вой на луну

Бой Тихиро и Содзе заканчивается в пользу первого. Сиба тогда спешит к Тихиро, подхватывает его под руки, а сам в спешке думает: боги, как хорошо, что это закончилось. Но его подопечный лишился руки и сейчас едва жив, можно ли назвать это хорошим концом? С другой стороны, Содзе… — Пытать его в таком состоянии смысла нет, — бормочет себе под нос Сиба, затем наклоняется к Тихиро и заглядывает ему в глаза, хмурясь, когда тот в очередной раз закашливается кровью. — Может, добить? Краем глаза он наблюдает за тем, как на последнем издыхании Содзе ползет по лестнице вверх, оставляя после себя солидную кровавую полосу. Не жилец, понимает он. На войне и не такое видывали, и подобных — еще живых мертвецов — Сиба учится различать по одному лишь взгляду. Теоретически, из него можно вытрясти что-то еще интересное, но Сиба и так добывает все, что ему нужно, и потому решение за Тихиро — тем, кто наносит финальный удар. Тихиро и сам плохо выглядит, сил стоять у него уже нет, и он оседает на колени, а из носа и рта у него продолжает хлестать кровь. Он с трудом поднимает голову на Сибу и несколько секунд моргает, будто пытаясь осознать вопрос, после чего просто пожимает плечами. С трудом проговаривает: — Не вижу смысла… Не знаю… Что… ты думаешь? Я думаю, нам все же стоит от него избавиться, размышляет Сиба. Даже отрезанная голова волка кусается. Кто знает, что случится, оставь они Содзе сейчас — может, у него внутри лаборатории есть сообщник, которого Тихиро не убил, и который может его спасти. Никогда нельзя исключать такие вероятности. С другой стороны, можно придумать что-то еще более изощренное… Он решает, что надо с этим разобраться. Содзе пусть и на пороге смерти, но все еще остается собой — тенью, что неустанно дразнит «Камунаби» вот уже десяток лет. С хлопком он переносит Тихиро и Шаль в безопасное место, просит подождать минуту, а сам прыгает обратно, попутно доставая мобильный. Что ж, понимая, что если Содзе объявляется тут, то отряд Азами не справляется с заданием (пусть и задает ему трепку), Сиба звонит последнему, пока сам идет по кровавым следам. Пока идут гудки, он быстро находит Содзе — тот довольно бодро для умирающего ползет куда-то вниз, и Сибу совершенно не интересует, куда именно. Мысли человека на грани смерти обычно путаны и нелогичны, и неважно, просто ли ты наемник или кто-то важнее, перед смертью равны все. Содзе, слыша шаги, озирается и диким взглядом смотрит на Сибу. Тот видит, как он хочет сделать что-то пальцами единственной уцелевшей руки и опережает его, наступая ботинком на ладонь, до хруста. В таком состоянии Содзе ему не соперник. Тот взвывает, как раненный зверь, и пытается выдернуть руку из-под пятки, только вот Сиба сейчас сильнее, а лужа крови под Содзе становится все больше и больше, тогда как тот сам — стремительно бледнее. Он плюется кровью, ругается сквозь зубы, но Сибе это неинтересно — он хмыкает лишь в тот момент, когда на том конце наконец прекращаются гудки, и Азами берет трубку. Если бы Содзе умер по пути, это было бы удобно. Но тот — живучий сукин сын, даже с выпотрошенным животом все еще шевелится. Вот пусть теперь платит за все, что совершил. Азами будет в восторге. — У меня для тебя спонтанный подарок, — с улыбкой произносит он, продолжая смотреть на Содзе сверху вниз. — Поверь, тебе очень понравится. Нет хуже участи для преступника, чем сдать его властям. — Ты играешь с огнем, — усталым терпеливым тоном читает Сибе нотацию Азами, когда они идут по темным коридорам катакомб, принадлежащим «Камунаби». Сиба в ответ лишь глаза закатывает, даром, что Азами впереди и не видит. — Мне крайне не везет из-за того, что Казанэ раскрывает информацию о существовании Тихиро и «Небесной Бездны», приходится спешно заметать следы. Да, то, что ты притаскиваешь этот «подарок» крайне удобно, но он ведь может дополнить информацию. — Разве есть что дополнять? — фыркает Сиба. Азами резко останавливается и смотрит ему прямо в глаза, сердито хмуря тонкие брови. Но это серьезный вопрос. Если сопляк из элитного отряда и так сливает информацию о Тихиро своим руководителям (спасибо, что без раскрытия связи с Азами, иначе проблем было бы невпроворот), то даже если Содзе заговорит, ничего нового это не даст за исключением разве что раскрытия способностей «Небесной Бездны», тех, о которых Содзе в курсе. Это, разумеется, может оказаться проблемно, но у Тихиро не то, чтобы крайне специфичные атаки, одного боя с ним для любого будет достаточно, чтобы понять, чего ждать. Кроме, разве что, поглощения чужой атаки, но Содзе о ней может быть и не в курсе. Но он делает это как откуп; в обычное время «Камунаби» бы бросились вынюхивать, куда исчезло «Пронзающее Облако», следовали бы своему званию псов правительства чуть более, чем целиком, но теперь у них был Содзе — Содзе, который знал так много, и который так давно мешался у них под ногами. Сиба знает, что руководство заинтересуется, и потому делает ставку — и Азами ему помогает, так как это единственное, что может дать Тихиро столь нужную передышку. Если пацан продолжит без устали сражаться день за днем… он умрет. Сиба не должен этого допустить. Азами вдруг поджимает губы. — Содзе у нас в руках — гарантия, что «Пронзающее Облако» больше никогда не будет использовано. Когда-то давно Сиба думал, что правило Кунисигэ про одного владельца клинка за раз — глупое. Теперь он считает, что оно жутко удобно, ведь без Содзе, даже если каким-то образом «Хисяку» получат осколки клинка, тот будет просто бесполезной железкой. Сиба улыбается краешком губ. — Удобно, да? — Руководство действительно в восторге, особенно после провала отряда Хагивары. Однако они в замешательстве, куда делся меч. Но… — взгляд Азами скользит по коридору дальше, и он устало потирает висок. — Да, то, что Содзе у нас — хорошее отвлечение от Тихиро, потому что они будут сидеть спокойно и не полезут искать «Облако», ведь клинок сейчас безопасен. — Будете его пытать? — Умоляю, Сиба, какие пытки? Он доживает до моего прибытия в замок на чистом упрямстве. Я боюсь его пальцем тронуть — развалится. — До аукциона остается не так уж и много. Скоро его полезная информация может слегка просрочиться, — Сиба вскидывает бровь, и Азами обреченно кивает. — Я знаю. На этот счет мы думаем. Они проходят дальше. В какой-то момент коридор становится шире, и вдали Сиба видит огороженную яму с огромными колоннами до потолка, на которые повешена священная соломенная веревка — симэнава, сплетенная в замысловатые узлы. Он опасается смотреть вниз, но ему любопытно, и это явно чувствует Азами. Он тянет Сибу за локоть на себя и тащит дальше, не давая подойти слишком близко, после чего замечает: — Помнишь «Истинный Удар»? «Истинный Удар» — сильнейший и опаснейший клинок, созданный Кунисигэ, и Сиба совершенно не хочет знать, сидит ли там внизу запертый его бывший владелец, или кто еще, относящийся к этому громкому имени. Они идут дальше, после чего Азами неожиданно останавливается. Внизу — точно такая же яма с колоннами, обвитыми симэнавой. Отчего-то от этого места у Сибы мурашки по коже идут, и он хмуро смотрит на Азами, который без особых эмоций рассматривает что-то внизу. Не поворачивая головы, он замечает: — Неприятное чувство, да? — Будто мороз по коже. — Здесь магия не сработает. Точнее, тут, где стоим мы — да, но на территорию внизу наложено множество барьеров и ограничений. Там что ты, что я — станем обычными людьми. — Идеальная клетка для хищника, — тянет Сиба, шумно вдыхая носом, и Азами лишь криво улыбается. — Хищника?.. Поверь. Тот человек, что сейчас сидит внизу, уже потерял клыки и когти. Твоими стараниями. С интересом Сиба выглядывает вниз: кажется, освещение там из свечей, потому сверху ничего особо рассмотреть не удается. Несколько секунд он продолжает выглядывать в священной клетке хоть что-то, что будет похоже на таящуюся там угрозу, после чего вдруг бормочет: — Могу я?.. Туда заглянуть? Азами смотрит на него, как на больного, и Сиба даже не может возразить подобному выводу. — Зачем? — Да так. Позубоскалить. Может, я его сейчас взбешу, и он вам живо все расскажет. Не знаю, серьезно, нет весомой причины. — Скорее ты доведешь его до того, что он будет плеваться кровью, — Азами явно не в восторге, но он все еще в долгу за поимку столь опасного преступника, как Содзе, поэтому раздраженно отмахивается. — Ладно уж, иди! Только ради бога, будь аккуратней. Я не хочу снимать барьеры и поднимать на уши всю охрану. Вообще-то, Сибе, как уже гражданскому, сюда вход тоже воспрещен, но Азами — один из руководства, так что он может себе позволить протащить сюда человека со стороны, тем более бывшего агента. Сиба спускается по узкой винтовой лестнице вниз и спрыгивает с последней ступени, далее неторопливо идет вперед, и шаги его эхом разносятся по каменному залу. Он начинает терять ощущение магии, и это — будто стоять голым на ветру, но Сиба даже ухом не ведет. Сначала глаза плохо видят в блеклом освещении от свеч, но потом он начинает различать колонны, очертания окружения, пока не достигает нужной ему точки — хозяина этого пустого места, лежащего клубком на каменных плитах. На нем белый хлопковый халат без изысков, даже нет обуви. На голой лодыжке Сиба замечает плотно прилегающий амулет с бусинами и подвеской, начерченной кровью — вещица, необходимая для полного подавления магического дара. Содзе — очевидно, это Содзе — кажется, будто и не реагирует на его пришествие, может быть, спит. Под разметавшимися по лицу волосами сложно сказать, а кроме этого Сибе со спины видно разве что съехавший ворот халата, под которым оголен черный от татуировки загривок и бинты, скрывающиеся где-то под одеждой. Содзе лежит на правом боку, и пустой рукав свисает вниз, бесполезный. Может, Азами и прав. Это и правда слегка неразумно. Но Сибе хочется взглянуть в лицо этой дикой собаке, посмотреть на человека, который калечит Тихиро. Он обходит Содзе кругом и чувствует, как растет ухмылка, когда в него впивается разъяренный взгляд. Не спит, дрянь. — Что государственной шавке тут нужно? — рычит тот сквозь зубы, приподнимаясь на локте. Сиба видел фотографии Содзе до этого: в хорошем дорогом костюме, и помнил его боевой наряд в день последнего боя Тихиро. Он всегда излучал уверенность, внушал страх, но сейчас перед Сибой разбитый и униженный человек, не представляющий опасности. Калека. Даже без магии легко можно свернуть ему шею. Краем глаза он замечает бинты на торсе и хмыкает. Да уж, Азами явно опасается, что «Хисяку» используют «Пронзающее Облако», собирает Содзе буквально по частям. Кто в ином случае в здравом уме стал бы тратиться на убийцу? — Обознался, я на правительство уже давненько не работаю, — Сиба шаркает ногой и щелкает языком, жалея, что тут нет стула. Он останавливается рядом с Содзе и смотрит на него сверху вниз, пока тот рычит, будто дикая собака. — Да так, захотелось на твою жалкую физиономию посмотреть. Как делишки, чем тут занимаешься? — А ты будто не знаешь, псина, — Содзе с усилием садится на колени и затем упирается локтем в пол, будто даже сидеть прямо ему невмоготу. — Заперли меня в своей тюрьме, думаете, я отсюда не улизну?! Ебаный урод! Надолго я тут не задержусь! Сиба легонько пинает его под ребра, отчего Содзе сворачивается в клубок и скулит от боли. — В таком состоянии? Вряд ли. Ты должен благодарить меня за то, что я вообще позвал «Камунаби», иначе бы ты помер с кишками наружу еще на лестнице. С пола Содзе бросает на него испепеляющий взгляд. — Лучше сдохнуть так, чем на вашем разделочном столе! — Это ты сейчас так говоришь. Не сдержав смешка, Сиба обходит его кругом, внимательно рассматривая. Азами поскупился на чародея, способного залечить раны, но не дал Содзе сдохнуть — в ослабленном состоянии он ему выгодней, беспомощный и на привязи. «Хисяку» сюда не проникнут, не посмеют (да и не факт, что узнают, что Содзе вообще жив), а таким образом сам Азами может оттянуть время допроса, когда всплывет разная информация про Тихиро. Крайне удобно. — Все вы, крысы из подполья, только бахвалиться и умеете, но как смерть ступит на порог, так сразу бежите. Если бы тебе было наплевать, ты бы не пытался уползти. — Откуда правительственной псине знать, что я планировал?! — Сын Рокухиро говорил, — обрывает его Сиба, — что внизу был небесный камень, с которым ты экспериментировал над девочкой из рода Кьенаги. Неужели ты пытался добраться до него? Думаешь, раз получилось синхронизироваться с мечом — то вышло бы и с камнем? После этих слов вся спесь с Содзе словно сходит, и он ошалело смотрит на Сибу, отчего тот понимает — попадает в самую точку. Ну и идиот. Он реально чокнулся, стоило смерти дыхнуть ему в затылок, только датенсеки принес бы ему еще более скорую кончину, чем рана на торсе. Впрочем, сейчас все это уже неважно. Сиба продолжает, обходя Содзе по кругу в очередной раз, словно играющаяся с добычей кошка: — Что, язык проглотил? Ты повесил себе мишень на спину в тот самый момент, когда взял в руки «Пронзающее Облако». Ты думаешь, твои боссы дали его тебе из большой благодарности за помощь? Содзе смотрит на него исподлобья, тяжело дышит, но потом цокает языком и отводит взгляд в сторону. — Не держи меня за идиота. Я в курсе, что они испытывали меч. Просто наши цели совпали. — Ты можешь выпросить у руководства «Камунаби» снижение срока заключения, если расскажешь им про «Хисяку». — Пришел меня сюда сладкими речами уговаривать? Настолько «Камунаби» отчаялись? — Содзе презрительно кривится и сплевывает на пол, после чего заливается лающим смехом, будто гиена. — Можешь подавиться своей амнистией. Хер я что вам скажу! — Слова — единственное твое сокровище. Пока ты молчишь, «Камунаби» не могут с тобой что-либо сделать, а выбить из тебя информацию они не могут, потому что ты все еще слишком слаб. Хорошо ты устроился, Содзе Гэнити, — Сиба улыбается и останавливается перед ним. — К счастью, что я больше не из этой шарашкиной конторки, и мне плевать. — Тогда нахера ты приперся?! Когда в ответ раздается молчание, Содзе вновь разрождается гиеньим смешком, будто его это и правда веселит, но его истерика коротка — сил у него все еще немного, и он быстро выдыхается, и под конец его смешки больше похожи на всхлипы. Жалкое зрелище. Но Сиба не позволяет себе заметно позлорадствовать, он молча наблюдает за тем, как Содзе откидывается назад, на плитку, и закрывает глаза, пока под светом свечей заметно выступившую на коже испарину. Потом смотрит в сторону. — Сказал бы, чтобы помочь ребятам… Но оставлю все почести Азами, особенно после того, как ты порешал его отряд. Мне-то просто было интересно взглянуть на человека, едва не убившего Тихиро-куна. Который, по его словам, так сильно обожал моего драгоценного друга, Рокухиро Кунисигэ. Содзе приоткрывает глаза. — Какой еще Тихиро?.. — Мальчик, который здорово тебя поимел. Улыбка на устах Содзе медленно гаснет. Некоторое время висит молчание, и даже дрожащее пламя свечей не способно его разогнать. Сиба же беззастенчиво рассматривает Содзе: как меняется у него лицо, как он спешно обдумывает все вышесказанное про сына и друга, имя Тихиро, и как под конец широко распахивает глаза, будто на него нисходит озарение. Его пальцы скребут по полу, и мельком Сиба замечает, что ногти будто обгрызены до мяса. Дрожащим от неясных эмоций голосом Содзе спрашивает, с трудом отрывая голову от пола: — Так ты его… хранитель, да? Этого волчонка… Как он? Интересное любопытство. Сиба кривит рот в ухмылке. — Волчонок? Ну, погавкай — тогда и отвечу. Содзе мгновенно преображается: скалится, а в глазах пляшет ранее невиданная ярость. — Сукин сын! Жало высунул? Думаешь, все так просто закончится?! — Для проигравшего и попавшего в плен в тебе слишком много гордыни. Я сообщу Азами, чтобы он не слишком тебя жалел — вон, какой живчик, оказываешься. Значит и допрос переживешь. Ну а Тихиро… — Сиба делает небольшую паузу. — С Тихиро все хорошо. Тебя переживет, вот увидишь. На лице Содзе растет презрительная ухмылка, но он молчит, когда Сиба бросает в его сторону последний взгляд и делает пару шагов назад. В общем-то, верно, этот разговор заведомо не имел смысла. Но Сибе хотелось посмотреть — взглянуть в глаза человеку, что взял в руки клинок Кунисигэ и взошел вместе с ним на путь бойни, как сейчас поступает сам Тихиро. Где-то внутри роются опасения, что он просто повторит историю Содзе Гэнити, но Сиба видит — нет, слишком уж они разные. Можно об этом не беспокоиться. Если Тихиро пластичен и способен на изменения, то Содзе до конца будет следовать своим больным убеждениям. Он не обращает внимания на Содзе и неспешно направляется к выходу, чувствуя на затылке пристальный взгляд. Нельзя поворачиваться к шакалу спиной, но опасаться сейчас эту гадюку смехотворно, он даже не может встать. Но стоит Сибе сделать несколько шагов, как вдруг позади доносится голос: — Следи за волчонком, агент. Когда-нибудь он укусит не того, и будет уже слишком поздно. Я знаю, думается Сибе. Он на секунду оборачивается назад — на человека, о котором в подполье слагали легенды, что теперь сидит на полу в изолированной магической камере, едва не отдав душу праотцам. Жалкий и слабый. Если Сиба оступится, то такая же судьба ждет и Тихиро. Но он проследит. Сделает все возможное. Даже если придется нацепить на волка намордник.