Мона Лиза

Картина№1

«Моя прекрасная Мона Лиза...»

      Длинный пустынный коридор завораживал своими просторами. Яркий свет слепил, подчёркивал невинный блеск голубых глаз. Картины, развешанные на стенах, поражали своим прекрасием. Тишину заполняли восторженные мысли и трепет юного сердца.       Медленный шаг вёл вперёд, навстречу ещё более гениальным произведениям искусства. Каждый мазок на холсте был воплощением изящества и упорных стараний творца, что впечатляло ещё сильнее. Внутри будто взрывались десятки маленьких феерверков с пёстрыми чувствами.       Но всё замерло, когда на глаза попалась она — Мона Лиза... Прекрасная и нежная женщина по-доброму смотрела на юного Йошикаге, маня своими прелестными бледными руками. Гениальность художника была отражена именно в них.       Плавные линии, какими они выписаны, безупречны. Милые ямочки дополняли мягкость и изящность. Тонкие гибкие пальцы будоражили невинный разум. А как манерно уложены на подлокотнике кресла! Просто чудо!       Чем дольше разглядываешь идеал женщины, тем больше мелких деталей открывается, заставляя сердце трепетать сильнее. И лишь странный жар, разливающийся по телу от вида ласковых рук Джоконды, не давал покоя. Где-то под штанами начинала задыхаться культура и совесть. Все мысли сплетались в пылкие картины, желанно извращая символ искусства.       В тот момент уже ничто не имело значения. Только Йошикаге и Мона Лиза. Всё внимание было сосредоточено на прекрасных руках. Хотелось пасть пред идеальной женщиной на колени, поддаться ласке и нежности, после заключив её в плен выползающих отовсюду фантазий. Только это могло действительно осчастливить..

Теперь ясно, почему за ней так всё гонятся..

***

      Глухо хлопнула дверь. Тусклый свет растекся по маленькой комнате. Надоедливое пальто наконец упало с плеч, выпуская из своих сковывающих объятий. Громкое неровное дыхание разрезало тишину, а пара тяжелых шагов вновь привела к нечто, затянутому белым полотном.       Сердце билось о грудную клетку всё сильнее, точно готовое её пробить. Кипящие чувства разливались жаром по бренному телу. Потаённые в уголках искажённой души желания начинали просачиваться наружу. Сладкое предвкушение искажало вечно спокойное лицо в ядовитой эмоции.       Под натиском будоражащего вихря ломанных эмоций и чувств подрагивающие руки сорвали полотно, представив горящему взору поистине прекрасный женский облик, отражённый на холсте. Мона Лиза... Такая чистая и манящая вновь встречала своей мягкой улыбкой и глубокими блестящими глазами. Но всё это затмевалось на фоне изящных бледных рук..

«Ох, Джоконда! Что же ты творишь с опьяненным сердцем?!»

      Ноги подкосились, и Йошикаге пал на колени. Оно и не удивительно. Ведь перед её прекрасием не устоит никто! Бренное тело навалилось на полотно. Мелко подрагивающие пальцы осторожно скользили по безумно плавным и мягким контурам. Горячее дыхание растекалось по желанному облику вместе с еле разборчивым бредом о любви.       Невинная Мона Лиза всë-таки попала в удушающий плен. Её нежные бледные руки рисовали в отравленном разуме пылкие картины, плели липкие нити сокровенных фантазий. Лёгкие поцелуи таяли на полотне вместе с нелепыми речами о прекрасии тонких пальцев и запястий. Нигде не сыскать таких изящных и ухоженных рук! Они действительно притягательны, как недосягаемая мечта.       Сердце билось всё быстрее, разгоняя по венам новые дозы затмевающей трезвый разум любви. Душа цвела, представала в своём искажённом облике. Это нечто большее, особенное чувственное. Сами женщины не способны дать этого в полной мере. Только их прекрасные руки столь искренние.       Горький привкус идеала оставался нечто необъяснимо приятным и особенным, от чего хотелось снова и снова обводить языком изящные контуры нарисованных рук, дарить им свои самые искренние поцелуи и признания. Где-то под штанами вновь задыхалась культура и совесть, пока призраки милых жертв ласкали и стискивали в своих чувственных объятиях.       Ничто в этом мире не имело значения: ни мятый костюм, ни шум за дверью, ни осуждающий взгляд Джоконды с полотна. Размякший Йошикаге так и окунался в гениальность искусства, оскверняя его. Никто и не против! Пока это выставляется за восхищение женской красотой и мастерством художника, проблем нет.

«Позвольте уединиться с Мона Лизой..»

Конец.