Сей поцелуй

      Репетиция монолога выматывает, корсет сдавливает лёгкие, мешая сделать дополнительный вдох. Аня облокачивается на стол, переводя дух. Теперь можно снимать платье. Пуговицы и ленты поддаются без труда. Атлас легко соскальзывает с тела, оставляя её почти нагой. Корсет и нижние юбки прикрывают всё самое интересное, но Анна всё равно чувствует, как стыд заставляет гореть щеки.              Она больше не похожа на неловкую девчонку. Всё в её теле кричит о том, что она женщина, и неважно насколько скромен вырез её платья, липкий взгляд Карла Модестовича продолжает преследовать её, даже если она наглухо закрыта по горло для похода в церковь. Возможно, стоило бы сказать о её подозрениях Ивану Ивановичу, но стоит ли по пустякам беспокоить дядюшку, если у неё нет никаких доводов кроме собственной оторопи и домыслов. Разве это достаточное основание, чтобы крепостная жаловалась на управляющего?       Аня оглядывается: здесь за сценой, она одна, все давно разошлись. Она прислушивается – тишина. Корсет сильно давит, и Аня решается его слегка ослабить, чтобы хоть немного подышать полной грудью       - Помочь? - нахальный тон, самодовольная ухмылка, искрящиеся серые глаза. Владимир! Как ему удается подловить её в самые ненужные и двусмысленные моменты? Аня порывается прикрыться платьем, но оно выскальзывает у неё из рук, и она не находит ничего лучше чем прикрыться руками.       - Владимир! Отвернитесь, прошу вас. Мне нужно одеться.       Её голос твёрд, несмотря на то, что она чувствует беспокойство. Сейчас, когда она настолько уязвима, она остро осознает, что он мужчина. Вдруг его помыслы настолько же отвратительны, как и у Карла Модестовича. Но Владимир послушно отворачивается, и её трепыхающееся сердце начинает успокаиваться. Однако он не замолкает, тон его легкомысленно весел и совсем не подходит ни этой ситуации, ни их сложившимся отношениям:       - Мне показалось, вы собирались ослабить корсет.       - Даже если так, по вашей милости, я не могу этого сделать, пока вы не уйдёте.       - От чего же? Наоборот, вы должны радоваться моему присутствию. – Его, кажется, веселит вся эта ситуация, Анна подбирает платье, руки слушаются плохо, но ей удается кое-как вернуть его на место.       - Это ещё почему, Владимир?       - Всё просто. Я только что спровадил отсюда нашего управляющего. Знаете, я не мог не заметить, как вы еле заметно вздрагиваете, когда ловите его взгляд на себе. Не думаете, что иметь сторожа в моём лице вам сейчас куда выгоднее? Аня растерянно замолкает на секунду. Помощь от Владимира?       - Не думала, что вас заботит моё неудовольствие от общества Карла Модестовича. – От волнения у неё начинает кружиться голова. - Я благодарна вам за помощь. Однако вынуждена просить вас уйти. Оставьте меня, пожалуйста.       - Аня, боюсь, если я оставлю вас, вы упадёте в обморок, и какой-нибудь бесчестный мужчина захочет этим воспользоваться.       - Так вы охраняете мою честь, Владимир Иванович.       - Именно так. – она слышит смех в его голосе, и она готова поклясться, что он улыбается сейчас ещё сильнее, чем когда увидел её в неподобающем туалете.       - Странный из вас охранник. Ваше общество компрометируется меня куда больше, чем выдуманная ситуация.       Владимир оглядывается, ямочки на щеках прыгают вверх:       - Пока ещё нет.       Аня хочет добавить что-то умное и колкое, но у неё темнеет в глазах и она хватается за край стола. К счастью, прежде чем она успевает отключиться, её плечи обхватывают большие мужские ладони. Прикосновение обжигает, тело пронзает неизведанное беспокойство, и вместо того, чтобы потерять сознание, она делает вдох, корсет падает, на ребра больше ничего не давит, и она может дышать столько, сколько ей хочется.       - Дышите, Аня, дышите. Вот так, спокойно. Я победил это страшное орудие сохранения женской чести, теперь вы временно свободны от него. Только я, второпях, был не слишком аккуратен. Боюсь, он безнадежно испорчен.       Аня коротко хихикает. Владимир тоже:       - Слава Богу, вы смеётесь. Значит я могу не переживать слишком сильно.       Она стоит к нему спиной, боясь повернуться теперь ещё больше, чем раньше. Эти слова вызывают внутреннее смятение, даже больше чем недавняя помощь и спасение от обморока. Сердце вновь ускоряется, заставляя кровь бежать быстрее.       - Разве вы можете волноваться обо мне? – он замечает, как резко алеют её уши, и что в её голосе проскальзывает волнение.       - Почему нет? – под пристальным взглядом Владимира её тело само по себе начинает покрываться мурашками. – Кажется, вы замерзаете. Владимир осторожно касается руками её спины. Аня делает удивленный вдох и замирает, не сопротивляясь.       - Аня, вы боитесь меня?       Звук его голоса наполняет голову непонятной легкостью, и Аня забывает, что он спросил, или что она хотела ответить ему...       - Можно? – спрашивает он, его пальцы вновь с нежностью касаются её плеча.       - Можно, – разрешает она, знать бы ещё что. Аня всё ещё не видит его лицо, но его пальцы всё ещё остаются на её плече, и она не уверена, что хочет, чтобы это заканчивалось, а потом зачем-то добавляет. – Но только одно мгновение. Владимир хмыкает, его пальцы опускаются ниже, к обнаженной лопатке:       - Раз у меня есть лишь мгновение, не буду растрачивать его впустую.       Пальцы Владимира холодные и нежные вновь скользят вверх, осторожно отодвигают кусочек рукава, слегка оголяя её плечо, Аня вспыхивает, словно спичка, дышать становится тяжелее, ноги наполняются свинцом, вся она застывает в ожидании, боясь и желая узнать, что же она разрешила Владимиру. Он же, улыбаясь, словно самый сытый кот на свете, наклоняется ниже, позволяя своим губам, сначала коснуться её волос на макушке, задержавшись здесь лишь затем, чтобы запомнить её аромат, его дыхание касается её уха, запуская новую волну мурашек, позволяя Владимиру любоваться тем эффектом, которое он оказывает на это тело. Он хотел на этом остановиться, но эта реакция слишком соблазнительна, чтобы не желать её повторить, он утыкается лбом ей в плечо.              Запах её кожи дурманит голову. Как ему остаться собой, если он хочет прямо сейчас же упасть к её ногам, целуя каждый сантиметр её тела. Но ему в голову приходит её растерянный, расстроенный, робкий, укоряющий взгляд, это отрезвляет лучше ледяной воды, и он горько ухмыльнувшись, оставляет почти неосязаемый поцелуй на её плече. Он не променяет её сносное отношение к нему на одного мгновение страсти. Владимир стремительно заворачивает её в свой сюртук, чтобы рассеять сладостный бред близости, и отходит от неё на несколько шагов.       - Что ж, я удостоверился, вы в порядке, температуры нет. Давайте я провожу вас в комнату, или хотите, позову Варю.       - Благодарю, Владимир, не хочу ещё больше отнимать ваше время. С Варей мне будет вполне спокойно.