Реченька

Неделя пролетела незаметно. Я мало участвовала в лечении, чтобы сберечь голос, но все-таки спела некоторым пациентам, которые болели тяжелее остальных. К моему удивлению, всем полегчало - один даже перешел в категорию «идущих на поправку» и благополучно отправился домой. Его родственникам выдали строгие инструкции, в основе которых лежали жесткая гигиена, минимальный контакт с окружающими и строгая диета с обильным питьем. Пришлось все же признать, что каким-то непонятным образом пение работало. Более того — предстояло выяснить исцеляю ли я одного человека или всех, кто меня слышит, и не зависит ли результат от песни, настроения, качества исполнения и, пожалуй, длительности. За эту неделю мы с Джинн осмотрели места сбора воды и сброса отходов. Но там было все в порядке, по крайней мере в моем дилетантском понимании. Я даже попробовала провести экспресс-анализ органолептических показателей - понюхала воду при естественной температуре и после нагревания, посмотрела на текст крупным шрифтом через бутылку, наполненную водой, чтобы оценить прозрачность. Пробы воды были практически бесцветны, что для меня, жившей возле речки непонятного желто-коричневого цвета, просто фантастика. Да я такую воду в горах только видела! После кипячения оценила вкус - вода как вода. Потом вспомнила остаточные знания по анализу окружающей среды и накапала воды в чистые сосуды с заранее приготовленным мясным бульоном. Термостата на тридцать семь градусов, естественно, не нашлось, поэтому пришлось растить колонии бактерий при комнатной температуре. Учитывая, что в моих учебниках про микробиологический анализ было написано чуть больше, чем ничего, а условия соблюдались далеко не так, как хотелось бы, то к концу я вывела для себя вполне закономерный результат - вроде не все так плохо, как могло быть. По крайней мере колоний было чуть меньше пятидесяти на миллилитр, что для обычной, ничем не обработанной природной воды в общем-то прилично. Джинн молча наблюдала за моими действиями. Она сама выглядела не лучше, и я очень надеялась, что мое тихое шипение, состоящее главным образом из ругательств, оставалось незамеченным. В конце концов моя единственная здравая идея пошла прахом. Проверка продуктов и животных результатов не дала. Тут оказалось все строго — товары приходили либо караванами, либо по морскому пути. В обоих случаях людей тщательно проверяли на симптомы болезней, а товары — на крыс. Любые подозрения кончались одинаково — пламенем или отправкой на родину. Но никто не отменял человеческий фактор и обыкновенную жадность, поэтому вполне возможно, что кто-то укрывал порченный товар или больных. Но проблема в том, что Мондштадт — город не такой уж и большой, и ели тут все примерно одинаковую еду, поэтому выявить конкретный источник заразы было весьма проблематично. А предположение о том, что иммунитет монашкам давала особая диета, то есть порченное просто не доходило до наших столов, ситуацию лучше не делало, потому что просвещенное братство не ело практически все. Также остро встал вопрос с утилизацией отходов после лечения. Планировали построить печь за городом, чтобы все сжигать. После можно было бы утрамбовывать пепел в плотные многослойные ящики и закапывать в ямы. Условились на банальной истине: лучше перебдеть, чем недобдеть. Вечерами я вспоминала слова и мелодии. Что-то записывала. В памяти хорошо отложились хоровые партии, что приятно удивило — всё-таки я пела в коллективе много лет назад. Ещё вспомнился с десяток песен, но их не приходилось многократно петь, поэтому проседали и слова, и ноты. Но голос Барбары ещё не окреп, и даже я сама не могла бы похвастаться идеальным исполнением, причем как в физическом смысле, так и в психологическом. Подвижек в более материальной магии еще не было, хотя я часами зависала над чашами с водой в попытке установить мистическую связь. Все чаще и чаще возвращалась к мысли о том, что мне нужна помощь, но я совершенно не знала у кого ее просить. Особенно если в планах не выдать исчезновение настоящей Барбары. Утром восьмого дня я поняла, что не справляюсь. Влипла по самую макушку в редкостное… Нет, чтобы появиться в начале игры. Там один из близнецов взял бы болезнь на себя, и все! Или ещё проще — ее бы попросту не было! Еще Венти, как будто назло, пропал! Я не врач. Для меня все симптомы — пустой звук, и я не способна хотя бы предположить направление, в котором нужно двигаться. Да на кой этому миру недохимик-недомузыкант?! Я и своему, судя по всему, не шибко нужна. Внутри все сжалось. Я старалась, правда старалась найти причину болезни. Так, чтобы на переживания не оставалось ни времени, ни сил. Чтобы я двигалась к призрачной цели быстрее, чем накатывало отчаяние. Но руки опускались. — Барбара! Ну что еще… Я и так спряталась у самой крыши со своим скудным завтраком, который у местных монашек ограничивался бутербродом из жесткого хлеба и тонкого куска молодого сыра. — Барбара! — Грейс наконец-то добежала до меня. Тяжело дыша, она согнулась на несколько секунд. — Господин Дилюк заболел. Говорят, он очень плох. — Кто говорит? — Его работники. Они пришли к тебе за помощью. Я дожевала последний кусок и запила стаканом воды. Крепче здесь только отвар лечебных трав да чай, и то от них уже тошно. Кажется, еще немного и я воспользуюсь предложением Джинн и запрошу в церковь ящик горячительного. Забавно, конечно, выходило. Персонаж, из-за которого я начала играть и который на постоянной основе состоял в моем отряде, нуждался в помощи. Кошмар. Никак не привыкну, что все вокруг еще совсем недавно были скоплением пикселей. — Пускай везут. — Они просят, чтобы ты приехала. Господин Дилюк может не выдержать поездки. Я скривилась. До винодельни ехать полдня на повозке — это не игра с телепортами и расстояниями с полсантиметра на карте. А ведь потом трястись обратно в Монд. Но самая большая проблема не в этом — я успела выяснить, что за стенами города весьма опасно. Даже вблизи собирались слаймы, хиличурлы разных мастей и орден Бездны. И либо это отклонение от игровой условности, либо следствие того, что Дилюк болел и не играл роль Полуночного героя. — Я съезжу при двух условиях: мне разрешат переночевать на винодельне и назначат в сопровождение человека, который сумеет защитить в случае чего. Передай им. Пока я собиралась, от работников пришел ответ — они нашли в «Доле ангелов» Кэйю. Тот взял на себя смелость дать согласие на ночевку и сопроводить к своему брату. Мне еще не приходилось встречаться с Кэйей, что удивительно учитывая мою вылазку в таверну после пробуждения. Как они общались с Барбарой? А черт знает. Но, надеюсь, странности в поведении он спишет на усталость и нервы. Да и зачем бессмысленно ломать голову? Все равно не узнаю об их взаимоотношениях. Хм, а ведь когда-нибудь болезнь отступит. Что тогда? Впрочем, дожить еще надо. Кэйа встретил у ворот Монда вместе с повозкой. — Запрыгивай скорее, — он похлопал по сиденью рядом с собой. — Довезу — оглянуться не успеешь. — Главное целой, — фыркнула я, усаживаясь. Ух, до чего же неудобно в платье и плаще! Пожалуй, если все быстро не кончится, стоит продумать постепенный переход от Барбары ко «мне», чтобы не шокировать местных брюками, рубашками и прочим. А то они, как выяснилось, чересчур чувствительные. Повозка поехала не спеша. Дряхлая кобылка старательно перебирала копытами, а Кэйа почти ласково подгонял ее тонким прутиком. На его бедре висел меч. Яркий, с узорами и с вязью на лезвие — под стать его внешности. Надеюсь, он им пользуются так же хорошо, как в каноне. Глаз закрывала повязка. Из-за этого было немного некомфортно смотреть ему в лицо, и я всеми силами старалась это не показывать. Но после нескольких переглядок заметила ухмылку — кажется, он догадался. А волосы у него все же синеватые, хотя в тени ворот показались черными. В общем как и до этого вывод следующий — на канон похоже, но в реальности выглядит все же непривычно. Дороги здесь плохие — повозку трясло, один раз она и вовсе застряла. Пришлось вставать и толкать, чтобы помочь бедной кобыле. Так мы проехали берег Сидрового озера, а потом и Спрингвейл. Я даже встретила несколько ушастых жителей, но у тех были густые волосы до плеч, поэтому загадка о наличии человеческих ушей так и осталась не разгаданная. Вскоре показалась Винодельня, и я с облегчением выдохнула — пронесло. — Что с тобой, Барб? «Еще один», — недовольно подметила я. Имя «Барбара» мне не нравилось, но его сокращение не нравилось еще больше. — Радуюсь, что доехали спокойно. Видимо, меня зря пугали. Неожиданно Кэйа засмеялся. — Э-нет, здесь полно всяких тварей. Просто у тебя отличный сопровождающий. Он сгреб меня в охапку и развернул в сторону. Трава и каменные склоны тянулись до самого горизонта. Я успела насмотреться на однообразные пейзажи: пушистые елки тянулись к идеально голубому небу и к полупрозрачным облакам, между ними по-дурацки торчали яблони и березы. — Вот туда смотри, — тихо произнес Кэйа. Внутри екнуло. Он придвинулся слишком близко, отчего стало не по себе. Но я заставила себя посмотреть вдаль — среди веток промелькнул гидро слайм. И, кажется, не один. — А теперь вот сюда. Чуть поодаль, под одной из яблонь, горел костер. Я прищурилась. Из-за небольшого возвышения не разглядеть, но память услужливо подсказала — вокруг костров частенько спят хиличурлы. — Я отвезу тебя к Дилюку, а сам зачищу ближайшую территорию. Братец совсем запустил владения. Кивнула. Все же хорошо, что со мной поехал именно Кэйа.

***

Дилюк беспокойно ворочался в постели, как будто ему снился кошмар. Рядом на тумбочке стояла плашка с водой, в которой плавал несчастный кусок ткани. Я подошла ближе и почувствовала едкий запах трав. Наверное, слуги пытались лечить самостоятельно. О Дилюке же некому позаботиться, кроме них. Усмехнулась — а ведь если там отрава, я не пойму. Будем надеяться, он не имеет врагов, способных на подобное. Коснулась руки — холодная. Дилюк отдернул ладонь, словно почувствовал мое прикосновение. Что ж, он и в каноне не особо любил людей. Всегда спокойный, отстраненный, он помогал молча, не хвастаясь. Дилюк так похож на… Архг! Не хочу думать о доме! Не хочу думать о родных, иначе просто разревусь... Села на краешек кровати и прикрыла глаза. Мысленно услышала ноту «ля» и тоническое трезвучие. Слегка прокашлялась, за что тут же себя пожурила — вредно — и вдохнула. — От-че-го у-га-а-ас твой го-лос… Дилюк вздрогнул. Он заметался из стороны в сторону и зашептал: — Верни… Верни… Что с ним? Рыжие прядки слиплись на потном лбу. Я схватила его за плечи и максимально ласково сказала: — Все хорошо, не переживай. Дилюк дернулся и едва не ударил меня по руке — я успела отскочить в последний момент. Он на мгновение открыл затуманенные глаза и рухнул обратно. — О-гру-бел твой неж-ный го-лос… Судя по озвученным слугами симптомам, у него тоже самое. Возможно, состояние усугубилось кошмаром? Но что ему снится? Или он сильнее болеет? — Чи-стый го-ло-ас и ве-се-лый… Я осторожно коснулась его щеки. Удивительно — как будто бы не такая горячая. И правда чудо-магия. А, может, мне кажется. «И почему я до сих пор не таскаю с собой градусник?» — подумала я. — Жу-рчал пре-жде он ру-чей-ком, ла-ско-вой стру-е-ю лил-ся, озе-рком ле-сны-ы-ым пле-ска-лся. — Вернись… Домой… — прошептал он. Я нахмурилась. Неуж-то ему снится Кэйа? Так и знала, что несмотря ни на что Дилюк любит брата. Вот только какого черта они до сих пор не помирились? Уже прошло так много времени после появления путешественника. — Надеюсь, ты поправишься, — я похлопала его по плечу и покинула комнату. В конце концов именно с Дилюком я прошла от Мондштадта до Фонтейна. Ко мне тут же подбежало несколько слуг, которым я коротко обрисовала ситуацию. Им заметно полегчало. А я мысленно похвалила себя за решение остаться на ночь — как раз с утра и увижу результат. Если он будет.

***

Мне выделили одну из самых лучших гостевых комнат, и я пожалела, что не могла переехать сюда насовсем. Кровать большая и мягкая, а одеяло толщиной в целую ладонь грело гораздо лучше непонятной тряпки в келье. И несмотря на то, что прочая мебель — шкаф, стол, картины и камин — мне не была нужна, все вместе радовало глаз. Уютно здесь и точка. К вечеру Кэйа залетел в комнату, точно ураган, и позвал ужинать. Прохвост был до того рад, что решил действовать в свое удовольствие: слуги открыли одно из лучших вин и приготовили несколько кусков нежнейшего мяса в сладком соусе. Отдельно поджарили овощи на костре. Мне выделили место по левую руку от хозяйского стула, а Кэйа сел напротив. — Не стесняйтесь, присаживайтесь. Кто-то из смущенных таким вниманием слуг пискнул про господина Дилюка. Мол, негоже пир устраивать, пока тот болеет. Но Кэйа налил вина в бокал и торжественно провозгласил: — Рядом с ним сейчас дедушка Таннер, которого я сменю после ужина. К тому же Барбара останется на ночь, чтобы проконтролировать ситуацию. Вы верные работники и заслужили отдых. Слова Кэйи мало успокоили слуг, но противиться они не решились: многие набрали на пару укусов, а от вина и вовсе все отказались. Так спустя десять минут мы остались в столовой вдвоем. Я уходить не собиралась еще долго. По сравнению с церковной едой эта — произведение искусства. Мясо было настолько мягким, что само разваливалось на волокна и слазило с кости. — Они считают меня безответственным, — фыркнул Кэйа, — но не я затянул с лечением. Сами-то тоже хороши — упустили. Сам Кэйа скорее пил, чем ел. — Меня стоило вызвать раньше, ты прав. Однако Дилюк мог скрывать плохое самочувствие и делать вид, будто в порядке. — Вряд ли. — Кэйа сморщился. — Он не стал бы подвергать опасности работников. Вероятнее всего заперся в своей комнате, чтобы никого не заразить. — В таком случае ответственность все еще лежит на Дилюке. Слуги действительно старались и искренне волновались за своего господина. А судя по канону Дилюк тот еще гад: не признается, даже если у него руки будут отваливаться. Такая позиция редко приносит пользу. Знаю по родному миру — иногда нежелание просить помощи доходит до абсурда и приводит к опасным ситуациям. — Но я, в отличие от них, могу позволить себе ослушаться во благо. Я кивнула просто, чтобы не ругаться. Сколько не обсуждай — прошлого не изменишь, а перемывать кости Дилюку не хочется — неловко, странно и вообще некультурно, особенно если учесть, что мы буквально сидим за его столом. — Ты, похоже, совсем изголодалась. В церкви так плохо кормят? Кажется, его внимание теперь сосредоточено на мне. М-да, уж за съеденную еду я ещё не оправдывалась. К черту. Все равно я им нужна. — Да, и готовят сестры отвратительно Он удивленно вытаращился на меня. — Единожды горелую кашу пережить можно, но она такая почти каждый день, — продолжила я. — А мелочь вроде чая с сахаром разрешается один раз в день после захода солнца. И это мне ещё в середине недели пришлось чай с маслом отвоевывать. А то нельзя видите ли! Да Венти до лампочки, он сам вино хлещет! Кэйа почесал бровь. — Я рад, что в тебе начал просыпаться нормальный человек. Я уж решил, что это невозможно. Вина не хочешь, случайно? — Хочу. — Я сложила руки на груди. Кэйа коротко посмеялся, достал из шкафчика еще один бокал и налил почти доверху.

***

— Правильно! Я давно тебе говорил, что не могут быть у бога свободы нудные последователи с бесконечным списком правил! — Не мог… Ик! — просипела я. Наверняка поэтому ни у одной из нас нет анемо глаза. За последние три часа мы высосали пару тройку бутылок на двоих — хотя большую часть все равно умял Кэйа — и обсудили устройство церкви. Кэйа услужливо напомнил, что пока Шеймус Пегг в отъезде, главная именно я. А отъезд длился уже добрых несколько лет. Вполне вероятно, что они уже давно померли, а кто-то отсылает короткие письма просто ради успокоения. Сам Кэйа давно смирился, что вместо кавалерии у него осталась одна дряхлая кобылка. — Тогда, — продолжила я, отчаянно пытаясь не шататься на стуле, — я всё поменяю! Вот приду и поменяю! Они еще… ик! Благо… благодарить будут! Вот! — Отличное сказано, предлагаю тост, — поддержал Кэйа и забрал у меня пустой бокал вина. — Но-но-но, не лей столько! Под пьяный смех я тут же осушила бокал и после протянула, но Кэйа резко отпрянул. — Чокаться с пустым бокалом — дурной тон. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на бокале. — Тут есть капель… ик! Кэйа засмеялся еще громче, а я искренне недоумевала над чем. — Вы что тут устроили? От неожиданности я дернулась и ударилась о ножку стола, отчего по пьяни испугалась, неудачно подскочила и начала заваливаться куда-то в сторону вместе со стулом. Кэйа подскочил и в последний момент помог восстановить равновесие. «Ничего себе какой он быстрый… Уже и на место успел вернуться! И выглядит словно трезвый. Как стеклышко». Теперь по-глупому засмеялась я. Из глаз брызнули слезы, которые я поспешно вытерла. «Фух… Аж дышать тяжело, надо бы успокоиться». Мои редкие попойки всегда заканчиваются одинаково — смехом без причины и головной болью. Стоп. Я повернулась в сторону коридора и увидела мрачного Дилюка. Он привалился плечом к дверному косяку. Кажется, ему полегчало гораздо быстрее, чем можно было ожидать. И все-таки так странно видеть его не в игровом скине: свободная рубашка зашнурована под самое горло и заправлена в темные холщовые штаны. Но с растрепанным хвостом ему лучше, чем с таким низким и туго затянутым. — Не злись, мы заходили к тебе всего десять минут назад. — Вообще-то прошло сорок, — заметила я, глянув на часы. Кэйа легонечко пнул по моей туфле. — Что вы тут вообще делаете? — раздраженно спросил Дилюк. Неужели характер действительно не сахар? Хотя… Мы тоже хороши. Устроили целый пир, пока хозяин болеет. — Как что? Лечить тебя приехали. — Кэйю эта ситуация явно забавляла. — Ты же как всегда: дотянул, пока в обморок не упал. Поберег бы своих слуг, они с ума чуть не сошли. А уж сколько тварей вокруг развелось, я вообще молчу. Одно твое, брат, и я бы тебе помог. Рангвиндр хмуро посмотрел сначала на Кэйю, потом на меня. — И сколько я лежал без сознания? — У тебя был жар, — поправила я. — И судя по всему пластом ты валялся двое суток. Это считая сегодняшний день. — То есть вы хотите сказать, что вылечили меня за два дня? — За шесть часов, если точнее. Хм, а ведь это самый лучший результат. Интересно почему? Голос окреп? Повлиял физический контакт или выбор песни? Или моя мало-мальская, но все же симпатия к персонажу? Слишком мало данных, к тому же если воспринимать каждого больного за эксперимент, результаты нельзя сопоставить: тяжесть заболевания разная, как и возраст, пол, вес и тому подобное. — Что за лекарство вы мне дали? — Ты явно не здоров, — хихикнул Кэйа. — Если бы было лекарство, я бы привез не Барбару, а лекаря. Да и что, ты в своей глуши до сих пор не в курсе, что лекарства нет? «И не будет, — подумала я. — Антибиотики явно появятся не скоро. Конечно, здесь множество лекарственных растений, но сколько потребуется времени, чтобы извлечь из них действующие вещества? А про вакцины вообще молчу. Даже если бы мы знали причину болезни, ничего полезного просто не создать в таких условиях». В лечение одними травами я не шибко верила. — Покиньте мой дом. Улыбка мгновенно пропала с лица Кэйи, а я быстро протрезвела, вспомнив о хиличурлах и слаймах за окном. Нет, мы, безусловно, сглупили, но где хотя бы благодарность за лечение? — Это сов… — начал Кэйя, но теперь настала моя очередь пинать его под столом. Перспектива ехать посреди ночи совсем не радовала. А эти двое похоже до сих пор на ножах. — Мне нужно будет осмотреть тебя с утра. Я хотела еще раз спеть перед отъездом. — Не стоит. Я хорошо себя чувствую. Поежилась. Не по себе от такого — знала же, что по игре Дилюк малоприятный, но несмотря на это красивый и удобный персонаж легко возглавил список любимых. А сейчас все равно насколько он красивый и удобный, я хочу спать в теплой кровати. — Мы уедем с утра, хорошо? На улице опасно, к тому же идет дождь. Джинн будет в ярости, если я заболею. Дилюк после недолгой паузы кивнул и молча ушел. А я устало вздохнула и посмотрела на Кэйю. Тот явно был расстроен.