Лучший подарок

—Ты в порядке? Ран оглядывает лежащую на мусорных мешках и коробках девушку и вертит в руках её тёплые наушники, слетевшие при ударе. Гризельда, только хнычет и пытается подняться, игнорируя пульсирующую боль в спине, но ничего не получается. Сесть ровно на вонючий мешок не получается и она бьёт его рукой. Утро не задалось. —Очевидно же, что нет, — тянет руки вперёд, чтобы Хайтани её вытащил. А тот стоит и смотрит смеющимися глазами, ничего не делая, — слушай, по городу разгуливает убивающая людей тварь. И пусть тут достаточно мягко, время терять нельзя, — она машет запятьем, призывая ей помочь. Не говорит «помоги мне», потому что это будет приказ, который невозможно ослушаться. А Кордрой приказывать не хочет. Ран берёт её за локти и резко тянет на себя. Надевает наушники, что оттряхнул пока шёл к ней. —Не будь люди такими добряками, жили бы спокойно, — фраза заставляет закатить глаза. Всё началось с того, что рано утром магический камень все-таки показал местонахождение монстра. Зельда направилась на его поиски, а Хайтани пошёл за ней, правильно сказав, что с ним будет безопаснее. От полёта по всему безлюдному переулку после сильного удара её это не спасло. Высокий монстр с белой обвисшей кожей и окровавленными руками нашёл их сам. Широко раскрыв беззубый рот и выставив ладони вперёд, он побежал на них так, будто парочка была его спасением. Гризельда даже не успела ничего сделать, а тот уже отбросил её назад и закричал высоким утробным голосом на Рана. —Ты можешь использовать свои силы, чтобы избавиться от монстра, — говорит, выходя из переулка. Достаёт телефон из кармана чёрной дутой куртки и набирает Риндо. Шея немного побаливает, а одежда пахнет не очень приятно, кудрявая думает, что этот монстр мог бы быть с ней и понежнее. Ран останавливается позади и прикладывает руку к лопаткам, сквозь одежду чувствуется жар, но совсем скоро он исчезает. На вопросительный взгляд он отвечает просто: —После мусорки ты пахла ужасно. —Ну, спасибо, — про ушедшую пульсирущую боль они не говорят. Совсем скоро Риндо присылает им название улицы и заклинание, которое надо прочитать, чтобы убрать монстра из этого мира. —К слову, Белоснежка заснёт, а потом взорвётся, так что…спрячьтесь там, чтобы вас не запачкало, — блондин шумно вздыхает на той стороне провода, что-то подсказывает, что он хочет быть здесь с ними, а не сидеть в подвале. —Мерзость какая, — Гризельда морщится, видя как на яву разлетающиеся внутриности монстра. Неужели нельзя умереть менее кроваво. —Кто придумал имя этой милашке? — склонившийся к телефону с другой стороны Хайтании произносит задумчиво. —Понятия не имею, —девушка трёт горбинку на носу и дёргается в сторону, когда понимает насколько демон близко. —Ты сегодня такая нервная, — Ран приобнимает её за плечи и ведёт в том направлении, куда сказал двигаться Риндо, — думаю, тебе нужно немного отдохнуть. Что на счёт вечером заказать огромную пиццу, взять бутылку вина и запереться у меня, м? Помогу тебе выработать эндорфины. Он мурлычет ей на ухо, улыбаясь совершенно неприлично, а Зельда теряется под таким напором. —Мы вообще-то ловим монстра, — получается сердито. —Это не значит «нет», — тыкает пальцем ей в щёку. Девушка ещё не видела его разгневанным, нервным или напряжённым. Даже находясь при смерти, разлетаясь на тысячи песчинок, он оставался спокоен и с извечной небрежной ухмылкой на губах. Они знакомы три года— три года Хайтани ведёт себя игриво, не очень серьёзно и иногда раздражается, и то не сильно. Лишь редко можно было увидеть волнение на лице, задумчивость. Необремененность большей частью эмоций— последствие стольких прожитых лет или демоническая сущность? А может Ран просто не показывает им ничего? Зельда не знала и не думала, что когда-то узнает ответ на вопрос, начавший мучить её совсем недавно. —Давай поспешим, ведьма, нам ещё ёлку покупать, — демон отстраняется, забирая с собой тепло, и хватает за руку, чтобы потянуть вперёд в быстром темпе. Гризельда закатывает глаза, но тоже ускоряется, крепче сжимая ладонь в чёрной перчатке. *** —Почему вы все заставляете меня быть приманкой? — Хайтани скрещивает руки на груди и снизу вверх наблюдает за кудрявой, всем своим видом показывая своё недовольство. —Потому что ты бессмертный, — произносит очевидную истину и распрямляется, хрустя костями. Убрав вылезшую из низкого хвоста прядь каштановых волос, она осматривает рисунок на расчищенном от снега асфальте. С каждым разом у неё получается всё ровнее и даже не надо заглядывать в книгу, чтобы подсмотреть фигуры. В подворотне мало места, не очень приятно пахнет из мусорных баков, стоящих поблизости и совсем нет людей, кроме ее и демона. Хорошее место, чтобы разобраться с мерзким отродьем ада. План был прост. Ран её за это осудил, но Кордрой не была фанаткой долгих издевательств над кем-либо, а потому предпочитала делать всё быстро и аккуратно, что не скажешь о демоне, разводившем из любого убийства что-то вроде кровавого праздника. Учитывая, что «Белоснежка» итак взорвётся, Гризельда пропускала все разглагольствования о её огромном сердце мимо ушей с чистой совестью. —Так вот, он сейчас должен быть в нескольких улицах отсюда, ты подловишь его и перенесешь сюда, прямо в центр звезды, — Ран кивает несколько раз, не будучи особо заинтересованным в том, как ведьма размахивает руками. —Ты знала, что яркая жестикуляция— признак психопата? Зеленоглазая так и останавливается с зависшей рукой в воздухе. Закатывает глаза и вздыхает громко, чтобы Хайтани понял наконец, что следует заткнуться. —Не замечала за тобой такого, хотя на психа ты действительно похож, — тянет ядовито и кривит губы. —Это оскорбление или комплимент? — демон склоняет голову и улыбается. —Это не может быть комплиментом, — качает головой, не понимая зачем объясняет, Ран же просто шутит над ней. Продолжает свой рассказ с нажимом, — после того, как ты переместишь его, я прочитаю заклинание, и он… —Разорвется. Я помню, — заканчивает за неё и тут же исчезает, оставляя после себя только фиолетовую дымку. Гризельда только взмахивает руками, раздражаясь, и уходит за чёрный бак с мусором. Ран всегда поступает так. Он любит неожиданности и внезапности, ему скучно слушать планы: из-за опасности появляется тяга к жизни, демону будто необходим адреналин. А она была другой. Всё в понимании картины мира должно быть распланировано, разложено по полочкам в алфавитном порядке, а безопасность и продуманность были необходимыми частями любой вылазки, включающей в себя убийство демонов. Хайтани тянется за яркими ощущениями, она— за собственным комфортом. И это злило неимоверно, хотелось ударить Хайтани, чтобы он наконец проявил хоть каплю заботы о её нервной системе, а не только расшатывал каждую их встречу. Несколько минут тишины, нарушаемые далёким шумом с улицы, и в воздухе над рисунком появляется фиолетовая вспышка. И гнев мигом потух. Демон предупредил, что скоро появится, и ей нужно быть к этому готовой. Зельда перечитывает про себя заклинание ещё раз и улыбается самой себе. Глупо это, но Ран, не изменяя своему противному характеру, все же не забывает о её чувствах. Почему-то это заставляет сердце трепетать. Как не вовремя. К моменту, когда высокий белый монстр оказывается перед ней, у Кордрой по рукам бегут молнии, изогнутыми золотыми линиями искрясь в стороны. Как только Хайтани отходит за пределы звезды и начинает с любопытством наблюдать, отряхивая перчатки от слизи, Гризельда читает заклинание. Без путаниц и даже голос не дрожит, пока Белоснежка изгибается перед ней в неестественных позах, выкручивает руки, чтобы глаза, расположеные на ладонях нашли ведьму. Но он уже не сможет ничего ей сделать. Кожа на выступающих ребрах стремительно лопается, а монстр начинает кричать высоким скрипом. Дочитав до конца, ведьма зажимает уши руками и отходит назад, пока концы звёзд соединяются и образуют полупрозрачный купол, который тут же становится красным. Ран подходит ближе, и Кордрой, тяжело дыша, думает, что тот хочет посмотреть поближе на эту мерзость. Но демон снова её удивляет: он кидает туда свои перчатки, заставляя Зельду уставиться на него во все глаза. —Ты зачем перчатки выкинул? — девушка повышает голос, чтобы перекричать истерящую под куполом Белоснежку. —Он тронул меня, — Хайтани морщится, подходя ближе, — как же противно, — своими мигом замёрзшими ладонями берёт её покрасневшие и начинает растирать, зарывается носом в шарф, — долго нам ещё тут стоять? —Пока он не исчезнет, — кивает в сторону купола и притихшего монстра. Они молча смотрят на происходящее ещё четыре минуты. А потом купол сползает к земле, а внутри больше ничего нет. Только соединение концов звезды большим кругом осталось водяными разводами. И запах жуткий. —Теперь за ёлкой? —Купим кофе по пути? *** Ран греет ужасно холодные руки об огромный стаканчик с глинтвейном и комментирует каждую ёлку в магазине. Гризельде даже становится жаль ни в чём неповинные деревья. —Может эта? — Кордрой указывает на маленькую ёлочку, так сильно выделяющуюся на фоне остальных. Но она была довольно пушистой, яркой и милой. —Откуда эта любовь к ничтожеству? — Хайтани оборачивается на неё и оглядывает дерево, приподнимая бровь, — идём, посмотрим ещё. —Ты ужасен, ты в курсе? — Кордрой плетется за ним и уже не обращает внимания на то, что чужой шарф снова оказывается на её шее. —А ты цундэрэ, Зельда, — произносит нараспев. —Стоит сказать Риндо, чтобы больше не смотрел с тобой аниме, — бурчит без эмоционально и рассматривает ёлки. Они проводят в магазине пару часов минимум, бродя между рядами зелёных пышных деревьев и ощущая яркий хвойный запах. Ран даёт ей попробовать глинтвейн и говорит, что у неё получился намного вкуснее. Кордрой знает, что он врёт, потому что пила своё нечто и умеет признавать свои ошибки: напиток получился горьковатым. Но она улыбается благодарно и смотрит в потеплевшую фиолетовую радужку, похожую на поле тюльпанов, даже чувствуя смущение. С Хайтани уже давно было удивительно легко. Сидеть в тишине, болтать о заклинаниях, спорить о том, с кем останется главная героиня в конце сериала, состоящего из ста серий, даже лежать в одной кровати слишком долго и пить из одного стакана. Не было ни в чём ни неловкости, ни дискомфорта. —Наконец-то улыбнулась, а то ходишь кислая уже сколько времени, — демон подмигивает и останавливается около высокого дерева, — как думаешь, Мери оценит? — кивает в его сторону. Бабуля любила Рождество и относилась к нему очень тепло. Она обожала суетиться на кухне в преддверии праздника, помогая Риндо с едой, украшала все комнаты— дай ей волю, женщина облепила бы мешурой ванную— и магазин, носила шапку Санты и вся светилась, подобно огоньку на гирлянде. Мери заставляла всех гулять по площади, слушая хор, поющий рождественские песни, наряжать вместе с ней ёлку в зале и лепить снеговиков у входа в магазин. Заряжала энергией даже единственного сына, приглашая готовиться к празднику с ними. Мери не терпела халтуру в эти дни особенно, страша всех вокруг, и хотела, чтобы всё было идеально. Эта ёлка могла бы подойти под определение идеальной. Средняя, подходящая по размеру к высоте потолка, с пышными ветками и огромным количеством иголок. Гризельда уже представляет счастливое лицо бабули, когда её привезут к ним домой. —Она будет в восторге. Ран подзывает продавца, который кружил где-то рядом, не выпуская странноватую парочку, обвязанную одним шарфом, из поля зрения, чтобы если они захотят уйти, обязательно заболтать их и заставить купить хоть что-то. Хиленький парень в красном жилете на удивление быстро оформляет покупку ёлки с доставкой к завтрашнему дню и прощается с ними, улыбаясь полученным деньгам. —Куда дальше? — Ран осматривает улицу и проезжую часть. Уже стемнело, поэтому дорогу освещают высокие фонари и новогодние гирлянды. Мужчины в красных костюмах и с бородами призывают сфотографироваться с ними и хохочут знаменитым смехом Санты, пока из колонки над одним из магазинов льётся музыка. На улице хорошо, несмотря на ветер, кусающий щёки и нос и растрепывающий её кудри. Они могут успеть на автобус и доехать до ближайшей остановки к дому за пятнадцать минут. В тепле мороз до них не доберётся, и ноги отдохнут после целого дня, наполненного беспрерывной ходьбой. Ещё можно пройтись, тогда ноги устанут точно и замёрзнет нос, но почему-то именно сейчас хочется прогуляться с Раном в толпе спешащих домой людей, слушать музыку и дышать запахом выпечки, мандаринов и улицы. —Не хочешь пройтись? — Кордрой задирает голову, чтобы посмотреть как Хайтани разглядывает беззвездное небо. На его волосах крупными хлопьями опадают снежинки, а мороз заставляет скулы стать розовее. Демон красив, но красота эта была резкой. Чёткие линии скул, лисий разрез глаз, острый нос, который он часто задирал, длинные пальцы, созданные больше для игры на фортепиано, чем для того, чтобы указывать ими своим проклятиям куда бить. Рана можно было сравнить с ножом во всех смыслах. Резкий, причиняющий боль, безжалостный. Таким его описывали в книге заклинаний и история магов. —Конечно. Но, наверное, нож не будет жесток с теми, кто ему дорог. Да? Демон берёт её руку в свою и забирает в тёплый карман своего пальто, заставляя её таким образом встать ближе. Зельда не противится и просто подстраивается к нему, неспешно направляясь к дому. Тридцать минут подколов и миссия «согреть конечность мерзлявого демона». *** Дома Риндо и бабушка предсказуемо спорят о том, какого цвета банты лучше повесить над входом в комнату. Гризельда с Раном как можно тише проскальзывают мимо на кухню, чтобы их не заставили участвовать в этом ужасе. Кордрой наливает чай, и горячая поверхность нагревшейся чашки отжигает ледяные ладони. Но она не убирает рук, стоит над ней, пока Ран рядом раскладывает пасту по тарелкам. Всё как-то слишком по-домашнему. Из-за этого ведьма чувствует себя странно, но ей не неприятно. —Снова напрягаешь мозги просто так? — Хайтани спрашивает негромко: сам не хочет, чтобы их приход заметили и заставили слушать о важности значения цвета бантов. —Не просто так. —Всё ещё не можешь разобраться с подарком? —Да. А у тебя как с этим? — в глубине души она надеется, что не у неё одной проблемы с Тайным Сантой. —Здесь только у тебя проблемы с фантазией, Зельда, — Ран дразнится, улыбаясь ей в лицо. —Хочешь сказать, что уже купил подарок? —Ага, — ведьма хмурится на его ответ. Учитывая воображение этого тысячелетнего демона и то, что тот впервые празднует Рождество, он мог придумать что-то безумное. Гризельда хочет подняться в свою комнату побыстрее, чтобы остаться одной в тишине, и подумать. Времени всё меньше, а единственная идея— подарить перчатки на замену тем, которые Хайтани сегодня благополучно сжёг. Но это слишком мало, нужно что-то ещё. —Кто бы тебе не попался, ты хорошо его знаешь. Думай не о том, как бы хорошо выглядел подарок для остальных, а попытайся сделать приятно именно ему, — Ран подпирает щёку, смотря на её задумчивое лицо. Теперь зелёные глаза, до этого устремленные в тарелку, смотрят на него. Он считает, что Кордрой его хорошо знает? Зельда так не считает, ей кажется, что совсем его не знает. —Иногда ты говоришь умные вещи, — говорит, немного прокашлявшись. —Я всегда говорю умные вещи, просто кто-то не прислушивается ко мне, — горделиво выпрямляет спину и принимается за еду. Ведьма хмыкает и повторяет за ним. Всё у неё получится с этим подарком. Иначе дети в детском саду и начальной школе зря смеялись, сравнивая её с Гризельдой из мультика «Винкс» за занудство. *** Кордрой смотрит, как Ран заходит в её комнату ничего не стесняется, и поднимает брови. Сейчас только девять вечера, никто не спит, а Хайтани, если приходит, то только поздней ночью. Он без слов подходит к её кровати, держа её же компьютер— видимо одолженный ранее и без её ведома— в руках. Зельда со вздохом двигается ближе к стене и выключает телефон, на котором только что была закончена переписка с мамой, освобождает место рядом, и демон приземляется, наконец показывая экран. «Тест на склонность к шизофрении». Замечательно. Ещё и на каком-то глупом, не имеющем никакого отношения к психологии сайте. —Пройдём? — воодушевленное лицо Рана находится слишком близко, когда он устраивается на её подушке и кладёт компьютер на бедра. —Я могу сказать твой результат и без, — девушка чуть щурится, смотря в экран, — девяносто шести вопросов. Гризельда знает, что согласится пройти этот глупый тест в конечном итоге, но не вредничать не может. Нахваталась у закатывающего прямо сейчас глаза демона. —Ты обзываешься? —Нет? — она даже не пытается сдерживать улыбку, а потом скатывается чуть ниже, чтобы упереться головой об острое плечо для большего удобства. Не замечает тёплую, такую не свойственную ему, ответную улыбку, когда нажимает на яркую кнопку «начать». —"Вам нравится мистика и изотерика»? , — Кордрой застревает на первом же вопросе, неуверенно прикусив губу. Чувствует холодные ноги прижимающиеся к лодыжкам и ежится, скашивая глаз в сторону Рана. — Давай, Зельда, докажи, что все маги психи, — тянет елейно где-то над кудрявой макушкой. —Отстань, — уверенно нажимает «скорее да» и переходит к следующему вопросу. Они тратят на прохождение двадцать минут, и Кордрой вскакивает с кровати, пытаясь оспорить то, что у неё склонность больше, чем у демона. До самой полуночи в комнате, освещенной одной лампой, звучит низкий смех и слова пропитанные недовольством.