Город оружейников

Дорога была не такой долгой, как ожидалось. Город был укрыт белым одеялом, а лёгкая вьюга убаюкивала своей песней. Атмосфера стояла достаточно гнетущая и напрягающая. По началу страха она вообще не чувствовала, но чем было к базе, тем сильнее начинают подрагивать коленки. Она, конечно, не боится, просто накатило лёгкое волнение. И уж перед Паулюсом нельзя было показывать страх. Он прекрасно знает всё и умеет давить на больное, особенно для Сашки. Вот виднеются средь деревьев ворота санатория. Пока они с Китаем шагают по прямой дороге, у Саши в душе действительно закладывается ощущение, что ведут её на расстрел. Виктор же очнулся, как-то даже немного подавал признаки жизни, но явно сознание к нему до конца не пришло. Входные ворота жалобно скрипнули. Девчонка нервно сглотнула уже представляя, как сильно ей прилетит. — Не бойся, — кратко бросил Китай, по доброму усмехнувшись и потрепал девчонку по голове. Саше это ужасно не нравилось. Та поморщилась и увернулась от руки мужчины. Тот лишь хмыкнул, мол, как хочешь, и ускорил шаг. Они уже стоят перед входными дверьми. Китай открыл их ногой, пройдя внутрь первым, а Саша следом. Внутри их встретила гробовая тишина. Даже мужики на пропускном пункте молчали, не желая лишний раз злить командира. Прямо в холле стоял Паулюс, стреляя своими глазами-льдинками. Как только в его поле зрения попала Сашка, то лицо немца сразу исказилось в гневной гримасе. Рот его широко раскрылся, лёгкие набрали больше воздуха, и вот уже немец был готов, чтобы разразиться в тираде. — Ты где шляешься, Kleiner Dreck?! Мы тебя обыскались! Живо ко мне в кабинет! — даже не дожидаясь действий девочки, мужчина схватил её за шкирку, потащив в сторону своей обители. — Товарищ, а…– не договорил Китай, как Паулюс с Сашей скрылись из его поля зрения на лестнице. — А это ещё кто? — подал голос мужик с пропускного пункта, выдыхая с явным облегчением, что теперь над душой не стоят. — Да фиг знает. Я их с Сашей в психушке нашёл. Говорит, в смысле, Саша говорит, что долгая история, — ответил тот, а дальше направился в больничное крыло, Виктору явно нужна была помощь. Быстро по базе прошла информация, что Саша вернулась. И теперь все ждали, что же немец сделает с девочкой, у которой ни шанса сухой из воды выйти. Внутри нарастало неприятное вязкое чувство. Сердце трепыхалось в груди, как загнанная в клетку птица. И Сашка это отлично чувствовала. Мурашки тоже решили устроить марафон по коже в самый неподходящий момент. А апофеозом всего этого стало урчание живота среди тишины, нарушающейся нотациями Паулюса. Его чуткий слух сразу же уловил лишний звук, после чего мужчина обернулся. Неловкая улыбка расползлась по лицу девчонки, мол, оно само, на что немец закатил глаза, что-то гневно прошипел и направился дальше. До врат ада, что ведут в ни что иное, как преисподнюю, что лишь скрывается под видом обычного кабинета, они добрались быстро, те находились на втором этаже. Распахнув дверь, Паулюс со всей силы протолкнул Сашу внутрь, да так, что она сразу плюхнулась на стул, стоящий возле длинного стола из темного дерева. Весь кабинет был в теплых оттенках, но добротой здесь и не пахло. С той же стороны, что и вход располагалось радиооборудование, за которым сейчас сидел черноволосый Игорь. Посередине был длинный стол с кучей всяких бумаг, окурков сигар и патронов; с одного края стояла настольная лампа с изумрудным абажуром, пепельница, стакан с какой-то жидкостью (в лучшем случае с водой), а другой стакан, гранёный и красивый, хранил в себе всякого рода канцелярию. На стене напротив большая физическая карта, рядом карта города с различными полезными отметками: больницы, большие торговые центры, опасные зоны. Игорь вздрогнул от поднявшегося в кабинете грохота, сразу же обернувшись. Увидев Сашу, он с каким-то облегчением выдохнул, что та нашлась, но стоило взглянуть на лицо Паулюса, тот сразу уткнул нос обратно в оборудование, словно ничего его не интересует из происходящего за спиной. — Пошел с глаз долой. — прошипел мужчина, явно обращаясь к Игорьку, а тот решил не испытывать терпение ещё сильнее и покинул помещение, но остался за дверью, глядя в замочную скважину, прекрасно зная, что в запале может сделать босс. — Ты чем думала, а?! Сбежала, подвергла всех опасности, привела чужака и думаешь, что всё так легко обойдется?! Хочешь всех нас убить?! — начал свою гневную тираду Паулюс, более не сдерживаясь в словах и выражениях. — Кого я подвергла опасности?! Тебя?! Я жива, Китай жив, на мне свет клином не сошёлся! Да и если бы я не вернулась, ничего бы никто от этого не потерял! — начала терять терпение Саша, сжав руку в кулак с такой силой, что раздался скрип, а на деревянной лаковой поверхности остались следы. На секунду повисла тишина. Немец был ошеломлён такой наглостью девчонки. Что она о себе возомнила? Наверняка этот рыжий чужак ничему хорошему её не научил. Поэтому надо перевоспитать её, как следует. — Следи за языком, малявка, иначе вырву с корнем. — прошипел мужчина, угрожающе наклонившись прямо к лицу Саши, ощущая её горячее дыхание. Внутри девчонки кипела ярость, словно жгучая лава в вулкане: ещё чуть-чуть и случится извержение, стоит только капнуть последней капле терпения. Саша с трудом сдерживала гнев, пытаясь сохранить самообладание. Она понимала, что сейчас не время для ссоры, иначе её ситуация только ухудшится. Паулюс снова приблизился к девочке, его глаза сверкали гневом. Схватив её за руку, он внезапно потянул её к себе, заставив Сашку встретиться с его глубоким и серьезным взглядом. — Ты думаешь, что можешь выходить из-под контроля? Ты думаешь, что я дам сойти тебе с рук? Ты уже узнала, что происходит, когда меня злят, не хочешь испытать это снова, правда? — его голос был тихим, но наполненным угрозой. Саша почувствовала, как страх вновь охватывает её, но она старалась не поддаваться этим чувствам. Вместо этого она сконцентрировалась на своём дыхании, пытаясь сохранить спокойствие. — Пошёл нахуй. — гордо и уверенно прошипела та, не разрывая зрительного контакта, показывая этим всю свою решимость. Никто никогда не мог понять, что же плещется в её тёмных глазах-смородинах. Обычно это было что-то радостное, но теперь там была лишь откровенная ярость и ненависть. С каждой секундой атмосфера накалялась. Стоящий за дверью Игорь и сам чувствовал, как его пробирает дрожь, только пытаясь представить, как сейчас себя чувствует Саша. Глаза Паулюса округлились до размеров пяти рублей точно. Эта девчонка точно потеряла всякую совесть и страх. Раньше она была куда приятнее, культурнее, послушнее и приятнее. — Когда твоя мать была жива, ты была куда лучше. — спокойно сказал мужчина, выпрямился и медленно зашагал к своему рабочему месту. Тут-то последняя капля была исчерпана. Взрыв случился. Саша вскочила с места, резвым шагом подошла к мужчине сзади, уткнув дуло пистолета меж его лопаток. Воздух выходил из ноздрей горячим паром. Палец лежал на курке, чтобы в любой момент можно было произвести выстрел. Внутри всё кипела чистая по своей природе ярость. Уж что, но тема мамы для Саши была запретной. Никто не имел право отзываться о ней в любой неугодном ей ключе. Особенно тот, кто имеет огромное причастие к её смерти, по чьей вине у неё нет единственного родного и близкого человека, тот, из-за которого случились все беды в её жизни. Паулюс был в её голове мишенью, при попадании в которую она выиграет главный приз — счастливую жизнь себе, остальным людям и сможет вздохнуть полной грудью. Немец резко замолк, чувствуя холодное дуло даже через замшевую рубашку. Он слышал, как Саша рычала себе под нос, как трещал пистолет в её руках. Он прекрасно знал, что она не посмеет выстрелить. Сейчас движет девочкой только ярость и пыл, но убийство не входило в её планы. Она не сделает этого. — Ещё украла оружие и патроны. Была обнаружена недостача. — спокойно продолжил мужчина, даже не обернувшись. — Извиняйся! — прокричала Саша, поджав губы, уже чувствуя, как зубы впиваются в них, а во рту разливается вкус крови. Руки предательски тряслись, но не от страха, а от злости. Так можно и на курок нажать. В какой-то момент в голове Саши пронеслась фантазия: а что если бы в тот день вернулся не Паулюс, а мама. Снова она смогла бы почувствовать её теплые руки, аромат старых духов, щекотание красных волос по лицу, слышать её смех, видеть улыбку. И ей так мало нужно для счастья. Мама. На глаза накатились слезы, которые девочка уверенно держала. Лицо покраснело, как и глаза. А как только первый всхлип разразил тишину, Паулюс показательно усмехнулся, понимая, что точно выиграл. Ловким движением он обернулся, выбивая из рук девочки пистолет, что теперь валялся где-то под столом. Саша даже не успела осознать, что произошло. Немец сразу схватил её за ворот, подтащив к своему лицу. — Поверь, такого поведения на своей территории я не потерплю. И твою мамашу мне даже не жаль. И твои слезы меня не возьмут. Лена была так слаба, чтобы просто убежать. И ты вся в неё. Слабая и жалкая! И такая же никчёмная! Следом прозвенела пощёчина. Время будто остановилось. Горячие слёзы каплями покатились по щекам, на пол, ворот одежды. Зрачки сузились, а внутри всё сжалось и рухнуло. Щека отдавала болью пощёчины, но это было ничто, но сравнению с тем, что сейчас бушевало в душе. Как эта тварь посмела так выражаться о маме? Ему с рук это не сойдёт, Саша в этом клянётся. Только она открыла рот, как прилетал вторая пощёчина уже в другую щеку. Слёзы потекли с новой силой. И это вовсе не физическая боль, а глубоко зарытая душевная обида. На Паулюса, на это место, на войну двух стран, на весь этот ужасный жестокий мир. — Что ты ревёшь?! Что?! Твоя мамаша из мертвых не встанет, если ты будешь ныть! Живи дальше! Хотя лучше бы сдохла! Слабая и жалкая тварь! Не надо было помогать вам тогда! Оставил бы умирать и всё! Идиот, что тогда я вас пожалел! Крики немца слышались, словно из-под толщи воды, в ушах звенело. Пока тот расписался, Саша собрала всю волю в кулак, через секунду в живот его прилетел хороший удар. От такого Паулюс сразу упал на пол, но Саше этого было мало. — Это ты тварь дрожащая! Не мог даже принести тело! Извиняйся! Извиняйся, сука! Саша была на грани истерики. Пелена слез мешала видеть извивающееся от пинков тело командира, звон в ушах не давал слышать его кряхтения и ругань. Когда девочка поняла, что пора остановиться, было поздно. Немец был без сознания, в крови. Та поспешила покинуть кабинет, где чуть не сшибла Игоря, хотя она его даже не заметила. Саша не помнила, как и покинула жилое крыло, прошла через зимний сад и оказалась на территории пустующего бассейна. По пути она скинула с себя рюкзак и куртку с шапкой. Вечерние лучи пробивались через огромные витражные окна с правой стороны. Они освещали пыльный бассейн, на край которого Саша и устроилась, как сиротливая птичка. Слёзы всё капали и капали, даже не думая останавливаться. Можно и даже нужно сейчас дать волю слезам. И через пару секунд на всё большое помещение раздался вой раненого животного. Жалкий, протяжный, искренний, тяжёлый. Он перерос в крик и отчаянные удары кулаком по белому кафелю. Это поможет снять гнев и всю накопившуюся боль. Сейчас она одна, сейчас можно всё. Всё, что было здесь, останется здесь. — Саша…– вдруг раздался голос сзади. Девочка даже немного опешила и оглянулась. В дверном проёме стоял обеспокоенный Игорь. Его чёрные волосы как обычно были растрёпанны, а синие глаза так и плескали искренними переживаниями. В руках у него был рюкзак девочки, её куртка и шапка. Не дожидаясь ответа, тот подошёл ближе. Его шаги раздавались эхом по помещению. Когда он подошёл достаточно близко, то аккуратно присел возле лежащей на полу Саши. — Вставай, давай, а то простудишься ещё. Не хватало перед днём рождения заболеть. — по-доброму произнес Игорь, помог девочке сесть, и сам устроился рядом. О состоянии Саши говорить бессмысленно. Всё было ни лицо. Никогда никто не видел Сашу такой подавленной после смерти матери. Она всегда улыбалась, была добра. А может люди в спешке жизни и работе не замечали, а может сама девочка просто хорошо это скрывала. — Не расстраивайся. Вот, я тебе вещи твои принёс. — добавил тот, поставил рюкзак рядом, сунув в его боковой карман шапку, а куртку накинул на плечи Саши. Девочка тихо шмыгнула и кивнула, что заставило Игоря тяжело вздохнуть и приобнять её, а Саша в свою очередь положила голову на его плечо. — Его можно понять. Мы все волновались. Но ты теперь дома и всё хорошо. Так что не надо расстраиваться. У Паулюса взрывной характер, и у тебя минное поле. Только это не повод лить слёзы. Лучше подумай о завтрашнем празднике, ладно? Допустим… Как думаешь, что тебе подарят, м? И ещё в столовой должны испечь пирог, я уже всё узнал. — всё ещё продолжал Игорь, посмотрев на Сашу, чувствуя, как она мелко дрожит и смотрит на темное дно бассейна мертвыми глазами. — Всё, тише. Я рядом. Всё хорошо…– прошептал Игорь ей на ухо, развернулся к девочке полностью и прижал её к себе, покачиваясь из стороны в сторону. Из уст слышалось тихое и протяжное «Чш-ш-ш-ш…», что действительно очень успокаивало. Сейчас здесь были только они. Они вдвоем. Все проблемы остались там, позади, совсем далеко. Время вновь замерло. Впервые за последнее время Саша смогла ощутить такое спокойствие и теплоту. Прямо как раньше. Как с мамой… Поддержка и вправду была очень необходима. Игорь знал, что делает, знал как помочь. И хотелось остаться в этом моменте навсегда. Навсегда в теплых объятиях, пыльном бассейне, с уверенностью, что всё ещё будет хорошо.