоясь, и необдуманно хватала его за руку в поисках поддержки, что вводило его в состояние, которое сложно описать. Детские капризы, нескончаемые хотелки, незапланированные покупки... Аяна ни в чем себе не отказывала, прекрасно зная, что Фёдор всё оплатит. Изредка она и ему покупала всякие безделушки, которые Фёдор потом бережно хранил у себя в шкафу. Он замечал в Аяне такие мелочи, на который никто другой не обратил бы внимание. Ночью Аяна закидывала на него руки и ноги, заключая в свои объятия и так и спала до утра.       А Фёдор не был тактильным человеком... До её прихода в его жизнь. Раньше он старался избегать каждого физического контакта с кем-либо без необходимости. Никогда не понимал импульсивных порывов тактильности. А Аяна... Фёдор не мог ей отказать. Сначала терпел, а потом это вошло у него в список вполне обыденных вещей. Неожиданные объятия, поцелуи, держания за руки стали неотъемлемой частью повседневной жизни.       А теперь Фёдор по собственному желанию вернулся к тому, от чего уже успел привыкнуть. Одиночеству.       — Как ты там? — прошептал Фёдор, задумчиво глядя в окно, но перед глазами у него стояла совсем другая картина – лицо девушки, наполненное страданиями. — Сможешь ли ты выжить?       Он не просто так отправил именно Николая разбить самолёт. Выбери он Гончарова, тот с превеликим удовольствием покончил бы с Аяной... В его верности не было сомнений. А вот Гоголь...       Пусть сам Николай и не догадывался о своих чувствах, но Фёдор всё видел насквозь. Все эти долгие взгляды, случайные касания, искренние улыбки и желание помочь, быть рядом... Николай был влюблен в Аяну. В его жену. Достоевский знал об этом и предпочитал закрывать глаза до поры до времени...       — Я почти уверен, что он не осмелится тебя убить, — горько усмехнулся он. — А может и осмелится...       Николай отличался особой непредсказуемостью, так что могло произойти всё. Фёдор предпочёл дальше не развивать эту мысль. Пусть делает так, как посчитает нужным. Аяна для него всё равно уже не жилец...       ...С тех пор прошло полгода. Беспокойные ночи, тревожные дни, неудачные попытки вернуться на Родину... Фёдору было несладко. Рядом больше не было человека, который желал бы ему спокойной ночи... И он перестал нормально спать.       Только рядом с НЕЙ все оживало. Только рядом с НЕЙ Фёдор чувствовал себя живым. ОНА сама пришла ему в руки, сама делала всё, что было угодно ему. И он этим просто воспользовался, не думая о ЕЁ чувствах после...       Спустя долгое время Фёдору удалось тайком вернуться обратно в Россию. Из любопытства он решил осмотреть свой старый дом. Уходя, крысы подчистили за ним, чтобы правоохранительным органам ничего лишнего не удалось узнать. А сам Фёдор не хотел тогда и шагу вступить за порог... Потому что догадывался, какое впечатление на него это окажет.       И не прогадал. Стоило Фёдору шагнуть в особняк, который без должного ухода совсем опустел и выглядел убого, как в нос ему ударила пыль, а в голову – воспоминания.       Ему даже показалось, что он услышал её задиристый голосок и звонкий смех, топот босых ножек... Фёдор на миг прикрыл глаза, впитывая всплывший у него в голове её образ. Столь прекрасна и невинна, как майские пионы, которые она так обожала.       Шагая по грязному пыльному полу, Фёдор направлялся на второй этаж, в левое крыло. Ему рассказали о поджоге, который устроила Аяна. В принципе, ничего удивительного. От неё такого стоило ожидать...       Фёдор вошёл в свой прежний кабинет. Ручка двери мгновенно отвалилась и почти что рассыпалась в пепел. Он вошёл в помещение, где до сих пор чувствовался запах дыма и сгоревшей техники. Фёдор скользнул взглядом по обугленным проводам, почерневшим стенам и разбитым компьютерам, которые теперь внешним видом мало напоминали компьютер.       Мощный поджог она устроила, конечно...       Фёдор с сожалением отвернулся от своих некогда любимых компьютеров и зашагал дальше по коридору. Он уже восстановил и купил всё, что ему нужно. Но старую технику всё равно было жаль.       Следующим делом он осмотрел спальню. Пожар до сюда не дошёл, и, к счастью, его успели вовремя потушить. Так что комната всё так же хранила воспоминания о том, с какой спешкой Аяна уходила. Вот тебе и разбросанная мелочь, открытые ящики камода, распахнутые дверцы шкафа... Фёдор вздохнул и тут же закашлялся от слоя пыли.       Чихнув несколько раз, он осторожно приблизился к кровати. Кулон в виде луны, подаренный им Аяне, переливался в лучах солнца. Фёдор, испытывая странный трепет в груди, взяв украшение в руки. Ему казалось, что цепочка сохранила родное тепло Аяны.       Достоевский бережно засунул её в карман и оглянулся в поисках других вещей. Аяна устроила здесь настоящий бардак из разбросанных вещей, одежды, подушек и простыней... Но всё же, его внимательный зацепился за фоторамку, которая сиротливо лежала на полу возле стены. Фёдор подошёл и присел на корточки, приподнял фотографию, смахивая осколки разбитого стекла с его поверхности.       Они радостно улыбались, прищуривая глаза. Аяна была прекрасна в своём облегающем ярко-красном платье, открывающем вид на её хрупкие ключицы. Чёрные шелковистые локоны волнами падали ей за спину. Пара непослушных прядок упали ей на лицо. Фёдор провёл пальцем по её улыбающемуся и радостному лицу, впитывая её образ.       — Аяна... — хрипло произнёс он. — Когда ты была рядом, мне казалось, что надо мной не властен даже сам Бог. Только ты могла управлять моим сердцем... Слишком опасна... И в тоже время слишком очаровательна...       Она ушла... Ушла от него, и он это позволил ей. Странное чувство захлестнуло Фёдора с головой. Чем-то похожее на гнев, но при этом что-то совершенно другое. Достоевскому было удобно списать всё на утрату своей собственности, козыря в рукаве, предмета для достижения цели... Но было ли всё так на самом деле?       Фёдор порезал пальцы об осколки разбитой рамочки. Эта мимолётная боль почему-то слишком остро отозвалась у него в душе. Ему казалось, что он дотрагивается до разбитого сердца Аяны. Всё внутри заныло, сжимаясь в тугую пружину.       Достоевский встал на ноги, подняв фотографию. Его мрачная, сгорбленная фигура отражалась в зеркале туалетного столика. В потрепанном пыльном чёрном пальто, грязной шапке ушанке, на которую прилипла паутинка. Он выглядел, как человек, потерявший что-то очень ценное для себя...       ... Прошёл год с того момента, как Аяна ушла из жизни Достоевского. А Фёдор всё также не смог восстановить режим сна. Тёмные круги под его глазами и болезненный вид угнетали даже Николая.       Ложась в постель, Достоевский каждый раз пытался вытеснить мысли о прекрасной девушке-азиатке, не испытывая ни малейшего желания копаться в собственных чувствах. Но рубашка на нём совершенно этому не способствовала. Не редко он одалживал её Аяне, чтобы та смогла укрыть высоким воротником следы его укусов на своей шее... Ему нравилось видеть её в своей рубашке. Такую милую, словно маленькую мышку.       Фёдор сжал ткань в руках, прикрыв глаза и представляя то, чего никак не должен был представлять. В голове появился образ девушки, лежащей в его рубашке, возле него на кровати. Она смотрела на него сверкающими карими глазами, сражая своей очаровательной улыбкой наповал. Фёдор хотел дотянуться до её длинных черных волос и вздохнуть запах её шампуня, расстегнуть эту рубашку и припасть губами к выступающим ключицам...       Фёдор открыл глаза и резко подскочил на месте, со злостью скрипнув зубами. Что это еще за мысли такие? Неужели целого года было недостаточно, чтобы стереть её образ раз и навсегда?!       Достоевский встал с кровати и сразу же пожалел. Голова у него закружилась, а в глазах потемнело. Чертова анемия! Схватившись за стену, он переждал неожиданное помутнение и зашагал в ванную, желая как можно скорее освежить свой рассудок. Умывшись холодной водой, Фёдор упёрся руками об раковину и поднял глаза на висевшее перед ним зеркало.       — Господи... — процедил он. — Выгляжу как наркоман, жаждущий очередной дозы...       За этот год он добился того, чего хотел. Заполучил в свои ряды Брэма Стокера, промыл мозги Фукучи, заполучил страницу, своровал ручку, убил Тургенева... Осталось только найти другого потомка создателя Книги. И его план воплотится в реальность. Нужно подождать лишь совсем немного...       Но почему он не испытывает удовлетворения от таких успехов? Почему не злорадствует? Почему не радуется, что скоро всем эсперам настанет конец и он создаст новый мир? Фёдор постоянно чувствовал только усталость, раздражение и злость.       Вернувшись обратно в постель, Достоевский уныло смотрел в потолок, больше не пытаясь заснуть. Знал, что если закроет глаза,то перед ним предстанет ОНА...       Утром его навестил Николай, как всегда не предупредив о своём визите. Но его появление не было для Достоевского неожиданностью. Фёдор сидел в своем новом кабинете в новом доме за своим новым компьютером. Его волосы были взлохмачены, тёмные фиолетовые глаза налились кровью, а уголки губ – слегка вздернуты, будто мужчина чем-то недоволен. Он выглядел скучающим, злым и жестоким. Громко щелкал мышкой, пробегался пальцами по клавиатуре, пока не увидел желтоватый свет у себя за спиной.       Фёдор развернулся на своем кресле к незваному гостю. Портал раскрылся полностью, и из него высунулась сначало ухмыляющаяся голова Николая, затем его плечи, потом и остальное тело.       — Приветствую, Дост! — Гоголь приподнял свой цилиндр и поклонился. — Как насчёт того, чтобы поучаствовать в викторине?       Достоевский устало прикрыл глаза ладонью. Гоголь крутанулся на месте, размахивая руками во все стороны, будто не мог сдерживать переполняющие эмоции.       — Вопрос: кого мы сегодня нашли? — Гоголь выжидательно на него взглянул. — Что? Говоришь, мы нашли потомка создателя Книги? Абсолютно ве-ерно-о-о! Следущий вопрос: где она? Подсказка: прямо за дверью.       Он приторно-испуганно прикрыл рот своим цилиндром.       — Ой, это же и есть ответ!       Достоевскому стало любопытно. Не то чтобы он испытывал радость и разделял чувства Николая. Но очередная удача на время приподняло ему настроение.       — Пусть заходит, хочу посмотреть на этого человека.       — Как скажешь! — у Гоголя улыбка растянулась до ушей, когда он распахнул дверь.       Достоевский наклонил голову набок, изучающе глядя на вошедшую. Он ожидал увидеть кого-то, кто хотя бы отдаленно напоминал бы Аяну. Но перед ним стояла её совершенная противоположность.       На ногах тоненькие шпильки, одета она в мини-юбку самой короткой длины, открывающей вид на бёдра и длинные ноги. Топ с глубоким вырезом в зоне декольте, почти не скрывающий её тело. Достоевский поднял взгляд на её лицо. Круглое личико, большие голубые глаза, тонкие брови. Пухлые губы, накрашенные красной помадой и изогнутые в соблазнительной улыбке, которая вызвала у Достоевского волны отвращения.       На вид девушке было примерно восемнадцать-двадцать лет. Чувствуя его взгляд на себе, она кокетливо крутила светлый локон на пальце.       — Знакомься с нашей Барби! — хохотнул Николай.       — Меня зовут Алина! — подала голос девушка.       Любой другой мужчина назвал бы её эталоном красоты, невероятно-горячей девушкой, настоящей милашкой... Но Достоевского её внешность совсем не тронула. Было в ней что-то отталкивающее. Или это у него внутри что-то отталкивало красоту этой девушки, говоря, что она никогда не сравнится с той самой низенькой брюнеткой с задорными карими глазами.       Достоевский коротко переглянулся с Гоголем. На его лице никакой обворожительной улыбки, если не считать фирменного безумного оскала. Взгляд единственного голубого был безразличным и скучающим.       Алина его тоже не очень-то и впечатлила. Она не Аяна. И никогда ей не станет.       — Я буду рада поработать с вами, господин Фёдор, — пролепетала девушка, чуть поклонившись, открывая вид на декольте. — Готова помогать вам во всём.       — Достоевский, — поправил её Фёдор, отводя от неё взгляд.       Слишком скучная. Слишком развратная. Слишком не похоже на НЕЁ...       — Николай, покажи нашей гостье её комнату. Пусть располагается, — Фёдор отдал приказ Гоголю. — Страницей займёмся немного позже. Благодарен, что вы согласились с нами сотрудничать, Алина Абилова.       — Но...       Девушка попыталась возразить, явно горя желанием побыть подольше в обществе Достоевского, но громкий голос Гоголя её заткнул:       — Идём, милочка! — обернулся он на Алину. — Дост встретится с тобой потом.       Гоголь выпроводил её из кабинета Достоевского, который задумчиво смотрел на закрывшуюся перед ним дверь. Вот и свершилось то, чего они так долго ждали. Страница у них. Ручка тоже. Даже нашли того, кто может добровольно написать всё, что они скажут. Казалось бы, нужно радоваться...       Фёдор вскочил со своего места, поняв, что в кабинете резко стало душно. Тошнотворный запах слишком сладких духов наполнил собой всё пространство. Он распахнул дверь и открыл окно, чтобы проветрить помещение...       И эта дурочка будет жить с ними под одной крышей... Фёдор устало прикрыл глаза.

***

      В конце концов страница была исписана. И в результате, к Смерти Небожителей присоединился эспер, способный вычитать информацию одним касанием... И которому дали имя – Сигма.