Ее худший кошмар

– Константин… Она резко садится на диване и кутается в темноту. Тишина. Она в своей квартире. Там же, где и уснула. Одиночество скалится в глаза. Джоанна закусывает нижнюю губу и жмурится. Под веками вспыхивает огонь, прежде чем рассыпаться искрами. – Лорд Морфей вернется, – стучит в висках голос безумной Хэтти. – Сон, – поправляет Джоанна. – Мне так больше нравится. – Разговариваешь сама с собой? Голос холодный, безразличный – знакомый. – Я ведь не сплю, – хмурится она. – Что ты здесь делаешь? Он качает головой. – Ищу Мэттью. Он должен был за тобой присмотреть. Джоанна вскидывает брови. – Зачем? Сон не отвечает. Смотрит на нее и молчит, словно… Ждет, пока она догадается? – Забот других нет? Песок утекает сквозь его пальцы и возвращается, играет одному ему известную мелодию, подчиняется хозяину. Зачаровывает и опьяняет, утягивает в другое измерение, обещает покой. Отсчитывает мгновения ее жизни, утешает, зовет за собой… – Константин… Шепот звучит пронзительнее крика. – Мой худший кошмар – ты, – шипит она. – Я предпочла бы демонов. С ними понятно, что делать. – Ты не спишь. – Но это и не реальность. Сон пожимает плечами. – Это важно? Она устало откидывается на спинку дивана и складывает руки на груди. – Вороны со мной бесед не вели, – Джоанна прищуривается, пытается рассмотреть хотя бы одну эмоцию в его взгляде – не видит ровным счетом ничего. Разве могло быть иначе? – Мэттью не видела. Разговор закончен. – Ты хотела встретиться. Она стискивает пальцы в кулаки, глубоко вдыхает. – Ты так долго живешь, но совершенно не понимаешь людей. – Я управляю вашими снами. – Не моими, – хмыкает она. – Ты всего лишь галлюцинация воспаленного мозга, олицетворение вины перед Рейчел. В тебе нет и капли настоящего. Он легко касается ее рук, песок падает тяжелыми каплями на колени. Джоанна вздрагивает. – Лишь оболочка, – одними губами. – Какой ты на самом деле? Туман, ветер, рябь на воде? Мираж в пустыне реальнее. – Почему ты не спишь? – Не хочу видеть тебя, – передергивает плечами она. – Я бы не стал… – Это твой мир, – перебивает она. – Сны пропитаны тобой: взглядом, голосом, запахом. Созданы твоими мыслями, руками, желаниями. Пусть ты забыл, как чувствовать, но превосходно умеешь имитировать то, что человек, по твоему мнению, должен ощущать. Сон слушает ее, склонив голову набок, и, кажется, она замечает отголосок сожаления, мелькнувший на дне глаз. Возможно, она хочет верить, что небезразлична Сну. – Только ты со мной так говоришь, – кривится он и добавляет: – Из смертных. Джоанна фыркает, пытается отстраниться, но лишь теснее притирается к спинке дивана. Кажется, будто он загоняет в ловушку. Слишком по-человечески, отмахивается она. Сон – бесконечный, у него свое видение мира. Бесконечно далекое от ее восприятия. – Это твоя проблема, – выплевывает она. – Не моя. Он наблюдает – бессмысленно долго, неотрывно, оценивает и роняет нелепое: – У меня к тебе дело. Джоанна хрипло – вымученно – смеется. – Пошел ты. Сон не двигается с места, а кажется – нависает над ней. Она шумно сглатывает. – Ты. Мне. Нужна. Слова булыжниками падают на пол, пробивают дыры в ее грудной клетке. Тени отражаются в его чертах лица, неровными краями очерчивают скулы. Джоанна знает, от чего бежит, но ни за что не признается – ему. Сон – не для нее. Во всех оттенках двусмысленности. – Я не могу тебе помочь. – Константин… – Мурашки бегут от затылка к позвоночнику. – Ты не спишь, потому что хочешь меня увидеть? Джоанна вскидывает подбородок. – А если так: тебе какое дело? Нападение ей удается лучше, чем защита. Атака – отчаянно бесполезная – отодвигает глупые мысли на задворки настоящего. – Значит я лучше понимаю людей, чем ты думаешь. – Его взгляд утягивает в преисподнюю. Волосы касаются ресниц. – Лучше, чем я думал. Джоанна облизывает губы. Дыхание Сна эхом отдается в ушах. – Мой худший кошмар – ты. – Ты не знаешь, что со мной делать. Понял, – он приподнимает уголок губ. В ухмылке?.. Да ладно! – Не пытайся меня обмануть, – шипит она. – Я могу отличить подделку. Он резко наклоняется ближе, упирается руками в диван по обе стороны от нее и разглядывает. Джоанна не двигается. Пространство для маневра исчерпано. – Я часто путешествую по чужим снам, – почти шепчет он. – Я забыл, что значит чувствовать. Ты права. – Хочешь вспомнить? – усмехается она. Джоанна хватает его за плечи, встряхивает. – Я могу тебя послать, помнишь? – ногтями впивается в кожу шеи. Наслаждается мелькнувшей гримасой, чуть нахмуренными бровями. – Что вам угодно, лорд Морфей? – пытается с издевкой, выходит с придыханием. На мгновение ей мерещится тихий стон. На мгновение его глаза вспыхивают адским пламенем. На мгновение ветер проносится по квартире. Мгновение застывает. Сон неловко целует ее, чуть прикусывает верхнюю губу, а Джоанна теряется. Напряжение покалывает кончики пальцев. – Сон… – она сдавленно выдыхает, хватает ртом воздух. – Это отвратительная идея. – Константин, – он оглаживает ее скулу, – кого ты обманываешь? – Мэттью ведь никуда не пропал, – неуклюже переводит тему она. Сон по-прежнему прижимает – накрывает собой – к дивану. – Что тебе нужно? – Или кто?.. Джоанна готова поклясться, что видит усмешку, прячущуюся между ресниц. – Я не играю в твои игры! – А в свои? Она прикрывает глаза и считает до трех. Он невозможен! Всего лишь бесконечен… В его распоряжении вечность, а он приперся к ней. – У меня нет времени. Кто-то должен изгонять демонов. – У тебя нет клиентов, – он ведет кончиком носа рядом с ухом, опаляет дыханием мочку. – Я наблюдал. – Следил, – фыркает – из вредности – она. – Обесцениваешь труд Мэттью. – Обучаю его, – легко сжимает кисть ее руки. – Наставляю, – запускает пальцы в волосы. – Контролирую, – невесомо целует в плечо. – Звучит, словно беспокоишься, – ухмыляется она. – Все-таки сплю. Ты не можешь быть настолько милым наяву. Он крепко сжимает ее талию – без шанса вырваться, а в глазах спокойствие, уверенность непоколебимая. – Я не твой домашний питомец, – Джоанна обводит языком контур губ. – Горгулья из меня никудышная. – Химера получилась бы неплохая – огнедышащая, юркая. – Экзорцизм не определяет меня как личность. Джоанна закатывает глаза и пропускает момент, когда Сон склоняется на расстояние вдоха. Дыхание перехватывает, а взгляд – темный, прожигающий – парализует не то тело, не то волю. Она отказывается быть его экспериментом, но проклянет, если отстранится. Отправит к Люциферу, чертовым демонам, в небытие – куда угодно! – пусть только посмеет убежать. Он слишком далеко зашел. – Так что вам угодно, – выгибает она бровь, прежде чем прошептать: – Лорд Морфей? – Константин… Она не слышит – видит, как двигаются его губы. – Пошел ты, – резко дергается к нему и впивается шальным поцелуем. Сам явился – сам отвечает за последствия. Джоанна обхватывает ногами его поясницу, притягивает настолько близко, настолько возможно, путается руками в прядях – жестких, колющихся. А когда чувствует металлический привкус во рту, выгибается. Она будто пьет его, а он… Гортанный рык оглушает на секунду, захватывает – до искр из-под зажмуренных век. Джоанна замирает от напора его силы, подрагивает и ждет… Пока он догадается? Ха! – Ты самая непонятная, – ведет языком по шее, – из смертных. Она запрокидывает голову – слишком сладко, обескураживающе. Не смей прекращать! – Звучит, словно особенная, – вместо слов из горла вырываются хрипы. Сон смеется тихо и будто впервые – неуверенно. Его плащ путается в ногах, ее кофта собирается складками – мешают катастрофически. – Возможно, так и есть. – Он приподнимается на локтях, пристально вглядывается – в душу. – Я не могу тебя предсказать. – Я демонов изгоняю, – хмыкает она. – Так задумано. – Хочешь поговорить об этом? – Разумеется, – хмурится она, протягивает руку и разглаживает едва заметную морщинку между бровей. – Когда желание появится. Сейчас… – языком касается уголка губ, – у меня несколько другие потребности. Он не отрывает от нее глаз, сглатывает. – Уверена? – Уверена, что ненавижу игры в надуманное благородство, – она пожимает плечами, намеренно скидывает его руку. – Рискуешь… – Быть изгнанным в ад? – издевательски перебивает он. – Я рос со Смертью и Страданием, меня сложно напугать. Джоанна хищно ухмыляется. Запускает ладонь под рубашку, чуть сжимает сосок и захлебывается его вскриком. Дрожь прокатывается по нервам, адреналин растекается зельем по венам. Стук-визг-смех. – Сон! – Константин… – Он даже шипит сексуально, вот же! – Не делай так больше. – Скажи, что не понравилось? – с вызовом вздергивает подбородок. – Если тебе понравилось падать. – Ты мягкий, – довольно тянет она. – Не думала, что такой чувствительный. – Щедрая характеристика, – задумчиво откликается он. – Комплимент, вероятно. – Ты вообще не понимаешь людей, – хихикает Джоанна. – Мой предел отношений – уйти без объяснений, чтобы не сделать больно, – добавляет, когда молчание заворачивает в кокон. – Но это тоже больно. Наверное. – Именно! Я хреновый советчик, – она очерчивает пальцем его скулы, спускается по шее к ключице. – Вокруг меня смерть и страдания, с которыми ты рос, – фыркает она. – Едва ли я в состоянии помочь тебе. А вот если хочешь бездуховно потрахаться, – Джоанна картинно округляет глаза, – только скажи. Говорят, в этом я мастер. Сон перехватывает ее руку, целует каждый палец, заставляет поднять взгляд и утонуть в его – сожалеющем и отвратительно понимающем. – Не обесценивай себя, – он не говорит, но она слышит. – Барьер из скорби и самоуничтожения приведут только к сумасшествию. – Еще одна твоя сестра? – Самая младшая, – кивает он, – далеко не самая любимая. Джоанна улыбается. – Расскажешь о ней? – неожиданно просит она. Откуда у нее интерес к этому мужчине, который и не человек вовсе? В чем секрет его привлекательности и ее искренности? Сон – не для нее, яростно напоминает себе. Без толку! – Слишком личное – знаю, – Джоанна удобнее укладывается на его груди и смотрит из-под опущенных ресниц. – Не настаиваю. – Я сам пришел. – Понятия не имеешь зачем. – Услышал, как зовешь. – Улыбка прячется в изгибе бровей. Джоанна и себе-то не признавалась, а Сон… Просто пришел, твою мать! – Как это работает? – Больше не отрицаешь? – А смысл? – она передергивает плечами. Волосы рассыпаются прядями, укрывают их – отгораживают от другого мира – ненужного сейчас, лишнего, чужеродного. – Я потеряла контроль над ситуацией. И над тобой, повисает в воздухе. – Судьба наверняка подглядывает и насмехается, – устало-обреченно качает головой Сон. – В ее стиле. – Звезда песочницы? – усмехается Джоанна. – А, бесконечные. Забудь. Мы из разных эпох. – Почему ты купила песок? Она вскидывает брови, настолько неожиданно и почти грубо звучит. – Почувствовала, что он должен быть у меня. Я и сама удивилась порыву, но интуиция меня никогда не подводила. Кажется, будто воспоминания – не ее вовсе. Она не привыкла жалеть о сделанном да и думать забыла о маленькой барахолке. Песок – не первое ее там приобретение. Джоанна не предполагала, к кому он приведет. Она привыкла действовать и только потом разбираться. Возможно, в этом ее проблема? Хм. – Судьба, – безапелляционно заключает он. – Когда ей скучно, встряхивает карты и разбрасывает в хаотичном порядке по полотну жизни. – А как же выбор? – Джоанна обнимает его, чтобы как-то изменить положение затекшего тела. – Ты не обязан был приходить, я – целовать, Мэттью – болтать и присматривать за тобой. – И да, – Сон щелкает ее по носу. – И нет. – Джоанна морщится. – Полотно – тонкая материя, непредсказуемая. Оно, как и Судьба – капризное и импульсивное. – Тогда для меня ничего не изменилось. – Так и будешь лежать на мне? – он забирается ладонями под ее кофту, с силой проводит по ребрам и – намертво – прижимает к себе. – Дама любит сверху, – удовлетворенно мурлычет она. – Есть желание побороться за лидерство? – У тебя нет шансов, – слитным движением опускает руку и обхватывает ягодицы, – если захочу. – А ты захочешь? – выгибается она, ловит зубами губу и призывно стонет. – Бросаешь вызов? – Любопытно узнать, что ты видел в чужих снах, – легко целует кончик носа, – а еще лучше почувствовать, – крепче стискивает колени, – Покажешь? – Константин… Еще раз повторит с такой интонацией, и она кончит! – Лорд Морфей? – приподнимает бровь. – Неужели тебя это заводит? – Ты, – выписывает кончиками пальцев на ее коже. – Ты меня заводишь. Он сцеловывает ее ухмылку – яростно, почти отчаянно. Возбуждение стучит в висках, разливается огнем по нервам, встряхивает. Под веками плывут темные круги, Джоанна задыхается и цепляется за его плечи. Мир рассыпается под ее пальцами. Волнами накатывает эйфория, в которой она тонет. – Сон… Он раздевает их одним щелчком, магия струится вокруг. Она давится воздухом, когда чувствует прикосновение кожи к коже. – Константин… Ее будто молния гладит по напряженным нервам. Джоанна отстраненно слышит хриплый – ее? – вскрик и выгибается. Она чувствует его внутри. Страсть скалится кроваво-красными губами и укутывает пороком – испепеляет. Сон двигается рвано, сильно, хаотично. Джоанна крепко сжимает его бедрами и выпрямляется. Ей нужно видеть его глаза, впитать его удовольствие, запомнить его эмоции. Сон словно светится в темноте – причудливо, нереально, ослепительно. Джоанна навязывает свой ритм – безумный, изнуряющий, бесконечный. Рычит, когда он накрывает ладонями ее грудь. Шипит, когда он уверенно обхватывает талию и подминает под себя. – Ты сама просила показать, что я видел в чужих снах, – языком чертит на ее ключицах. – Твои – самые любопытные, – на выдохе, глядя в глаза. – Мне не снятся сны, – прищуривается она. – Ты их просто не запоминаешь, – вытягивает ее руки над головой, фиксирует запястья ладонью и прикусывает нижнюю губу. – А зря. Завораживают. – Говоришь, ты бы не стал?.. – иронично выгибает бровь и подается навстречу. – Не смог удержаться, – серьезно – отвратительно искренне – шепчет он. – Это и называется чувствами, лорд Морфей, – удовлетворенно – проникновенно – улыбается она. – Мы ошибались, – закидывает ноги ему на поясницу и фыркает едва слышно. – Ты помнишь. – И что нам теперь делать? – Кончить для начала, – хмыкает Джоанна. Он усмехается – открыто, по-настоящему, а она любуется. – Сон не для тебя, помнишь? – Лорд Морфей мне больше нравится. – С каких пор? – С нынешних. Джоанна осознает – ей нравится процесс, даже если она пожалеет о результате. К счастью, время – не ее преимущество. У любой ее сказки нет хорошего конца. – Кошмары тебя больше не побеспокоят, – чертит языком по телу. – Самокритично, – стоном в ответ. Она пытается не утонуть, но растворяется. Хочет кричать, но голос срывается. Надеется убежать, но увязает в паутине так, что не выбраться. Не теперь. – Константин… – одними губами. – Морфей… – полустон-полувскрик. Джоанна физически ощущает, как на куски распадаются ее убеждения. Темнота ухмыляется в лицо. Тишина заглушает стук сердца. Сквозняк остужает пылающую душу. Она в своей квартире. Там же, где и уснула. – Соскучилась? – обнимает и гладит по спине. Голос спокойный, самую каплю насмешливый – непривычный. – Не дождешься, – усмехается и прижимается ближе. И ты мне нужен, повисает в воздухе. Одиночество фыркает и раздраженно хлопает дверью перед уходом.