Если честно, это дерьмовое шоу

            Теха больше нет. Странное ощущение. Внутри пусто, все будто выскребли, а Эхо даже спустя два месяца не может найти себе место. Рекс говорит, что со временем станет легче, но боль не проходит. Она молча кивает и соглашается, участвует в миссиях так же эффективно, как и раньше. Горько-сладким напоминанием отдает последняя встреча. Эхо даже не уверена, любил Тех ее или нет — единственное, что она получила, было ровным тоном с нотками смущения сказанное «я думал, что это очевидно» и легкий, почти целомудренный поцелуй, отданный ей еще на Корусанте, перед уходом с Рексом. А потом что-то просто закрутилось, странно и неожиданно дико для них обоих, таких спокойных и рассудительных. А теперь ей кажется, что тот их единственный миг наедине после воссоединения на Пабу был своеобразным прощанием, будто Тех откуда-то знал, что с миссии он не вернется. Зачем вообще было давать ей надежду на счастье? Эхо ворочится и моргает: её снова мутит. Все пошло кувырком с того момента, как он ушел: она то теряла, то набирала вес, а цикл менструации снова сбился. Здоровьем Эхо не отличалась. С самого своего спасения со Скако Майнора она так и не сумела полностью восстановиться, и все еще ходила бледная и тощая, шрамы саднили, а все тело просто болело. Из-за любого стресса становилось плохо, а ее организм будто выделывал кульбиты, ища новые способы сделать девушке хуже. Ясное дело, что по части репродукции у нее тоже возникли проблемы: медики когда-то давно на Камино вообще сказали, что ребенка у нее быть не может даже в теории. В этом были, конечно, и свои плюсы. Да и мать бы из нее, все равно, вышла никакая. Тоскливые мысли прогоняет неожиданный приступ тошноты, и Эхо, лавируя между скудной обстановкой ее каюты, направляется в сомнительное подобие ванной комнаты и несколько минут проводит на полу в обнимку с толчком. Вот дерьмо. Рвоты ей еще не хватало. Плюсом нахождения в повстанческом отряде Рекса, несомненно, была своя жилая комната с санузлом для каждого — корабль, на котором они и вылетали на миссии, и существовали в него, был довольно большой и комфортабельный, а вот экипаж, наоборот, маленький, из-за чего необходимость в общих казармах просто отпадает. Некому спросить ее о том, что с ней не так, или заметить ее состояние — она одна в давящей тишине пустой каюты. Конечно, комнаты простые, судно у них военное, но это все равно лучше общих бараков или тесного «Мародера», спать в котором приходилось на креслах, на полу или на Врекере — это уж как повезет. Железный толчок отдает сомнительным запахом химикатов и ядреным лимоном, и Эхо, привыкшая к этому аромату, вдруг ловит себя на том, что он ей совершенно не нравится. Вонь базового средства вызывает очередной приступ, и Эхо, скрипя зубами, прополаскивает рот и кидает в него мятную жвачку. Она, кстати, раньше ей не особо заходила, а сейчас девушка поймала себя на мысли, что приятный освежающий вкус ее очень привлекает. В последнее время ей казалось, что она этой резинкой и питается, но сейчас думать ни о чем не хотелось. Хочется найти место, где не будет гребаного лимона. Эхо, сама не понимая, что делает, выходит из каюты и направляется дальше по противно-белому коридору. — Какой у тебя освежитель для туалета? — резким и хрипловатым голосом спрашивает она, как только сонный Рекс с ошарашенными глазами открывает ей дверь. — … «морозная свежесть», — выдавливает капитан, очень подозрительно на нее косясь. — Отлично, спасибо, я пройду, — скороговоркой тараторит Эхо, прошмыгивая мимо него в недры его личного пространства. — И че это было? — спрашивает Асока из-под одеяла, смотря в сторону захлопнувшейся двери ванной комнаты. — Ночь же. — Кто бы жаловался, — бормочет Рекс, аккуратно присаживаясь рядом. Хищница вела наиболее активную жизнь во второй половине дня, поэтому о здоровом сне капитана не шло и речи. Спустя несколько странных минут Эхо с еще более бледной, чем обычно, кожей выходит из туалета и без сил плюхается прямо на пол, сворачиваясь калачиком у их кровати. — Извините, — выдавливает она после секунд молчания. Слова летят плохо, путаясь еще в голове и застревая в горле. Мерзко. — Я не знаю, что на меня нашло. Стало плохо сначала просто так, потом — от запаха лимона. Я… я правда не знаю, из-за чего это. Простите. — У медиков давно была? — взволнованно спрашивает Асока, накидывая на нее одеяло. Никто из них двоих даже и на секунду не задумался прогнать ее. У Эхо не было… черт, да у нее ровным счетом никого не было. — Давно, — честно отвечает она. — После… после… той миссии… После нее была. Они не уточняют и не вдаются в подробности. Не хотят задеть за живое. Эхо и так хреново (слабо сказано!), так что лезть с расспросами — не лучшая идея, но как-то помочь все же надо. — А когда стало плохо? — осторожно осведомляется Тано. Эхо криво усмехается. Она и не помнит, когда ей последний раз было полностью хорошо. Возможно, до Цитадели, когда она была целой и когда с ней был Файвс, и, конечно, те мгновения, что им удалось урвать с Техом. Совсем немного, но и это легко радует ее, оставляя на сердце новую трещину и одновременно штопая одну из старых. — Именно так? Не могу сказать. Просто потихоньку стало, и все. После, ну… той миссии. Наверное, это стресс, горе, не знаю. Просто всегда так. Асока сочувственно гладит ее по плечу, из-за чего девушка вздрагивает, но все же позволяет себя утешить. Иногда прикосновений не хватает, а она не готова это признать. Воспоминания со Скако Майнора все еще слишком свежи. Эхо и Асока, вроде бы, ладят. До Цитадели они общались сильно меньше по разным причинам, но сейчас каждая из них ценит общество друг друга. Разумеется, бывший падаван знает о Техе и о том, что у солдата с ним было. И, разумеется, это её несколько тревожит. — Эхо, ты только не пугайся того, что я сейчас скажу, хорошо? Просто это всего лишь предположение, и вряд ли оно верное, но других идей у меня нет, так что… нет, все равно не принимай слишком близко к сердцу… — Да не мнись, — фыркает Эхо, отводя куда-то глаза. — Переживу. — Тех, — одним словом роняет Асока, невольно опуская голос. Зрачки девушки слегка уменьшаются, когда она слышит такое больное и любимое имя одновременно. — У вас ведь… что-то было, так? — Я не могу выносить ребенка, — слегка грубовато отрезает Эхо в ответ. — Слишком повреждена. Логичное предположение, но нет. — Когда у тебя были последние месячные? — продолжает настаивать Тано, пока Рекс стопорится и мнется на заднем фоне. — Давно, — цедит девушка. — Слушай, я не беременна, я просто не могу быть беременна, ладно? Я хочу закончить этот разговор. Прости. — Хорошо-хорошо! — ворчит Асока. — Но к врачу ты все-таки сходи, черт знает, что это еще может быть. Останешься? — Нет, простите, я… мне нужно побыть одной. Спасибо за заботу, я правда очень ценю, что у меня есть вы двое. — Не за что, — конфузится Рекс, пока наблюдает, как она возвращает одеяло на кровать, тяжело встает и выходит из каюты. Эхо, наверное, завидует им с Асокой, и ему даже становится стыдно быть счастливым рядом с ней.

***

      Эхо так и не сходила к врачу. Слова Асоки не выходили из головы, как бы она не старалась выключить к чертям все мысли. Прошло уже два месяца, не могла же она правда ничего не заметить?..       После недели выматывающей интоксикации (освежитель она, кстати, заменила, как и все, что хотя бы напоминало ей злосчастный цитрус) Эхо, перегруженная и напуганная, все-таки достала где-то несколько тестов на беременность во время очередной вылазки. Уверяя себя в том, что ничего просто чисто физически и быть не может, она последовала действиям на инструкции и с огромной тревожностью ждала результатов. Пронервничав нужное количество времени, девушка дрожащей рукой подтянула к себе устройство и медленно перевела глаза на табло.       Результат положительный. В панике Эхо швыряет штуковину с двумя полосками в стену и сдавленно кричит, тут же тянется за оставшимися двумя тестами и делает и их. Это просто ошибка, так? Этого не может быть, верно?       Результат положительный.             Результат положительный.

***

      Эхо находит себя с утра там же, в ванной, заснувшую, сидя на коврике и обхватив руками колени. Глаза красные. Плакала много, кричала тоже — горло саднит. И, как всегда, никто не слышал ее, никого не было рядом, чтобы обеспокоится и попытаться успокоить. Может быть, она виновата в этом сама, потому что подпускать чужаков к себе просто не хотелось, чтобы не раниться болью расставания снова. К счастью, первый шок от неожиданной новости спал. Вчера это казалось ночным кошмаром, ужасом, пришедшим призраком прошлого, но сегодня все зловеще медленно и ощущаемо перебрались в реальность, в ту реальность, в которой жила Эхо. Пришлось подняться на протезированые ноги, скрипя металлическими коленями. Тело будто потяжелело, хотя Эхо знала, что на деле это не так. Всё в глазах поплыло, и, зацепившись за раковину, она заглянула в зеркало, щурясь. Ее рука зачем-то потянулась к животу, и она приподняла красную водолазку, в которой ходила в последнее время. Ничего не изменилось — такие же выпирающие косточки, такая же жуткая, мертвецки бледная кожа. Она только чуть-чуть поправилась и сейчас поняла, почему — организм стремится запасти питательные вещества для того, что прямо сейчас растёт внутри неё. Ничего не изменилось снаружи, но Эхо чувствовала, что её жизнь не станет прежней. Прикрыв глаза, она осторожно провела рукой чуть ниже пупка. Её пальцы холодные, как лед, но если как можно сильнее отстраниться от реальности, можно представить, что нежные поглаживания ладонью совершает кто-то другой. Если бы Тех был рядом, она, наверное, была бы даже рада, а не напугана и запутана. Натянув одежду обратно, она умывает лицо холодной водой. Мешки под глазами, худые скулы…как она вообще могла понравится любому существу, имеющему глаза? Как она могла выносить здорового ребёнка? Последняя мысль будто рассекает пространство вокруг Эхо лезвием ножа. Выключив кран, она быстрым шагом направляется к дежурному медику. Если жизнь подкинула ей это испытание, она должна пройти его достойно и полностью. Она просто не может подвести Теха, пусть он даже и мёртв. Не может подвести то нечто внутри неё, ту пока непонятную штуку, выражение их близости из плоти и крови.

***

— Я была права?! — Асока давится куском сырого мяса, который жрет на момент диалога со снова влетевшей в их каюту напуганной Эхо. — Я не знаю, как это возможно, — кивает девушка в ответ, уставившись в огромный список рекомендаций, что ей дал Кикс. Голос дрожит, как бы она не старалась скрыть страх и растерянность. На столе лежат прописанные медикаменты. — Но факт остаётся фактом. И я… я не совсем понимаю, как мне на это реагировать. — Ты собираешься оставить ребёнка? — осторожно спрашивает Рекс. В его глазах плещется сочувствие, недоразумение и беспокойство за близкого друга. Эхо такого не заслуживает. Она заслуживает нормальную семью, желанного ребенка и всю заботу и любовь этого мира, а жизнь, видимо, так не считает. Будто ей мало того, через что она уже прошла. Капитан не может назвать человека с еще более поломанной судьбой, и, что еще хуже, не может ничего исправить. — Возможно, это будет не лучшим решением с моим состоянием, но да. Я просто не могу уничтожить последнее, что осталось от Теха. Я… — она хочет что-то сказать, но не знает, что, и просто отводит взгляд, шумно втягивая воздух в дрожащие легкие. — Это твоё решение, — кивает Асока, откладывая злосчастное мясо. — Мы постараемся быть рядом, правда. Не уверена, что тебя стоит поздравлять с этой новостью, но…да. — Это, по крайней мере, даёт какой-то повод жить дальше, — невесело усмехается Эхо в ответ. — Мы поможем со всем, с чем получится. Но, предупреждаю, я ничерта об этих всех делах не знаю! — добавляет тогрута, легонько улыбаясь. — А ещё тебе придётся прекратить участвовать в миссиях, пока ты будешь выращивать своего дитенка, — подытоживает Рекс. — Я могу быть в строю ещё как минимум месяц! — недовольно ворчит Эхо, сжимая кулаки. — Ну уж нет! Подумай сама. Раз уж ты оказалась в такой ситуации, надо сделать все, чтобы обеспечить твою безопасность. Девушка все-таки нехотя кивнула. С Асокой и Рексом было легче. Они не совсем понимали всю ситуацию, но хотя бы делали так, чтобы она забывала свои несчастья, отвлекалась, переключалась с сожалений о прошлом на планы на будущее. Представлялись они, если честно, такими себе, но это все же лучше, чем сидеть и снова и снова думать о Техе, прокручивая в голове последние миги его жизни. Эхо наконец перестает плаксиво горевать по нему, переключаясь на следующую стадию. Она скучает. Воспоминания перестают ранить так сильно и даже придают ей сил, согревая израненное сердце. Редкие улыбки, которые он посвящал только ей, легко переползают на ее белые губы, а иногда по ночам она слышит его голос. Конечно, это всего лишь плод воображения, но голос говорит, что она справится, что все будет хорошо, надо лишь только потерпеть. В конце концов, Эхо сможет найти счастье в этом пока безымянном ребенке, если постарается ради Теха. Но все равно больно. Она представляет, что было бы, если бы он все-таки был рядом. Боялся бы, наверное, но радовался, заставлял бы ее следовать указаниям медиков и окружал заботой. Возможно, он даже перебарщивал бы, но Эхо бы все отдала, лишь бы ощутить легкое раздражение от его опеки, посмеяться над тем, как он забавно читает ей лекции о чем-то, что она знает и сама, позволить как-нибудь взять себя на руки, легкую и маленькую, отсоединить протезы от бедер и плеча и утонуть в теплой дымке доверия. Фантазии были предательски больными, но такими сладкими…

***

Прошло некоторое количество времени. Пока Эхо обдумывала возвращение на Пабу и готовилась к отбытию, с ней внезапно связался Хантер, неожиданно весёлым голосом сообщая ей о том, что Омега, их любимая младшая сестрёнка, снова вернулась, а потом настороженно добавил, что в комплекте с любимой младшей сестренкой шёл злой и разочарованный в жизни Кроссхейр. Эхо обрадовалась и одной, и второму, хоть не совсем ладила с ним, и, договорившись с Рексом и взяв один их кораблей, отправилась на планету забытого рая — Пабу.

***

      Все вокруг точно такое же яркое, каким это помнит Омега. Все рады ей, все счастливы, все улыбаются — ну не мечта ли? Еще и Кроссхейр вернулся, а скоро прилетит Эхо! Очень не хватает Теха, но такая комплектация уже лучше, чем ничего. Омега скучает по нему, каким бы занудой он не был. Все скучают, наверное, но хотя бы немного оправились. Врекер, правда, мялся и пытался ей что-то объяснить насчет Эхо, не в состоянии подобрать слова. Девочка покивала и решила, что разберется сама, чем явно обрадовала гиганта. Деликатные разговоры — не самая сильная его сторона, а Хантер вообще не лез в эту ситуацию, слишком занятый слежкой/попытками примирения (нужное подчеркнуть) с Кроссом. Как Омега поняла по юморным репликам громилы, раньше между ними что-то было, но что — не знали, видимо, даже они, будучи главными героями всего светопредставления под названием «родители, встретившиеся после развода». — Это Эхо! — визжит Омега, видя приближающийся космолет, и срывается с места, оставляя озадаченного Кроссейра наедине с AZI, расстрелянными фруктами и винтовкой, показывая чудеса скорости. Но как только девочка подбегает к кораблю, она понимает, что с Эхо что-то не так. Дверь еще не успевает полностью раскрыться, когда она замечает, что на сестре по оружию нет брони. Странно, но Омега никогда не видела никого из бойцов без защиты, особенно её — бледная, она казалась еще страннее и худее в чем-то вроде теплого платья простого покроя с длинными рукавами. Волосы на лысине на макушке начали медленно отрастать, и сейчас представляли из себя серебристого цвета пушок. А ниже… ниже было то, про что Омега планировала спросить потом, потому что важнее всего сейчас — обнять девушку, показать, что все в порядке, убедиться, что она правда здесь. Омега смеется и вешается на плечи специально присевшей Эхо, осторожно тиская ее. Под руками прощупываются слегка выступающие кости ключицы, и это ставит девочку в небольшой ступор. Отпустив наконец девушку, она все-таки позволяет взгляду скользнуть ниже и вопросительно пялится сначала на бугорок на животе, а потом на саму Эхо и улыбается. Она умная. Она знает, что это, но не знает, как спросить о том, как так вообще вышло. — Все хорошо, — зачем-то мягко говорит Эхо, улыбаясь в ответ. — Я очень рада тебя видеть. — Я тебя тоже! И… за это тоже рада, — девочка тактично (или нет? Она вообще не знает, как действовать в этой ситуации) кивает в сторону ее платья и отводит глаза. — Ты будешь мамой, да? А кто… кто папа? — Тех, — спокойно отвечает Эхо. Она почти привыкла не грустить слишком, рассказывая об этом, но боялась, как отреагирует малышка. Однако врать ей не хотелось, поэтому сказать правду сразу — лучшее решение. — Оу… — в глазах Омеги проскальзывает детская безутешная тоска, но она быстро сменяется жалостью, и девочка, не удержавшись, снова прижимается к ней, своими силами пытаясь поддержать. — Все в порядке, — шепчет Эхо. Может, это и не так, но она должна стараться. Ради Омеги. Ради Теха. — Все будет хорошо. Я справлюсь. Мы справимся, все вместе. Произошедшее, конечно, ужасно, и…я до сих пор скучаю по нему, да, но, по крайней мере, здесь снова ты. Мы прорвёмся. Они улыбаются друг другу. Эхо, если честно, сама не до конца верит своим словам, но думает, что, возможно, этот ребёнок и вправду ей очень нужен. Это вернуло ей надежду, заставило поверить в то, что Тех все ещё с ней. Может, и правда прорвётся.