Крепость надежды

Он выжил, оправился от смертельных ран, только для того, чтобы узнать, что своими прошлыми деяниями, обрек сотню людей на верную смерть в Диких Землях. Ох. Как же меня мутит. Голова ноет как больной зуб. Так плохо, что и глаза открывать не хочется. Полежу ка я еще немного. Сил нет как плохо. Что-то стекает по лицу. Дождь? Солоноватые капли попадают в рот. Знакомый вкус. Кровь. Моя? Плевать. Мне сейчас на все плевать. – Господин. Господин, очнитесь. – Да тише ты! Чего ты его трясешь?! Не видишь, что ли как кровь с башки хлещет – в сердцах, рявкнул второй голос. – Так я ж как лучше хотел. Может его в ручей макнуть? Водичка то ледяная, враз в себя придет. – Я сейчас тебя туда макну! И больше оттуда не вытащу! Беги за друидом давай. Да поживее! А ну шевелись, склирсово отродье! – заорал второй. – Да бегу я уже, бегу, – примирительно отозвался удаляющийся голос первого. – И скажи, чтоб поторопился, – крикнул ему вдогонку первый, – И одеяло захвати. Каждый звук отзывался в голове гулом. Как удар колокола. Я поморщился и попытался попросить говорить потише, но из пересохшего рта раздалось лишь сипение. – Потерпите господин, сейчас друид придет. Он живо вас на ноги поставит, – забубнил голос над ухом, – Только не шевелитесь, уж очень сильно вас кабан порвал то. Трофиса так вообще насмерть задрал. Кабан? Порвал? Так, теперь понятно, почему мне так плохо. Надо открыть глаза, посмотреть что с мной. Неужели все так страшно… Сделав над собой неимоверное усилие, я заставил один глаз приоткрыться. Оказалось, что я лежу на боку, уткнувшись лицом в землю. Трава. Зеленая трава, густо залитая ярко красной кровью. Столько крови и все из меня? Теперь медленно повернуть голову… Темная пелена накрыла меня тяжелым покрывалом и я потерял сознание. **** Очнулся. Больно. Очень больно. Что вы со мной делаете? Как сильно болит голова. Я застонал, на мокрый лоб, сразу опустилась прохладная рука. – Держи ровнее! Не видишь, рана открывается. Ровнее! – Да держу я, держу. Брыкается он. Посмотри, как ногами дергает. – Терис, навались ему на ноги, чего смотришь? Крови не видел?! – Кажись, отходит он. – Чего несешь? – Так кровь, уж не выходит даже. Не осталось ни капли. – Заткнись! Велена, подай бинты… вот… потуже, потуже перетягивай. Друид куда запропастился?! – Все будет хорошо, господин. А теперь засыпайте. Засыпайте. Забытье. Темнота. **** Над головой покачиваются ветви деревьев. В просветы между ветками виднеется голубоенебо. Значит, сейчас день. Все покачивается из стороны в сторону. Меня куда-то несут и скорей всего на носилках. Пошевелиться не могу – нет сил. Носилки дернулись, и сразу же вернулась ослепляющая боль. Ох… Болит все тело. Я вскрикнул от особенно резкого толчка. Над лицом нагнулась тень, в пересохшие губы ткнулось холодное горлышко фляги. – Выпейте, господин. Враз, полегче станет. Вино оно завсегда помогает, – раздался над ухом заботливый голос. Горлышко наклонилось и в рот потекло вино. С трудом глотнул. Только сейчас понял, как сильно хочу пить. Еще. Вино смочило пересохшее горло и потоком устремилось в пустой желудок. Хорошо. Еще глоток. – Хорошо. А теперь надо поспать господин. Все будет хорошо. Я закрыл глаза и попытался последовать доброму совету. Серьезно меня потрепал кабан. Вот только, вспомнить никак не могу ни кабана, ни что произошло. Все как в тумане. – Несите осторожней олухи – произнес голос, сердито, – не дрова несете! Хор голосов, заверил, что стараются из всех сил и понимают все возложенное на них бремя ответственности за молодого господина. Какой господин? Почему меня называют господином? Мысли опять разбрелись и потихоньку я провалился в забытье. Над головой покачиваются ветви деревьев. В просветы между ветками виднеется голубое небо. Значит, сейчас день. Все покачивается из стороны в сторону. Меня куда-то несут и скорей всего на носилках. Пошевелиться не могу – нет сил. Носилки дернулись, и сразу же вернулась ослепляющая боль. Ох… Болит все тело. Я вскрикнул от особенно резкого толчка. Над лицом нагнулась тень, в пересохшие губы ткнулось холодное горлышко фляги. – Выпейте, господин. Враз, полегче станет. Вино оно завсегда помогает, – раздался над ухом заботливый голос. Горлышко наклонилось и в рот потекло вино. С трудом глотнул. Только сейчас понял, как сильно хочу пить. Еще. Вино смочило пересохшее горло и потоком устремилось в пустой желудок. Хорошо. Еще глоток. – Хорошо. А теперь надо поспать господин. Все будет хорошо. Я закрыл глаза и попытался последовать доброму совету. Серьезно меня потрепал кабан. Вот только, вспомнить никак не могу ни кабана, ни что произошло. Все как в тумане. – Несите осторожней олухи – произнес голос, сердито, – не дрова несете! Хор голосов, заверил, что стараются из всех сил и понимают все возложенное на них бремя ответственности за молодого господина. Какой господин? Почему меня называют господином? Мысли опять разбрелись и потихоньку я провалился в забытье. **** На этот раз, я проснулся сам. Особенно радовало, что именно проснулся, а не очнулся. Глаза открылись легко. Боль осталась, но не такая сильная. Тоже радует. Повернув голову, я постарался осмотреться. Небольшая поляна окруженная высокими деревьями до отказа заполнена народом. Навскидку, человек восемьдесят взрослых, много детей разного возраста. Мужчины собирали хворост для костра и умело натягивали походные тенты. Посреди поляны полыхал костер, над которым висел огромных размеров котел. Рядом с костром хлопотало несколько женщин. Готовят. В воздухе плыл вкусный запах каши и дыма. Прислушавшись к себе, я понял что проголодался. Совсем хорошо. Значит, иду на поправку. Откинув в сторону одеяло, я попытался встать, но из этой затеи ничего не вышло – удалось лишь сесть и то, голова сразу же немилосердно закружилась. Затошнило. Похоже сотрясение мозга. Осторожно ощупал голову, пальцы наткнулись на плотную повязку покрывавшую всю голову и часть лица. Точно сотрясение. Левая нога туго обмотана окровавленными тряпками от колена до паха. Штанов нет. Вообще ничего нет. Из одежды только одеяло. Стыд какой. Прикрыв одеялом срамное место, я осторожно шевеля головой, огляделся в поисках своей одежды. Оказалось, зря я это затеял. Только привлек к своей персоне внимание. – Слава Создателю! Господин очнулся – донесся радостный голос с поляны. После выкрика, поляна замерла, а затем с радостными криками, все кинулись ко мне. Не затоптали бы. Меня вмиг окружили возбужденно гомонящие люди. Все стремились прикоснуться ко мне, дотронуться хоть до края одеяла. От гвалта и мельтешения загудело в голове, я невольно поморщился. – Очнулся! Очнулся! – Господин выздоравливайте. – Слава Создателю, на поправку пошел. – Мы молимся за вас. – Ох, лицо то, как сильно порвали то, – запричитал женский голос. – Цыц, дура. Не в красоте дело. – Руки ноги целы и ладно. – Шрамы красят мужчину! – А ну разошлись, – раздалось за спинами, – разошлись, кому сказал! Чего рты поразевали?! Заняться нечем? К моему удивлению, толпа послушалась и все начали расходиться, не забывая пожелать мне скорейшего выздоровления. На лицах искренняя радость и облегчение. Странно, я не знаю этих людей. Абсолютно незнакомые лица. – Мы все рады, что вы поправляетесь мой господин, – передо мной склонился в поклоне мужчина огромных размеров. Поверх одежды кожаный безрукавный доспех, за поясом заткнут массивный боевой топор, – Не сердитесь на этих скудоумных. От радости, что вы очнулись, совсем голову потеряли. – Спасибо, – ответил я, – Как я могу сердиться на заботившихся обо мне людей. Только благодарить от всего сердца. Надеюсь, я смогу отплатить за вашу доброту. Странно, на лице здоровяка появилось искреннее удивление. Таких слов он от меня не ожидал. – Это наш долг, служить вам, господин. – И почему, вы все называете меня господином? – удивленно спросил я, – Кстати, как тебя зовут? Ты заботился обо мне, а я даже не знаю твоего имени. Здоровяка как громом поразило. Пытливо заглянув мне в глаза, он чуть помедлил и осторожно произнес: – Господин шутит. Я Рикар, служу вам всю свою жизнь. Служит мне? Всю жизнь? Как я могу не знать его? Голова разболелась еще сильнее. Стоп! А как зовут меня?… Как меня зовут?! В голове абсолютная пустота. Имя. Меня зовут… У меня началась легкая паника. Я не могу вспомнить ничего из прошлого. Ничего! Ни одной детали. Чернота. Хуже того, при попытке напрячь память, голова начинала немилосердно болеть. Самое раннее воспоминание – момент, когда я первый раз очнулся на окровавленной траве. – Как меня зовут?! Рикар ты знаешь мое имя? – пробормотал я. – Ох, беда, беда, – пробормотал Рикар, – беда то какая. Господин, я друида кликну. Нездоровится вам. Быстрым шагом, Рикар подошел к одному из мужчин у костра, сказал что-то на ухо. Понятливо кивнув, тот побежал к окружающим поляну деревьям, а Рикар наполнив варевом из котла глубокую чашку, направился обратно ко мне. – Господин, сейчас придет друид. Травы собирает для отвара лечебного. Я вам каши принес. Вкусная. Давайте я вам помогу, господин. Поесть, не помешает. С помощью Рикара, я съел несколько ложек наваристой каши и обессиленно откинулся на спину. Рикар помог мне опуститься на спину и заботливо прикрыл одеялом. Опять появилась сонливость. – А вот и друид наш поспешает, – сказал здоровяк, кивнув в сторону деревьев. Повернув голову в указанном направлении, я увидел спешащего к нам тощего старичка. Рикар встретил его в десятке шагов от меня и они коротко переговорили, бросая на меня взгляды. В свою очередь, я беззастенчиво рассматривал друида. Длинные седые волосы до плеч, жидкая куцая бороденка и удивительно яркие голубые глаза, на изборожденном глубокими морщинами лице. Внешне ему лет шестьдесят, никак не меньше. Белый плащ, такого же цвета балахон до пят и простой дорожный посох, довершали его облик. Тем временем, друид отдал принесенные травы Рикару, отдал какое-то указание и направился в мою сторону. А дедок непростой – вон как его Рикар слушается, только что не побежал. Приблизившись, дед наклонился и молча возложил руку мне на лоб. Даже не поздоровался. Подержав ладонь несколько мгновений, он удовлетворенно хмыкнул, после чего убрал руку ивзглянул мне в глаза. – Как ты себя чувствуешь? – произнес дедок, сверля меня пристальным взглядом. – Спасибо. Гораздо лучше, – отозвался я и сделал заметку – дед обращается ко мне прямо, как равный по положению. – Ты помнишь, что с тобой случилось? – спросил друид мимоходом, откидывая укрывавшее меня одеяло в сторону. Заметил мой панический взгляд в сторону поляны и поинтересовался – Что-то не так? Мне надо осмотреть рану на ноге. – Ничего, ничего. Все в порядке – заверил я дедушку, прикрыв пах обеими руками. – Ты не ответил, – заметил друид, осторожно разматывая повязку на ране. – Меня покалечил кабан – честно ответил я, – а Трофиса, вообще насмерть задрал. – Помнишь, значит, – обрадовался дед. – Нет. Слышал на поляне голоса, видел окровавленную траву – протянул я, с тревогой смотря на длинную и глубокую рану на бедре. Знатно располосовало. Что же это за кабан такой, что убил одного и серьезно покалечил другого? Услышав мой ответ, друид помрачнел. Молча закончил осмотр раны, осторожно забинтовал ногу и заботливо укрыл меня одеялом. – Раны заживают хорошо. Теперь тебе надо еще поспать, – сказал дед, опять положив руку мне на лоб. – Но, я не хочу спать – запротестовал я. Темнота. Забытье.