Финеас Найджелус Блэк

Гарри Поттер, хлопнув что было силы дверью, наконец-то оставил в покое разрушеный директорский кабинет и умчался куда-то — горе переживать. Психовать и истерить — по-простому. Продолжали осыпаться окна, заканчивали взрываться артефакты, задумчиво выбирал из бороды леденцы Дамблдор, а Шляпа ну очень ехидно смотрела своими глазами-складками на Финеаса. Даром что молчала. Сам же Финеас в этот момент мог только морщиться, вздыхать и сетовать на исконно Блэковский темперамент вроде как Поттера. — Да-а-а, — нарушил тишину портрет Армандо, — Блэки не перевелись еще. — Навевает воспоминания, — мечтательно взмахнула веером Евпраксия. — Ни ума, ни контроля, — оборвал их Финеас жестко. — Позор. Блэки выродились и у меня хватает сил это признать, а не тешиться пустыми надеждами. — Ну-ну, Финеас, — вмешался Дамблдор, примирительно качая головой. — Гарри ведь неплохой мальчик, просто его жизнь… Не так проста, как хотелось бы для ребенка его возраста. Зато он честен, добр и силен. Отличные качества, право слово. — Для Гриффиндора, — дернул плечом Финеас. И поспешил уйти из кабинета, переместившись на портрет в доме на Гриммо. И пусть смотреть на нынешнее запустение было больно — оно и к лучшему. Пусть все думают, что он презирает Гриффиндор. Что он терпеть не может ни магглокровок, ни полукровок. Что он не может смириться с… Пусть думают. На дворе было жаркое лето девяносто пятого года. Часы отбивали восьмой час, но кукушку из них даже не было слышно. Время было безжалостным. Ему ли не знать.

***

— Директор Блэк, вы действительно уверены, что отработка в Запретном Лесу пойдет ученикам на пользу? — Матильда поправила очки, смотря прямо и открыто на него. В этот момент она до ужаса напоминала МакГонагалл — еще даже не родившуюся МакГонагалл, — но Финеас не позволил мыслям соскользнуть в сторону. — Будет лучше если они погибнут самостоятельно туда бегая, забираясь с каждым разом все глубже и глубже в чащу? Матильда молчала, только задумчиво опустились уголки ее губ. Финеас же вышел из-за стола, неспешно подошел к окну, рассматривая видневшееся море темно-зеленых крон. Оно тянулось аж до горизонта и чем дальше — тем темнее был зеленый оттенок. Тем громче хрустели кости под подошвами, стоило бы кому-то туда добраться. — Профессор Шарп присмотрит за ними, заодно и покажет, где можно ходить, а что будет, если зайти куда не следует. — При такой постановке вопроса с вами сложно не согласиться, — кивнула в конце концов Матильда. — Возможно стоит тогда расширить группу и на мистера Флинта? Он тоже любит погулять по Лесу. — Найдите повод, — безразлично пожал плечами Финеас, не отрывая взгляда от окна. — Или придумайте его. В конечном итоге, у него как раз завтра первая пара с вами, профессор. Все карты в ваших руках. — И опять для слизеринцев я буду олицетворением зла… — Мою репутацию не переплюнете, не волнуйтесь, — коротко хохотнул Финеас. И взмахнул рукой, показывая, что Матильда свободна. И он бы очень желал, чтобы и его кабинет освободился от ее компании. Тихо стукнула дверь, закрывшись за ней. Финеас потер устало висок, вздохнул. Пробормотал: — Кто же знал, что, став взрослым, я не только пойму Снейпа, но и стану его копией?

***

Рождение нового Блэка — всегда было праздником. А уж рождение первого сына, наследника — праздником вдвойне. Но рождение Финеаса — второго сына, — было наполнено поистине странной атмосферой. Он был вторым, но при редкой болезненности Сириуса… Тот с рождения будто поселился в Мунго и матушка всегда была при нем. Казалось она просто на миг отвлеклась на рождение Финеаса, а дальше вновь вернулась в палату к первенцу, отдав новорожденного сына на попечение кормилицы и эльфов. Финеусу было пять, когда Сириус умер. Мать он за все время видел тогда от силы раз десять. Не то чтобы сильно от этого страдал — Блэки были плодовитыми, у него хватало всяких тетушек, дядюшек, да и отец про его существование не забывал. Он был вторым, но считался наследником — а с сегодняшнего дня и был им. Это была странная жизнь. Хотя бы потому что — вторая. — Финеас Гарольд Блэк, — задумчиво протянула мать, внезапно появившаяся в коридоре. Финеас задрал голову, смотря ей в лицо. Полубезумный взгляд ярко намекал, в кого же пошла еще не родившаяся Беллатрикс. Спутанные в колтун волосы — блондинистые, а не черные, но какая мелочь, — помятое платье… Длинные ногти-когти, которыми она впилась в его щеки, еще выше пытаясь поднять голову. — Матушка, — пусть говорить было неудобно, но Финеас оставался равнодушен. Его голос не дрогнул, только густая скука, словно патока, сквозила в интонациях. — Ты не он, — с отвращением бросила мать и шагнула назад. Она потирала руки и будто не могла решиться на что-то. С хлопком рядом появился домовик, но не вмешивался, следил. — Все верно, — кивнул Финеас. — И я предпочитаю, чтобы меня звали Финеас Найджелус. Ненавижу имя Гарольд. Прошлое должно оставаться в прошлом. Особенно — имя.

***

Быть Блэком — чистокровным, с соответствующим воспитанием — было удивительно приятно. Правильно. Он считался гением, был высокомерным засранцем. Финеас шел по жизни легко, но каждый его шаг отпечатывался в сознании людей. Его прозвали «скучающим гением», а он просто жил так, как понимал за правильное. И совсем не стремился стать директором, может даже где-то подсознательно избегал. Финеас не особенно задумывался об этом, право слово. Закончив школу — он пошел в аврорат. Вопреки воспитанию, просто чтобы доказать… Самому себе, наверное. Отец тогда хмыкнул, одним движением руки остановил набиравший силы семейный скандал: — Всего пару лет — и ты наиграешься. Так стоит ли их тратить? — Но это ведь мои пару лет. — Финеас просто пожал плечами, поправил складку на белоснежных манжетах. Он не спорил, не доказывал… Он поставил перед фактом — отец всегда понимал его лучше прочих. — Хорошо. Спустя три года Финеас ушел из аврората. Слишком скучно, слишком мелочно. Неинтересно. — И чем займешься далее? — Отец грел в руке бокал виски, и в коричневых отблесках его кольца все были будто запятнаны засохшей кровью. — Род Блэк велик. Род Блэк могуч. Ветвист. — Финеас задумчиво царапнул ногтем вышитую на гобелене дату смерти матери. — И так будет всегда, — в голосе отца звенела непоколебимая уверенность. Тени за его спиной будто скалились голодным гриммом. — Действительно? — но Финеас не ждал ответа, поэтому продолжил почти сразу: — Я буду преподавать. — В Хогвартсе? — Зачем же? — хмыкнул он. — Внутри семьи — и для нее же. Чтобы Блэки жили дольше. Этажом ниже на весь дом кричала кукушка в напольных часах, отмеряя наступивший уже восьмой час.

***

Армандо Диппет был странным. Еще более странным чем Дамблдор — причем тот Дамблдор, который в девяносто первом сокрушался о драже со вкусом ушной серы и втирал про теплые носки, как самое горячее желание, а не тот, который в костюмах с иголочки соблазнял мягким тембром и густым смехом старшекурсниц всех факультетов на уроках трансфигурации. Армандо Диппет был безумно старым, но, казалось, должность заместителя директора ему давалась намного легче чем той же Матильде, в том году отошедшей на покой. Финеас и сам бы перестал директорствовать, да только было еще не время. Ему оставался еще целый год — и его нужно было прожить. Ему не было еще и восьмидесяти, а он чувствовал себя самой настоящей развалиной — это было обидно. Особенно глядя на Армандо в его почти триста или вспоминая столетнего Дамблдора в девяностых… Гриндевальд грозной поступью захватывал страну за страной, волшебники или боялись его до ужаса, или мечтали присоединиться в завоевательном походе. Волдеморт казался жалкой подделкой, а не Темным Лордом на его фоне. Финеас же был директором Хогвартса. Лицом Магической Британии — Министр еще в том году «обрадовал» его таким званием. Финеас только скривил губы тогда — высокомерный скучающий гений, ничего с годами не изменилось. Разве что только прозвище «самый строгий директор со времен Основателей» добавилось. Финеас отказывал Гриндевальду стоя лицом к лицу. И был все еще в состоянии выжить после этого, он все же не зря всю жизнь посвятил искусству использования магии в бою. Он так и не защитил ни одно мастерство, но ему оно и не нужно было. Но ему было уже за семьдесят, а Гриндевальду не стукнуло еще и сорока. Тот был в самом расцвете сил, на кураже и молодости. Финеас выжил, его даже нельзя было назвать проигравшим, но только он сам знал правду. Жалкое зрелище. Позор всего рода Блэк, право слово. — Что для вас смерть, Армандо? — спросил как-то он в июне, в пору экзаменов. — Думаю — увлекательнейшее приключение, — улыбнулся мечтательно тот. — Впрочем, опоздать на него невозможно, поэтому я и не спешу. — Для меня смерть — вокзал Кинг-Кросс, — ответил Финеас не дожидаясь встречного вопроса. — Тогда у вас всегда будет возможность выбрать правильный поезд. — И правда. До его смерти оставалось меньше месяца. Не такой уж и плохой исход, если так посмотреть. Ведь он почти уже закончил все свои дела.

***

Финеас задумчиво смотрел на часы, все еще идущие, но будто через силу. Во дворе клонилась к закату весна двухтысячного года, в кабинете директора Хогвартса властвовала МакГонагалл, а Гарри Поттер — герой и победитель — уже два года как служил в аврорате. Восемь часов ровно. Негромко хлопнула дверь, закричала привычно Вальбурга, почти сразу замолкшая. Финеас выпрямился на портрете, надеясь и не веря. Но Гарри Поттер действительно пришел именно к нему, будто и не избегал эти три года дом на Гриммо. Он подошел и замер, рассматривая портрет сам и давая тому рассмотреть себя. Гарри Поттер изменился. Откуда-то возникла горделивая осанка, а на привычной форме аврора нельзя было найти ни пятнышка, ни лишней — не элегантной — складки. Он смотрел прямо, а на губах играла скучающе-насмешливая улыбка. — Я ушел из аврората, — сказал наконец-то со смешком Гарри. — Пожалуй, посвящу себя преподаванию. — Защите от темных искусств? — будто наклонился к нему с портрета Финеас, шепча словно сокровенную тайну. — Начну именно с них, — шире усмехнулся Гарри. — Интересно, директор Гарри Поттер сможет ли затмить славу худшего директора Финеаса Блэка?..