Божий дар

Мне до луны легче пешком добраться, чем рассказать всё, что в горле стоит комом.

(Тг. The end)

      Со вчерашнего дня Али места себе не находил от терзавшего его сожаления. Он. Убил. Человека! Тварь, убийцу, но всё равно человека! Али ударил по рулю, чувствуя, как сгорает изнутри, не в силах погасить этот жгучий огонь.       Домой из особняка Султанов вернулся, едва помня, кто он и что только сделал. При сестре отчаянно делая вид, что всё хорошо, и ближе к вечеру закрылся в своей комнате на замок, отдаваясь во власть своим внутренним демонам.       Он стал убийцей, пусть и ненамеренно. Хотя... Всего на долю секунды... На какую-то долю секунды Али был рад, что прикончил этого человека, с особой жестокостью убившего его родителей. И это его до жути пугало. В голове вспылили обрывки давнего разговора, о котором он почти забыл. Но это событие заставило его вспомнить:       — Ты хочешь отомстить за родителей?       — Ну, я не знаю… Все же я не хочу убивать... Пусть даже убийцу своих родителей.       — Знаете... Я не хочу убивать невинных людей. И не хочу убивать преступников. У них также есть семья, дети, младшие сестры и братья. И я совершенно точно не желаю, чтобы они, как и я, переживали нечто подобное! Да, они убили моих родителей. Да, умышленно. Да, я, может, и мягок в этом плане...       — Но, я уверен, что мои родители не хотели бы, чтобы я встал на этот кровавый путь. Месть — это цепная реакция, которая не закончится ни-ког-да!       Али истерично рассмеялся, вспомнив себя прежнего. Каким же правильным он был... А сейчас? Он ничем не отличался от тех, кого лично сажал за решётку. Проклятый демон Достоевский убивал его морально. Знал гад, что делать и на что давать...       Али поджал губы, и по его щеке скатилась первая слеза. Он выругался, прикрывая глаза и чувствуя себя таким жалким, что хотелось спрыгнуть с восьмого этажа. Понимание того, что у Али нагло оторвали свободу и успешно манипулируют, доводя до крайности, и что ему больше ничего не остается, как следовать приказам преступника, просто разбивало все его принципы и жизненные устои в дребезги. Остается только гореть так ярко, как только можно. А потом угаснуть, оставив после себя лишь пепел.       Султанов сидел в машине с самого утра, солгав сестре, что ушёл на работу. Видеть он не хотел лица своих коллег, которые не догадывались, в какую беду он попал. Да и на звонки не отвечал. Пусть сами как-нибудь справляются. Хотя... Был на свете ещё один человек, к которому можно было заявиться, не объясняя причины. Этот человек мог утешить и успокоить его сломленную душу...       Султанов завёл машину и поехал к дому Алии Бопежановой. Интересно, где она сейчас? На работе ли? Насколько он знал, Алия немного приболела, поэтому взяла пару выходных. Так что должна быть дома.       Когда Али добрался до двери её квартиры, он неловко постучал. Послышались тихие шаги, и минуту спустя Алия открыла ему. Султанов печально улыбнулся, увидев её всю такую домашнюю: смятая футболка и бриджи, растрепанные волосы и сонные прищуренные глаза. Увидев перед дверью своего старого друга, она радостно улыбнулась.       — О, привет! — Алия пошире открыла дверь. — Заходи, заходи!       Али вошёл в её квартиру. Почувствовав, что настроение у него не радостное, Алия тут же нахмурилась.       — Что-то случилось? — спросила она, закрыв за собой дверь, и повела его на кухню.       Сняв с себя обувь, Али зашагал за ней. Безысходность и отчаяние вновь постучались в его разум. И как бы он не отгонял нежеланных гостей, уходить они не собирались.       — За последнюю неделю много чего случилось, — грустно вздохнул Султанов.       Алия, не смотря на протесты, усадила его за стол.       — Что будешь? Чай? Кофе? — спросила она.       — Успокоительное, — отозвался Али.       Алия закатила глаза и просто поставила чайник. Пока она хлопотала на кухне, Али сверлил взглядом окно.       — Делиться своими проблемами ты не намерен? — угадала Алия.       — Я привык сам разбираться с ними.       — Но не с эмоциями, — не весело усмехнулась Алия.       Она быстро накрыла стол и уже через пять минут разливала чай по позолоченным чашкам. Али схватил шоколадное печенье и обмакнув в чай, засунул в рот.       — Как видишь, да, — кивнул он. — Не могу заявиться так домой. Иначе я не знаю, что сделаю. Атмосфера там меня слишком давит.       — С сестрой что-то произошло? — забеспокоилась Алия.       — Точнее с её парнем, — мрачно произнёс Али. — Он меня бесит.       Бопежанова фыркнула и закатила глаза. Но, поймав мрачный взгляд друга, убрала с лица усмешку.       — Он что, стал частым гостем в вашем доме?       — Постоянным, — с ненавистью сказал Али, вспомнив незримое присутствие Достоевского в своей собственной квартире. — Не против, если я до вечера у тебя посижу?       — Разумеется, нет, — хмыкнула Алия.       Они молча пили чай. Бопежанова проницательно смотрела на него, но не произносила ни слова. Отвратное чувство поселилось у Али в грудной клетке. Он уже совсем запутался. Али уже убил человека. Не по своей воле, но всё же убил. Пути назад уже не было.       Если Али сдаст Крыс Мёртвого Дома своим коллегам, то его самого арестуют за укрывательство и убийство в состоянии аффекта. И пока он будет гнить в тюрьме, Достоевский доберётся до его сестры и... Об этом даже думать было страшно.       Если Фёдор заставит, а он заставит выложить всю информацию про Алаш и Авангард, у Али не будет иного выхода, кроме как подчиниться. И пугало его совсем не то, что он поставит под удар своих коллег. А то, что Али готов даже пожертвовать ими ради сестры. Да, это неправильно. Да, непрофессионально. Но Али слишком хорошо знал себя. Ничья жизнь для него не стояла выше жизни сестры. И в этом его слабость.       Он сжал ручку чашки, и керамика треснула. Алия удивлённо приподняла брови, но возмущаться не стала. Али догадывался, что Фёдор не будет сидеть на месте. И в ближайшем будущем обязательно произойдёт что-то колоссально ужасное: от кровавых убийств до крупного теракта.       Но у Султанова вдруг возникла безумная идея. То, о чем он никогда раньше не задумывался, насколько бы сложными не были проблемы. То, на что он едва мог решиться. Чтобы обезопасить сестру и при этом освободиться от железных оков Достоевского, существовал один единственный выход.       Али со стуком поставил чашку на стол, так и не допив свой чай.       — Алия?       Девушка вопросительно на него уставилась.       — Ты готова исполнить одну мою единственную просьбу?       — Смотря какую, — Алия сделала глоток чая. — Но ты же знаешь, что я всегда тебе помогу.       — Я … я… — голос Али становился все тише и тише.       Алия чувствовала, что каждое сказанное слово давалось Султанову с трудом. По его лицу потек пот, а сердцебиение участилось.       Сам Али не знал, зачем он вообще об этом заикнулся. Что Султанов мог ей рассказать? Что он человека убил? Что Алия сможет сделать? В одиночку ей не одолеть самого Федора Достоевского…       Али глубоко вздохнул. Нужно держать эмоции под контролем. Он как-нибудь справится. Всегда справлялся. Он никогда не просил о помощи и менять этого не хотел.       — Да нет, забудь, — наконец произнес Али. — Сам справлюсь.       — Уверен? — Алия изогнула бровь. — Не нужно все на себя перекладывать. Просить о помощи никогда не было постыдным делом. Да и я ни чужой тебе человек.       — Да…— Али отвёл взгляд в сторону. — Ты не чужой…       Он вдруг вспомнил, что Алия доверила ему свой секрет. Рассказала про травму на первом задании… Сейчас она обречена ходить с протезом. Но факт остается фактом. Али не доверяет теперь никому.       — Не пойму, почему ты такой напряжённый? Дело ведь не только в парне сестры? — задала вопрос Бопежанова.       Алия внимательно наблюдала за Али. Тут даже думать не надо было, что с ним что-то произошло. Это не первый день, когда она видела Али в таком состоянии.       — Ты хоть нормально спишь? У тебя образовались мешки под глазами. Консилер дать? — с издёвкой проговорила девушка.       Она взяла кружку чая и отпила немного.       Султанов инстинктивно прикоснулся к коже во круг глаз. Он и правда плохо спал ночью, поэтому не удивительно, что его лицо, да и в принципе здоровье страдает от этого.       — Кошмары мучают, — отмахнулся мужчина.       — Ох, Али, — девушка со звуком поставила кружку на стол. — Ты хотел меня о чем-то попросить?! Говори! Не нужно ходить во круг да около.       Султанов нервно сглотнул. Он уже об этом заикнулся, поэтому назад дороги уже нет. Возможно, Али сегодня пожалеет о том, что не выдержал и рассказал обо всем подруге… Но, возможно, в дальнейшем его смерть принесет хоть малейший результат, по поимке Федора Достоевского.       — Такое я могу доверить только тебе… — Али посмотрел прямо в глаза коллеги решительным взглядом. — Со мной и правда в последнее время творится не ладное… Я не могу все рассказать…. Не потому что не хочу или не доверяю тебе… Просто мне запретили…       — Так … — девушка поднесла кружку с напитком к губам. — А ты уверен, что хочешь этим поделиться?       — Если честно, не уверен… Но попросить об этом я могу только тебя! — Султанов не отводил свой взгляд от Алии.       Отвёл, значит, дал слабину и сдался. Алия невольно подхватила его игру в гляделки и выжидающе смотрела на него в ответ.       — Пожалуйста, если я вас предам… Если я предам Алаш и Авангард, если я предам свои идеалы… Убей меня.       Лицо Алии вытянулось. От изумления, с губ сорвался лишь жалкий писк. Чашка с чаем выпала из ослабевших пальцев и вдребезги разбилась, а горячий напиток попал на руки девушки.       Али бросил на неё встревоженный взгляд. Но, кажется, саму Алию это не волновало. После слов друга она продолжала смотреть с недопонимаем на него. Что? Что же он такого говорит? Но лицо Султанова оставалось все так же непоколебимым. Это выражение лица означало, что он будет настаивать на своем. Али уже все решил и свое мнение не изменит.       — Я не понимаю тебя, — спустя минуту, Бопежанова все же вернула себе дар речи. — О чем ты вообще?!       — Да это не важно! Просто скажи, что убьешь меня, когда я предам тебя!       — Да как ты можешь об этом говорить?!— Алия ударила по столу и расплескала жидкость, которая ещё не впиталась в скатерть. — Ты же не кот, чтобы направо и налево жизнями раскидываться! У тебя одна жизнь, и ей нужно дорожить!       — Да что ты говоришь?! У крыс предостаточно жизней, раз они настолько долго живут! — Али потерял контроль над эмоциями. Он только сейчас заметил, что впервые повысил голос на Алию.       — О чем ты вообще? О каких крысах идёт речь?       Султанов взболтнул лишнего. Ему не стоило об этом говорить... Хотя он и проверил себя и на наличие прослушек и микрокамер, всё равно его не покидало ощущение, будто за ним наблюдают.       — Вы все в организации Авангард ищите Крыс Мертвого дома…. Но я среди них! Я та самая крыса, которую вы ищите столько времени!       Он сам не заметил, как на одном дыхании выпалил столь ужасную информацию. Сказывался долговременный стресс. Али уже давно подмечал за собой потерю контроля как над эмоциями, так и над языком. Плохое качество для детектива.       В порыве гнева Али встал из-за стола. Не рассчитав силу, опрокинул стул, на котором сидел и тот с грохотом свалился на пол. Султанов кулаком ударил стену, находившуюся позади него. Он поморщился не столько от боли, сколько от сожаления:       — Черт! Черт! Я же не должен был об этом говорить…       Али Султанов — тот, который столько времени носил не пробиваемую маску, говорил, что все хорошо, вдруг сам решил все рассказать. И ведь не просто человеку, а настоящему другу и товарищу.       Алию пустило в дрожь. Она чувствовала, как мурашки покрыли ее кожу, а по шее пробежал слабый электрический ток. Она не могла поверить своим ушам. У нее в миг появилось множество вопросов, но до сих пор не было на них ответа. Сейчас она ещё пожалела, что требовала от Али все ей рассказать. Алия и представить не могла, какой груз он в одиночку носит…       То, что он рассказал, действительно было опасным заявлением. Будь вместо Алии кто-то другой, уже спешил бы заковать Султанова в наручники.       — Алия, мне теперь стыдно смотреть тебе в глаза, — Али отвернулся от девушки. Он положил руку на стену и упёрся на нее, опустив взгляд вниз. — Ты всегда была за справедливость, а я… Оказывается, я лишь притворялся «хорошим». На самом деле я тот ещё эгоист, который не ставит ничью жизнь выше, чем безопасность собственной сестры...       — Так, постой, Али, — Бопежанова также встала из-за стола. Она нахмурилась, все ещё не веря в услышанное. — Объясни нормально, что происходит!       Султанов некоторое время хранил безмолвие. А назойливый звук настенных часов морально убивал в этой тишине.       — Федор Достоевский, — сказал Али со злостью. — Парень сестры …. Он лидер Крыс. Он тот самый невероятный стратег! Он за всем стоит…       — Что?! — Алия не поверила своим ушам. — Как же так?!! Почему он рядом с твоей сестрой?!       — Он хотел подобраться поближе к Авангарду… Достоевский шантажирует меня Аяной. Если я не буду на него работать, то пострадает сестра… Поэтому сейчас я работаю на него… — Али резко повернулся к Алие.       Он еле-еле держал себя в руках. Никогда в жизни Али не чувствовал себя настолько раздавленным и морально убитым. И кем же? Какой-то помойной крысой.       — Почему ты с самого начала молчал? Ты мог бы со мной поделиться! Вместе мы придумали бы другой выход!       — Я не хотел! Я правда не хотел становится предателем! Но … ослушаться не могу и сдать его вам не могу. Он четко дал понять, что при малейшей ошибке отыграется на Аяне. Даже если я бы самого начала обратился бы к тебе за помощью. Поэтому! Поэтому…       Голос Али изменился. Если в начале он был ярым и импульсивным, то сейчас стал спокойнее. Но в глазах всё так же плескалась печаль. Будто он уже смирился со своей участью.       — Я прошу, чтобы ты убила меня. Я не могу находиться рядом с детективами и осознавать, что я сливаю крысам информацию…       Алия стояла в полнейшем ступоре. Али всегда для нее был человеком, на которого нужно равняться. Он всегда был тем, который поступал по совести.       — Я не могу тебя убить… — голос Алии дрогнул. — Ты ведь мой товарищ, коллега, друг….       — Можешь. Твоя работа поймать того, кто вызывает угрозу. А я….       — Но ты ведь не такой! — закричала снова Алия. — Я знаю тебя как облупленного! Ты сам говоришь, что тебя заставили! Сам бы ты на такое не согласился! Ты не злодей, не крыса. Я могу тебе помочь. Наверное… Но я не буду тебя убивать! Не надейся на это…       — Ты не понимаешь. Я считаюсь как предателем. Я покрываю их, а значит, заслуживаю наказания. Я также не могу их сдать, потому что сестра пострадает. Она окружена крысами… Они все запудрили ей мозги. Поэтому я и прошу тебя об этом. Это единственный выход, где я могу обрести покой.       — Это не единственный — это самый простой выход.       — Я устал, понимаешь…. Я уже стал параноиком! Я хожу по ночам и проверяю двери, мне кажется все время, что за мной кто-то ходит! Я уже забыл, когда в последний раз нормально спал. Я просто устал и хочу обрести покой…       — И ты хочешь оставить сестру одну? В окружении крыс? Всегда есть выход, и мы его найдем. Я обещаю, — Алия положила правую руку на свое сердце. Она искренне хотела помочь Али, а не убивать его.       — Сестру я не хочу бросать… Но если я умру, то Федору не будет смысла держать ее возле себя… Просто пообещай мне, что если я перейду черту дозволенного, то ты меня остановишь.       — Я помогу тебе. Вот и все, — Алия выравнивала спину.       Но сейчас в ее голове пробежала мысль.Она согласилась его убить?       После ее слов, Али подошёл и крепко обнял Алию. Так крепко, что ей стало трудно дышать. Но это уже было не важно. Девушка положила руки ему на спину и в ответ обняла. Она до сих пор сомневалась в своем ответе.       Пусть Алия уже сказала, что не убьет Али ни в коем случае... Но если и правда другого выхода не останется? Не дрогнет ли её рука в последний момент? Ей даже думать об этом не хотелось…       — Алия, — Тихо произнёс Али.       — Да?       — Спасибо, тебе. За всё.

***

      Аяну не впускали в палату. Места не находя от беспокойства, она начала грызть ногти. Не так она представляла себе день своего признания. Сначала Фёдора увезли в больницу на скорой помощи и почти сразу в операционную, чтобы вытащить пулю. Бедный Феденька! За что его так?       На место сразу приехала полиция и стала осматривать место происшествия. Стрелявшего, к сожалению, не нашли. А жаль. Аяна захотела собственными руками задушить незадачливого снайпера.       Ах, бедный Федя! Закрыл её собой, как настоящий герой! Аяна бы снова его поцеловала, если бы он не был так серьёзно ранен. Такой смелый поступок поразил её до глубины души. И она начала молиться Всевышнему, чтобы с ним всё было хорошо.       Но если задуматься, то кто и зачем стрелял в окно ресторана? Это казалось подозрительным и никак не умещалось у Аяны в голове. Надо будет расспросить Фёдора об этом. Вдруг у него есть враги? Хотя откуда у тихого и миролюбивого Феденьки могли взяться недоброжелатели? Он вообще мало с кем общается...       Или это Аяна не видит сквозь пелену влюбленности целую картину?       Просидев в больнице не меньше четырех часов, её, наконец, уведомили о том, что с Фёдором всё в порядке. Но он в реанимации и ещё не пришёл в себя. Утешало только то, что состояние его было стабильным. С расстроенными чувствами Аяна ушла из больницы и поехала домой.       В квартире никого не было. Решив, что с неё довольно и эту молчанку пора заканчивать, Аяна позвонила брату. Тот не отвечал, и на седьмом звонке она уже готова была швырнуть телефон об стену. Задним планом внезапно поняв, что испытывает брат, когда она подолгу не приходила домой.       Сгорая от беспокойства, и проклиная этот и так проклятый день, Аяне, наконец, удалось дозвониться до брата.       — Ты где? — раздражённо спросила она.       — У девушки, — в ответ услышала равнодушный голос брата.       — У какой ещё девушки?! — не поняла Аяна.       — Коллега, — коротко ответил Али.       — Коллега? Может, ещё и подружка?       — Подруга, да.       — Да? Ай, ладно, плевать! — качнула головой Аяна. — Дуй домой, разговор есть.       — Тебе не кажется, что мы поменялись ролями? — насмешливо спросил брат.       Аяна зло прищурилась, представив, как он закатывает глаза и довольно усмехается. Хотя нет... Голос у него был какой-то странный, приглушённый.       — Не зли меня, — выдохнула Аяна, успокаиваясь. — Возвращайся домой, Али. Мне страшно...       — Что-то случилось? — тут же забеспокоился Али.       — В нас стреляли, — мрачно ответила Аяна.       И, не выдержав, истерично хихикнула:       — Сложно поверить, да? Я думала, что такое только в фильмах бывает.       — Стреляли? — ужаснулся Али.       Послышался шум возни. Видимо, брат сразу понял, что она не шутит и заторопился домой.       — Ты в порядке?!       — Со мной всё хорошо, — ответила Аяна. — А вот с Фёдором не очень...       — Какая прият... Неприятная новость. Он что, умер? — с какой-то странной надеждой спросил Али.       — Нет, но в реанимации, — устало сказала Аяна. — Приезжай скорее, ладно?       — Уже еду.       Али приехал через десять минут, и видок у него был тот ещё. Бледный, растрепанный, будто сама смерть гналась за ним. Аяна молча кинулась в его объятия, а брат ласково погладил её по голове. Незримая стена между ними рухнула, и они снова начали искать поддержку друг у друга.       — Ты точно в порядке? — с тревогой спросил Али, отстранив её от себя и заглядывая в глаза в поисках искреннего ответа на свой вопрос.       — Ну, вроде бы, — нерешительно пробормотала Аяна.       — Больше не ходи с этим типом на свидания... А то ещё пулю схватишь.       — Он ранен, брат! — покачала головой Аяна. — Как ты можешь быть настолько бессердечным?       Али с силой потер лицо, подбирая слова. Он как-то странно посмотрел на сестру, внезапно всё осознав.       — Ты любишь его? Да? — обречённо вздохнул брат.       Аяна ответила, опустив глаза на пол:       — Люблю.       — Боже! — отвернулся от неё Али.       У Аяны дрогнули губы, глаза повлажнели, и, словно чувствуя, что она вот-вот заплачет, брат пришёл в себя и снова обнял её. Крепко-крепко, будто бы извиняясь за свою оплошность.       — Это любовь... Она мне не нравится, Аяна, — как можно спокойнее сказал Али. — Потому что совершенно безответна. Мне искренне жаль, что ты не видишь истинное положение дел. Любовь делает человека слепым.       — И что ты хочешь этим сказать мне?       — Он словно медаль, Аяна. Золотая медаль, которую гордо носят на шее. Внешняя сторона вся блестит и сверкает золотом. Фёдор - спокойный и умный парень. Зарабатывает достаточно много, чтобы удовлетворять твои хотелки. Знает несколько языков. Стильно одевается. Совершенно неконфликтный и имеет чистую репутацию. Идеал мужчины в твоих глазах, верно?       — Он именно такой, — качнула головой Аяна.       Её милый мальчик! Конечно, он идеальный со всех сторон! Что характером, что внешностью. Ему нет равных в этом мире.       — Ты просто видишь его красивую сверкающую сторону. Но мы переворачиваем медаль. И что видим? Потрескавшийся металл без грамма того блестящего золота. Уродливая часть прекрасной вещи, в которую никто не заглядывает. А ведь именно эта сторона ближе к сердцу. Следовательно, настоящая.       Али прикрыл глаза, словно устав объяснять такие простые вещи.       — Если бы ты знала настоящего Фёдора, ты бы не полюбила его, Аяна.       Странные слова брата, которые ей совершенно не понравились, звучали в её голове снова и снова в последующие дни. Чего такого произошло между братом и Федором, раз тот говорит про другую его сторону? Но как бы Аяна не пыталась узнать у Али, он оставался безмолвным и больше не проронил ни слова о Достоевском. Понимая, что для него это стало болезненной темой, Аяна благоразумно старалась не упоминать о своём парне в присутствии брата.       Через десять дней после операции врачи разрешили ей навещать Фёдора. И вся радостная от предстоящей встречи, Аяна, после универа, сразу помчалась к нему.       И только прямо перед дверью палаты она нерешительно застыла. А что ему говорить-то? По телефону они переписывались иногда, но увидеть его вживую после того, как...       Аяна притронулась к горящей щеке. Что на неё нашло тогда? Сесть к Фёдору на колени и поцеловать его... Как она вообще осмелилась на такое?       Сжимая в руках пакет фруктов, купленных по дороге в больницу, Аяна смущённо закусила губу. И как ей смотреть в глаза Достоевскому после такого?       Потоптавшись перед дверью минут десять Аяна, наконец, решилась войти в палату. Первое, что бросилось в глаза, это больничная койка, на которой лежал Фёдор. И тумбочка, на которой стояла красивая вазочка с хризантемами, а из-под листьев выглядывала записочка. Аяна ревниво прищурилась. Кто это дарит цветы её Феденьке?       Кстати, о нём. Достоевский при виде неё радостно улыбнулся:       — Как же приятно снова увидеть тебя, Аяна.       Он был обнажен до пояса, и грудь его была перемотана бинтами. Ноги прикрывало тонкое одеяло. Аяна с интересом скользнула взглядом по его худосочной фигуре, с сожалением отметив отсутствие красивых мышц. К сожалению, или к счастью, вся красота Фёдора была у него в голове. То есть лицо и мозг.       — А я-то как рада видеть тебя в добром здравии, — улыбнулась в ответ Аяна.       Она смотрела в лицо Достоевского так, словно видела его впервые. Уверенный, обжигающий взгляд фиолетовых глаз заставлял сердце быстрее биться. Пульс зашкаливал из-за его, этого странного, пронзительного взгляда. Было в нем что-то, напоминающее ревность. Только вот Фёдору-то зачем и к кому её ревновать?       Кстати, о ревности. Аяна стремительно приблизилась к койке, оценивающе разглядывая цветы, и выдернула записку:       Моему любимому Досту.       — Николай отправил мне через курьера, — пояснил Фёдор, весело прищурившись.       — В России нормально дарить мужчинам цветы? —полюбопытствовала Аяна. — Один мужик дарит другому... Попахивает голубизной, знаешь ли. И что за фраза Моему любимому Досту?       — Курьер задавал точно такой же вопрос, — усмехнулся Фёдор. — Ты же знаешь Николая и его чувство юмора.       Аяна с умилением смотрела на его привычное спокойное, умиротворённое лицо. Этот теплый голос и взгляд, щекочущие душу, стали ей бесконечно дороги.       — Да уж, этот тип что-то с чем-то, — закатила глаза Аяна, усаживаясь на край койки. — Где ты такого друга нашёл?       — Я и не искал. Это он меня нашёл.       Фёдор попытался принять сидячее положение и тут же поморщился от боли. Аяна обеспокоенно подскочила к нему, прикоснувшись к его обнажённым плечам, пытаясь помочь. Трогать Фёдора без верхней одежды было непривычно. И захватывающе.       — Не надо, я сам, — сказал ей Достоевский и, кривясь, уселся, оперевшись на спинку койки.       — Ты в порядке? — с беспокойством спросила Аяна.       Рук с его плеч она всё также не убирала.       — Всё нормально, — заверил её Фёдор.       Он вдруг протянул руку и провел пальцем от её скулы до уголка губ, заставив замереть.       — Что ты делаешь? — сорвалось у неё с языка.       Фёдор хитро улыбнулся:       — Продолжаю то, на чём мы остановились тогда.       Аяна смущённо отвела взгляд и попыталась отстраниться, но он не дал ей этого сделать. Фёдор положил руку ей за спину и подтолкнул к себе, заставив Аяну упасть ему на грудь. И ведь не больно ему?       — Не стоит стесняться, — выдохнул Фёдор ей прямо на ухо, заставив волну жара пройтись по всему телу.       Аяна привстала, разглядывая его так, будто видела впервые. Фёдор безмятежно улыбался, смотря ей прямо в глаза. Мягко положил руки ей на плечи, притягивая к себе, и без колебаний поцеловал. Аккуратно и ласково, оживляя в животе Аяны сотни бабочек. Её руки лежали у него на груди. Аяна чувствовала, как она вздымалась, глаза закрыты и дыхание сбивчиво. Они полностью отдались волнующим ощущениям, словно заново изучая друг друга.       Фёдор вдруг отстраняется, с горящим взглядом смотря на неё, как на восьмое чудо света:       — А ведь я так и не успел признаться тебе, моя смелая Аяна.       Она завороженно наблюдала за ним. Глаза его настолько близко и ярко сияют, что казалось, они вот-вот поглотят её.       — Ты для меня словно яркий вихрь, наполняющий цветами мою серую жизнь. Твои искренние эмоции, чувства и слова с лёгкостью ломают те преграды, которые я выстраивал вокруг себя всю свою жизнь. Да ты как яркий лучик в этом унылом грешном мире.       — А вы красноречивы, Фёдор Михайлович, — игриво улыбнулась Аяна.       — Стараюсь быть лучшим для тебя, — прошептал он ей на ухо, поглаживая затылок.       А затем снова поцеловал. Столь нежно, что Аяну пронзила безнадежная слабость. Он провёл языком по верхней губе, заставляя в удовольствии закрыть глаза. Ещё раз, и Фёдор задерживает поцелуй на нижней губе. Время тянулось бесконечно долго, а Аяна всё не могла оторваться, разрешая делать с собой все, что он хочет. Зарываясь рукой в его волосы, сходя с ума от лёгких, но кружащих голову поцелуев.       — Полагаю, нам надо остановиться, — нехотя отстранился от неё Фёдор.       Аяна тут же отскочила назад, усевшись немного подальше. Фёдор тихо посмеялся над её реакцией.       — Ты так мило смущаешься, — хрипло сказал он.       Аяна, не зная, куда себя деть, начала осматриваться и вспомнила про фрукты, которые оставила на тумбочке.       — Я купила тебе яблоки и бананы по дороге. Будешь?       Фёдор отрицательно покачал головой.       — После операции у меня совсем нет аппетита, извини. Могу есть только маленькими порциями. А я уже поел, до того, как ты пришла.       — Понятно, — поникла Аяна.       — Если хочешь меня о чем-нибудь спросить, то не стесняйся, спрашивай, — вдруг сказал Фёдор. — Тебе ведь интересно, кто и зачем стрелял?       Аяна утвердительно кивнула.       — Понимаешь ли... Тот ресторан - довольно элитное заведение, и не каждому по карману туда сходить. Следовательно, там собираются всякие важные личности. Нам вот не повезло, и рядом с нашим столиком сидел крупный бизнесмен со своей женой. Так вот, у каждого такого успешного человека стоит ряд недоброжелателей. Иногда они бывают уж слишком решительными и заказывают убийц, чтобы разобраться с конкурентом.       — То есть, тот снайпер стрелял не в тебя, а в того мужика? — Аяна попыталась вспомнить, был ли кто-то рядом с ними поблизости.       К сожалению, память у неё, как у рыбки, в отличие от Фёдора. И ничего такого она вспомнить не смогла. Не удивительно, ведь в тот день Аяна была слишком увлечена Федором и своими чувствами к нему.       — Верно, — кивнул Достоевский. — Его уже поймали. А вот его нанимателя пока не нашли, к сожалению.       — Лишь бы посадили их всех за решетку, — нахмурилась Аяна.       Она с сожалением посмотрела на забинтованного Фёдора, понимая, что тот, со своим слабеньким здоровьем, не скоро придёт в норму.       — А ведь пуля могла попасть в меня, если бы не ты, — тихо сказала Аяна. Она нежно погладила парня по плечу: — Мой герой.       Фёдор довольно прикрыл глаза, ласкаясь, словно кот.       — Поправляйся, Феденька.