Всё началось с меча

      Когда Гавриил нашёл людей и увидел у Адама в руках пламенеющий меч, то как-то очень быстро понял, что задание «просто присмотри за ними, чтобы они справились, но без необходимости не лезь: чем больше они сделают сами, тем лучше для них» окажется не таким простым, как ему показалось вначале. Меч пламенел, Ева грела о него ладони, а Гавриил думал, как бы так отвести Адама в сторону, чтобы не являться хотя бы обоим сразу. В итоге Адам никуда не ушёл от места стоянки, но убежала Ева «я сейчас вернусь, не беспокойся», позволив Гавриилу перекинуться парой слов с её мужем.       — Здравствуй? — это был его первый разговор с человеком, так что архангел не слишком хорошо представлял, как именно стоит себя вести.       — Ты… ангел, да? — Адам смотрел на него напряжённо, но нельзя сказать, что враждебно. — Что-то случилось? Что-то ещё? — даже спроси у Гавриила Всевышняя, он и то бы вряд ли смог уверенно ответить, чего было больше в голосе первого человека: надежды или страха.       — Нет, — архангел в успокаивающем жесте поднял руки. — Ничего не случилось, я просто хотел уточнить, откуда у тебя меч.       — Мне дал его ангел, который вывел нас из Эдема. Что-то не так?       — Всё отлично, — уверенно улыбнулся Гавриил, чувствуя, как в черепе зарождается боль. — Я просто уточнил. Удачи в обустройстве, уверен, будет непросто, но вы справитесь.       — Спасибо, — поблагодарил Адам, но Гавриил уже исчез, чтобы подумать, что делать дальше. С одной стороны, всё могло идти по плану и он зря беспокоится. С другой стороны — по чьему конкретно плану?       Азирафаила Гавриил нашёл быстро, тот задумчиво бродил между скал, рассматривая почти скрывшуюся за горизонтом стену Эдема.       — О, Гавриил, давно не виделись, — херувим вздрогнул от неожиданности, но тут же улыбнулся и почему-то заозирался по сторонам. — Ты тоже на Земле?       — Да. Не думаю, что надолго, — Гавриил опёрся о прогретую солнцем скалу, чувствуя кожей её жар и жёсткость. — Нужно просто присмотреть поначалу.       — Ой, это замечательно, — обрадовался Азирафаил и уселся на камень напротив. — Что-то сложное?       — Нет, наверное. Не знаю, — архангел пожал плечами, размышляя, как бы так аккуратно задать вопрос, чтоб не слишком в лоб. — Думаю, я должен справиться, раз Она отправила меня, верно?       Азирафаил с готовностью кивнул, и светлые волосы качнулись в ярких лучах, тут же захотелось пригладить их рукой и ничего не спрашивать. С чего у него вообще возникли какие-то сомнения? Это же херувим, он бы точно не сделал ничего неправильного, а забота Гавриила — присмотреть за людьми и их первыми шагами в мире, где каждый шаг будет стоить труда, сил, а нередко и боли.       — Ты без меча? Здесь безопасно?       И Азирафаил вдруг так замялся, что у Гавриила на мгновенье внутри стало пронзительно холодно. Всего одна секунда, а потом у херувима нашлись слова и формулировки, чтобы объяснить, что меч где-то тут. «Где-то тут» описывалось широкой дугой вокруг, в которую попадало едва ли полмира.       — Понятно, — архангел заставил себя улыбнуться как обычно. — Ну, смотри не потеряй, а то потом отчёты не сойдутся.       — Конечно! — с энтузиазмом пообещал херувим, чьи отчёты никогда — ни-ког-да — не сходились, уж Гавриил-то знал, сам же всегда находил и исправлял ошибки. — Как обычно.       «Как обычно, — покладисто согласился про себя Гавриил, возвращаясь к людям, — так как обычно».       Какая, в конце концов, разница, случайно Азирафаил нарушал порядок или не очень, если результат от этого не менялся? Даже если херувим Всевышней и ошибался цифрами и строчками в отчётах, он никогда не ошибался в самом важном. Так что Гавриилу было несложно навести порядок в мелочах, если Азирафаил решил, что людям нужно было отдать меч, и если он не хотел об этом сильно распространяться — тоже.       Но меч у людей всё-таки лучше забрать. Не сейчас, конечно. Раз Азирафаил его дал, значит, у этого был смысл. Но когда Адам с Евой обживутся и освоятся здесь, вдали от Её благодати. А пока у него есть время подумать, как бы всё так провернуть, чтоб и порядок, и никакого шума. Возможно, было бы проще, если бы он сразу договорился с Азирафаилом, но, во-первых, талант не привлекать внимания к тому, что херувим хотел сохранить в тайне, тот только что наглядно продемонстрировал, и не было никаких оснований полагать, что в следующий раз у него получится лучше. А во-вторых, Гавриил абсолютно не хотел сообщать Азирафаилу о том, что беспокоится о нём. Это чувство казалось смешным и нелепым на фоне того, что херувим его едва ли особо замечал и вряд ли помнил о его существовании в то время, что архангел не мозолил ему глаза.       Самаэль, как обычно, согласился прийти, но, по своему обыкновению, тогда, когда сам счёл нужным, а не когда договаривались. От него тянуло холодом и жаром разом, и Гавриил чувствовал, как прах незримо оседает на мир там, где тёмные ободранные крылья отбрасывали тень.       — Давно не виделись, — голос того, кому Она вверила смерть, глухо разносился по округе и, наверное, должен был внушать что-то, но Гавриил знал Самаэля слишком давно, чтобы проникнуться.       — Ты не считаешь время.       — Зато ты считаешь, — Самаэль чуть откинул голову назад, и сквозь правильные черты проступили линии человеческого черепа. — Как ты думаешь, мне так больше идёт?       «Серьёзно?» — Гавриил не спросил вслух, у приятеля всегда были какие-то претензии к общей эстетике происходящего вокруг.       — Слишком на человеческий похож.       — М… да, пожалуй. Надо будет подумать над этим.       — Дерзай, — благословил Гавриил, и Самаэль осуждающе изогнул кость надбровной дуги. Выглядело, пожалуй, забавно, но Гавриилу было не до того, и назначенный Смертью это заметил.       — Ты соскучился, что позвал меня на встречу? — предположил Самаэль самый фантастический вариант. Они нормально ладили и неплохо понимали друг друга, но никогда не стремились к встречам. Им просто не о чем было бы поговорить ради удовольствия.       — Войну ведь доверили тебе? — Гавриил перебрал десяток версий небрежной и случайной подводки к интересующей его теме, но по здравому размышлению пришёл к выводу, что всё это бесконечно глупо. Если ему нужно, чтобы Самаэль услышал его и понял, то лучше говорить прямо. И просто рассчитывать на то, что тот согласится. Потому что больше рассчитывать не на что, а меч надо спрятать в бесконечных списках, отчётах и распоряжениях. Спрятать так, чтобы с какого конца его ни кинулись искать, будущее местоположение и предназначение ангельского меча не вызывало ни у кого удивления. И люди для этих целей не годились.       Конечно, Гавриил отдавал себе отчёт, что даже если Самаэль согласится, а у него получится всё правильно оформить, от настоящей проверки это не спасёт. Но надеялся на то, что её просто никому не понадобится проводить. Всевышняя, по крайней мере, за этот год (да, Гавриил действительно считал время, хотя, казалось бы, ему-то зачем?) ничего не спросила, и если Её и дальше не будет волновать этот вопрос, то с любопытством всех остальных Гавриил как-нибудь справится.       — И не только Войну, — вздохнул Самаэль. — И от каждого из этих детей работы только прибавляется и прибавляется. Война пока самая тихая.       — Это ненадолго, — невольно предупредил Гавриил о том, что его собеседник прозревал в будущем яснее него.       — Я знаю. Так зачем тебе Война? Я помню, ты её не любишь, плохие воспоминания, всё такое… всё ещё скучаешь по братику?       Гавриил проигнорировал издевательский вопрос: о семье он ни с кем не собирался разговаривать. Поэтому просто молча положил перед Самаэлем меч, чьё пламя погасло, притаилось в глубине, терпеливо ожидая своего часа:       — Ей потребуется атрибут. Меч не хуже любого другого.       — Он даже слишком хорош для девочки, — Самаэль, разумеется, отлично видел, что именно за меч перед ним, и знал, что у Гавриила такому неоткуда было взяться. — Я могу спросить?       — Можешь.       — Но ты не ответишь, — сам себе подытожил чернокрылый ангел. — Передать его ей?       — Я думаю, пока рано. Просто припрячь его для неё, чтобы никто другой не добрался. Скоро на этой планете станет дивно оживлённо.       Самаэль задумчиво коснулся тёплой, будто живой, рукояти:       — Ладно. Но за тобой должок. Да?       Меньше всего Гавриил хотел быть обязанным Самаэлю, с его равнодушным чувством юмора, пренебрежительным милосердием и безжалостной растерянностью и вездесущестью. Но какие у него были варианты? По крайней мере, такие же надёжные. А тень крыльев, в которых таилась смерть, была способна сокрыть что угодно от кого угодно. И уж тем более — проделки Азирафаила от ангелов и падших, такая, в сущности, мелочь, которая ничего не будет стоить одному и неизвестно, во сколько в итоге обойдётся второму.       — Да, Самаэль. Спасибо.       Когда Гавриила отправили с другими ангелами разобраться с Азазелем и Семиазой, то он помнил, что больше всего его поразил вид людей с оружием. Особенно с мечами. Как будто бессмысленно было вообще что-то делать и пытаться исправлять — оружие ложилось в человеческие ладони усилиями ангелов и приближало ещё неведомую людям Войну. Зажигало для девчонки путеводные огни, ведущие её к человеческому порогу.       И это требовало кары, по воле Её. А Гавриил, вместо того чтобы ужасаться и сожалеть, молча, так, чтобы никто не видел, радовался, что Азирафаила эта судьба миновала. Где-то, в какой-то неведомой Гавриилу дали, между Азирафаилом и Азазелем пролегало различие, которое уберегло херувима Гавриила от божьего гнева.       — Это ж нечестно, — возмущался Азазель, пока Гавриил приковал его в пустыне. — Почему Азирафаилу можно, а меня сразу наказывать?!       Если бы тогда Гавриил знал, как он вскоре возненавидит эту фразу «Почему Азирафаилу можно, а…»       — Потому что он хотел защитить и согреть, а не учил убивать, — на самом деле Гавриил бы не поручился, что его взгляд на ситуацию верен. Но всё же, несмотря на то, что творил Азазель на Земле, он заслуживал хотя бы ответа в качестве последнего милосердия, которое Гавриил мог ему подарить.       — Ради Небес, — Гавриил смотрел на стоящего перед ним ангела в чине власти и с трудом удерживал себя от того, чтобы запустить руки в волосы, сжимая раскалывающуюся от непонимания голову, — ты можешь мне объяснить, как тебе вообще пришло в голову договариваться о сотрудничестве с демоном? Я уже не спрашиваю, как ты решил, что идея хорошая. И тем более детали организации процесса. Миртаил… как?       — Ну, я подумал, что Азирафаилу разрешили, значит можно. А что, нет?       Гавриил с внезапной завистью подумал о том, что люди могут повеситься, попасть в ад и вечность до Конца Света вариться в адских котлах, ни о чём не думая и ничего не решая. Какие счастливчики, Всевышняя их бесконечно любила, когда творила.       — Кто твой начальник?       — Так это… Вы?       — Удивительно, что ты об этом помнишь, мой дорогой друг, — Гавриил улыбнулся и с удовольствием отметил, что стоящий перед ним навытяжку подчинённый немного побледнел. — Тогда почему ты принимаешь подобное решение, советуясь с Азирафаилом, а не со мной о его целесообразности в твоих обстоятельствах?       Понятно, что Миртаил с Азирафаилом ни о чём не советовался, а просто повторил, не думая. Понятно, что и Азирафаил ни о чём с Гавриилом не советовался, и тот вообще впервые слышит, что от относительно невраждебного сосуществования эти двое перешли к, прости меня Всевышняя, сотрудничеству. Но надо же теперь как-то создавать иллюзию того, что Азирафаил не творит всё, что вздумается его левой пятке, или правой (а он — творит), пока Гавриил ему во всём попустительствует, потому что идиот мягкотелый (хотя он — попустительствует и идиот). Есть вещи, о которых подчинённым лучше просто не знать.       — Я… простите, — Миртаил опустил глаза в пол и даже слегка покраснел от раскаяния. — Я не подумал. Я…       — Бывает, — Гавриил встал из-за стола и успокаивающе положил руку на плечо подчинённому. В самом деле, кто угодно виноват в сложившейся ситуации: Азирафаэль, Кроули, Гавриил, — но никак не несчастный рядовой ангел, которому в голову не могло прийти, что на Небесах под руководством Гавриила такой бардак может твориться. — Ладно, не расстраивайся так. Ты прекрасный ангел, и я готов поверить, что если ты не видел другого способа решить проблемы, — Миртаил покраснел ещё сильнее, явно от мысли, что более достойные способы были, но Гавриил решил его не жалеть, — значит, так и есть. Я согласую тебе сотрудничество, но… не будем об этом никому говорить, хорошо? Я тебя знаю, а Михаил может и не понять.       Миртаил с готовностью закивал, счастливый от возможности скрыть свою позорную оплошность от широкой общественности. А Гавриил с печалью подумал, что это первый, но не последний случай. И лучше бы ему ни о чём не спрашивать, просто чтобы не слышать каждый раз «А Азирафаил…» Каким нужно было быть наивным тогда, на заре человечества, чтобы поверить, что историей с мечом всё и закончится.       — Слушай, — Самаэль появился в его кабинете будто из ниоткуда и теперь стоял мрачной пугающей тенью. Наверное. Гавриил всё ещё считал, что его знакомый слишком много значения придаёт внешним эффектам, хотя те, конечно, были весьма занятны. — Я тут подумал, что отводить одних мёртвых туда, других сюда — это так напрягает. Бегаешь во все стороны, как идиот…       — Сочувствую, — Гавриил старался быть кратким, чувствуя подвох.       — Может, заберёшь себе своих клиентов? Ты ж всё равно вечно бегаешь между Землёй и Небесами, м?       И почему он вообще должен выполнять чужую работу, когда у него собственной…       Ах да. Азирафаил, меч, Самаэль, должок.       — Конечно, без проблем, дружище.       — Спасибо, приятель, — Самаэль махнул ему рукой, прощаясь. — Удачи.       Говорить о том, что долг закрыт, никто из них не стал: зачем озвучивать очевидное, рискуя тем, что кто-то может не вовремя зайти и услышать? А они оба и так всё отлично понимали.       И то, почему Гавриил не отказался.       И то, что своё желание Самаэль уже потратил.       Гавриил устало вздохнул и растёр лицо ладонями, приходя в себя. С одной стороны, работы теперь ещё прибавится, с другой — над его головой больше не висит неизвестный и непредсказуемый долг. Ясность всегда приносит некоторое облегчение, осталось только понять, где взять на всё время, но это как-нибудь да решаемый вопрос.       Очередной ангел стоял перед Гавриилом прямо и ровно, но взгляд упорно отводил в сторону, и Гавриил уже даже не пытался призвать смотреть ему в глаза. В самом деле, пусть все смотрят уже куда хотят, по крайней мере так они быстрее отвечают на заданные вопросы.       — С чего ты вообще решил, что потратить чудеса на то, чтобы согреть собственную комнату — это хорошая идея, когда ты в этом даже не нуждаешься?       — Но Азирафаил же так делает! — простодушно отозвался бессмертный дурень, и Гавриил подавил сначала желание повыть в потолок, потом побиться лбом о собственный стол. Не так страшны были проблемы, которые создавал Азирафаил, как его удивительно заразительный пример для всех остальных «полевых агентов». Если бы его херувим сам там себе что-то делал, Гавриил вообще и слова бы против не сказал, но что мешало Азирафаилу уже тысячи лет, если не вести себя подобающим для ангела образом (инструкции давно написаны), то на крайний случай постараться не демонстрировать свой «особый путь» всем мимо проходящим? Впрочем, какая разница, если Гавриил всё равно почти ничего ему на этот счёт не говорит. Просто язык не поворачивается, когда Азирафаил поднимает на него свои глаза и напряжённо улыбается. А ведь когда-то визит Гавриила не заставлял его нервничать и беспокоиться, но с тех пор многое изменилось. Архангел не позволяет себе об этом задумываться: некоторые мысли слишком опустошающи. А у него абсолютно нет времени на эту бессмысленную рефлексию.       — Это прекрасно, — согласился Гавриил, не пытаясь скрыть яда в голосе. — А то, что Азирафаил план всегда выполняет, ты повторить за ним не хочешь?       Повисла неловкая пауза, и Гавриилу стало тоскливо: он заранее знал, что и как будет дальше. Что скажет он, как отреагирует ангел и чем всё это в итоге закончится. Не первый раз.       И, разумеется, не последний. Увы и ах. Но Азирафаилу в этот раз надо будет сказать… Нет, лучше написать, даже если рука дрогнет письмо всегда можно будет переписать. Но со злоупотреблением чудесами нужно было что-то делать, они же автоматически учитываются, ещё не хватало, чтоб на это обратила внимание Михаил. Или Сандальфон с Уриил.       Спустя месяц, читая о том, как Азирафаила чуть не казнили, потому что он демонстративно не стал пользоваться чудесами для собственного спасения (назло маме уши отморожу, не иначе), Гавриил с вернувшейся тоской думал о верёвке и мыле, которые всегда есть у людей. Универсальный способ решения проблем, с одним только недостатком: это так ни разу не работает даже для людей, а уж тем более для него.       Очень хотелось вызвать Азирафаила в кабинет и спросить у него, как тот вообще мог перепутать «не греть себе чайник с помощью чудес» и «умри, израсходуй казённое тело, но чудеса не используй»? Однако Гавриил предполагал, что сделай он так — и спустя десять минут Азирафаил рисковал вернуться на Землю с разрешением делать всё что пожелает.       А у них всё-таки дисциплина. Какая-то.       Порой Гавриилу казалось, что весь порядок на Небесах — это иллюзия, но потом он вспоминал, что кроме Азирафаила есть и другие ангелы, нормальные. И с его стороны было бы гораздо разумнее вляпаться в кого-то из них, а не во взбалмошного херувима, но что Гавриил мог с собой поделать? Сказать по правде, мог многое, но не хотел. Потому что Азирафаил… это Азирафаил, и Гавриил не был готов отказаться ни от проблем, ни от лишней работы, ни от головной боли, если для этого нужно было как-то избавиться от Азирафаила в его жизни. Пусть даже только от тени.       Каждый довольствуется тем, что имеет, а Гавриила всё устраивало.       Абсолютно.       Пока не начался Конец Света, а у Азирафаила по этому поводу, как обычно, не нарисовалось собственное мнение. Что Гавриила всегда особенно радовало в идеях его херувима, так это то, что Азирафаил, по своему обыкновению, так и не собрался толково пояснить свои позицию и претензии, пока не настал решающий час, не пробил миг, не грянул гром — и какие там ещё человечество придумало идиомы для подобных случаев?       Со всем уважением и заботой, какие в Азирафаиле вообще были, тот озвучил свои аргументы именно тогда, когда рати Рая и Ада уже построились и ждали только команды к выступлению, которая всё никак не поступала.       И что в итоге увидел Гавриил, прибыв на место событий (абсолютно не то, что значилось в плане, но это уже даже не удивляло)? Азирафаила, Адама и меч. Пламенеющий.       Ах да, ещё Самаэля, стоящего где-то в стороне и делающего вид, что вообще случайно мимо проходил. У Гавриила аж в голове заломило от предчувствия того, в какое количество работы ему выльется это… deja vu. В этот раз, правда, если повезёт, если ему очень повезёт, он, может, и обойдётся без сомнительных сделок с Самаэлем.       — Что? — переспросил Гавриил, услышав пылкую, но короткую речь Азирафаила. Не то чтобы он не понял, на что ему намекают, но хотелось получить какое-то время для того, чтобы не столько даже осознать степень… провала плана с Концом Света, сколько просто смириться с этим.       Особенно с тем, что — нет, работы меньше не станет. И все проблемы останутся на месте: Азирафаил на Земле, демоны в Аду и Рай без Её присмотра…       Гавриил всегда об этом мечтал, конечно.       «Всевышняя, за что?!»       Чем хороши демоны — они всегда помогут потянуть время и дадут подумать о своём, пока сами будут толкать какие-то речи. Хотя Вельзевул вон Кроули действительно слушает, как будто ей интересно, хотя и последнему ослу очевидно, что ни слова рыжего демона, ни тем более Азирафаила для неё вообще не аргумент. Какой же уважающий себя демон согласится с чужим мнением, осознавая, что именно он делает? Так что Гавриил поманил её в сторону:       — Я украду на минутку?       На самом деле Гавриил был уверен, что Вельзевул сначала среагировала на слово «украду» и рефлекторно поддержала аморальное начинание, а потом постеснялась идти на попятную, когда поняла, кого именно и у кого он хочет украсть. С демонами — любыми — это всегда на удивление хорошо работало: их просто нужно было ставить перед каким-то фактом так, будто это дело давно решённое. Причём самим демоном.       — И как я должен остановить десять миллионов ангелов?       Главное, не спрашивать, будет ли он вообще кого-то останавливать, и тогда Вельзевул…       — Лучше скажи, как мне остановить десять миллионов демонов и заставить их работать?       …обязательно поведётся. В такие моменты Гавриил даже забывал о том, что не слишком любит этих, таких простых и наивных, созданий. В самом деле, даже ангелы чаще задавали уточняющие вопросы, пока их бывшие друзья, кажется, просто стеснялись показаться глуповатыми.       — По крайней мере, — Гавриил не только повернулся в сторону Азирафаила и помахавшего ему рукой Кроули, но и голос повысил, чтоб точно услышали, — мы знаем, кто во всём виноват!       А потом всё-таки подошёл к племяннику и предупредил ещё и лично его: человеческая психика такая хрупкая, тем более это же ребёнок, который наверняка же не в полной мере осознаёт последствия своих поступков. Вот, Вельзевул его даже поддержала, может, в ней проснулось какое-то женское сострадание? Материнский инстинкт? Гавриил надеялся, что нет, мальчик, конечно, сам виноват в том, что поссорился с отцом, но крёстную Вельзевул всё-таки не заслужил.       Так, тут он вроде бы сделал всё что мог: то есть ничего, но кто же его в этом обвинит? Пора возвращаться домой и наводить порядок там. Даже думать, что ему скажет Михаил, услышав такие новости, не хотелось настолько, что пару мгновений Гавриил даже позволил себе помечтать, как сейчас скомандует войскам выступление так, будто всё идёт по плану… Но спину жёг взгляд Азирафаила, и архангел поспешил исчезнуть с Земли поскорее: его ждёт работа и целое воинство ангелов, жаждущих объяснений…       Гавриил медленно убрал со стола всё, чтобы осталась только девственно чистая столешница и ничего — абсолютно ничего — не напоминало ему о только что сделанной работе. Оформить очередную курьерскую бессрочную доставку неизвестно когда неизвестно кому оказалось сложнее, чем он думал, наблюдая со стороны. Пожалуй, он даже был готов согласиться, что хоть и переплатил Самаэлю за предыдущую, но всё-таки не так сильно, как считал.       — Это оказалось более…       — Сложным? — Самаэль с абсолютно человеческой непосредственностью уселся на его стол, будто и не демонстрировал всего несколько часов назад вселенский пафос.       — Выматывающим, чем я предполагал. Люди порой слишком суетливые. Зачем им бумаги, которые не проживут и пары тысяч лет?       — Расслабься. В этот раз у них хотя бы уже существует служба доставки, не то что когда по Земле бегали только Адам, Ева и этот твой…       — Он не мой, — Гавриил поднял на Смерть тяжёлый взгляд, никак не прикрывая его улыбкой, и тот выставил вперёд ладони.       — Хорошо, и не твой херувим. — Сколь бы то ни было испуганным Самаэль, впрочем, не выглядел. — Вот тогда было весело.       Гавриила едва не передёрнуло от мысли оформления доставки в несуществующей ещё сфере человеческого взаимодействия.       — Да, я оценил.       — И даже расплатился, — хмыкнул Самаэль, отрезая возможность озвучить ему благодарность. — Давай, колись, о чём хотел поговорить?       — Можешь их предупредить перед тем, как за ними придут? — Гавриил не хотел, совершенно нелепо и бессмысленно не хотел произносить имена вслух. Будто это могло кому-то чем-то грозить. Азирафаилу — чем-то неведомым, или Гавриилу — признанием своей слабости…       О которой Самаэль и так знает уже шесть тысяч лет. Было бы перед кем отмалчиваться. И всё равно заставить себя произнести имена вслух было настолько тяжело, что Гавриил предпочёл понадеяться на чужую догадливость.       — Не твоего херувима и его демона? Или не его демона? Как правильно?       Гавриил не знал, как правильно. И не хотел знать.       Ему прекрасно жилось без этого знания уже который век.       — Да, именно их.       — Ладно, — согласился Самаэль, спрыгнув на пол и снова надевая на себя благообразный и почтенный образ, в каком его привыкли представлять люди. Да и не только люди, в общем-то, остальные тоже недалеко ушли. Можно ли считать проявлением доверия и симпатии тот факт, что в его компании Самаэль не всегда строил из себя необоримую силу мироздания? — Это в общем-то не сложно, они умеют понимать намёки. Умеют же?       Гавриил пожал плечами: откуда ему-то знать? Может быть, умеют, но делают вид, что нет. Может, не умеют, но старательно поддерживают репутацию умников. С ним никто не откровенничал на этот счёт, так что он мог только предполагать.       — Спасибо.       Если бы он знал, за что благодарит, — удавил бы! Зря Самаэль, что ли, с ним частью полномочий поделился, когда отсыпал щедрой рукой кусок обязанностей?       — Я же просил тебя их предупредить, — Гавриил смотрел на беспечно стоящего у окна Самаэля. — Ладно, забудем о том, что я просил. В конце концов, кто я такой, чтобы выполнять мои просьбы.       — Ну, не наговаривай на себя, — повернулся к нему ангел Смерти, но, наткнувшись на спокойный и почти ласковый взгляд, отвернулся обратно к окну.       — Но ты, ты же согласился, хотя мог бы просто отказать мне. — Гавриил на секунду задержал дыхание, потом медленно и беззвучно выдохнул. — Ты можешь объяснить мне только одно: зачем?       — Я их предупредил, — деланно беззаботно отмахнулся Самаэль, всё ещё не поворачиваясь.       — За семь секунд, Самаэль? — едко уточнил Гавриил. — Ты это сейчас серьёзно мне говоришь?       Потому что не нужно слишком большое умственное усилие для того, чтобы догадаться, что Самаэль «пошутил». Именно так, как только и умеет тот, кто тысячи лет — обратная сторона силы Творения, изнанка жизни, воплощение великого рубежа, сквозь который прошёл или пройдёт каждый живущий. Гавриил и сам умел шутить подобным образом. Каждый из них, из тех, на кого упало слишком много, умел так.       — Им же хватило, — неизвестно, пытался ли Самаэль оправдаться или успокоить, но Гавриил усмехнулся. Если бы «им» не хватило, он определённо был бы в ярости, а так желание придушить старого знакомого рождала скорее обычная безвредная злость, выросшая из нервов и облегчения.       — Твоими молитвами, безусловно.       — Я этого не говорил, — тут же открестился от всего Самаэль.       — А мне показалось, что намекал.       — Нет.       — То есть твоё предупреждение за семь секунд всё-таки было бесполезным? — Гавриил почувствовал, что улыбается уже нормально. В самом деле, не будет же он всерьёз убивать Самаэля. Во-первых, всё равно не получится, во-вторых, не дай Бог получится и вся его работа перейдёт к Гавриилу. Пережитые волнения явно того не стоили.       — Если я скажу, что верил в них, ты успокоишься? — уточнил Самаэль, снова отвернувшись от окна и на несколько мгновений зависнув, разглядывая улыбающегося Гавриила. — Ты не злишься.       — На самом деле, очень, — признался архангел. — Но какой в этом смысл?       — Всё ещё до отвращения практичный, — наверное, Самаэль поморщился, но странный череп был не предназначен для передачи таких тонких нюансов мимики. — Самому не скучно?       — Не беспокойся, — сердечно заверил его Гавриил. — Вокруг всегда находится много желающих меня развлечь. Скучать просто некогда. Опять же, всегда есть работа, которой с каждым годом не становится меньше.       — Кстати, — оживился Самаэль, — у меня её тоже много. Так что я пойду.       — Удачи, — кивнул Гавриил, но тут же вспомнил, что не прояснил один вопрос. — За предупреждение — буду должен.       — Не надо, — тут же выставил перед собой ладони Самаэль, видимо, догадавшийся о том, как его отблагодарят, стоит ему только заикнуться об этом долге. — Считай моим подарком.       — Если ты настаиваешь.       — Спасибо, — и ангел Смерти поспешил исчезнуть, пока его всё-таки не начали благодарить: в конце концов, у Гавриила тоже было своеобразное чувство юмора.       Оставшись наедине с самим собой, Гавриил устало сел в своё кресло, которое когда-то специально выбрал, чтобы оно было идеальным, и позволил себе, наконец, подумать о том, что теперь каждый потенциальный Конец Света, хоть запланированный, хоть нет, для него будет проходить под бесконечно повторяющийся рефрен от всех ангелов, работающих в поле, «но Азирафаилу же можно».       Никакого отдыха в ближайшую вечность — вот что конкретно означало это знание.