Love, Lived & Lost

Когда Ривен получил предложение присоединиться к Элите, это не осталось незамеченным. Весь последний год его пребывания в Алфее его активно вербовали в различные ветви и королевства, и он стал еще более востребованным после того, как поступил на годичную магистерскую программу по тактическому анализу, дипломатии и межгалактическим отношениям. Конечно, возможно, он решил поступить на программу сразу после окончания школы в основном для того, чтобы оставаться поближе к Алфее и быть с Музой, но на бумаге это делает его отличным кандидатом, подготавливая к будущему лидерству. Они вдвоем планировали переехать в Эраклион, Скай рассчитывал, что Ривен присоединится к нему. Тимми отправляется с Текной в колонию кочевников, чтобы принести технологии ее жителям, Терра и Флора возвращаются на Линфею, Аиша на Андрос, а Брендон и Стелла направляются в Солярию. Ривен польщен, действительно польщен. Отчасти потому, что он никогда по-настоящему не думал, что у него вообще будет шанс возглавить такую выдающуюся организацию после катастрофы, случившейся на втором курсе. Муза может утверждать, как сильно он этого хочет, потому что он ничего не говорил, не говорил "нет", показывая эмпатке, что большая часть его действительно хочет уйти. Однако у Элиты есть другой уровень подготовки, который включает в себя два года интенсивного круглосуточного обучения наряду с реальной службой, что предоставляет ему очень мало свободного времени. После этого еще два года специальной подготовки с возможностью отправки в любой уголок галактики. Образ жизни Элиты, как известно, тяжелый и насыщенный, это недолгая карьера, учитывая уровень риска, наилучшее, когда дело доходит до надирания задниц, но за это приходится дорого платить. Морально, физически и эмоционально обременительный и оставляющий после себя обломки, а также шрамы на всю жизнь у немногих счастливчиков, которые доживают достаточно долго, чтобы уйти на пенсию. Муза намеревалась начать поиск нескольких различных должностей и программ. Большинство из них можно было бы считать обычными, она будет просто еще одной феей, возможно, специализирующейся на исцелении или шпионском проникновении - ей все еще нужно принять решение. Часть ее все еще пытается смириться с тем фактом, что, став феей-хранительницей, она навсегда закроет дверь перед своей мечтой стать танцовщицей или артисткой. Переезд в Алфею был ее выбором, но временами тяга к танцам была просто на щепотку сильнее. За три месяца до окончания школы Фара приходила к девочкам, в частности к Музе, с предложением, которое изменит их жизнь. Секретная объединенная коалиция, состоящая из лидеров различных королевств, включая четырех происходящих из свиты Винкс, позволила бы создать неофициальный канал для расширения существующей федерации и присоединения небольших планет без фанфар и пристального внимания СМИ, которые обычно сопровождают такие переговоры. Присутствие. Все, что им было нужно - это связной, который мог бы перемещаться между мирами, не вызывая подозрений. Работа для Музы. Долгосрочная работа под прикрытием в качестве музыкальной суперзвезды обеспечила бы ей возможность путешествовать с планеты на планету, выступая на виду и проводя тайные дипломатические встречи на стороне. В течение некоторого времени между королевствами назревала напряженность, война Розалинды делала каждую планету замкнутой и нервозной и поощряла подозрительность даже между самыми близкими планетами. Когда Фара заканчивает говорить, Муза едва может дышать, потому что это слишком идеально, две ее карьерные цели и мечты сливаются в одну, она будет хранительницей, помогающей миру, при этом все еще имея возможность работать. Возможность заманчива, несмотря на то, что это означает, что она будет отсутствовать долгое время. Если Ривен откажется стать Элитой, то со стороны Музы было бы эгоистично продолжать работу под прикрытием. Никто не советовал что-то полезное, только то, что это их выбор, но она эмпат и знает, что, по их мнению, было бы правильным путем для них. Несколько дней спустя Гризельда перехватывает ее в пустынном коридоре, когда она возвращается в свое общежитие. За эти годы инструктор стала в некотором роде наставницей как для Музы, так и для Ривена, но сегодня она мрачна, поскольку своими мыслями уравновешивает фею разума.       — Вам обоим нужно идти своим путем. Тебе нужно следовать своим путем, а ему нужно следовать своим, независимо от того, вместе или порознь, — ее слова ошеломляют Музу, и она стоит там, глядя на заходящее солнце позади них, выглядя растерянной и злой, но Гризельда невозмутимо продолжает, — Ты знаешь Ривена лучше, чем кто-либо другой, как ты думаешь, чего он хочет? Хуже всего то, что она права, потому что Муза знает Ривена, и дело не только в том, что она видела, что он читал статьи или что он начал следить за выдающимися элитными офицерами в социальных сетях. Скорее мягкая улыбка на его лице каждый раз, когда он говорит об этом. Несмотря на все это счастье, есть одна истина, которая остается поразительно ясной.       — Если он уйдет, мы никак не сможем держаться вместе, речь идет о годах, — умоляет Муза, потому что она думала об этом, пыталась найти тысячу разных путей, но если он уйдет с Элитой, а она возьмет на себя прикрытие, они будут активно продвигаться в противоположных направлениях.       — Вам придется расстаться. Это настолько прямолинейно и колюще, что Музе хочется закричать, потому что как Гризельда смеет отмахиваться от их отношений, как от пустяка, но их учительница выглядит непримиримой.       — Если вам суждено быть вместе, вы снова найдете друг друга. Вы оба слишком амбициозны, чтобы довольствоваться спокойной рутиной. Отпустите друг друга. Живите, созидайте и завоевывайте, иначе вы оба закончите обидой, и всех лет совместной жизни будет недостаточно, чтобы это исправить. Потому что большинству людей вы можете простить почти все, кроме потраченного времени впустую. Следование этому пути будет адом в любом понимании, но не потраченным впустую временем. Мир нуждается в вас двоих. Той ночью слова Гризельды эхом отдаются в ушах Музы, когда она наблюдает, как Ривен читает последнее предложение, присланное ему элитным командиром. Это был его последний шанс ответить согласием, и когда она смотрела на парня перед собой, любовь охватывала ее так сильно, что она знала: она любила его достаточно сильно, чтобы поддержать его в осуществлении его мечты. Даже если это означало разбить ее собственное сердце.       — Ты хочешь быть частью Элиты, Рив, — тихо начинает Муза, удивляя себя и его, — Тебе нужно согласиться, — продолжила она, и в ее голосе зазвучала уверенность, которой она определенно не чувствовала. Он удивленно смотрит на нее, но в его глазах столько боли, что она понимает: он смирился с тем фактом, что знает, какой путь правильный, даже если не признает его. Но каким бы сильным ни было его желание согласиться, его упрямство еще больше. Она знает его, знает, что грехи его ранних школьных дней преследуют его. Ярлык труса и бездельника - это то, с чем он борется каждый раз, когда погружается в сон, несмотря на то, что он искупил свою вину пятьдесят раз, Муза не уверена, почувствует ли он когда-нибудь, что этого достаточно. Если он когда-нибудь почувствует, с него хватит. Он настолько стремится быть верным, что останется с ней, несмотря ни на что, но это не то, чего она хочет. Она не хочет, чтобы их любовь превратилась в епитимью. Крест, который ему придется нести вечно. Она слишком сильно любит его, чтобы позволить страхам помешать ему достичь того, чего он хочет, даже если единственное, что стоит у него на пути - это она.       — Ты хочешь этого, Ривен, я знаю, что хочешь, — она улыбается или пытается улыбнуться, хотя ее глаза остекленели.       — Я хочу быть с тобой, — настаивает он, почти сердито, поднимаясь на ноги и обхватывая ее руками за талию, крепко, до синяков, притягивая ее к себе невероятно близко. Хотя она думает, что его отчаяние может заключаться в том, чтобы убедить себя, что его любви будет достаточно, точно так же, как и в том, чтобы убедить ее.       — Я знаю, — шепчет она ему в губы, его лоб прижимается к ее. Она позволила всему своему существу почувствовать успокоение от его тепла и прикосновений, вечно благодарная и благоговеющая перед его любовью, — Я знаю, милый, и я... Ты знаешь, что все, чего хочу и я, это быть с тобой, — она смотрит в его зеленые глаза, потому что немного боится, что он подумает, что она просто хочет уйти, что не может быть дальше от истины, — Ты - все, чего я хочу, все, чего я когда-либо хотела, — следуют слова, которых она боялась, — Но я также вижу, что это так много значит для тебя, — побуждая Ривена покачать головой с отрицанием на кончике языка, но Муза не дает ему преимущества, потому что она чувствует, что это правильно.       — Я слишком сильно люблю тебя, чтобы быть той, кто стоит у тебя на пути, ты для меня все. Я знаю, что принадлежность к элите - это все для тебя, и эта музыка... это будет означать, что я буду очень занята. Если бы я была повсюду, ты бы застрял на какой-нибудь работе базового уровня, упустив этот удивительный опыт. Ей требуется вся ее сила воли, чтобы признаться в своем самом большом страхе, — Ты будешь винить меня... Где-то в глубине души романтичная юная девушка в ней отчаянно хочет, чтобы он отрицал это, сказал "нет", что они достаточно сильны и что все будет в порядке. Как бы Ривен ни дразнил своего внутреннего романтика, они оба слишком изранены, чтобы когда-либо полностью отдаться своим идеалистическим прихотям. Тем более, что они оба солдаты, особенно после войны. Как бы Музе ни было неприятно признавать это, она понимает его потребность уйти. Потому что она видит в нем огонь, тот, который заставил ее влюбиться в него в первую очередь, тот, который охотится и берет то, что хочет. И в данном случае все, чего он хочет - это быть элитой. Она понимает это, потому что у нее тоже есть это жгучее желание исследовать и созидать. Они разжигают эту часть друг в друге, и в большинстве случаев это здорово, но когда этот огонь игнорируется, он может стать безрассудным и взрывоопасным.       — Я не буду, — клянется он, как рыцарь, приносящий клятву, но она слишком хорошо его знает, и его всегда выразительные глаза выдают его сомнения. С явной грустью в голосе она продолжает выражать беспокойство об их судьбе, — ... Мы расстанемся, и к тому времени тебе будет слишком поздно преследовать свои мечты...       — Я люблю тебя, — умоляет он, как будто, если он скажет это достаточно часто, аргумент станет достаточно весомым, чтобы изменить их реальность.       — Я тоже тебя люблю. У тебя есть все мое гребаное сердце, Рив. Каждая гребаная клеточка моего существа хочет только тебя, я чувствую тебя за милю. Я могу быть на другом конце кампуса, и меня все равно тянет к тебе. Вот почему я знаю, что тебе нужно это сделать. Он ничего не говорит, его глаза отчаянно сверлят ее, и она видит, как он перебирает дороги, которые лежат перед ними, заглядывая на каждую тропинку так далеко, как только может, и приходит к тому же выводу, что и она. Он открывает рот раз, другой, но каждый раз не произносит ни звука и своим молчанием решает их судьбу. Годы спустя она признается, что хочет, чтобы он сказал ей нет, что ему было достаточно одной ее, что "их" было достаточно. Что это не снедало его, это зудящее желание уйти, стать великим, победить и сделать себе имя. Годы спустя он признает, что все начинало пугать его, потому что он не уверен, заслужит ли он когда-нибудь счастья и нормальной жизни. Но он всегда был уверен, что совершенно определенно не заслуживает кого-то вроде нее. Спустя годы она признает, что была немного напугана тем, насколько он был для нее целым миром. Ей становилось страшно, что она теряет себя в нем. Годы спустя он будет думать, что это была самая большая ошибка, которую он когда-либо совершал, ему следовало попросить, чтобы они продолжали быть вместе на расстоянии. Но это все годы спустя, В этот момент все, что они знают - это то, чего они хотят - друг друга, даже если это в последний раз.       — Меня не будет много лет... я... не могу, ты не можешь просто ждать - это было бы несправедливо, — он выдавливает слова, глядя себе под ноги, и это убивает его, когда он произносит это, она чувствует жгучую боль, растущую в его груди, когда он выдавливает слова.       — Если нам суждено быть вместе, наши пути снова пересекутся, — произносит она слова, которые были брошены ей ранее, когда запускает руку в буйство его волос и притягивает его вниз, медленно целуя, наслаждаясь прикосновениями и эмоциями, которые они пробуждают в ней. Звонит его телефон, и они расходятся, и пока его пальцы на мгновение задерживаются на экране, Ривен с тяжелым вздохом отправляет короткое сообщение, посвящающее Элите. Это происходит в последнюю минуту, но свидетельством того, как сильно они хотят видеть его, является то, что ему велено с первыми лучами солнца явиться в один из корабельных доков, который отвезет его на тренировку. Еще слишком рано, и оба смотрят друг на друга с отчаянием, абсолютно не готовые к ожидающему их прощанию.       — Я... Он выглядит испуганным, потерянным и таким страдающим, когда пытается подобрать слова, проводя ладонями по обтянутым джинсами бедрам, и она знает, что эмоции никогда не были его сильной стороной, не говоря уже о том, чтобы выражать их, но ему никогда не приходилось этого делать, потому что она всегда знала каждую его эмоцию.       — Я...       — Тише, — и она успокаивает его губы, накрывая их своими, целуя его нежно и медленно, как будто у них впереди вечность, а не только сегодняшняя ночь. Схватив его за руку, она нежно тянет его в свою комнату в последний раз. Они помогают друг другу раздеться, наслаждаясь происходящим, оба знают, что это будет их последний раз вместе. Поцелуй в ключицу, когда она приподнимает его рубашку, пальцы скользят по ее позвоночнику, когда он притягивает ее ближе, нежный поцелуй, нежное касание. Нежные пальцы становятся отчаянными, когда их пыл нарастает. Они начинают медленно и обдуманно, но разгорячаются, поскольку ни один из них не может долго притворяться, что в их занятиях любовью нет срочности. Пытаясь втиснуть всю жизнь в одну ночь. Они проводят всю ночь, пытаясь запечатлеть себя друг в друге, запомнить каждый изгиб и звук, увековечить свою любовь навсегда. Эта ночь, наполненная страстью, отчаянием и потребностью, окрашенная меланхолией, ни один из них не уверен, почему именно они выбрали этот путь, но в глубине души оба уверены, что это был правильный путь. Каждый пытается запечатлеть себя на коже своего партнера, запомнить каждую линию, впадинку и расщелину. Они не спят этой ночью и проводят ранние часы в объятиях друг друга, просто находясь вместе. Несмотря на печаль, которая вот-вот обрушится на нее, она кладет голову ему на грудь и просто слушает ровный ритм его сердца, который был ее колыбельной последние четыре года. От того, как его палец танцует по ее обнаженной спине, становится все труднее держать себя в руках, и ей хочется плакать, но для этого будет время позже. Все, что у них есть наверняка - это сейчас, и ни один из них не хочет терять ни секунды, если это так. Утром она держит глаза закрытыми, притворяясь спящей, чтобы он мог заставить себя отстраниться от нее, потому что она может сказать, что он воюет с самим собой с тех пор, как темнота начала терять свою власть над небом. Ему требуется больше времени, но, наконец, он соскальзывает с кровати. Пока он одевается, она обнаруживает, что не в состоянии встать, заговорить, наблюдая, как он натягивает брюки. Завернувшись в простыни, которые внезапно кажутся слишком холодными без него, она наблюдает, как он надевает рубашку и застегивает ремень, колеблясь, прежде чем повернуться. Когда он это делает, она видит по его глазам, что он так же разбит. Итак, она собирает последние силы и сдерживает слезы, потому что, хотя она и не уверена во многих вещах, она знает, что если она заплачет, он останется. Одевшись, он наклоняется и целует ее крепко и долго, его руки обнимают ее на кровати, прежде чем прижаться лбом к ее лбу, его ресницы влажны, его голос хриплый, когда он клянется, — Я люблю тебя.       — Я люблю тебя еще больше. В конце ее голос срывается, и он снова отчаянно целует ее, и она чувствует, как его слезы и разбитое сердце смешиваются с болью в ее собственном сердце, и она тонет в этом. Он вырывается с рычанием и выходит из комнаты, хлопнув дверью вслед за собой. Он никогда не узнает, что она плачет так сильно, что все ее тело сотрясается, ее рыдания эхом отдаются в пустой комнате, которая когда-то была их убежищем, наполненным их смехом и любовью. Она никогда не узнает, что он оборачивается дважды, каждый раз разворачиваясь и направляясь к мостику, где корабль ожидает взлета. Он держал глаза закрытыми весь полет, ее образ танцевал за его закрытыми веками и снова разбивал ему сердце. Ни один из них не осознавал, что эта ночь будет последней, когда они будут вместе, на следующие восемь лет, сто тридцать пять дней и девятнадцать часов.