Письма в Лиссабон

После «душевной» встречи на пляже и разговора о Рио на террасе, Профессор отправил Токио в гостевую комнату принять душ и отсыпаться. Ракель, закрыв лицо руками, сидела на том же стуле, переваривая случившееся. Она не заметила, как сзади подошел Серхио и уткнулся носом в ее макушку, слегка массируя плечи, чтобы хоть немного расслабить ее. — Только не говори мне, что все будет хорошо, потому что все очевидно хреново. — отрезала женщина. — Не говорю, это действительно очевидно. Вот почему я настаиваю на Минданао. Ракель, если я могу хоть как-то защитить вас, то отправлю хоть на Луну, не задумываясь. — он знал, что его слова породят в ней бурю эмоций, которая тут же и последовала. — Ты ведь в курсе, что я самостоятельная женщина? Что я в праве принимать решения, касающиеся моей жизни сама? Действительно думаешь, что я тебя брошу разгребать все это дерьмо в одиночку? Или решил отправить меня куда подальше, чтобы я не мешала тебе? — она начинала злиться, не понимая его истинных мотивов. — Я знаю, что ты все равно сделаешь так, как тебе надо, но, милая, я прошу тебя. Подумай о Пауле, о своей маме. И не торопись быть женой декабриста, когда у нас есть ребенок. — она нервно выдохнула, понимая, что Серхио действительно хочет защитить ее, но сама мысль о том, чтобы остаться без него, не зная даже как он, сводила ее с ума. И он был прав. Она действительно сделает так, как ей нужно. — К черту все это. У меня, по крайней мере, есть еще целая неделя нормальной жизни. Ну… почти нормальной. — она кивнула в сторону гостевой спальни. — Я действительно понимаю, как это выглядит с ее стороны, но если она и дальше продолжит выкидывать какие-то фокусы в моем же доме, клянусь, я перестану быть понимающей и дружелюбной. — Ракель строго посмотрела на мужчину и тот нервно сглотнул, понимая, что нарваться на гнев Ракель Мурильо — себе дороже. — Мам, что Вы тут интересного от меня прячете? Мне стало скучно с бабушкой, она три раза спросила как зовут папу! — на террасу вошла поникшая Паула, от чего Ракель уронила голову на стол и тихо застонала от отчаяния. Прекрасно, день просто не может быть хуже. Папа Серхио решил исправить ситуацию, взглянув на часы, которые показывали, что девочка опаздывает на занятия по лепке. — Так, детка, кажется, мы опаздываем лепить горшки, нет? — поднял он на руки малышку и подшутил над ее новым увлечением. — Побежали, мама будет отдыхать. — они по очереди чмокнули Ракель в обе щеки, и когда Паула побежала за своим рюкзачком, мужчина прошептал: — Расслабься, моя жизнь. Хотя бы немного. Поговори с мамой, напомни ей мое имя, а потом поспи. Я скоро вернусь и присоединюсь к тебе. И, дорогая… я собираюсь хорошенько утомить тебя ночью, так что даже не планируй дочитывать «Алхимика». — укусив ее за мочку уха, он ретировался вслед за Паулой, отдаленно слыша громкий смех любимой женщины. Близился вечер, Токио не вылезала из своей комнаты, изредка слыша голоса снаружи. Один принадлежал Инспектору, другой был будто детский, а третьим человеком вообще была бабушка. Любопытство взяло верх и, вобрав в легкие побольше воздуха, она открыла дверь. Коридор был наполнен запахом чего-то сладкого, по всей видимости, печенья, и она, почувствовав голод, смело пошла на кухню, которую увидела, пока Профессор провожал ее до комнаты. Оперевшись на дверной косяк, она рассматривала новых людей, которым и принадлежали голоса. Инспектор и ребенок сидели у духовки и пристально смотрели внутрь через стекло. — Думаешь, они получатся с рожицами? Или как обычно все растает? — спрашивала белокурая девчонка у Инспектора. — Не знаю, малыш, но если растают, то нарисуем их шоколадной пастой. — дочка, подумала Токио. — Когда уже проснется папина подруга? Я хочу с ней познакомиться! — папина? Какого черта здесь вообще происходит? Откашлявшись, девушка дала о себе знать. — Доброе утро. — попыталась улыбнуться она. В конце концов, ребенок не виноват, что его мамаша — гребаная крыса. — Точнее вечер. Обе обернулись и выпрямились, Ракель недоверчиво посмотрела на нее, но Пола, казалось, была на седьмом небе от счастья. — Привет! Я Паула! Это тебе! — девчонка протянула криво слепленного слона. — Я сама сделала, на кружке для лепки. Я хотела подарить это своей подруге Ассоль, но она уехала в отпуск… и тогда я придумала подарить его тебе. — она широко улыбалась и выглядела взволнованной. «Эта сеньорита — гиперактивность сведет меня с ума» — подумала Токио. — Что ж… повезло мне… миленько… — покрутила гостья в руках подарок. — Ну спасибо тебе, Паула. Я Токио. — натянуто улыбнулась воровка. — Тебя не могут звать как город… — нахмурилась Паула. — Поверь мне, доченька, её — точно могут. Позови папу, ладно? — вмешалась Ракель и погладила ее по голове. Девочка выскользнула из кухни, под провожающий взгляд Токио. Ракель вернулась к духовке, снизив градус и обратила внимание на пасту, томящуюся на плите. Немного помешав и добавив трав, она почувствовала на себе пристальный взгляд девушки за спиной. Она не могла терпеть напряжения и открытого недовольства в своем же доме, поэтому решила дать понять этой заносчивой особе, что не собирается терпеть ее презрение. — Хочешь что-то спросить, Токио? — Ракель обернулась, держа бамбуковую лопатку в руке и смотря ей в глаза. — Столько вопросов, даже не знаю с какого начать… Инспектор полиции, всегда такая строгая, в классических костюмчиках и зарплатой тыщи в три евро за заслуги перед Родиной внезапно стала преступницей в бегах под ручку с криминальным авторитетом… Да по твоей жизни можно писать роман… — язвила Токио. — Скорее трагикомедию. И уясни наконец, что я больше не Инспектор полиции. В этом доме и для этих людей я Ракель, для тебя я Лиссабон. И если тебе что-то не нравится — это исключительно твои проблемы. Никто не просил ни тебя, ни твоего парня покупать телефоны у первого попавшегося идиота на блошином портовом рынке. И ты бы не стояла здесь, если бы вы все были чуточку внимательнее и умнее. Так что будь добра, хотя бы из уважения к Профессору… — ее речь прервал зашедший на кухню Серхио, который совершенно буднично прошел мимо Токио к плите и легонько коснувшись руки своей женщины, сказал: — Дорогая, подгорает, нет? — Токио закатила глаза на его обращение к этой женщине, а та быстро выключила плиту и отставила пасту на соседнюю конфорку, предварительно выругавшись. — И давно ты стал папочкой? — словно проигнорировав монолог Лиссабон, Токио решила продолжить показывать свое пренебрежение. — Твоя дочка подарила мне кое-что… — покрутив слона, она уставилась на Профессора. Напряжение Серхио заметили обе женщины, но он не собирался потакать капризам глупой малолетки, когда та насмехается над ним. — Не так давно, как ты думаешь. Да, Паула с большим энтузиазмом рассказывала мне, как подарит тебе слона, когда узнала, что ты приедешь «в гости». Надеюсь тебе хватит ума проявить дружелюбие к ребенку, который искренне и с трепетом относится к новому человеку в доме. — отрезал мужчина. — Ну да, ребенок же не виноват, что его мать — перебежчица и крыса. — выплюнула брюнетка, не подозревая, что ее ангел-хранитель уже кипел от злости. Ракель сделала шаг вперед, готовая снова наброситься на грубиянку, однако Серхио остановил ее рукой и строго посмотрел на Токио. — Ты находишься в моем доме с моей семьей и если уважаешь меня настолько, насколько говоришь об этом, ты будешь мириться с моей новой жизнью, нравится она тебе или нет. — брюнетка фыркнула, но он не закончил. — благодаря той, которую ты называешь предателем и крысой, нам удалось сбежать. Это она тянула время в палатке, пока ей угрожали и заламывали руки. Это она дала нам это время. И если бы не она, ты бы здесь не стояла и не корчила из себя непонятно что, Токио. Так что запомни одну вещь — тебя приняли здесь, несмотря на все дерьмо, что вы с Рио натворили. Так что будь так любезна прикрыть свой рот, если не можешь сказать ничего хорошего. — Токио замолчала, не ожидая такой тирады от Профессора. Она совсем не узнавала в нем этого скромного, неловкого и вечно тревожного при женщинах чудака, каким он был в Толедо. Она не знала, что в их побеге есть заслуга Мурильо. Ее сердце не растаяло, но она почувствовала, что сможет принять это его безумство под названием «семья». — Чем помочь с ужином? — тихо сказала она, желая провалиться сквозь землю. Серхио кивнул на тарелки и добавил: — Нас пятеро. Расставь на террасе, пожалуйста. Ужин проходил легче, чем весь день, казалось, ничего не происходило и в их дом действительно просто приехал гость. Токио ела так, будто не видела еду неделю, Паула не умолкала, рассказывая о своих увлечениях и школе, в которой учится на английском языке, Мариви интересовалась жизнью Токио на другом острове, а та с улыбкой отвечала на все ее вопросы. Ракель была необычайно тихой и иногда чувствовала, как Серхио под столом гладит ее ногу, чтобы она расслабилась и попыталась насладиться вечером. Паула прилежно убрала свою посуду и вежливо предложила гостье убрать и за ней тоже, на что та не отказалась и удивилась манерам этой девочки. Она вспомнила себя, несносного ребенка, который только и делал, что доставлял матери хлопоты, то проказами в школе, то очередной украденной мелочевкой в местном магазинчике ради забавы. Ее маленькие друзья были такими же, как и она, поэтому девушка думала, что все дети априори непослушные хулиганы. Но, видимо, не дочка Инспектора. Из мыслей ее вырвала как раз таки она, обескуражив своим вопросом. — Ты смотрела «Моану»? — спросила девочка, хлопая глазами. — Не думаю, что знаю, что это… — Токио даже не была уверена хочет ли она знать. — Это принцесса, которая живет на острове! Как мы! У меня есть диск! Хочешь? — Токио взглянула на малышку и, наконец, поняла, что главное хулиганство этой девочки — ее умоляющий взгляд, заставляющий тебя сделать что угодно. — Хочу. — неуверенно ответила девушка, посмотрев на Профессора, который натянуто улыбнулся и кивнул в сторону гостиной с телевизором. Паула поблагодарила за ужин и вприпрыжку, за руку с новой подругой, направилась знакомить ее с очередным увлечением. — Милая девушка, сынок. Это твоя сестра? — поинтересовалась Мариви, которой уже дважды за сегодня объясняли кто такая Токио и откуда она взялась. День у нее выдался такой же, как у остальных. Мягко говоря, дерьмовый. — Мама… У Серхио был только брат, это Токио, одна из членов банды. — вмешалась Ракель, убирая со стола последние тарелки в посудомойку. — Простите меня, я иногда такая забывчивая… — женщина расстраивалась, когда ей напоминали о том, что она уже знает, но постоянно забывает. В свои особо тяжкие для разума дни, она чувствовала себя грузом на плечах дочери и ее мужчины. — Мариви, все в порядке. Люди не могут помнить всего, я не помню, что ел на завтрак, так что, извиняться тут не за что. Отдыхай, мы принесем тебе и Луизе чай в комнату перед сном. — старушка кивнула, поцеловала обоих в щеки и удалилась под руку с медсестрой. Около одиннадцати Ракель вышла из душа, пронося за собой ванильно-пряный шлейф ее лосьона для тела. Серхио лежал на кровати и читал книгу о плавке металлов и оба удивленно посмотрели друг на друга, когда услышали смех из гостиной. Ракель провела ладонью по мокрым волосам и, закатив глаза, сказала своему мужчине: — Забирай ее оттуда, пора спать. — она была явно насторожена таким весельем ее дочери с преступницей. — Пусть еще немного повеселится, любовь моя. — нежно произнес Серхио. — Завтра понедельник и первым уроком английский. После школы может хоть на ушах стоять, так что все по кроватям! И, кажется, мой мужчина обещал утомить меня этой ночью… — сладко произнесла Ракель, побуждая Серхио уложить Паулу и направить все свое внимание на нее саму. — Моя властная королева сегодня много злится, я смотрю. — он подошел и чмокнул ее в губы. — Подожди меня на террасе. — еще один чмок и он направился на звук веселья с намерением прекратить его. Ракель решила не пренебрегать своим удобством и не думать о том, что подумает Токио, увидев ее в черном шелковом халате, вместо привычных ей «классических костюмчиков», поэтому надела сексуальное нижнее белье для обещанной ей ночи под этот самый халатик и вышла на террасу. Все-таки захватив «Алхимика», она тихонько шла по скрипучему дереву к своему любимому гамаку. Третьему по счету, потому что предыдущие два, они с Серхио сломали, пытаясь заняться любовью прямо в них. На террасе горел ночник, звук волн приятно ласкал ее слух, она выдохнула и легла в гамак, открывая 179 страницу книги. Осторожно покачивая его одной ногой, она не заметила, как прошло полчаса и, зевнув, на двухсотой странице, ощутила ладонь Серхио на своих волосах. — Уснула? — тихо спросила она, прогибая свою шею, словно кошка, чтобы он не переставал поглаживать ее. — Да, еле-еле. Кажется, слишком перевозбуждена этим знакомством. — Ракель фыркнула. — Даже не закончили главу, хотя там был самый интересный момент! — так же тихо воскликнул мужчина. — Какой ты ребенок! — рассмеялась она. — Можешь втихушку дочитать эту свою пятую главу. — Нет, у меня планы посерьезнее, любимая. — он присел на корточки, прижавшись к ее губам своими. Она замурчала в поцелуй и откинула свою книгу на пол. — Ты знаешь, как я обожаю этот твой шелковый кусочек ткани, но пойдем посмотрим, что там под ним? — разорвал он поцелуй, перейдя к ее шее. — Совсем не терпится, сеньор Маркина? — игриво прошептала она, медленно поднимаясь в его руках с гамака. — Вы правы, сеньорита Мурильо, мне совсем не терпится. — он снова поцеловал ее. — Я обещал хорошенько утомить свою женщину, неужели я не мужчина своего слова? Медленно двигаясь в спальню, они не переставали глубоко целоваться и улыбаться в губы друг друга. Наверняка, они бы и дальше предавались этой сладкой неге, пока боковым зрением Ракель не заметила, что никто иной, как Токио, стоит у открытой двери в их спальню и смотрит внутрь. Оторвавшись от Серхио, она откашлялась и почувствовала, как злость снова рождается прямо у нее в горле. — Что-то потеряла, Силена? — строго спросила Мурильо, уставившись на нее и специально выделив интонацией ее настоящее имя. — Нет. Перепутала комнаты. Красиво тут у вас. Гардеробная, все такое. — заявила свой анализ девушка. — Твоя следующая, спокойной ночи. — Ракель еле сдерживала себя, чтобы не схватить ее за шею и не вытолкать из комнаты. — Да уж, спокойной… — она одарила их смирительным взглядом и гордо направилась к себе, как вдруг обернулась на полпути. — И если хочешь быть Лиссабон, а не Инспектором Мурильо, то называй меня Токио. Зайдя в спальню и громко хлопнув дверью, Ракель тяжело дышала, пытаясь побороть этот приступ ненависти к нахалке. Серхио стоял позади, боясь вымолвить хоть слово и мысленно уже похоронил идею о наслаждении этой ночью. — Эта… эта высокомерная малолетка сводит меня с ума, Серхио. Я… я даже не могу подобрать слов от этой злости. Гардеробная и все такое? Моя спальня не долбаный музей, я здесь вообще-то сплю, трахаюсь, хожу в душ и… и еще одна подобная хрень и я съеду, Серхио! В соседний дом, что сдается! Нет, в соседнюю деревню! На соседний остров! — она не кричала, но по ней было видно, что женщина либо сейчас расплачется от новых обстоятельств, либо действительно кинется к чемодану собирать свои вещи. — Любимая… любимая, я прошу, давай успокоимся и глубоко вдохнем и выдохнем. — он раскинул руки в воздухе, поднимая их вверх и вниз, имитируя вздохи. Ракель последовала его примеру и уже была на грани слез. — Тише, тише… Вот так. — она дышала вслед за ним. Он осторожно сделал два шага навстречу к ней и притянул в свои объятия, поглаживая по голове. Она уткнулась в его плечо и сглотнула этот неприятный комок в горле. Неделя обещала быть тяжелой, но прямо сейчас ей была необходима разрядка и действительное расслабление. Она приподняла голову и по-детски вытянула губы в трубочку, прося поцелуя. Он тут же нежно выполнил ее просьбу, пока она не приоткрыла рот, прося большего. Поддавшись ей, мужчина начал страстно целовать Ракель, пробираясь языком внутрь. Она медленно развязала свой черный халат, прижимаясь к нему еще ближе. Оторвавшись от ее губ, он взглянул на то, что было под шелковой тканью. — Сюрприз! — сексуально прошептала она. На ней был новый, идеально черный кружевной комплект нижнего белья, который явно пополнял коллекцию ее донельзя возбуждающих нарядов. — Ну и где мы такой взяли? Я помню твое каждое и это… это новое, застежек спереди у нас еще не было… — он не мог оторвать от нее глаз, что только позабавило Ракель. — Заказала и вчера забрала. Хотите снять с меня это, сеньор Маркина? — она поглаживала его бороду, смотря в его дикие глаза. — Хочу… какой бы богиней ты в нем не была, я хочу с тебя это снять. — он довольно облизнулся и вновь притянул ее в поцелуй, подхватывая ее ноги так, чтобы она обвила ими его торс. Серхио прижал ее к кровати, не переставая целовать и сжимать ее грудь, чувствуя уже такие твердые соски. Избавив ее от лифчика, он захватил губами одну ее грудь, от чего она протяжно застонала. Он и сам был очень возбужден, что почувствовала Ракель своей ногой. Поглаживая его через пижамные штаны, она хитро улыбнулась и резко перевернула их так, что оказалась сверху. Положив руки на ее бедра, он выжидающие смотрел что будет делать эта чертовка дальше, пока она елозила своей попкой по его твердому члену. Медленно спускаясь своими поцелуями ниже, Ракель стягивала с него штаны вместе с боксерами, пока совсем не оголила и не откинула одежду в сторону. Оказавшись в опасной близости к его органу, на котором уже блестела капля предэякулята, она решила подразнить его. — Мне… взять его в ротик, милый? — прошептала женщина, смотря на него снизу вверх. — Боже, прошу тебя, любимая… не мучай меня. — зашипел он, не в силах установить с ней зрительный контакт, закатывая свои глаза. Ракель глубоко вобрала его в рот, наслаждаясь вкусом своего мужчины, пока он тихо стонал и гладил ее по голове. Ей нравилось это чувство, первоклассно отсасывать ему, пока он гладит ее по голове, как бы поощряя ее действия или же разминает пальцами ее челюсть. Ему никогда не нужно было направлять ее или сильнее толкаться в ее рот, она всегда знала, как он любит и от чего буквально сходит с ума, балансируя у пропасти оргазма. Потирая его членом свое горло, она сморгнула слезы на глазах и принялась массировать его яйца, зная, что он не продержится и пяти минут. Так и случилось, чувствуя приближение разрядки, он прохрипел, дергая ее за предплечье, намекая на то, что он не хочет заканчивать подобным образом. Выпустив его изо рта с громким хлопком, Ракель стянула с себя трусики и отбросила их к его одежде. Она снова сидела на нем сверху и смотрела как он блаженно улыбается, потирая ее клитор и проверяя готова ли она принять его. Ее рот блестел и, кажется, он не видел ничего красивее этой картины. Картины его обнаженной женщины, сидевшей на нем сверху, абсолютно возбужденной и готовой наброситься в любой момент. Медленно опустившись на него, они оба громко простонали от волны удовольствия. Серхио аккуратно дернул ее за руку, прижимая к себе и с новой силой впиваясь в его губы, она размеренно двигалась на нем. Воздуха не хватало, мужчина протяжно застонал, ощущая приятную тесноту внутри нее, в этом дне было слишком много напряжения и стресса, они оба понимали, что не продержатся долго, поэтому Ракель снова прямо села на нем и, крепко держа ее за бедра, он насаживал ее на свой член. Горел только ночник на комоде, белые простыни смялись под их телами, женщина действительно выглядела как обнаженная богиня, получающая невероятное удовольствие. Прижавшись большим пальцем к ее клитору, он сводил ее с ума, комната наполнилась их стонами, которые становились все громче и громче. Токио ворочалась в своей кровати, не в силах уснуть. Слишком много мыслей вертелось в ее голове, она уже было хотела встать с кровати и пойти на пляж, как вдруг услышала что-то похожее на стоны, прямо за стеной у изголовья кровати. В смятении подняв брови вверх и выпучив глаза, она надеялась, что ей кажется и она просто сходит с ума от количества событий, но следом за странным звуком послышался тихий стук в эту же стену. Решив прислушаться, она приложила ухо к стене и так звуки стали еще громче. В комнате рядом действительно кто-то трахался и догадаться кто не составило для нее труда. Инспектору явно было очень хорошо, как и Профессору, который тоже не стеснялся выражать свое удовольствие. Сквозь стоны и звуки бьющейся о стену кровати, она смогла расслышать слова, которые медленно начали ломать ее психику. «Малыш», «любимый», «Серхио», «Ракель», «быстрее», «чёрт» и наверняка еще куча всего, что выкрикивают люди в пик наслаждения. В полному исступлении она снова легла в кровать и поняла, что большой разницы между таким положением и прижатым к стене ухом нет. Брюнетка начинала злиться: «Как Профессор может думать о чем-то, кроме как о произошедшем? Как может наслаждаться жизнью, когда Рио где-то пытают? Как вообще этот ботаник может с кем-то заниматься страстным сексом и какого черта она это слышит?». Желая приглушить эти звуки и отогнать собственные мысли, она прижала подушку к своему лицо и тихо зарычала от злости на весь мир, желая, чтобы хоть кто-нибудь из соседей побыстрее кончил, чтобы это прекратилось. Мучительных 20 минут она продолжала вертеться в постели, уже подумывая начать долбить в стену или вовсе ворваться в их спальню и закончить этот секс-марафон, однако, представив гнев Профессора и последующую за ним свою жизнь на улице, она сжимала пальцы в кулаки и, на грани нервного срыва, дрыгала ногами в воздухе. Наконец, звуки прекратились, тишина стояла уже три минуты и Токио начала молиться, что эта тишина означает конец, а не длительный поцелуй, который заткнул бы их рты. Что-то ей подсказывало, что дальше — только хуже. Серхио с гортанным стоном кончил внутрь своей женщины, предварительно дважды доведя ее до оргазма. Он упал головой на ее грудь и тяжело дышал, пока она с закрытыми глазами поглаживала его волосы. Привстав и нежно поцеловав ее в губы, мужчина лег рядом и притянул ее в свои объятия, переводя дух. Она тихо посмеивалась и целовала его щеки, пока они оба не провалились в сон, не подозревая, что только что подарили эротический подкаст своей соседке. На следующее утро, за завтраком, Токио недовольно спросила, может ли Профессор отвезти ее в ближайшую аптеку, где продавались бы беруши. Переглянувшись с Ракель, которая покраснела, он безмолвно кивнул и уставился в свою тарелку. Неделя становилась сложнее, чем все думали.