The Girl Before France.

– Новый член парламента от Лейбористской партии – мистер Томас Шелби!  Громкие овации еще долго сопровождают Томми. На выходе из парламента он получает поздравления от семьи и близких, после чего торопит всех вернуться в Бирмингем. У него еще много дел, которые ему нужно закончить.  И когда Шелби вернулся в свой офис, в кабинете его ждал молодой мужчина. Он сидел за столом, не понимая зачем и кто его сюда привез. Как только глава острых козырьков со вздохом сел за стол, подправляя пиджак, он кивнул громиле и тот стянул с глаз мужчины повязку.  – Здравствуй, Венсан, – спокойно поприветствовал Шелби мужчину, постукивая пальцами по дубовому столу.  Кареглазый мужчина с опаской глянул на охранника, а потом на Томаса. Во взгляде читался испуг и недопонимание. Томас внимательно изучал мужчину перед собой. Он был высокий, среднего телосложения с большим орлиным носом. Он напомнил ему Луку Чангретта.  – Кто Вы и что Вам надо? – Венсан пытался не показывать испуг в голосе.  – Меня зовут Томас Шелби, – он прочистил горло, а потом достал из-под стола бутылку ирландского виски и разлил по бокалам, протянув один своему собеседнику. – Ты, наверное, думаешь, что попал сюда по ошибке.  Венсан несмело взял стакан дрожащей рукой. Шелби вскинул брови, наблюдая за ним, а потом откинулся на спинку мягкого кресла.  – Будешь курить?  Итальянец помотал головой, судорожно делая глоток виски.  – Что ты делаешь в Бирмингеме? – Том взял сигарету, провел ею по губам и прикурил.  – Я приехал искать свою жену и дочь.  – С Гретой и Софи все в порядке.  Мужчина резко оживился.  – Где они? Я хочу их видеть!  Томми усмехнулся и покачал головой, деловито выпуская клубы дыма в воздух.  – Ты их больше не увидишь.  – Что?! Почему?!  Он резко привстал, но громила надавил на его плечо рукой, усаживая на место.  – Ну вот так. Придется смириться.  Томас взял бокал виски и сделал глоток, не сводя взгляда с итальянца. Он был зажатым и похож на одного из тех мужчин, которые мало чего из себя представляют, но любят болтать попусту.  – Зачем они Вам?! Это моя жена и дочь! Верните их мне!  Томас зажал в зубах сигарету и открыл ключом ящик в столе, достав оттуда бумагу. Он протянул ее Венсану вместе с ручкой.  – Договор на развод, составленный моим юристом. Тебе надо поставить внизу подпись. Грета уже дала свое согласие. А вот это… – он достал вторую бумагу, – отказ от Софи.  Венсан медленно поднял взгляд на него. Его руки дрожали от злости. Он громко дышал.  – Я не подпишу это! – заорал во все горло Венсан. – Где моя жена и ребенок?! Я хочу их видеть!  Томас докурил и кинул окурок в пепельницу, после чего достал из кобуры револьвер и перезарядил его. Венсан испуганно вжался в стул.  – Подпишешь, – уверенно заявил Шелби.  Грета лежала на больничной койке. При каждом перевороте на бок, ее тело пронизывала жгучая боль. Она морщилась, сцепив зубы в замок.  Ада с сожалением смотрела на нее, не зная как помочь. Она встала со стула, чтобы как-то облегчить состояние девушки, но та отнекивалась от любой помощи.  – Спасибо, что смотришь за Софи, – натягивая улыбку, сказала Грета с нежностью глянув на дочь, играющую в углу на кресле.  – Она хорошая девочка, – кивнула Ада.  Грета себя чувствовала неловко. Она будто ворвалась в их жизнь и перевернула все с ног на голову. Ее не покидало чувство того, что она была виновницей всего происходящего.  – Как Лиззи? – несмело решила спросить Юросси.  Ада тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону окна, за которым цвела сирень. – Врачи сказали, что она еще сможет родить много детей.  – Ну хорошо… – прошептала Грета, стараясь не обращать внимание на боль в теле.  Дверь неожиданно открылась и в палату вошел Томас. Он остановился на пороге, оглядевшись вокруг и подошел к Софи, а потом к Аде.  – Привет, Томми, – она улыбнулась, подняв голову на брата.  Он положил руку на ее плечо, а во второй держал два листа бумаги, которые даровали Грете свободную жизнь.  – Не оставите нас наедине? – спросил он.  Шелби кивнула, встала с места и поцеловала Грету в щеку на прощание, позвав девочку попрощаться с мамой.  – Подождите меня в коридоре.  Ада и Софи вышли. Грета и Томас остались одни. Он поставил стул прямо к краю койки и сел.  – Выглядишь отлично, – подметил он, – синяки желтеют.  Юросси промолчала.  – Как он? – осмелилась она.  – Хреново, – признался Томми. – Он даже плакал.  У Греты больно защемило в груди. Она отвернула голову к стене. Томас почесал висок и протянул ей бумаги.  – Бумага, подтверждающая официальный развод. И вторая бумага о том, что он отказывается от всех прав на воспитание Софи.  Грета кинула на них мимолетный взгляд. Она не думала, что ей будет настолько сложно принять это. Она не любила Венсана, но он был отцом ее дочери. С ним она прожила не только плохие моменты, но и хорошие.  – Мы поступили ужасно, – наконец, сказала она.  – Либо ты делаешь так, как нравится тебе, Грета. Либо терпишь. И когда ты умрешь, никто не поставит тебе памятник как великомученице. Она посмотрела на Томаса.  – У Лиззи случился выкидыш из-за меня! А что будет с Венсаном еще неизвестно…  Томас вздохнул. Он примерно представлял, что его ждёт.  – Лиззи – хорошая женщина. Она найдёт себе достойного мужа и родит еще много детей.  Эти слова ее не успокоили. Чувство стыда и совести съедало ее.  – Я прошел в парламент и буду заниматься политикой. Больше никаких ганстерских дел. Не хочу подвергать больше тебя и детей опасности. Будем жить как нормальная семья, но мне надо закончить еще одно дело.  – Какое?  – Мосли. Он яро продвигает идеи фашизма в Англии. Мне надо устранить его. И я не хочу вмешивать тебя в это всё. Если он узнает мою слабую точку, то сможет манипулировать. Я закончу с ним и мы поженимся.  Он говорил это таким обыденным тоном, будто рассказывал о конной поездке.  – Ты хочешь убить главу британской фашисткой партии?  Том кивнул.  – И потом мы поженимся? Но я еще не давала согласие на это. Если я развелась с Венсаном, то это не означает, что я хочу замуж за гангстера.  – Я тебе сказал, что все дела передаю Артуру, Финну и Майклу. Пусть делают что хотят. Я ухожу в политику и легальный бизнес. Или ты ждешь официального предложения, чтобы я встал на одно колено и принёс кольцо?  – Да, было бы неплохо, – хмыкнула Грета.  – До войны я делал тебе предложение, помнишь?  Она слегка улыбнулась.  – И что? Прошло столько времени! Ты уже был дважды женат!  Вот такой он помнил Грету Юросси. Она всегда вредничала рядом с ним и заставляла делать по своему. Взяв ее маленькую ладонь в свои руки, Томас поцеловал ее пальцы и кивнул.  – Обещаю, что все будет. Но дай мне закончить дела с Мосли.  – Я боюсь, Томми, – призналась Грета и погрустнела. – Война снова пришла. Если все повторится? Вдруг это наш рок?  – Ничего не повторится. Я не позволю этому.  Томас не был уверен в этом. Война пугала его. И фашизм набирал бешенные обороты.  – Аберама, у тебя одна пуля и один шанс. Сделай это.  Мужчина размял шею и похлопал Томаса по плечу.  – Не сомневайся во мне, Шелби.  Настроение Голда пугало Томми. Он был слишком весел. Обычно это не заканчивалось ничем хорошим. Томас достал из внутреннего кармана пиджака часы на цепочке, засек десять минут и вышел из аппаратной, двинувшись вниз на сцену, куда били прожекторы.  – Добрый день, мистер Шелби, – ехидно произнес Мосли, растянув губы под щеточкой усов.  – Добрый, – кивнул Томас, опасливо переведя взгляд на лучи прожекторов в дальнем углу.  Мосли заканчивал свою агитационную речь о том, как национал-социализм изменит их жизни. Аплодисменты взорвали зал. Сотни одержимых глаз смотрели на них.  «Твою мать, Аберама» – думал про себя Томми, заметно нервничая.  И пока Освальд купался в лучах славы, Шелби не сводил глаза с аппаратной под самой крышей. Он начал медленно считать до десяти. Время истекло давно.  Овации были закончены, Мосли получил свою минуту славы и поспешил скрыться за сценой, а Томми ринулся наверх. Он буквально за минуту добрался до аппаратной, открыл дверь и замер.  Аберама Голд лежал с винтовкой в руках и простреленной головой. Из-под тела сочилась алая кровь. Томас попятился назад и резко достал из кобуры револьвер, осмотревшись по сторонам. Но вокруг не было ни души.  – Полли, сядь, – приказал Томас, войдя в ее дом.  Женщина стояла у камина с чашкой чая. Завидев племянника, она удивленно приподняла брови. А потом послушно села на мягкий диван, двумя пальцами держа фарфоровую чашку.  – Чашку тоже лучше поставь на стол, – сказал он.  Полли нахмурилась и поставила чай на стол.  – В общем, – выдохнул Томми, убрав руки в карман брюк, теребя пальцами монету внутри, – Абераму убили.  Тихий ужас выразился на лице Полли. Женщина медленно встала с места, чувствуя как сердце упало тяжелым грузом. Дойдя до шкафа, она молча вытащила оттуда бутылку виски и налила себе. Томас наблюдал за ней.  – Как это произошло? – спустя долгое молчание и двух бокалов виски она заговорила.  – Мы были на выступлении Мосли. Он должен был убить его. Я не знаю, что произошло. Нашел его мертвым.  Полли кивнула, задумчиво поглаживая себя по шее.  – Где Майкл?  – Наверху.  – Пусть собирает вещи и уезжает в Америку. Ты тоже езжай. В Бирмингеме, да и вообще в Европе становится не безопасно. Война слишком близко.  – Я не уехала в первую войну, не уеду и сейчас, – ее голос был холодным.  Томас знал, что ответ будет таким. Он сел на стул и сцепил пальцы в замок, поддавшись вперед.  – Я хочу, чтобы ты, Майкл, Ада, Грета и дети уехали в Нью-Йорк. У меня есть там большой дом недалеко от Тайм Сквер. Финн, Артур и я останемся в Бирмингеме.  Полли усмехнулась. Похоже, Томми считал, что женщины недостаточно хороши, чтобы оставаться в Европе.  – Ада и Грета может и уедут, – она подправила свое дорогое шелковое платье, – но я нет.  – Похоже, что ты не совсем понимаешь, чем грозит оставаться в Бирмингеме, – начинал злиться Томас, качая головой. – Это ненадолго.  Но Полли Грей была непреклонна. Она гордо приподняла свой острый подбородок и посмотрела на племянника.  Грета сидела на краю железной кровати, рассматривая свои пальцы ног. Ей становилось уже легче и она могла даже сидеть. Дверь с грохотом открылась и она вздрогнула от испуга. На пороге стоял Томми. Она облегченно вздохнула, а потом напрягалась. Он был раздраженным и растерянным. Схватив чемодан в углу палаты, он начал быстрыми рывками складывать туда вещи.  – Что ты делаешь? – взволновалась Юросси. – Зачем ты собираешь вещи?  Томас скинул с себя ненавистный пиджак и кинул его на кресло, продолжая собираться.  – Уезжаем, немедленно! – гаркнул он, а потом вручил чемодан Джонни псу.  Томас присел и помог Грете надеть туфли, схватил с вешалки ее пальто с шляпой, накинул на нее и взял Грету на руки.  – Черт, Томас, ты скажешь мне, что случилось? Где Софи?  – С Софи все хорошо, – прошептал Шелби, усаживая ее в машину. – Не бойся. Мы едем домой.  Немногословность Томаса начала ее раздражать. Трое сели в автомобиль и Чарли нажал на газ.