Это пройдет, милая

      Летели вещи, летели громкие слова, рвались натянутые, как струны скрипки, нервы. Первой скандала не выдержала Вероника: девушка, слыша вдогонку хлесткие мамины ругательства, быстро убегала прочь, перепрыгивая по лестнице за раз через несколько ступеней, придерживаясь рукой за иссохшие и скрипящие деревянные перила. Обидные обвинения сыпались вслед на нее так же часто, как листья облетают с деревьев в октябре. Мама всегда умела причинить ей боль одной лишь силой слова. Вероника воспринимала эти этапы в их взаимоотношениях болезненно и за восемнадцать лет жизни не научилась принимать их снисходительно или хотя бы равнодушно.       Силясь сдержать удушающие слезы обиды, от предчувствия которых глаза пощипывало, будто в них бросили горсть песка, она выскочила на улицу, и решительно бросилась в объятия проливного ливня, заставшего город в это неспокойное утро. Задыхаясь невыплаканными слезами, которые встали комом поперек горла, препятствуя доступу кислорода, Вероника бросилась вперед по улице в выбранном наугад направлении. Она искала успокоения в этом побеге. Могло ли быть дело до стороннего мира, когда душа рвалась на клочья?       Ее легкое светло-голубое платье тут же намокло и, потяжелев, прилипло к телу, как вторая кожа. Каштановые волосы, накануне завитые крупными локонами, выпрямились по плечам длинными мокрыми прядями. Первые редкие всхлипы слетели с приоткрытых губ, будто сорванные порывом ветра, но их с равнодушным безучастием заглушил рокот дождя; но даже стихия не смогла спрятать за своей завесой шума отчетливый мужской голос, раздавшийся со стороны и обращенный к ней. — Вероника! — воскликнул он удивленно. У Вертинского не было сомнений: таинственная девушка, не боящаяся ни ливня, ни холода, рассекающая своим настойчивым шагом воздух над тротуаром — никто иная, как дочь его парижской подруги, с которой он имел честь познакомиться несколькими месяцами ранее и с тех пор еще несколько раз был гостем в их доме. Она промелькнула мимо в нежном голубом платье как фантом, но он вспомнил это милое запоминающееся лицо, не лишенное обаяния даже в это утро. На фоне невзрачной толпы, прячущейся за зонтами и под крышами, она казалась водным крейсером, пересекающим море без страха и сомнения. Девушка почти бежала вперед, словно без оглядки стремясь к поставленной цели, но что-то отчаянное читалось в ее быстром шаге, в ее мокрой одежде, в ее тяжелых вдохах, в ее устремленных в пустоту глазах.       Может, она не услышала его, а может решила сделать вид, но Александр, не намеренный оставить эту ситуацию неразрешенной, не стал дожидаться, пока она вовсе исчезнет из его поля зрения. Он поторопился нагнать девушку. — Вероника! — повторил он настойчиво, ловя в воздухе ее руку. Казалось, только этот жест мог хоть на мгновение остановить ее. Девушка, обернувшись через плечо, взглянула на Александра почти испуганно: вряд ли она ожидала встретить его сегодня. — Милая, что с вами? — спросил Вертинский обеспокоенно, сжимая холодную ладонь в своей теплой руке. Вероника опустила взгляд, будто не желая никого перед собой видеть, а может — просто робея. Его карие глаза, слегка прищуренные, с волнением оглядывали юную красавицу, которая выглядела очень расстроенной, и, кажется, плакала. Трудно было сказать с точностью: дождь стирал все улики. Молчание затянулось. — Давайте спрячемся скорее, — предложил он решительно, понимая, что ситуацию нужно брать в свои руки. Обхватив ее запястье своей ладонью, мужчина буквально вынудил ее пройти под ближайший свободной навес здания и, стянув с плеч пока еще сухой изнутри пиджак, поспешил укутать ее. — Прошу вас, оставьте меня одну, — предпринимая попытки высвободиться из рук Александра, которыми он то и дело возвращал пиджак на ее плечи, не позволяя избавиться от него, она то и дело прятала заплаканные глаза. Казалось, она намерена утонуть этим утром не только в своей печали, но и в этом проливном дожде. — Ни в коем случае, — спокойным тоном голоса отозвался Вертинский, однако в глазах его с легкостью угадывалась обеспокоенность. Он ощущал, что этой девушке нужен сильный мужчина рядом в эту секунду, и решил стоять на своем. Он не может позволить себе отпустить ее, тем более в таком настроении и в такую непогоду. — Вас нужно срочно согреть, — ласковая картавая «р» по-французски прокатилась в его «согреть», и Вероника, все еще ощущая желание бежать куда-нибудь, от самой себя и от мира в целом, подняла на него глаза, одаривая пронзительным взглядом голубых глаз снизу вверх. Александр нежно и обезоруживающе улыбнулся и, обхватив ее за плечи, ободряюще сжал сквозь ткань пиджака. — Если будете возражать, мне придется силой отвезти вас к себе и укрыть всеми одеялами, которые только найдутся, так что прошу — не убегайте, я все равно не отступлю, — предупредил он украдчивым тоном голоса и с легкой улыбкой на кончике тонких губ. С краев его шляпы капала стекающая вода, но он словно не замечал этого неудобства, рассматривая голубые глаза в ответ. Оставшись в одной белой рубашке в этот холодный день, он выглядел чужеродно — так, будто заблудился и, направляясь на выступление, случайно попал в компанию сумасбродки, которая вынудила его стоять здесь — под странной покосившейся крышей, пока под ногами ручейками стекала вода вниз по улице. — Вам не стоит утруждаться, — сообщила она, придав своему голосу нарочное равнодушие, убеждая то ли музыканта, то ли себя в этом утверждении. — Я сам решу, когда мне стоит вмешаться в ситуацию, — отозвался он, качнув головой из стороны в сторону, не согласный с позицией девушки. — Подождем, пока дождь прекратится, — сообщил он. Вероника, смиренно укутавшись в пиджак поплотнее, зябко поежилась. — Надеюсь, это случится скоро, — сжав зубы до проступивших под скулами желваков, подытожил он, и, притянув девушку к себе, беспардонно прижал ее к своей груди, плотно обхватив кольцом рук за спиной. — Не мерзните, умоляю, — прибавил он, коснувшись подбородком ее макушки. Ее волосы приятно пахли персиковыми духами. — Только не мерзните, — добавил он вполголоса, прикрыв глаза. Девочка, расслабившись в его объятиях, опустила голову ему на плечо.       Чарующее обаяние Александра произвело на девушку эффект успокоительного. Не часто она становилось участницей сцен столь романтических, как эта: ливень, мужской пиджак, приятно пахнущий одеколоном и кофе, теплые руки, участливый взгляд, взволнованный голос. Все это больше походило на сон, чем на правду. Разве у нее был хоть один шанс устоять перед вниманием самого Вертинского?.. Вероника позволила себе эту слабость: расслабиться и поддаться. Обида и тоска плавно нивелировались в согревающих объятиях. В конце концов, она давно нуждалась хотя бы в малой капле любви и внимания. Вдвойне приятно было получить их от мужчины, который с первого знакомства не оставил ее равнодушной. — Мне стоит вернуть вас домой? — спросил он аккуратно, не желая задеть девушку неаккуратным словом или интонацией. Расспросы он решил оставить на будущее. Вероника только покачала головой из стороны в сторону: любое слово, произнесенное слух, зазвенело бы слезами, попытайся она его произнести. Воспоминания о доме болезненно отозвались в сердце. Она не переживет, если мама продолжил свои упреки в присутствии мужчины. — Хорошо, — просто согласился он.       Вероника чихнула. Затем еще раз. Вертинский, хмурясь, посмотрел на небо, оно хмуро посмотрела в ответ своими тяжелыми темными тучами. Окинув взглядом голые ноги и промокшие ботиночки, в которых у девушки стопы уже наверняка были ледяными, он вздохнул. — Ладно, вы уже промокли насквозь, терять нам нечего. Идемте, — потянув ее за собой за руку, приказал мужчина. Девушка, немного удивленная переменой его настроения, выскочила следом под дождь. — А теперь бежим, — прибавил он, ускоряясь. Замерзшие ноги Вероники слушались плохо и ей было непросто поспевать за Александром по неровной дорожке, выложенной галькой. На дорожной выбоине, сокрытой лужей, ее лодыжка подвернулась, и Вероника, едва не упав коленями в грязь, в последний момент была подхвачена мужчиной под руки: он, не растерявшись, вернул ее на ноги и тут же, не успела она и опомниться, поднял девушку на руки, сделав это с такой легкостью, словно она вовсе ничего не весила. — Нужно было сразу так сделать, — злясь на самого себя, прокомментировал он, держа девушку, которая вцепилась в него, как испуганный котенок когтями в рубашку. — Я могу идти сама, — возразила она без толики сомнения. — Нет, это вряд ли, — без тени улыбки отозвался он. — Могу! — уверенно заявила девушка. — Вероника, — наклонив голову и смерив ее строгим взглядом, только и сказал он. И она больше не стала спорить.       Уже через несколько минут они стояли на пороге отеля и портье открыл перед ним высокую дубовую дверь. Вероника, выпутавшись из уставших рук Вертинского, аккуратно опустилась на ковровую дорожку, и он, взяв ее под руку, помог подняться по лестнице на второй этаж. — Нужно скорее переодеть вас, — сообщил он, всерьез беспокоясь за состояние девушки, за которую взял на себя ответственность. — И я справлюсь с этим сама, — заявила она, дрожа от холода посреди номера. — Непременно, — кивнул Александр, на собираясь вступать в спор по этому поводу. — Только дам вам сухую одежду, — копошась в шкафу, сообщил он и протянул стопку своих вещей. Они пахли чистотой. — Спасибо, — шмыгнув носом, поблагодарила девушка и прижала вещи к себе, будто ища в них тепла в свернутом виде. — Я разведу огонь и сделаю вам горячую ванную, — решил Александр, окинув ее жалостливым взглядом, как обычно смотрят на бездомных котят или выброшенных на улицу щенков в непогоду. — Только сначала переоденьтесь в сухое, — попросила девушка прежде, чем скрыться за дверью ванной комнаты, чтоб переодеться. Мужчина, задумчиво улыбнувшись, кивнул, окруженный воцарившей пустотой. Без Вероники ему вдруг показалось, что пространства стало слишком много для одного человека, и он ждал ее возвращения, будто уже не смог воспринимать свой номер без ее присутствия в нем. Пока девушка была занята, Александр и сам поспешил сменить свою мокрую рубашку на свободную рубаху, которую предпочитал носить в быту, и надел черные брюки. Чтоб не терять время зря, он стал раскладывать дрова в камине. Вероника вышла через несколько минут в большой для нее белой рубахе, в которой ее стройное тело утонуло, как в корабельном парусе, и льняных свободных брюках на шнурках, которые была вынуждена придерживать рукой, чтоб они наверняка не свалились. У нее был трогательный вид. Ко всему прочему, ее стопы были красными и замерзшими и шла девушка неуверенно, словно в ногах было мало силы. Вертинский, оказавшись рядом, протянул ей руку, помог дойти и опуститься в кровать, и сразу же укутал гостью в огромное пуховое одеяло. С ее мокрых волос все еще стекала вода, и тут же впитывалась в наволочку подушки. — Милая, почему вы вышли на улицу в такой дождь? — спросил он участливо, присев перед ней на корточки и сжав в руках ее холодную ладонь. В камине за его спиной уютно потрескивал огонь, разыгравшийся на поленьях. — Так случилось, — отведя взгляд, пожала она плечами, не спеша изливать душу. Александр неодобрительно покачал головой, но не стал настаивать. — Камин скоро нагреет комнату. Наберу ванную, — сообщил он. — Не стоит! Я уйду, как только закончится дождь, — предупредила Вероника, не отпустив его ладонь и даже дернув ее обратно на себя, когда мужчина попытался отойти. Вертинской, вздохнув, снова присел на одно колено, на уровень лица девушки, и смерил ее серьезным взглядом карих глаз. — Я так не думаю. Вы еле держитесь на ногах. Останетесь у меня, пока я не решу, что вас пора отвезти домой. И прежде я вызову врача, чтоб он вам осмотрел, — девушка, глядя на него удивленно, нахмурила русые брови. — Нет, — только и возразила она немногословно, напустив на себя капризный вид. — Не спорьте, лучше постарайтесь согреться и поспать. Иначе поставлю вас в угол, — шуточно пригрозил он с ласковой улыбкой. — Глупости, — фыркнула она вполголоса, смутившись. — Отдыхайте, милая, — поставил точку в разговоре Вертинский.       Вероника, не найдя слов в ответ, только замолчала и укуталась в одеяло, разрешив усталости свались себя в постель на мягкие подушки. Кровать казалась ей самым прекрасным и уютным облаком в этот миг. И она позволила себе раствориться в этом ощущении. В конце концов, рядом с ней появился мужчина, готовы взвалить на себя всю ответственность, и можно хотя бы на день сбросить с себя маску независимости и просто отдохнуть. — Ванна… готова… — договорил Александр вполголоса, увидев, что девушка мирно спит в его кровати. Какое-то сладкое чувство захлестнуло его при виде этого зрелища. Приятно было видеть эту девочку в своей одежде в своей постели. Подойдя ближе, он оглядел ее умиротворенное лицо с ласковой улыбкой. — Приму ее сам, — решил он, вернувшись в ванную, чтоб ополоснуться в горячей воде и вернуть себе бодрость духа после пробежки под ледяным ливнем.       Переодевшись в приличную одежду, он спустился вниз и распорядился подать в номер свежий куриный бульон и горячее вино. Вернувшись в номер, он поставил рядом с кроватью стул и, сев напротив девушки, сложил руки в замок и опустил на них подбородок. На щеках Вероники играл румянец и она ворочалась в постели, мучимая зарождающейся в ней простудой. — Бедная моя девочка… — вздохнул Вертинский, приложив ладонь к ее уже горячему лбу.       Решив не мешать ей отдыхать, он сел за письменный стол и, окунув перо в чернила, стал выводить заметки о прошедших днях в дневник: в будущем Александр намеревался превратить их в автобиографичную книгу.       Из раздумий его вынул кашель, раздавшийся за спиной. Вертинский поспешил бросить начатое занятие и обратил все свое внимание на Веронику. Девушка выглядела нездоровой — на ее бледном лицо играл румянец, а губы были почти алыми и сухими от горячей температуры тела. Взяв с прикроватной тумбочки стакан еще не остывшего чая, оставленного на случай раннего пробуждения, он поспешил приобнять девушку за плечи, помог ей приподняться в постели, и приставил к губам чашку. Вероника сделала пару глотков и кашель утих. Она посмотрела на Вертинского чуть удивленно и с бессилием уронила голову на его плечо. — Мне так плохо, — простонала она капризно. Вертинский, чуть улыбнувшись, погладил ее по волосам. — Это пройдет, милая, — поцеловав ее в макушку, пообещал он.