Damia

Дата: 22 Элесиаса, 1492 ЛД

      Прошло почти пять месяцев с момента падения Абсолюта. После кризиса иллитидов Северо-Западный Фаэрун постепенно начал восстанавливаться. Города отстраивались, торговые пути оживлялись и для большинства жизнь возвращалась в размеренное повседневное русло.       За несколько лиг от черты Врат Балдура, на землях когда-то находившихся под теневым проклятием, возникло молодое сообщество. Беженцы со всего Побережья Мечей начали стекаться туда в поисках места, где можно начать всё сначала. Саммерран, так его стали называть, по имени древнего эльфийского поселения, которое когда-то стояло поблизости, его основание в значительной степени было результатом деятельности пары так называемых "спасителей Врат Балдура".       — Долго не жди, — сказала Фиа Хальсину, когда тот готовился покинуть город после поражения Старшего мозга. — Я постараюсь свалить из города и присоединиться к тебе как можно скорее.       — Делай, что должна, — сказал он, взяв ее руки в свои. — Тогда я буду каждый день следить за горизонтом и ждать тебя, и вспоминать твой образ каждую ночь, пока не почувствую твоё прикосновение снова.       Фиа ускользнула из города десять дней спустя, совершив короткое путешествие через равнины, чтобы присоединиться к Хальсину в Саммерране. Хоть Фиа и родилась во Вратах Балдура, но она чувствовала как стала сыта по горло городскими стенами и улочками. Для нее жизнь в городе казалась такой же чуждой, как жизнь в дикой местности для урождённого балдурианца. Фиа умела находить общий язык с местными и делала всегда это из личных побуждений, но, более комфортным для неё были уединённые бескрайние просторы Фаэруна, в то время как городской темп жизни и его суета для девушки-рейнджера были в большей степени изматывающими.       Как только ей выпал шанс и возможность - она без колебаний оставила безумие этого места далеко позади.       По сравнению с городом - жизнь в поселении была райским местом, и они с Хальсином проводили дни помогая множеству переселенцев чем могли. Фиа руководила многочисленными охотничьими и разведывательными экспедициями, а Хальсин выполнял различные обязанности в лагере. Главной заботой для него стали дети, что остались без крова и родителей. Вместе с рядом других добровольцев они взяли их под своё крыло.       Кажется, не было лучшего места для того, чтобы молодое сообщество могло пустить свои корни. Охота была обильной, а почва оказалась весьма плодородной чтобы начать взращивать скромный урожай фруктов и овощей. Эта местность расположена достаточно близко к Всхожей дороге для удобных путешествий и торговли, но все же достаточно далеко, чтобы ощутить себя вдали от мира. Во время фестиваля Гринграса, посвященного первым дням весны, Фиа наблюдала как стадо диких единорогов проносилось по равнинам за пределами Саммеррана, и впервые в жизни она и несколько других миликианцев смогли принять участие в настоящем диком родео.       Она до сих пор помнила ощущение серебристой гривы единорога в своих руках, стук его копыт по земле, и ветер что развивал её волосы, когда жеребец под нею скакал так плавно и шустро, что ещё мгновение и он перелетит целое поле. Фиа слышала аплодисменты толпы, собравшейся посмотреть это представление, и видела сияющее лицо Хальсина.       После всего, что произошло с ними за время странствий, это место - настоящий рай...       ...или точнее был им, до сего времени.       Кое-что изменилось.       На краю поляны согнувшись пополам Фиа, бледная словно поганка, опорожняла желудок в траву у своих ног.       Найтл, массивный серый волк и ее многолетний фамильяр, ткнулся в неё мордой в своём желании чем-то помочь и подбодрить. Фиа наклонилась и нежно почесала ласкового зверя за ушами.       Уже несколько недель ее мучили одни и те же симптомы: постоянная усталость, боли в теле и прерывистый сон; даже успокаивающие тёплые объятия Хальсина по ночам не могли отвлечь её и облегчить состояние. Фиа могла бы объяснить это любой из мимолетных болезней, с которыми ей давалось сталкиваться за всю свою жизнь в дикой природе. Однако, ни одно из них никогда не вызывало такой постоянной тошноты, набухания и боли в груди, или отсутствия цикла в течение почти двух месяцев.       Она не была целительницей или акушеркой, если уж на то пошло, но и дурой она не была. Даже выросший в глуши, вдали от цивилизации человек все равно научится распознавать признаки... деликатного положения, как Фиа слышала поговаривали в приличном обществе.       Она могла ошибаться. С ней частенько такое бывало, когда её суждения изначально вели в тупик. Но, полностью исключать этот вариант она не могла, и это её очень сильно беспокоило.       Хальсин. Первый и единственный в ее сердце. С той ночи у реки она не была ни с кем больше, даже несмотря на его заверения, что ее сердце вольно выбирать и быть с кем-угодно. Фиа изо-всех сил старалась скрыть от него явные признаки и симптомы, но понимала, что он рано или поздно придёт к такому же заключению. Миликки ради, он столько лет посветил медицине и был целителем! Тем не менее, даже если он и пришёл к тому же выводу - он никак не выдал своего отношения к этому.       Фиа задавалась вопросом - как бы он отреагировал, если бы подтвердился тот факт, что она носит в себе его ребёнка? Однажды Хальсин вскользь упомянул, что именно из-за чувство долга а не ответственности помешало ему завести собственную семью. Она видела, как он с тоской провожал взглядом родителей с малышами, что проходили мимо них во время прогулок по Саммерану, и то, как он заботился о детях-сиротах - словно это были его родные плоть и кровь. Он никогда поднимал эту тему, но, исходя из его действий и поступков - можно было-бы предположить, что он не то чтобы будет слишком против такой возможности.       Несмотря на это, она не могла избавиться от томившейся тревоги, что завладело её разумом. Когда они с Хальсином впервые раскрылись друг другу - им едва ли было известно - доживут они до следующего рассвета или нет. Теперь же они вместе помогали развивать новую общину, корпели над убежищем для тех, кто больше всего в нём нуждается, и стали опекунами небольшой оравы детей, среди которой друида уже давненько называли «папа Хальсин» – и, возможно, это более чем удовлетворяло его любые родительские чувства, о которых он мог лишь просить.       Было ли наивно предполагать, что Хальсин будет рад перспективе отцовства, или он будет считать это как ограничением свободы, которая так важна для него? Может, он посчитает что для них ещё слишком рано задумываться над этим, и что это слишком тяжёлая ноша?       Более того, что если Фиа не справиться с этой задачей? Почти всю свою жизнь она провела без родной матери, а другие материнские фигуры не могли дать ей в полной мере тот самый опыт и пример для подражания. Что если она станет такой же как и её биологические родители - такой же бестолковой, от чего её дитя будет на грани гибели? Что тогда?       Тревоги сплелись в сознании в тугой узел, а тело пронизывал колючий холод страха.       В любом случае, ей по возможности нужно получить более определенный ответ. Наверняка существуют способы, с помощью которых целитель мог бы…       "Целитель" - осенило её. Фиа с Хальсином должны были отправиться в Изумрудную Рощу в течение двух недель, чтобы проверить обстановку с тех пор как Хальсин сдал пост архидруида. Насколько ей было известно - Нетти по-прежнему выполняла функции главного лекаря Рощи, и Фиа могла бы попробовать незаметно нанести ей визит, пока Хальсин будет занят своими делами. Если кто и мог внести некоторую ясность и сохранить при этом конфиденциальность - так это Нетти.       "Да", подумала Фиа с отдаленным чувством облегчения. "Да, это может сработать".       Полёт мыслей прервался осознанием того, что ее рот наполняется слюной. Застонав, Фия вновь согнулась пополам, выплевывая последние остатки того малого, что ей удалось съесть на завтрак. Найтл обеспокоенно заскулил, когда Фиа выплюнула остатки желчи в грязь.       Чем скорее они отправятся в рощу - тем лучше.