***
Питер решает, что ему следует приобщить их всех к его паучим наклонностям. Даже если технически он не наполовину паук, и даже если он никогда на самом деле не проверял, насколько сильно его ДНК было изменено в результате укуса, он знает, что значительная часть её нечеловеческая. Изменения коснулись не только шести упаковок и улучшения зрения. Но его короткий разговор с Бэтменом запомнился ему, потому что он, ну, в общем, прав. На самом деле больше нет причин скрывать его черты, не тогда, когда уже установлено, что он похож на паука. И не похоже, чтобы он стыдился их или пугался, как поначалу, когда некоторые из них начали появляться. Чаще всего он просто свисает вниз головой с потолка на тонкой нити паутины или мечется, как паук, с места на место. Это не мешает его телу естественным образом изгибаться так, как не положено людям. На него бросают странные взгляды, но они не осуждающие — в основном любопытные или даже очарованные, и, ладно, иногда выбитые из колеи. Однажды ночью Человек-паук ловит парня, за которым Бэтмен следил три дня. “Хорошая работа, Человек-паук”, - говорит он, выдавливая слова, неловко, но искренне. Питер просто отдает ему честь, не утруждая себя ответом. Честно говоря, он тоже очень доволен собой. Это была быстрая мысль и умная ловушка, с минимальным риском и затраченной энергией. У него все лучше получается выступать в роли героя. На некоторое время воцаряется тишина, Питер весело наблюдает, как Бэтмен раз и навсегда задерживает преступника, а Оракул отправляет нескольких копов. Затем летучая мышь внезапно заговаривает. “Ты-ты издаешь этот звук?” Питер вздрагивает, и низкое гудение на мгновение прекращается. Он краснеет, чрезвычайно радуясь, что его маска скрывает это. “О, э-э, да”. Он опускает голову, смущенно потирая затылок. “Я вроде как в хорошем настроении сегодня вечером”, - говорит он, как будто это все объясняет. Что отчасти и происходит. Бэтмен, кажется, выбит из колеи этим. “Что это? Я имею в виду шум”. Звук возвращается, хотя и слабее и более застенчиво. “Эм, ты знаешь, что некоторые виды пауков мурлычут?”***
Он начинает приветствовать летучих мышей негромким чириканьем. Или, что не менее часто, когда летучие мыши решают попытаться напугать его, выскакивая из ниоткуда (черт бы тебя побрал, паучье чутье), он отвечает шипением или время от времени рычанием. Иногда он делает это без всякой причины, просто чтобы сбить их с толку. Это очень весело.***
“Человек-паук, какого хрена ты творишь?” На самом деле это Спойлер спрашивает об этом. Питер не отрывает взгляда от своего яростного поединка со своим противником. “Мы сражаемся за территорию”, - рычит он, низко пригибаясь и угрожающе наклоняясь всем телом вперед, все время рыча. Наступает момент тишины, пока летучие мыши переваривают это. Затем Найтвинг говорит. “Он размером с ноготь. Вам не нужно бороться за территорию”. Питер просто скалит зубы, даже сквозь маску. “Он угрожает мне”, - защищается он. “Я улаживаю это. Кроме того, это один из четырех самых ядовитых видов в Нью—Джерси - я знаю свое дело”, - добавляет он, видя их непонимающие взгляды. Бэтмен хмурится — но, с другой стороны, когда это не так? “Просто наступи на него”, - ворчит он и это, вероятно, будет единственный раз, когда он поощряет Человека-паука убить врага. Питер вскрикивает, наконец отрываясь от пристального взгляда паука. “Ты сошел с ума? Это паук с желтым мешочком! Помимо цитотоксина, они едят других пауков. Я не пытаюсь умереть". “Человек-паук”, - огрызается Бэтмен. “На самом деле ты не паук. Он не может тебя съесть. Просто будь осторожен, чтобы тебя не укусили и убей его.” Питер шипит, но это даже не имеет значения. Паук, с которым он был втянут в войну, просто разворачивается и уходит. Питер плачет от негодования. “Из-за тебя я только что проиграл! Боже мой, это так унизительно, я не могу поверить, что проиграл мешку”. Найтвинг выходит вперед и наступает на него. Питер потрясенно смотрит широко раскрытыми глазами на пятно на полу. "Спасибо", - вздыхает Спойлер в полном изнеможении. Питеру неделями снятся кошмары о том, как Найтвинг наступает на него. Не то чтобы он когда-нибудь рассказал им - у них и так на него достаточно информации.***
Питер ходит по стенам, потому что ему очень скучно. Слежка, честно говоря, худшая часть работы, и даже удивительно хорошей и совсем не неловкой компании Бэтмена недостаточно, чтобы удержать его от сумасшествия. Сначала он просто лазает по стенам и потолку заброшенного здания, которое они выбрали в качестве наблюдательного пункта, что по какой-то причине раздражает Бэтмена еще больше, чем его беготня. “Сколько еще?” Он жалуется, как ребенок, готовый закатить истерику. Бэтмен выглядит так, как будто у него неприятный привкус во рту. “Некоторое время”. Питер вздыхает. “Отлично. Тогда я пойду устроюсь поудобнее”, как будто он не пытался сделать это несколько раз раньше и просто не мог усидеть на месте достаточно долго. Но на этот раз он снимает одну из своих перчаток. Бэтмен бросает на него короткий вопросительный взгляд, прежде чем вернуться к своему биноклю. Питер не обращает на него внимания, только ползет по стене в пыльный угол комнаты и начинает гнездиться. “Что ты делаешь?” Бэтмен прищуривается, глядя сквозь линзы. Питер не обращает на него внимания. “Устраиваюсь поудобнее”, - повторяет он, снимая шелковую прядь с одной из своих натуральных фильеров на запястьях. В темном углу уже есть паутина — на самом деле идеальное место, — но паук покидает ее и падает на пол, как только Питер приближается. “Да, спасибо. Видишь, это разумный паук. Он видит, что я явно намного крупнее его, и подчиняется мне. Steatoda nobilis”, - говорит он с нежностью. “Прекрасный вид. Именно к нему я принадлежу”. Бэтмен на мгновение даже отрывается от бинокля. “Ты принадлежишь к их виду?” Недоверчиво спрашивает он. Затем, более встревоженный: “Твоя паутина действительно выходит из тебя?” Питер фыркает. “На самом деле, я принадлежу ко многим видам. Вот почему у меня такое смешанное поведение. Паук, который создал меня, был генетическим мутантом, над которым экспериментировали, пока она не умерла”. И он знает, на что намекает, когда так формулирует это, но, честно говоря, не похоже, что он лжет. Просто немного сбиваю с толку. “И у меня есть как искусственные, так и биологические. Сначала я делал свои веб-шутеры, но потом, сюрприз и я делаю и это”. “Тогда зачем все еще использовать шутеры?” Питер не останавливается на достигнутом, быстро и эффективно создавая свою паутину. “Дальность действия больше”, - восклицает он. “И у них больше прочности на растяжение, и для меня требуется меньше энергии. Натуральная паутина никогда не предназначалась для плетения. Я использую свои веб-шутеры, чтобы раскачивать и раздражать людей, и я использую свои натуральные фильеры, когда хочу сплести паутину, приклеить что-нибудь особенно тяжелое или продержаться дольше трех часов”. Довольный состоянием своей паутины, он ползает по ней, перебирая нити, как паук. Это очень большая паутина — покрывает большую часть стены, и ее длина достигает нескольких метров. Достаточно, чтобы Питер чувствовал себя как дома. Он удовлетворенно вздыхает и засыпает. Он просыпается от того, что Бэтмен неуверенно бросает куски мусора на его паутину. Питер сначала не осознает этого, просыпается и карабкается туда, откуда исходили вибрации его паутины, взволнованный своей добычей— Он падает от разочарования, когда это не добыча. А потом у него кризис, потому что какого хрена он ожидал, что его проглотит муха размером с человека ? Типа, честно. Бэтмен, по крайней мере, выглядит должным образом обезумевшим от этого шоу. “Нам нужно идти”, - говорит он Питеру. ”Покупатели прибыли". Питер мрачно отрывается от своей паутины. Драка идет легко, пока не происходит это. Парень держит автомат между Бэтменом и Питером, и хотя это действительно было бы достаточно легко исправить, в комнате также было немного взрывчатки, и они не могут позволить себе никаких диких, шальных пуль в такой непосредственной близости. “Отойдите!” Кричит он, перебрасывая пистолет между двумя линчевателями. “Я перестреляю вас всех к чертовой матери”. Питер сгибается, кряхтя и постанывая, спина изгибается так, как не должен быть способен ни один человек. “Господи Иисусе”, - шепчет Плохой парень. Бэтмен на самом деле выглядит расстроенным. “Человек-паук, что ты делаешь?” Он тяжело и громко дышит. “Я вызываю их”, - кряхтит он. «Что?» “Пауки!” Он делает резкие движения, медленно поднимая руки вверх, как Иисус-паук или что-то в этом роде. “Я призываю пауков! Я призываю их на помощь, потому что я Бог-Паук, и мои братья придут армиями”. Пистолет со стуком падает на пол, и плохой парень высоко поднимает руки в знак капитуляции. “Я сдаюсь, чувак!” Он кричит в панике. “Стой!” Питер медленно прекращает свои судорожные движения, расслабляя тело. “Спасибо вам, братья, за ваше стремление помочь, но в этом больше нет необходимости”, - запрокидывает он голову и говорит небу. Бэтмен быстро задерживает парня, и приезжают копы, чтобы арестовать их всех. “Ты действительно можешь это сделать?” Встревоженно спрашивает Бэтмен, после всего. Питер снова мурлычет, довольный тем, как прошла ночь. “Я пошутил”, - говорит он и дважды чирикает от злого восторга. “Я проделывал этот трюк несколько раз. Вы не поверите, насколько хорошо это работает”. Челюсть Бэтмена отвисла, что Питер находит чрезвычайно забавным. “Насколько ты паук? И насколько человек?” Питеру на самом деле требуется время, чтобы обдумать это. “Я никогда по-настоящему не проверял”, - признается он. “И только три человека когда-либо видели меня в роли полноценного паука. Я думаю, что мои гены паука действительно слились с моими человеческими. Я имею в виду, мои восемь глаз и все такое”. Он добавляет это в шутку, но удивлен, увидев, как расширяются глаза Бэтмена. Знаешь что? Он смирится с этим. Может быть, это даже поможет им не говорить ему о секретных личностях. “Ты ведешь себя не очень по-паучьи”, - категорично говорит Бэтмен. “Ты можешь быть чем-то большим”. Питер радостно щебечет в знак согласия. “Если ты когда-нибудь увидишь, как я выкидываю подобный трюк, не волнуйся об этом. Это все напоказ.” Бэтмен почти незаметно расслабляется, и Питер наклоняет голову в пьянящем раздумье. “На самом деле я бы вызвал их не так”. Он шагает вперед, ожидая, что Бэтмен последует за ним, все время мурлыча.***
“Человек-паук, сосредоточься”. Питер возвращает свое внимание к тому месту, где летучие мыши обсуждают, как лучше всего приступить к извлечению информации, не прибегая к полномасштабным пыткам, и он слышит, что они говорят. Угроза в полный рост, плохой коп еще хуже копа, Красный Колпак хочет просто пристрелить парня, ага, отлично. Его мысли снова блуждают. Жужжание "Человек-паук", Бэтмен звучит нетерпеливо, как будто Питер намеренно усложняет задачу. Питер встречается с ним взглядом. “Извини”, - бормочет он несколько смущенно. “Здесь муха”. “Не обращай внимания”, - огрызается он, и Питер закатывает глаза. “Попробуй это, когда у тебя есть сверхчувства”, - бросает он в ответ. ”У меня как будто гудит в основании черепа". “Просто убей её”, - вставляет Найтуинг, откидываясь на задние ножки своего стула. “Или это тоже будет вызывать у тебя кошмары?” Питер хмуро смотрит на него, но все равно встает. Он слышит жужжание, видит муху невероятно детально. Он подкрадывается к своей добыче, медленно подбираясь все ближе и ближе к стене, а затем внезапно, двигаясь так быстро, что становится почти размытым пятном, он ловит ее руками. Он чувствует, как муха жужжит в его сжатых ладонях, и он подходит к окну. “Извини, малыш”, - небрежно говорит он мухе. “Ты действительно выглядишь аппетитно, но сегодня твой счастливый день. Я вроде как на вегетарианской диете — ну, я ем мясо, но стараюсь больше не есть насекомых”. Это была безумная поездка. “Лети”, - говорит он, открывая окно и позволяя мухе улететь. Он незаметно облизывает губы, наблюдая, как муха улетает. В комнате воцаряется тишина, когда Питер возвращается на свое место. “Как ты говорил?” Он указывает на Бэтмена, который пристально смотрит на него. “Ты только что сказал, что муха выглядела аппетитно?" Спрашивает Красный Колпак. Питер морщится. Ой. Так он проговорился. “Я не понимаю, почему вы все всегда так удивляетесь, когда я делаю что-то паучье”, - говорит он вместо этого. “Типа, я паук. Когда вы это поймёте?” “Ты ешь жуков?" На этот раз это Спойлер, смотрящая с должным отвращением. “Ел”, - поправляет Питер. “Теперь я исправился. Я, э-э, случайно съел друга, и пути назад действительно нет”. “Ты съел своего друга?" Найтвинг, похоже, крайне озабочен этим открытием. “Твой друг был жуком?" Питер сдерживает болезненную гримасу. “Больше похоже на друг друга?” Слабо предлагает он, морщась, вспоминая Антеро. “Этот парень, которого я знаю, Человек-муравей, он может разговаривать с муравьями, верно? Мы с его дочерью были друзьями, так что я был у него дома и только что увидел этого муравья, и о боже, он выглядел так хорошо. Оказалось, что его зовут Антеро, и Человек-Муравей провел следующую неделю, разыскивая его и плача. Он сказал, что простит меня, если я пообещаю добиваться выздоровления”. “Человек-муравей”, - говорит Бэтмен каменно и невыразительно. “Ты знаешь парня по имени Человек-муравей, который может разговаривать с муравьями”. Питер кивает. Антеро действительно был восхитителен на вкус - как раз нужное количество сочности. “Муравьи и пауки”, - бормочет себе под нос Красный Колпак. “Пауки и муравьи. Что дальше, осы?” Питер морщится, думая о девушке Скотта. “Ну, вообще—то...” “Остановись”, - приказывает Красный Колпак, прикладывая пальцы к вискам. “Я не хочу знать”. Питер пожимает плечами, поворачиваясь обратно к одностороннему зеркалу, которое показывает их последнего плохого парня, который может знать, а может и не знать, где еще находятся поставки Черной Маски. “Знаешь, этот разговор на самом деле напомнил мне об идее...”***
Плохой парень просыпается в паутине Питера. Она очень большая — покрывает большую часть комнаты, и Питеру пришлось использовать оба своих фильера, чтобы сделать ее. Он крадется, дергая за ниточки, стараясь казаться как можно более похожим на паука. “Ты проснулся”, - бодро говорит он. “О, я люблю, когда они бодрствуют. Они вкуснее — я имею в виду, я знаю, что технически это ничего не меняет, но половина удовольствия заключается в ощущении, понимаешь? Что забавного в жуке, когда они все спят и им скучно?” “Что ты делаешь?” Выдавливает Плохой парень, пытаясь казаться крутым, но в итоге приходит в ужас. Питер наклоняет голову, а затем, для пущей убедительности, наклоняет ее еще больше, пока она не кажется сломанной. “Разве это не очевидно?” Спрашивает он, теребя прядь паутины, которая идет прямо к правой ноге Плохого парня. “Ты попался в мою паутину. Ты в ловушке. А я собираюсь тебя съесть”. “Человек-паук не убивает людей”, - говорит он, как будто пытается убедить самого себя. “Бэтмен тоже”. Питер смеется, этот стрекочущий звук больше похож на паучий, чем на человеческий. “Ты видишь здесь Бэтмена?” Он удивленно спрашивает. “Он не думает, что ты заговоришь. Поверь мне, мы оба видели таких подонков, как ты, раньше. Ты никогда не разговариваешь, так что нет смысла пытаться. Нет, Бэтмен думает, что ты в безопасности, заперт в тюремной камере и будешь гнить всю оставшуюся жизнь. Ты наедине со мной. И я собираюсь тебя съесть.” Плохой парень сейчас дрожит от страха, в двух секундах от того, чтобы наложить в штаны. “Ты этого не сделаешь”. Питер наклоняется вперед в своей паутине. "Я сделаю. Я только что съел всех, кто когда—либо знал об этом”. Он улыбается в восторге от того, каким извивающимся становится Плохой парень - он бы сказал, что сейчас расколется в любой момент. “Я паук, прирожденный хищник. Я охочусь и ем добычу. Гордись тем, что ты один из немногих людей, которые знают, какой я паукообразный — я собираюсь укусить тебя, и мой яд расплавит твои внутренности, и я оставлю от тебя лишь оболочку тела—” "Нет! Остановись!” Плохой парень плачет. Хорошо, в его судимости сказано, что он уже убивал невинную старушку. “Скажи Бэтмену, что я буду говорить. Пожалуйста, я буду говорить. Не ешь меня”. Питер откидывается на спинку стула, пытаясь придать своему голосу оттенок разочарования, а не удовлетворения. “Жаль”, - вздыхает он, направляясь обратно к двери. “Ты тоже выглядел таким аппетитным”.***
“На самом деле ты не ешь людей, верно?” Питер криво улыбается. “Нет”, - успокаивает он всех летучих мышей. “Я не ем людей. Хотя у меня есть яд”. Он несколько раз щелкает зубами, наблюдая, как все летучие мыши одновременно становятся чуть бледнее. “Значит, ты мог бы есть людей”, - делает вывод Найтвинг, крайне встревоженный. “Ты просто решил этого не делать. Из-за морали”. “Любой мог бы есть людей”, - отмечает Питер. “Я бы просто сделал это особенно странным способом. Я стараюсь не позволять своим по-настоящему диким инстинктам овладеть мной. Хотя я люблю смузи”, - задумчиво добавляет он. “Мне нравится заворачивать их в паутину, а потом пить. Это так же вкусно, как и настоящее”. Найтвинг делает паузу. “Приятно это слышать”, - говорит он, а затем хлопает Питера по плечу. “Хорошая работа - заставить его заговорить, но я также думаю, что говорю от имени всех нас, когда говорю, что мы никогда больше этого не сделаем”. Спойлер издает звук подтверждения. “Как ты это сделал?” Спрашивает она, указывая на его тело. “Движущаяся штука. Ты был похож на слизь”. “Что, это?” - Спрашивает он, присаживаясь на корточки на полу и двигаясь неестественно быстро, бесшумно, суставы двигаются так, как не должны были бы двигаться. “Я гибкий”. “Нет, я гибкий”, - фыркает Найтвинг, на его лице появляется какое-то болезненное выражение. "Это не по-человечески”. В его словах нет подлости — только восхищение, с примесью зависти и тошноты. Питер моргает, глядя на него со своего места на земле, хотя они не могут этого видеть из-за непроницаемости маски. “У пауков нет костей”. Никто не знает, что на это сказать. Питер взбирается по стене, цепляясь ногами за землю и свисая с нее всего несколькими кончиками пальцев. “В любом случае, если вы не возражаете — я на самом деле израсходовал там много своей био-паутины. Поскольку этот чувак сейчас в нормальной тюремной камере, я подумал, что мог бы поймать парочку букв Z в своей кроватке?" Тем более, что у них все еще была работа, связанная с отслеживанием информации, предоставленной Плохим парнем, но Питеру действительно нужно было вздремнуть. И с помощью паутины, он смог бы почувствовать, если бы кто-то подошел слишком близко, по его мнению.***
У Питера есть кости. Они просто… более свободные, чем должны быть. Он не говорит им об этом, потому что забавно видеть, как они сходят с ума, когда он становится вялым.***
Летучие мыши начинают приносить ему смузи, когда у них назначена встреча. Они зачарованно наблюдают, как он снимает перчатки и крутит стаканчик в руках, пока не останется только соломинка. “Откуда берется яд?” - Спрашивает однажды Бэтмен, взглянув на то место на крыше, где маска Питера поднята чуть выше его рта. “У тебя нет клыков”. Он с удовольствием поглощает смузи, который принес ему Найтвинг, прежде чем его отозвали по какой-то причине. Он со вкусом манго. “Они мне не нужны”, - весело говорит он. “Выходит из одной из моих слюнных желез — и только тогда, когда я этого хочу, или если я, типа, умираю с голоду. На самом деле я однажды проводил лабораторную работу над ними”, - задумчиво упоминает он. “Это странный коктейль из нескольких видов ядов — как цитотоксинов, так и нейротоксинов. Я родом из странной смеси пауков”. Бэтмен делает паузу. “Они смертельны?” Питер пожимает плечами. Не похоже, что он когда-либо это проверял или что-то в этом роде. "Да. Из того, что я выяснил в ходе, скажем так, гуманных экспериментов, нейротоксин стоит на первом месте. Это то, что иногда переполняет мой рот.” На вкус немного — почти мыльный? Это не неприятно, если немного пощелкать. “Цитотоксин выделяется только тогда, когда я кусаю”. Он сосет соломинку, надув щеки, из его груди исходит глубокое мурлыканье. Если бы жуки со вкусом манго существовали, то друг Скотт или нет, ничто бы не удерживало его от жизни на паукообразной диете.“Когда ты сказал, что у тебя есть еще какие-то отталкивающие особенности поведения пауков, я не совсем ожидал этого”, - признается Бэтмен. “Я предполагал, что это будут скорее... черты характера или твои ползучие движения, а не биологические различия и особенности питания”. Питер улыбается ему, показывая зубы. “На самом деле, ты воспринял это намного лучше, чем я думал”, - делает он комплимент. Даже если ему все еще становится заметно неуютно иногда наблюдать за Питером. “Я имею в виду, даже с точки зрения паука, я странный. Я даже напугал себя некоторыми своими способностями”. Бэтмен слегка качает головой. “Когда ты сказал, что ты генетически модифицирован...” Питер кусает губы, когда улыбается, и в ночи на щеках появляются ямочки. “Я - смесь примерно дюжины разных видов пауков и чего-то совершенно другого”, - объясняет он более подробно, чем раньше. “Моя мама—паучиха — вы знаете, паучиха, которая родила меня, - была частью межвидового генетического эксперимента. Много сращенной ДНК и много радиации. Я имею в виду, на мне несколько раз ставили эксперименты, но я никогда на самом деле не видел, что у них получилось”. “Так вот почему ты так долго скрывал свои черты?” Челюсть Бэтмена плотно сжата, и он кажется еще более напряженным, чем обычно. Питер прикусывает нижнюю губу. “Там, откуда я родом, к таким людям, как я, относятся вроде как неодобрительно”, - рассказывает он. “Мета могут быть заперты, на них могут ставить эксперименты, пытать — и все это законно, некоторыми очень влиятельными людьми. У меня никогда не было особых проблем в роли Человека-паука — за мной присматривала высокопоставленная фигура”, - задумчиво говорит он, думая о Тони. “И большую часть времени я был довольно низшей лигой. Просто пытаюсь внести свой вклад на земле, понимаешь? Но если бы моя гражданская идентичность была раскрыта как Человека-паука или даже просто мета, меня бы бросили в яму.” От летучей мыши исходит глубокое чувство ярости, которое Питер старается игнорировать. “И где это?” Питер издает смешок. “Этого я тебе не скажу”, - фыркает он. “И не беспокойся о метах — последнее, что я слышал, был грандиозный побег из тюрьмы. Но именно поэтому мы никогда особо не изучали мои гены. Я имею в виду, я хотел — я вроде как ботаник”, - смущенно признается он. “Но одно дело, когда мой наставник защищал меня от политики в области прав металюдей, но в случае, если меня арестуют, ему нужно было иметь сильную защиту. Не смог бы этого сделать, если бы знал точные цифры того, насколько я нечеловек”. Он отхлебывает еще смузи, его аппетит слегка поубавился из-за обсуждаемой темы. Он скучает по Тони, скучает по безопасности, которую он чувствовал, зная, что гребаный Железный Человек всегда прикрывал его спину. “Ты человек”, - говорит Бэтмен. В его голосе меньше фирменного рычания, чем Питер когда-либо слышал раньше. “Восемь глаз и все такое”. Он моргает, пораженный. Затем, словно трещина в плотине, облегчение. Он смотрит на Бэтмена со всей яркостью солнца. “Мне тоже нравится так думать”, - тепло соглашается он. “Мой наставник — он для меня вроде как ты для своей команды”, - задумчиво говорит Питер. “Он пытался заставить меня обнять и моего паука, и моего человека. Даже не жаловался на всю эту паутину в его доме”. “Где он сейчас?” В вопросе есть весомость, как будто он каким-то образом уже знает. И, возможно, так оно и есть. Человек-паук известен как одиночка — особенно из-за его неоднократных отказов присоединиться к партии летучих мышей. Две догадки относительно того, почему. “Я не знаю”, - честно отвечает Питер. “Но я надеюсь, что с ним все в порядке. Я надеюсь, что он скоро придет за мной. Я... скучаю по нему”. Он допивает свой коктейль, перегибается через край крыши и выбрасывает пустую шелуху туда, где, как он знает, находится открытый мусорный контейнер. Сейчас ему следует вернуться домой — они уже расправились с торговлей наркотиками до того, как Найтвинг ушел, а Питер обычно не склонен задерживаться после таких событий. “Что ж, Би-мэн, было весело”, - говорит Питер, оттягивая края своей маски. “Давай как-нибудь повторим это”. Бэтмен быстро кивает, что нехарактерно для него, не ворчливо. Питер отдает ему честь и сбрасывает паутину с крыши.***
Готэм-Сити отстой. Питер ненавидит Готэм. Нью—Йорк, конечно, никогда не был так жесток к нему - за исключением тех времен, когда это было, но неважно. В любом случае, он умирает на полу. “Срань господня!” Парень в маске Супермена говорит с невероятным ликованием в голосе. “Это действительно сработало”. Питер стонет со своего места на земле в перерывах между надрывом легких. Его горло горит, а чувства сходят с ума, и он едва может видеть. Его рука вслепую тянется к наушнику под маской, включая его впервые за эту ночь. “Эй, Оракул?” Он задыхается, голос низкий, грубый и ломающийся. “Мне нужна поддержка”. ”Человек-паук?" Отвечает она через устройство, в ее голосе слышится удивление и более чем нотка озабоченности. Не похоже, что он из тех, кто часто зовет на помощь — в основном, он из тех, у кого голова идет кругом. “Отправляю кого-нибудь в путь. Ты в порядке?” "Хорошо," пытается выдавить он, прежде чем удар в живот выбивает из него дух. Ладно, не так уж и хорошо. Но с ним все будет в порядке. Подкрепление на подходе. Он сворачивается калачиком, защищаясь, тело слегка вздрагивает. Парень в маске Флэша радостно кричит. “Кто бы мог подумать? Человек-паук уничтожен спреем от насекомых”. Да, да, пошел ты, думает Питер с удвоенной силой. К черту их и их глупую маленькую торговлю наркотиками, которую Питер оставил бы в покое, если бы они не подлизывались к своим покупательницам по этому поводу, и их единственную удачу в том, что средство от насекомых, которое они случайно подобрали для склада, также оказалось смертельно ядовитым для Питера. Обостренные чувства Питера отказывают, и все расплывается. Сквозь густую дымку газа он не может дышать без того, чтобы его легкие не обожгло болью. И, конечно, преступная группировка не пострадала, конечно, только Питер пострадал от спрея. Он не может предвидеть следующего удара, или последующего за ним, или еще одного после этого. Отдаленно он осознает, что не должен терять сознание — по крайней мере, пока он все еще на земле. Но это было так легко. Единственное, что он осознает, это когда боль прекращается. Он стонет, медленно моргая глазами. Его мозг работает вяло, его тело корчится на земле от боли и газа, как паук, которого опрокинули на спину и теперь отрывают ему обе ноги. Фигура опускается на колени рядом с ним. “Не двигайся”, - говорит он голосом, отчетливо похожим на голос летучей мыши. Питер полностью игнорирует это, потому что, если летучая мышь здесь, значит, о Лиге Справедливости позаботились, и Бэтмен не знает, что ему нужно. Он делает глубокий вдох, захлебываясь воздухом. “Вытащи, - он с трудом выдыхает, - меня отсюда". Он давится, корчась в конвульсиях на полу. Наступает короткое колебание, прежде чем руки скользят под его тело и плавно поднимают его. Питер отчаянно цепляется, грудь вздымается. Он чувствует, как земля качается под ним, когда они быстро убегают. Вскоре его опускают на землю, прислоняя к кирпичной стене. Его пальцы немедленно взлетают вверх, судорожно дергаясь, чтобы прижать маску ко рту и носу, чтобы он мог дышать. Вместо этого он разбрызгивает кровь по земле. Он может чувствовать панику, исходящую от Бэтмена, что случается не очень часто, так что это пугает его еще больше. Его грудь сжимается под тяжестью его вдохов. Но теперь, когда он выбрался из гущи газа, он чувствует, как его дыхательные пути очищаются от восхитительного, успокаивающего, чистого воздуха — ну, настолько чистого, насколько это возможно в Готэме, который вообще не очень чистый. Ему просто нужна минута или двадцать, чтобы прийти в себя, и он столько же бормочет Бэтмену в перерывах между стонами. В конце концов, его легкие уже не так горят, а скорее опалены. Он кладет руку на грудь и чувствует, как она заикается и дергается. “Это отстой", - хрипит он, голос звучит хрипло. В горле такое ощущение, будто по нему три раза прошлись наждачной бумагой. “Ты их избил?” Бэтмен игнорирует вопрос, вместо этого переходя прямо к своему. “Что это было?” Спрашивает он. Питер запоздало осознает, что одна из его рук все еще лежит на его плече, прижимая его спиной к стене. “У тебя был приступ”. Питер замолкает. У него? Он мало что помнит из всего этого. Он вытирает слюни и кровь со рта тыльной стороной ладони. Его нижняя губа рассечена, и ее щиплет от прикосновения. “Хлористый этил”, - хрипит он. “Ахиллесова пята”. “Убийца насекомых”, - категорично говорит Бэтмен. ”Ты восприимчив к убийце насекомых". "Особенно хлористый этил”, - соглашается Питер, пытаясь отдышаться. “Ядовит. Убивает... паука во мне. Буду в порядке, примерно через… неделю?” Рот Бэтмена плотно сжат. - Я отведу тебя обратно в пещеру, - твердо говорит он, и Питер дергается. "Нет!” Он снова кашляет, и Бэтмен давит сильнее, чтобы заставить его откинуться назад и открыть дыхательные пути, вместо того чтобы скрючиться от боли. “Я в порядке. Было такое раньше”. У него точно будет такое снова, если эти придурки кому-нибудь об этом расскажут. Он попросит Бэтмена поместить их в одиночную камеру или что-то в этом роде. “Тебе нужен анализ крови”, - настаивает он. “Ты только что вдохнул яд”. “Требуется больше, чтобы быть смертельным”, - возражает Питер, что оглядываясь назад, может оказаться не самым удачным аргументом. “Я в порядке. Просто должен… просто нужно отдышаться.” Бэтмен неодобрительно рычит. “Ты можешь не снимать маску”, - пытается урезонить он. “Просто пройди обследование, отдохни несколько часов”. Питер уже качает головой. “Домой”, - выдыхает он. “Рано ложиться спать. Может быть, несколько выходных. Хорошо”. Он слабо улыбается, обнажая зубы — что, возможно, не так обнадеживает, как он надеялся, учитывая кровь у него во рту и все такое. Бэтмен открывает рот, чтобы снова запротестовать, может быть, даже приказать ему перестать быть глупцом, но Питер поднимает одну руку и кладет дрожащую ладонь на сгиб локтя Бэтмена, которым он крепко держит Питера за плечо. "Домой", - повторяет он. Бэтмен остается с ним до тех пор, пока он не сможет дышать без хрипов.***
“Есть ли у тебя еще какие-нибудь слабости, связанные с пауками?” Бэтмен спрашивает его в следующий раз, когда Питер снова выходит. Ему потребовалось больше времени, чтобы оправиться от хлористого этила, чем он надеялся — возможно, потому, что он голодал и не спал. С тех пор прошло больше недели, а его голос все еще был немного хрипловатым. “Э-э, немного”. Питер застенчиво потирает затылок. “Эфирные масла для меня довольно вредны, и я не люблю продукты, в которых слишком много уксуса, лимона или пищевой соды. Вообще-то, у меня была подруга. Всякий раз, когда она злилась на меня, она мазалась эвкалиптовым дезинфицирующим средством для рук, просто чтобы по-настоящему вникнуть в суть дела”. Он становится размазней, думая об этом, вспоминая, как ему приходилось стоять в десяти метрах от разъяренной ЭмДжей, выкрикивая извинения за ту глупость, которую он совершил. Он скучает по ней. По крайней мере, Бэтмен слегка улыбается при этом — невозможный подвиг сам по себе. “Значит, если я когда-нибудь захочу, чтобы ты отказался от дела, я могу сбрызнуть тебя уксусом?” Питер шипит на него. “Сделаешь это, и я тебя укушу”. “Есть что-нибудь еще?” “Нет”, - говорит Питер, довольно жизнерадостно для темы обсуждения. “Примерно так”.***
“Ладно, есть еще кое-что”, - говорит Питер одной тоскливой, морозной ночью. “Всего лишь одна крошечная деталь, которую я забыл упомянуть о слабостях паука”. Бэтмен сверлит его ужасающим взглядом. Питер притворяется, что не замечает, только дрожит сильнее. “Ты забыл упомянуть, что впадаешь в спячку", - рычит Бэтмен, и Питер морщится. “Это не так!” Он защищается. “Я просто... пауки не умеют терморегулировать. Заставляя меня отключаться.” Во всяком случае, сердитый вид Бэтмена становится еще хуже. Стало холоднее, чем в морозную погоду. “Итак, ты забыл упомянуть, что холод убьет тебя". Питер видит свою ошибку. “Только очень сильная простуда”, - кричит он. “В остальном я просто немного вздремну, вот и все. У меня холодная кровь”. Это был не легкий сон. Он был в разгаре патрулирования, когда остановился просто передохнуть, а потом каким-то образом крепко заснул, спрятавшись за горгульей, с вечера пятницы. Сейчас было почти воскресенье, и, очевидно, летучие мыши были настороже. Ладно, может быть, это и есть спячка. Сейчас они все еще рядом с горгульей, немного укрытые от ветра. Питер морщится. Он чувствует себя немного плохо — должно быть, Бэтмен не думал, что это подходящее время, чтобы отправиться на его поиски, а затем найти его без сознания с невероятно медленным сердцебиением, очень устойчивым к пробуждению. По крайней мере, он обнаружил биение сердца, прежде чем собирался снять маску. “Тебе нужен костюм потеплее”, - ворчит Бэтмен. “Куртка. Или способ, чтобы кто-нибудь знал, когда ты ‘отключаешься‘." Питер пожимает плечами, не слишком обеспокоенный. “На самом деле это случается не так уж часто”, - говорит он, пытаясь успокоить его. “И в этом нет ничего особенного. Просто немного вздремнул. Я часто забираюсь в укромные уголки”. Бэтмен выглядит такой странной смесью озадаченности и раздражения, что это даже забавно. Честно говоря, Питер помнит реакцию Тони, когда он впервые обнаружил его без сознания в корзине для белья. Это был лучший сон за последние недели. Теперь, когда он проснулся, его телу становится все холоднее и холоднее. Он изгибается, пытаясь сохранить тепло тела. Готэм похож на Нью-Йорк, только хуже. Здесь холодно, но сухо, и воздух покалывает кожу Питера даже через костюм. И вдруг происходит это. Питер по-совиному моргает, когда Бэтмен расстегивает свой плащ и накидывает его на него. После ошеломленного мгновения колебаний он оборачивает его вокруг себя. Бэтмен вздыхает, хотя его жесткая поза не меняется. “Нам нужен способ присматривать за тобой”, - раздается его голос. “Если ты в опасности, кто-то должен знать”. “У меня есть наушник”, - указывает Питер. “Я могу просто позвать на помощь”. “Как ты сделал это в пятницу?” Бэтмен категорически возражает, и ладно, точка, но Питер не собирается просто так ему это позволить. Питер прикусывает внутреннюю сторону щеки в порыве подросткового бунта. “Мне не нужна была помощь в пятницу”, - парирует он в ответ. “Я в порядке". Бэтмен не впечатлен, если подергивание правой стороны его рта о чем-то говорит. “Ты мог умереть”, - говорит он каменным голосом. “Ты можешь умереть в следующий раз”. “Следующего раза не будет”, - уверяет он с веселой уверенностью. “Я буду осторожнее. И, кроме того, если это случится снова, - что, честно говоря, вполне возможно, учитывая удачу Паркера, а также то, кто такой Питер как личность, - тогда ты найдешь меня, не так ли?“ От Питера не ускользает, что Бэтмен слегка оттаивает от этого, но он также не знает, как реагировать. Он просто плотнее кутается в плащ. “Я попробую”, - мягко говорит Бэтмен. “Так что беспокоиться не о чем”, - спокойно рассуждает Питер. После этого наступает момент тишины. Теперь, когда тело Питера согревается после состояния сна с низким гомеостазом, в котором он находился, он по-настоящему ценит восхитительное тепло накидки, которая на самом деле обеспечивает гораздо большую защиту от непогоды, чем он думал. Он прижимается к нему еще сильнее, из него неосознанно вырывается низкое мурлыканье, едва слышное за шумом Готэма. “Иди домой, Человек-паук”, - тихо говорит ему Бэтмен. “Согрейся”. На этот раз Питер не спорит, выпрямляясь. “Я доверяю тебе”, - предупреждает он, но в его голосе нет реальной угрозы или укола. “Не ходи за мной. Не думаю, что я в состоянии замахнуться”. Его затуманенный сном разум недостаточно ясен, чтобы рассчитать цель, а его паучье чутье в последнее время не самое надежное. Бэтмен кивает, и Питер ему верит. Он неохотно освобождается от плаща, протягивает его. Бэтмен не делает ни малейшего движения, чтобы взять его. “У меня есть другие”, - говорит он, недоверчиво вглядываясь в то, как Питер стоит, чуть отклоняясь от своего центра равновесия. Питер слегка наклоняет голову, а затем натягивает плащ обратно, вздыхая в тепле. “Ты думаешь, я мог бы быть Бэтменом?” Он надувает щеки, лишь слегка устав. Он не ждет ответа, просто спрыгивает с горгульи, которая слишком высока для нормального человека, чтобы спрыгнуть, не за что зацепиться. Он слышит, как у Бэтмена перехватывает дыхание, когда он смотрит, как тот падает. Он приземляется на корточки, закутанный в темную ткань, его неестественно сильные, но гибкие суставы поглощают силу удара. Он внезапно чувствует себя намного бодрее. “Эй, это весело!” Кричит Питер Бэтмену, чье слегка учащенное сердцебиение выдает безразличное выражение его лица. “Может быть, мне стоит добавить плащ к своему костюму”. Он размахивает им так, как, по его наблюдениям, делал друг доктора Стрэнджа в плаще, и поворачивает в общем направлении пожарной части — намереваясь сделать несколько неправильных поворотов, просто на всякий случай. Питер прав в том, что это больше никогда не повторится, хотя бы потому, что каждый раз, когда температура опускается ниже нуля, Бэтмен выслеживает его и говорит идти прямо домой. Он полагает, что заберет свои победы позже.***
Там бомба. Это ловушка, минное поле. Паучье чутье Питера срабатывает, когда он просто смотрит в пол, но он игнорирует это, потому что он идиот, потому что он не знает, как сказать Бэтмену: Эй, странное чувство подсказывает мне, что мы в опасности, когда проникаем на склад банды. Это странно, правда? Давай забудем все это и уйдем. Бэтмен нажимает на спусковой крючок, и Питер бежит. Он бежит к бомбе. Он толкает Бэтмена так сильно, что тот пролетает через всю комнату. Бомба взрывается.***
Отдаленно Питер осознает боль. Его нога была обожжена, горит и будет гореть дальше. Его грудь разорвана, как и живот, как и все в нем. Бэтмен здесь. Яростное, летающее безумие. Он кричит что-то Питеру, а потом кричит что-то, ни к кому не обращаясь. Он зовет на помощь. “Держись, просто держись”, - повторяет он, как молитву. Слова застревают в мозгу Питера, как помехи. Все где-то далеко, даже боль. Он замирает, а потом приходит в себя, а потом снова замирает и снова приходит в себя. С него снимают маску, и он шевелится, моргая в никуда. По крайней мере, он может ясно видеть, говорит какая-то часть мозга Питера, пытаясь рационализировать ситуацию. И по крайней мере, его дыхание не приглушено, и по крайней мере, Бэтмен здесь, и он выглядит нормально. Питер, должно быть, оттолкнул его очень далеко, и, похоже, его плащу все равно досталось больше всего. Тело Питера бессознательно реагирует на боль, хотя его разум не может ее обработать. Он замирает, затем приходит в себя.***
Он несколько раз просыпался во время операции. У них нет ничего достаточно сильного, чтобы усыпить его или остановить боль. В конце концов, он теряет сознание, навсегда, в последний раз. Он просыпается два дня спустя. Глаза Питера медленно открываются, они щиплют и пересыхают. Он по-совиному моргает, глядя в потолок. “Ой”. Он бормочет это, но это все равно не имеет значения, потому что кто-то слышит его, а затем внезапно рядом с ним оказывается крупный мужчина. “Что на тебя действует?” Отчаянно спрашивает мужчина с дикими глазами. “Какие обезболивающие?” Поначалу это не доходит до мозга Питера, настолько вяло все происходит. Требуется полминуты, чтобы даже придумать ответ, учитывая, как боль внезапно и глубоко проникает в его кости. “Мидазолам”, - выдыхает он. “С морфием. Семикратная доза”. Мужчина не ставит под сомнение невероятно высокую дозу, только подбегает к стойке, на которой лежит какое-то медицинское оборудование, открывает ящик и достает множество игл и маленьких пузырьков с обезболивающими. Питер закрывает глаза, стараясь как можно больше отгородиться от боли. Накачать его допингом - это всегда целое испытание. Дома они могли бы использовать некоторые из своих сывороток для суперсолдат — как правило, тройную дозу Капитана Америки. Но с обычными обезболивающими им пришлось бы использовать бутылки за бутылками, прежде чем на Питера это подействовало, и не только это, но и в какой-то момент было небезопасно принимать больше. Они всегда рисковали, что у него просто откажет сердце, особенно во время стресса из-за травм. Лицо Питера сводит судорога, когда начинается первая инъекция, и он чувствует, как крепкие руки хватают его за руку, когда вводят иглу. Мужчина, должно быть, обладает некоторыми знаниями в этом деле, потому что его руки работают клинически, и он делает уколы достаточно хорошо . Это занимает некоторое время, все необходимые уколы и инъекции приносят довольно мгновенное облегчение. К тому времени, когда заканчиваются последние уколы, начинают действовать первые. Тело Питера расслабляется, теряя напряжение, которое он сдерживал из-за боли. Теоретически мидазолам должен был вырубить его, но для него это просто вызвало бы сонливость. Он все еще может чувствовать боль, острую и отчетливую, как всегда, но между ней и ним есть какой-то барьер. “Теперь хорошо”, - говорит он, когда расстояние между ним и болью увеличивается еще больше. “Болит меньше. Ура. - Его голос срывается от неиспользования. Он, наконец, снова открывает глаза, прищуриваясь на мужчину. Он кажется знакомым, хотя Питер не мог сказать, откуда. “Когда твоя следующая доза?” Спрашивает он, и в его голосе слышится напряжение от... чего-то. Голова Питера слишком сильно кружится, чтобы думать об этом. Ему требуется мгновение, чтобы убедиться, что он все правильно помнит, вспоминая слишком частые поездки в медотсек с Тони. “Тройная доза, каждые два часа”, - хрипит он. “Четыре, если я сплю”. Мужчина слегка хмурится, когда понимает это, отводя взгляд от Питера, не в силах встретиться с ним взглядом. Питер смущенно моргает. “Кто вы?” Мужчина колеблется, в его позе неестественная неподвижность. “Я Брюс”, - наконец произносит он. “Мы знаем друг друга по нашей... ночной жизни”. Питер сначала никак не реагирует, думая, что, черт возьми, он мог иметь в виду, а затем внезапно у него отвисает челюсть. Его глаза комично расширяются, и он давится собственной слюной. "Ты Бэтмен?” Сверхсекретная личность Бэтмена, Брюс кивает в знак предварительного подтверждения. Есть момент, когда Питер просто смотрит на Брюса, который выглядит так, словно знавал лучшие дни, пытаясь понять это. Его мозг слишком медленно устанавливает связи, сравнивая все возможные признаки. И затем он разражается смехом. “Ты - Бэтмен”, - повторяет он между короткими судорожными смешками. “Ты - месть, ты - ночь. Этот Бэтмен”. Брюсу, вероятно, следовало бы обидеться на его реакцию, но, во всяком случае, он выглядит больным. “Ты помнишь, что произошло?” Спрашивает он тихим голосом, на его лице отражается что-то постыдное. Питер немного озадачен тем, насколько серьезным стало выражение его лица, пока не понимает, что он действительно помнит, что произошло, и решает, что, возможно, ему тоже стоит протрезветь. “Бомба”, - говорит он. “Это была ловушка. Я почувствовал это как раз перед тем, как она взорвалась”. “Какое-то время это было похоже на прикосновение”, - тихо говорит Брюс и О, странное выражение на его лице - чувство вины. Потому что, конечно, так оно и есть. “Младший врач провел тебе операцию, а затем мы привезли тебя домой, чтобы ты восстановился”. Питер замечает комнату, в которой он находится. Это абсурдно дорогое ощущение, в том отчетливо старомодном стиле, а не в футуристическом стиле Тони. Он откладывает это на потом. “Все закончилось хорошо”, - пытается успокоить Питер, видя ужасно убитое горем выражение лица Брюса. “Спасибо, что, типа, не дал мне умереть. Но мы оба не умерли, так что все в порядке”. Если уж на то пошло, Брюс выглядит еще хуже, горькое раскаяние и печаль написаны в каждой строчке. Он открывает рот, закрывает его, затем снова открывает. “Ты не в порядке”, - выдыхает он с болью в голосе. “Тебя взорвали". Питера это не слишком беспокоит. Ему определенно бывало и хуже — например, когда он умирал. И даже боль - ничто по сравнению с укусом паука. “Ты чуть не истек кровью на столе”, - продолжает Брюс. “Ты получил серьезные рваные раны и ссадины по всему телу, но… твоя левая нога была прямо на эпицентре взрыва.” “Это объясняет, почему так больно”, - сухо замечает Питер. Брюс выглядит так, словно его ударили по лицу. Он делает небольшой прерывистый вдох, очевидно, готовясь к чему—то - что странно, потому что Питер никогда бы не подумал, что Бэтмену нужно для чего-то готовиться. “Питер”, - медленно начинает он и вздрагивает от использования своего настоящего имени, хотя, конечно, Бэтмен уже догадался бы об этом. “Твоя нога была слишком близко к бомбе, и она была... ее больше нет. Твоей ноги больше нет. Мне так жаль.” Питер секунду тупо смотрит на него, потому что этого не может быть. Он все еще чувствует свою ногу — она чертовски болит. А затем он дергает руками, чтобы отодвинуть одеяло со своего тела, потому что ему нужно видеть. Сильные руки отталкивают их, пытаясь удержать Питера в лежачем положении, не мешая ему накладывать повязки, но даже наполовину раздутый и накачанный наркотиками, он сильнее летучей мыши в хороший день. В конце концов, Брюс, кажется, понимает это, и вместо того, чтобы удерживать его, он осторожно помогает ему снять одеяло. Там, где должна быть половина его ноги, огромная повязка. Она заканчивается культей чуть меньше середины бедра. Питер пристально смотрит на нее. “Ну, это отстой”, - наконец говорит он, сжалившись над Брюсом, который выглядит так, словно тишина съедает его заживо. Брюс снова отводит глаза, его лицо бледное и обескровленное. “Мне жаль”, - снова повторяет он срывающимся голосом. Питер вскидывает голову от такого откровенного проявления эмоций со стороны Бэтмена — гребаного Бэтмена. Он выглядит так, будто вот-вот развалится на части. “Это не твоя вина”, - тут же встревоженно говорит он. Питер вспоминает похожие разговоры с Тони, как этот человек носил в себе комплекс вины, такой же сильный, как и у Питера. “Не беспокойся об этом. Я снова встану на ноги — ну, на ногу,”по крайней мере, пока, “примерно через неделю”. То, что Питер так легко отмахнулся от своей травмы, похоже, только еще больше огорчает Брюса. “Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь”, - тихо говорит он. “На самом деле, ты не уйдешь, пока я не буду уверен, что у тебя есть кто—то, кто присмотрит за тобой”. Питер морщится - этого не произойдет, и, конечно, Бэтмен замечает и правильно интерпретирует это. “Я в порядке”, - снова настаивает он. Тони однажды пытался запретить ему говорить это, и вышло не очень хорошо. “Честно. Типа, да, это отстой, и это чертовски больно, и мне придется на несколько месяцев перестать быть Человеком-пауком...” Питер замолкает в задумчивости. Брюс выглядит ужасно расстроенным. “Питер, ты потерял ногу”, - говорит он так мягко, как только может. “Ты туда больше не вернешься”. «Что?» Питер немедленно возмущается. “Я не могу просто перестать быть Человеком-пауком”. “Ты должен”. Голос Брюса печален, но решителен. “Не беспокойся о Криминальном переулке, я позабочусь об этом. Это меньшее, что я могу сделать”. Питер снова моргает, глядя на него. В своем одурманенном наркотиками состоянии он не совсем знает, что еще делать. “Да, примерно на месяц или два. Но потом я вернусь в игру. Я не могу позволить одному неудачному опыту оттолкнуть меня навсегда”. “Это не неудачный опыт", - подчеркивает Бэтмен напряженным голосом. В том, как он держит свое тело, есть напряжение, из-за которого Питеру неудобно. “Конечно, мы обеспечим тебе лучший уход, какой только сможем найти, и если ты захочешь протез, он у тебя будет. Но я не могу позволить тебе выйти в поле с одной ногой”. Питер обрывает заготовленный аргумент. “О”, - выпаливает он. “Я думаю, я знаю, в чем проблема”. Он снова опускает взгляд на свою отсутствующую ногу. “Да, она отрастет снова”. Брюс выглядит так, будто его ударили. “Прошу прощения?” "Моя нога". Он тычет в повязку, морщась, когда острая боль пронзает его тело. Это его вина; он не знает, чего ожидал. "Ты знаешь, что, например, если пауки теряют ноги, они плесневеют и отращивают их обратно? Да, в какой-то момент моя кожа слезет, и я буду как новенький". Брюс смотрит на него с чем-то похожим на ужас. - У тебя слезает кожа? "Нет", - немедленно заверяет Питер. "Извини, я не знаю, зачем я это сказал. Мне просто захотелось соврать. Но моя нога отрастет снова, это правда. Какое-то время она просто будет чертовски болеть и чесаться. На самом деле я не знаю, сколько времени это займет — в прошлый раз мне потребовался месяц, чтобы мои зубы восстановились, так что, вероятно, по крайней мере столько же." “Твои ноги снова отрастут”. Питер кивает. “И твои зубы”. “Мои глаза тоже”, - подхватывает он. Выражение лица Брюса - смесь выражения человека, которого только что оправдали в очереди на гильотину, и человека, которому только что сказали, что Питер может отрастить себе ногу, как у паука. “Ты... мог бы начать с этого”.***
Верный своему слову, Брюс не позволяет Питеру покидать его дом, который, как оказалось, было поместьем. Он также оказывается Брюсом гребаным Уэйном, но это не к месту. Питер вроде как понимает это. Если бы что-то подобное случилось дома, Тони ни за что не выпустил бы его из виду на несколько месяцев. Он был бы так наказан. Кроме того, что—то подобное вроде как уже происходило дома, когда он умирал и все такое, так что, когда он вернется, его ждет микроуправление и воспитание на вертолете - от Тони и Мэй. Брюс, похоже, все еще непрерывно несет в себе чувство вины за травму Питера. В конце концов, это он наступил на бомбу, и Питер пострадал, отталкивая его с дороги, в то время как Брюс отделался всего несколькими ожогами, швами и изрядным количеством синяков. Комплекс вины, вероятно, является частью работы. Если бы они не чувствовали себя виноватыми, это могло бы сделать их плохими парнями. Несмотря на это, Питер изо всех сил старается успокоить Брюса, как он бы успокоил Тони — с помощью мягкого юмора и добродушного признания того, что произошло. Он также знакомится с семьей без костюма. На самом деле он никогда особо не общался с Робином, но он потеплел к Дэмиану так, как Дэмиан определенно не потеплел к нему. Или, может быть, так оно и есть. По крайней мере, он не воет на него, как кот, как он это делает с Тимом. Удивительно, но он и раньше встречал всех остальных без костюмов. Когда он видит Тима и Дюка, раздается много криков. Питеру пока не разрешают ходить в школу — Брюс подергал за кое-какие ниточки, чтобы его освободили и он смог учиться дома. Наверное, это хорошо, не сообщать им, что в настоящее время у него отсутствует левая нога, но ненадолго. Тим и Дюк, конечно, все еще ездят, потому что, по-видимому, тоже не очень хорошая идея, чтобы их прогулы совпадали друг с другом. “Знаешь, ты мог бы воспользоваться инвалидным креслом”, - говорит Брюс, наблюдая за тем, как Питер с трудом удерживает равновесие с пачкой блокнотов в руках, подпрыгивая на одной ноге. Питер пожимает плечами, а затем чуть не падает, пытаясь собрать все свои книги вместе. “Мне нравится прыгать”. За исключением тех случаев, когда он падает. Его равновесие на двух ногах могло быть безупречным, но это начинало утомлять — и ему не нравится, когда его достоинство задевают всякий раз, когда он выползает за пределы своей комнаты. “Слишком много работы, чтобы достать стул”. Брюс протяжно вздыхает, подходит к Питеру и берет книги из его рук. Питер с благодарностью позволяет ему это. “Ты возвращаешься в свою комнату?” Комната Питера слишком большая, слишком дорогая и слишком уютная, и ему не нравится проводить в ней много времени, за исключением тех дней, когда он не может встать с постели. “Лаборатория”, - говорит он вместо этого, игнорируя хмурый взгляд Брюса. Ему не нравится, когда Питер превращается в маленького лабораторного гремлина. “У меня новый проект”. Брюс при этом хмурится еще сильнее. Новый проект для Питера означает, что ему нельзя ни спать, ни есть, ни покидать лабораторию — и учитывая масштаб следующего проекта, Питер, вероятно, будет очень, очень занят. В конце концов, он многому научился у Тони. Брюс выкладывает блокноты на стол, не обращая внимания на возражения Питера. “Знаешь, они мне нужны”, - многозначительно замечает он, начиная подбегать ближе к столу, чтобы взять их самому. Вместо того, чтобы остановить его, Брюс берет его на руки и плавно поднимает. “Или ты можешь сделать это”, - дуется Питер. Последние три недели его таскали куда-то против его воли, и он более чем немного ворчит по этому поводу. Иногда он неохотно позволяет это, хотя бы потому, что в поместье много лестниц, но на самом деле нет лучшего способа заставить его почувствовать себя еще большим ребенком. Особенно когда все, что нужно сделать Брюсу, чтобы вытащить его из лаборатории, - это просто поднять его, как мешок с картошкой. Хуже всего, когда рядом Дюк или Тим. Они не злые, но это его друзья, и он выглядит как ребенок. Хотя ему нравится, когда Дик катает его на спине, хотя бы потому, что на него так смотрят. Ему также нравится выпрашивать трюки, пока он занят, — некоторые из них на самом деле обязательные. К его удивлению, Брюс не несет его в свою комнату — вместо этого он сворачивает в импровизированный медотсек рядом с комнатой Питера. Отлично. “Я меняю тебе повязку”, - сообщает Брюс, как будто это не было очевидно в тот момент, когда они вошли в комнату. Он осторожно опускает Питера на кушетку. “А потом у тебя будет три часа. Три”, - предупреждает он, видя, как Питер оживляется. До него это не дойдет, он, вероятно, сможет надавить или прокрасться внутрь, пока все будут играть в летучих мышей. “И тебе придется сделать перерыв на ужин”. Питер пожимает плечами, соглашаясь. Он нетерпеливо ерзает, когда повязка соскальзывает с обрубка его ноги. Она определенно растет. Культя стала всего на дюйм или два длиннее, чем была после взрыва, который произошел почти месяц назад, хотя со временем она заживает быстрее. В таком случае ему придется надолго отложить перевоплощения в Человека-паука — вот почему сейчас самое подходящее время начать работу над его проектом. “Мне понадобится полный список всех твоих паучьих способностей”, - говорит Брюс, осторожно проверяя новую кожу. Она красная и нежная, и немного болит. “И реальное объяснение того, как вы их получили”. Питер фыркает. “Укус радиоактивного паука”, - сдается он. “На самом деле я родился не от паука. И ты знаешь большинство из них”. “Я хочу цифры”, - настаивает Брюс. Он берет мягкое полотенце и немного дистиллированной воды, осторожно промывает конечность. - Вообще-то, у меня есть кое-какие данные, - признается Питер. - Мистер Старк не мог сделать мне генетический тест, но мы провели несколько медицинских осмотров. Мы не проверяли все, но я могу пробежать 250 миль в час — за исключением пятнадцати минут до потери сознания — и прыгнуть на 85 метров. А еще я могу дышать под водой пугающе долго, и у нас не было ничего достаточно тяжелого, чтобы проверить мои силы, но я уже поднимал здания”. Брюс замолкает, услышав численные данные, которые он явно не ожидал получить. “Это ужасает.” Питер пожимает плечами. “Пропорционально пауку”, - весело говорит он. Это быстрое дело — осмотреть культю, промыть ее, перебинтовать, чтобы защитить чувствительную и все еще заживающую кожу. Когда все готово, Питер возится с инструментами, наблюдая, как Брюс раскладывает принадлежности. - Теперь время лабораторной работы? - С надеждой спрашивает он, ухмыляясь, когда Брюс вздыхает, что, как он знает, означает, что он соглашается. Он поднимает руки, как малыш, на этот раз охотно принимая объятия Брюса. Питер знает обо всех их вылазках в образе летучих мышей, а это значит, что ему разрешен доступ в лабораторию, где изготавливают все, что нужно для летучих мышей. Брюс относит его вниз и сажает на стул на колесиках, чтобы он мог передвигаться самостоятельно. - Я принесу твои блокноты, - говорит он, прежде чем выйти из комнаты. Внутри есть несколько незавершенных проектов, над которыми Питер работал в свободное время, а также несколько гаджетов для летучих мышей, некоторые из которых Питер разбирал. Он подкатывается к рабочему столу, закатывая рукава. Брюс быстро возвращается, положив его блокноты на стол. - "Какой у тебя новый проект?" “Хм?” Питер поднимает взгляд от того места, где он просматривал очередную рабочую тетрадь. “О, она довольно большая. Я ищу дорогу домой." Повисает пауза. “ В Квинс?" Питер кивает. - "Просто мне нужно кое-что сделать, прежде чем я смогу вернуться домой." Он задумчиво смотрит на свои руки, сцепленные на коленях. - "Мистер Старк не перестал бы искать меня, если бы думал, что у него есть шанс найти меня, но он также может и не думать, что у него есть такой шанс. И у меня внезапно появилось столько свободного времени, поэтому я решил, что если он не может найти меня, то я найду его.” Он говорит это с непоколебимой решимостью. Честно говоря, законы Удачи Паркера диктуют, что у него никогда ничего по—настоящему не получается, даже когда это происходит - но, в первую очередь, предпосылки того, чтобы быть Паркером, также гласят, что Паркеры не верят в безвыигрышные ситуации. Это можно сделать, это должно быть возможным. Брюс колеблется. “А если ты все-таки решишь это?” Он говорит странным тоном. “Тогда я иду домой”, - Питер на мгновение закрывает глаза, думая о парализующем страхе, что Мэй могут схватить. “Я волновался, что здесь не так уж много домов, куда можно вернуться, но… если мистер Старк там, я всегда могу его найти, верно?” Он может найти другую семью. И он может приложить все усилия, чтобы вернуть Мэй, вернуть всех обратно. “Ты очень веришь в него”, - замечает Брюс с ноткой... чего-то в голосе. Он выглядит угрюмым, а затем внезапно переходит к скрытому унижению — Питер не знает, из-за чего. Питер прикусывает внутреннюю сторону щеки. “Я доверяю ему”, - решает он, и его слова звучат убедительно. - "Мы никогда по-настоящему не говорили об этом, но… он был мне как отец. Я очень по нему скучаю. И он, наверное, самый умный и крутой человек на свете, так что если кто-то и может это понять, то только он”. Выражение лица Брюса было такое, будто он проглотил лимон. Или мячик для гольфа. Или что-то слишком большое, неуклюжее и горькое. Грейпфрут? “Ты когда-нибудь расскажешь мне, что произошло в Квинсе?” - Спрашивает он, и в его обычно тщательно сдерживаемом голосе слышится горечь. “Рано или поздно”, - соглашается Питер. “Возможно, если я буду близок к тому, чтобы найти дорогу домой. В лучшем случае, это займет всего несколько месяцев, но, скорее всего, потребуется время, чтобы что-то понять. Могут пройти годы”. Как ни странно, Брюс немного расслабляется, услышав это. “Оставайся на столько, сколько тебе нужно”, - говорит он решительно. "Пожалуйста, оставайся здесь столько, сколько захочешь”. “Да, спасибо”, - отвечает Питер, одаривая его легкой благодарной улыбкой. Брюс внезапно прочищает горло, чувствуя себя еще более неловко, и собирается уходить. “ Через три часа," - напоминает он. - "И я вернусь, чтобы пригласить тебя на ужин. Тим и Дюк тоже захотят провести с тобой немного времени." Питер при этом оживляется — Тим и Дюк, возвращающиеся после школы, становятся самыми яркими моментами его скучных дней. “И не пробирайся обратно ночью”, - добавляет Брюс, заметив, как Питер нахмурился. ”Я выясню". “Ты меня не остановишь”, - парирует он. “Я могу ползать по потолку”. Несмотря на то, что он вполне может остановить его, может буквально выпроводить из лаборатории, и хотя Питер мог бы найти способ проникнуть внутрь, он также был бы чрезвычайно чувствителен к тому, что его просто поднимут и снова отнесут обратно в постель. Брюс, кажется, понимает это, потому что он не удостаивает Питера ответом — только бросает на него взгляд и уходит. Питер разворачивает свой стул обратно к столу. - "Ладно," - бормочет он, открывая свои блокноты, в которых уже было набросано несколько проектов и теорий. “Домой” Он принимается за работу.***
В полу-альтернативной вселенной...***
"Они могут вернуться в любую секунду", - предупреждает Дик группу. "Нам нужен план действий". Тим косится на Питера. "А ты не можешь просто сломать решетку?" Питер обдумывает это, но затем качает головой. "Они заряжены слишком сильно", - с сожалением говорит он, прислушиваясь к отчетливому шипящему звуку, издаваемому электрически заряженным металлом. "Я бы поджарился и, вероятно, потерял сознание прежде, чем смог бы закончить работу". Похитители, которых Питер пока не знает, на самом деле думали несколько наперед. Брюс угрожающе хмурится. Они действительно попали в затруднительное положение — все до единого из команды летучих мышей, включая Питера, заперты в камере какими-то плохими парнями, которые планируют разоблачить их публично, в прямом эфире, на любом канале, который они взломали. Теперь им никто не поможет. Питер ломает голову, ему приходит в голову идея, но он почти сразу же отказывается от нее. -" У меня есть план," - медленно произносит он. - "Я не знаю, насколько хорошо это сработает, но... просто доверься мне. Пусть они сначала придут за мной." "Что ты задумал?" - Брюс рычит, он никогда не остается в стороне от интриг. Питер просто тупо смотрит на него из-под маски и показывает поднятый вверх большой палец. Когда приходят люди в масках, Питер старается быть как можно более разговорчивым. Все, что для этого нужно, - это переборщить с "пошел нахуй", а также с несколькими личными выпадами в адрес их чувства стиля. "Ладно, ты первый", - рычит главный герой, хватая Питера за наручники, от которых он определенно может освободиться. Ему просто нужно дождаться подходящего момента, чтобы застать их врасплох. Они подводят его к стулу, почти швыряют на него, прежде чем пристегнуть ремнями. Он слышит резкие, сердитые вздохи, доносящиеся из их камеры, но не обращает на летучих мышей никакого внимания. Просто сосредотачивается на том, чтобы сделать что-то, от чего, как он знает, его кожа будет чесаться неделями. Один из подручных включает камеру и направляет ее прямо на Питера. Он слегка машет ему оттуда, где у него связаны руки. "Начнем наше сегодняшнее представление с Человека-паука", - ухмыляется ведущий. Он наклоняется к Питеру и угрожающе хватает его за челюсть. "Ты готов к тому, что тебя разоблачат, мальчик-паук?" "Я смирился с этим", - огрызается Питер. "Хватит ходить вокруг да около и просто покончи с этим, приятель. Ты мне надоел, и я проголодался". Парень с грохотом бьет его в живот под яростное рычание Бэтмена, прежде чем схватиться за край маски, выглядывающей из-под остальной части костюма. Питер готовится. Маска поднимается над его головой. "ЧТО ЗА ХУЙНЯ?" Лица Питера не существует, масса превращается в армию пауков, которые выползают из его тела, выползают из костюма, оставляя его совершенно пустым. В момент крайнего ужаса и замешательства, вызванного ночными злодеями, Питер посылает несколько частей своего паукообразного тела, чтобы подобрать ключи от камеры, которые были брошены на пол мужчинами, стремящимися убраться подальше от сознания Питера, разбросанного на несколько тысяч пауков. Он несет ключи к клетке, за которой летучие мыши наблюдают, разинув от ужаса рты. "Вот, пожалуйста", - говорит Питер, используя изрядное количество пауков, чтобы превратиться в нечетко-гуманоидную фигуру, вставляет ключ в замок и поворачивает его. Несколько пауков при этом погибают, и Питер чувствует острую боль, словно острые иглы вонзаются в разные части его тела. Но остальная часть его тела не так сильно пострадала. Дверь распахивается. Схватка заканчивается, даже не начавшись. Питер снова надевает костюм паука, прежде чем превратиться в свое собственное тело. - Фу, - говорит он, скорчив гримасу. - Ненавижу это делать. Все уставились на него. Даже Дэмиан смотрит на него с выражением, которое выходит за рамки его обычного отвращения, и оно похоже на ужас. Питер смутно осознает, что так и не рассказал им об этой силе. Он смущенно потирает затылок. "О, я забыл упомянуть, что могу превращаться в скопище пауков, обладающих моим сознанием?" Это риторический вопрос. Он уже знает, что не сказал им. Наступает долгое, тяжелое молчание. Никто даже не обращает внимания на лежащих без сознания плохих парней, которые были в нескольких минутах от того, чтобы разоблачить их ранее. "Человек-паук", - произносит Брюс, и его голос звучит неровно, как никогда не бывает у Бэтмена. Рычания вообще нет. "Какого хрена".