Педагогический состав

      Слова Курта ещё долго не выходили из головы Сабрины. Она раз за разом прогоняла их в сознании, желая найти причину обесценить. Настолько, чтобы не обращать внимания не только на эти, но и на все его последующие высказывания в её сторону. Но все попытки оказывались тщетны, и Сабрина возвращалась к понимаю, что он был прав.       И доказательством были не его слова, её поведение или чувства, а факт, что она до сих пор колебалась. Даже сейчас, стоя в давно забытом женском туалете перед котелком с зельем, что должно отправить Грейнджер в сон, она не была уверена, насколько это верный путь.       Да, как и говорила Бронте, Сабрина хотела бороться за своё будущее, за счастье, за Малфоя, чьи действия до сих пор заставляли сердце биться чаще. Но насколько далеко Сабрина была готова зайти, она не знала. Предел и граница дозволенного не ощущались. Но она понимала, что именно этот поступок, треклятое зелье и его подлив в напиток Грейнджер могли стать этим.       Той самой точкой невозврата, после которой она не вернётся к прежней жизни. Одна ситуация, если бы Сабрина знала, что Грейнджер просто поспит. Возможно, дольше обычного, но достаточно, чтобы о ней забыл Малфой. Но совершенно другая, когда вариант оказаться со смертью на руках велик.       Сабрина не была убийцей. Манипулятором, эгоисткой, не признающей нравственности и готовой переступить через многое ради целей — да. Но она не была готова омыть руки в чужой крови, а тем более — если та принадлежала профессору.       Грейнджер не была настолько ужасной. Она являлась отличным преподавателем, деканом, человеком, единственный её минус — Малфой, не сводящий с неё глаз. Но это не могло стоить жизни.       Посмотрев на последний свёрток растения в руках, Сабрина покачала головой и убрала его на подоконник. Прижав ладонь к себе, она медленно потёрла кожу и устремила взгляд к выходу.       Малфой ещё не спал. По четвергам он часто задерживался в своём кабинете, и, скорее всего, она ещё успеет с ним поговорить. Признается в чувствах, расскажет о Бронте… И будь что будет. Но все останутся живы, целы и невредимы.       — Опять она тут зелья свои варит, — недовольный голос Миртл послышался за спиной Сабрины.       Ухмыльнувшись, Сабрина покачала головой и обернулась.       — Последи за котлом, я скоро вернусь, — с улыбкой сказала она и скорее поспешила прочь к классу зельеварения.       — Я вам что, сторож…

***

      Размеренное тиканье часов, шелест ветра из приоткрытого окна, аромат Ноттовских сигарет и проверка заданий перед завтрашним мероприятием — в этом году Драко взял намного больше обязанностей, чем обычно. Как правило, он отвергал все предложения, говоря, что зелья — не фокусы, а точная наука. Но в этот раз сам предложил сварить несколько забавы ради, только бы всем пришедшим было весело.       Драко казалось, что так он сможет отвлечь себя от кипящих в голове мыслей. Это работало в Хогвартсе, причём много лет подряд, но почему-то дало сбой именно сейчас. В тот момент, когда он нуждался в подобном больше всего. Смеялась ли ему в лицо жизнь, собственная натура, не находящие выхода эмоции и чувства? Вполне возможно, хоть он и считал, что выше них.       Попытки забыться, на несколько оставшихся недель отстраниться от Грейнджер — всё закончилось поражением и нарастающей потребностью. Драко проклинал тот момент, когда обещал себе не ждать от неё ответов и не разбираться, что за невидимая граница встала между ними. Потому что сейчас, да и последние дни, он хотел узнать именно это, потребовать объяснений и получить их.       Но невозможность сделать это сковывающим заклинанием висела в воздухе. Нежелание требовать от неё ответы и давить на Грейнджер, которая хоть и была сильной, но при этом сохраняла свою хрупкость, связывало его по рукам и ногам. Эта мысль заставляла Драко оставить свои чувства и эмоции позади, выставляя её вперёд. Как и должно было быть в нормальных отношениях.       Тех, в которых она ему отказала.       Тяжело выдохнув, Драко покачал головой и взмахом палочки отправил все приготовления на одну из полок массивного шкафа. Ему стоило отдохнуть и поспать, чтобы привести мысли в порядок и, возможно, перестать думать о ней. Наверное, тогда станет гораздо проще отговаривать себя.       Послышался стук в дверь, и Драко свёл брови к переносице, не понимая, кто в такой час мог к нему прийти.       — Войдите, — бросил он, устремляя глаза вперёд.       На пороге показалась копна кудрявых волос. Грейнджер аккуратно закрыла дверь и, поправив платье, быстрыми шагами прошла по классу, приближаясь к столу Драко. Её растерянный взгляд блуждал по кабинету, не встречаясь с его, а тонкие пальцы сжимались в попытке успокоиться.       — Чем обязан? — осмотрев её с ног до головы, спросил Драко.       — Малфой, я хотела с тобой серьёзно поговорить, — выдохнула она, сглотнув ком, подступивший к горлу.       — Если скопились претензии, то оставь их на моём столе, — сухо предложил он и встал с кресла.       Обойдя его, Драко быстрыми шагами направился к выходу, двигаясь мимо взволнованной Грейнджер с виноватыми глазами.       — Я уезжаю, — выкрикнула она.       Драко замер. Мгновение он переваривал услышанное, сомневаясь в собственных слухе и восприятии. Драко не верил в то, что она только что сказала. Развернувшись, он выгнул бровь, медленно приближаясь обратно к ней.       — Со следующего года меня здесь не будет, — говорила она, отводя взгляд в сторону. — И наши ссоры…       Она замолчала, словно подбирая нужные слова. Но Драко знал, что зря, потому что нормальных объяснений в их ситуации не существовало.       — Я хочу закончить наше общение на хорошей ноте, — она слабо улыбнулась, подняв на него взгляд.       — И ты пришла, чтобы сказать мне об это лично? — вдумчиво спросил Драко, ещё приближаясь к ней.       Не понятно почему, но Драко чётко понимал — она не уедет. Не потому, что передумает, откажется или не сложится, а потому, что он не позволит. Не после всего, что между ними было, есть и будет. Потому что именно эти отношения причина её поступка. Драко и сам задумывался о подобном, как о способе лечения от Грейнджер, но отсёк эту мысль.       Ни одна свобода, прошлое или настоящее не стоили Грейнджер. Он не был готов лишиться её из-за недосказанности. И именно сейчас, в этот самый момент, он себя предал, забыв каждое данное обещание, оставив лишь желание получить ответы и поцеловать её, вложив в это всего себя. Чтобы Грейнджер была здесь, рядом.       И если потребуется, Драко пойдёт на хитрость, манипуляции и грязные игры. Но не отпустит, не совершит эту ошибку.       — Конечно, мы же…       Грейнджер оборвала фразу и резко замолчала. Но Драко понял всё без длинной речи — она прощалась. Потому что он был ей дорог, а она не смогла бы уйти, не сказав последних слов. В этом была её главная ошибка, ведь он не позволит ей сделать этот шаг.       — Что «мы»? — оказавшись почти вплотную к ней, спросил Драко. — Почему ты испытываешь потребность попрощаться со мной лично, Грейнджер?       Она невозмутимо вздёрнула подбородок, будто чувствуя приближающуюся опасность. Подобно зверю, готовому себя защищать.       — Нам было хорошо вместе, — сказала она так, словно между ними было нечто равнодушное.       — Да, очень хорошо, — ухмыльнулся Драко.       Опустив взгляд на её губы и вернув обратно к глазам, он медленно пригнулся к ней, чувствуя дыхание на собственном подбородке.       — Что ты делаешь? — прошептала она, не двигаясь с места.       — Напоминаю, Грейнджер, — ответил он ей, касаясь большим пальцем подбородка. — Ты же сохранишь воспоминания?       Её губы приоткрылись, она коротко кивнула, гуляя взглядом по его лицу, пока Драко не поймал очередной вдох поцелуем. Медленным и тягучим, словно мёд, оставляющий следы и горчащий при чрезмерном количестве. Только эта горечь была приятной, необходимой и насыщенной. А Грейнджер отвечала на неё, касаясь Драко в ответ, скользя руками по его покрытой рубашкой груди и жадно вдыхая едва уловимые потоки воздуха.       И это убеждало его, напоминая, что она любит его так же сильно, как и он её. Чувства абсолютно взаимные, эмоции обоюдные, а желания одни на двоих, отдающие зудящим гулом под пальцами и вибрацией горячей кожи. Оставалось лишь сломать преграды, разрушить выстроенные препятствия и наконец познать любовь целиком.       Подхватив Грейнджер, он обернул её ноги вокруг своих бёдер, продолжая целовать мягкие податливые губы и приближаться к краю собственного стола. Шёпот заклинания, и он посадил её на пустую крышку, широко разводя колени в стороны и задирая юбку. Пальцы блуждали по смуглой коже икр, пока Драко опускался поцелуями к подбородку, едва прикусывая.       Стоны Грейнджер, новый громче предыдущего, ласкали слух, пока её ладони скользили по его плечам, а его руки расстёгивали вверх платья. Он медленно спускал ткань вниз, оставляя на уровне пояса и носом утыкаясь в ложбинку перед собой, касаясь короткими поцелуями скрытой бюстгальтером груди.       И именно в этот момент, когда её руки легли на крышку стола, помогая не упасть, Драко положил ладони поверх её и резко отстранился. Грейнджер, не понимая происходящего, вновь потянулась к нему. Но Драко лишь покачал головой, с силой прижимая её к столу.       — А теперь мы поговорим, — выдохнул он ей в лицо, видя, как глаза округляются.       — Это не смешно, — заволновалась она. — Отпусти.       Она попыталась поднять руки, но он лишь крепче надавил на них, оставляя её, полуобнажённую, в импровизированной ловушке.       — Знаешь, что ещё не смешно? — он смотрел в её глаза. — Не замечать меня, а потом приходить и отвечать на поцелуй.       — Малфой, — предупреждающе сказала она.       — Отталкивать меня, а после стонать от моих прикосновений, — продолжал он, закипая.       — Малфой, — чуть громче добавила она, пытаясь его остановить.       — Приходить попрощаться и смотреть так, будто я самое дорогое, что у тебя есть, — срываясь, едва не зарычал он.       — Драко! — закричала Грейнджер.       И он остановился, впервые услышав собственное имя её голосом. Будто бы Оглушающее, эхом вторящее в голове сказанное. Он смотрел в её глаза, а она в его, оба тяжело дышали и не знали, кто первый оборвёт тишину.       — Отпусти, пожалуйста, — прошептала она еле слышно. — Мне больно.       Драко ослабил хватку и взял её за запястья, соединяя их и притягивая к себе. Он легко коснулся губами мест, где слишком сильно давил, будто извиняясь за сделанное.       — Прости, — выдохнул он. — Но я не отпущу тебя без ответов, Грейнджер.       И Драко продолжил стоять. Перед своим столом, между её раздвинутых ног, смотря на полуобнажённую Грейнджер. Её руки он медленно целовал, успокаивая каждое место, что могло отдавать болью.       — Зачем тебе ответы? — обречённо спросила она из-под опущенных ресниц.       Драко усмехнулся. Причина была для него настолько же очевидна, как и умысел её прихода. Только Грейнджер отрицала, что собственные жесты могут быть настолько прозрачны.       — Не могу смириться, что любимая девушка пытается избавиться от меня, — он улыбнулся, видя блеск в карих глазах.       Не от боли, сожаления или горя, а от услышанного. Всего одно предложение, и она, обескураженная, сидела перед ним, не зная, что сказать.       — Я не хочу, чтобы это закончилось, — призналась она. — Впервые я чувствую, что свободна и любима…       Грейнджер говорила тихо, едва слышно, с каждым словом отдавая ему часть искалеченной и повреждённой души.       — Мне слишком нравится это состояние, чтобы я пошла вперёд, зная, что всё это потеряю, — она взглянула в его глаза.       — Почему ты должна что-то потерять? — всё ещё не улавливая связь, спросил Драко.       — Это же просто, — пожала плечами она, горько усмехаясь. — Отношения означают большее, чем секс и спонтанные поцелуи.       Её пальцы в его руках заметно напряглись — неосознанно даже для неё самой.       — Едва ли ты думал о будущем со мной…       Он смотрел на неё несколько секунд, поражаясь ответу. Драко ожидал услышать многое, от самого ужасного и элементарного до тяжелого и непостижимого. Но что причина будет лежать настолько на поверхности и ни капли не совпадать с его мыслями — нет. Грейнджер умела удивлять, и ему стоило ей об этом сказать, но не сегодня, не сейчас.       В ответ Драко лишь улыбнулся. Он аккуратно отпустил её руки и взял её лицо в свои ладони, вытирая большими пальцами едва выступающие слёзы.       — Сексом и спонтанными поцелуями ты от меня не избавишься, Грейнджер, — покачал головой он. — Увы, но ты сама обрекла себя на вечность со мной.       Казалось, Грейнджер не сразу поняла услышанное. Но как только оно отразилось в её глазах, на губах расцвела одна из самых ярких улыбок, что он запечатлел в своей памяти. Она звонко рассмеялась в его объятиях, кладя руки поверх его запястий и медленно проводя вверх по плечам, касаясь воротника рубашки и притягивая Драко к себе.       — Это обещание? — выдохнув, спросила она.       Её пальцы скользили вниз по Драко, расстёгивая пуговицы и освобождая его от одежды, чтобы коснуться разгорячённых плеч. Её короткие ноготки едва ощутимо впивались в его кожу, посылая приятные, балансирующие на грани боли и наслаждения импульсы по всему телу. Подталкивая к ней.       Ладони Драко опустились на её талию, поглаживая живот и пальцами перебираясь на спину, медленно двигаясь вверх до застёжки, чтобы освободить Грейнджер и прижать к себе. Он хотел ощутить её ближе, кожа к коже, будто бы они сливались в одно целое и ещё более непостижимое.       — Предсказание скорого будущего, — прошептал он ей в губы.       Он чувствовал улыбку сквозь поцелуй, пока её нежные руки гладили его плечи, касались шеи, обвивая её и прижимаясь к нему. Возбуждение медленно становилось выше сознания, придавая каждому движению отрывистость, резкость и лишая аккуратности.       Драко чуть опустился, легко сжимая грудь, перекатывая соски между пальцев, чем вызвал её рваные вдохи. Очерчивая рёбра, живот и дотрагиваясь до края белья, отчего она попыталась свести ноги, но он не позволил. Аккуратно целуя уголки её губ, подбородок, линию челюсти и шею, он касался промокшей ткани, отодвигая её в сторону.       Едва коснувшись её, он ощутил, как Грейнджер сжалась, крепче обхватывая его за плечи, грудью прижимаясь к его и опуская голову к его шее. Её чувствительность поражала, а одежда, казалось, становилась всё теснее, сковывая его в нетерпении оказаться в Грейнджер. Чтобы, как тогда, в её спальне, запомнить каждую эмоцию, тихие вздохи и наслаждение.       Драко медленно обводил клитор вокруг, слегка нажимая на него и тут же отпуская, играя на прерывистом контрасте, где Грейнджер могла лишь зацепиться, но не получить желаемое. И в одно из таких касаний, вероятно не выдержав, она сжала зубами его кожу между шеей и плечом. А после едва ощутимо дотронулась до неё языком, словно заглаживая вину.       — Ты ведьма, Грейнджер, — усмехнулся он, легко приподняв её, чтобы избавить от белья.       — Тебе это нравится, — прошептала она ему в ухо.       Её пальцы быстро скользнули вниз, хватаясь за ремень и вытягивая его из пряжки, пока Драко не отстранился, чтобы вернуть её ладони на свои плечи и приспустить брюки. Её руки оказались на его спине, и он придвинул Грейнджер ближе к краю, медленно проникая в неё. От этого она извивалась, до крови закусывая губу, чтобы сдержать вырывающиеся из груди стоны удовольствия.       Обвив руки вокруг его шеи, Грейнджер замерла перед его лицом. В паре сантиметров, чтобы сохранить зрительный контакт, пока он толкался вперёд, придерживая Грейнджер за спину. С каждой фрикцией, встречным дыханием, едва уловимым поцелуем и стоном они приближались к финалу. Она всё чаще сжималась вокруг него, выстанывая желанное имя и оставляя следы на его плечах, пока его губы находили её шею, едва покусывая кожу.       Они словно напоминали друг другу, кому принадлежат, подписывая невиданное соглашение о любви и признании. Где оба обязывались не отпускать, быть рядом и не пытаться оттолкнуть. Самая сильная связь, непонятная остальным даже на самую малую часть существующего.       Толчок, новый, следующий, и он почувствовал, как Грейнджер содрогается в его руках. Стоны эхом отскакивали от стен, лаская слух. Очередное движение, и он замер внутри неё, освобождаясь и крепко прижимая обмякшее тело к своему. Будто бы ничего важнее, за что можно было ухватиться, не существовало.       Последнее, что она шепнула ему, прежде чем наконец отпустить:       — Я люблю тебя, Драко Малфой.       И всё стало ничем, кроме Гермионы в его руках и лучших слов, что она когда-либо осмеливалась произнести.

***

      Сабрина приближалась к классу зельеварения, мотивируемая собственными словами, мыслями и предположениями. Спустя долгое время она наконец-то была готова признаться. Рассказать о своих чувствах открыто, без намёков и ходьбы вокруг. Этот заряд желания, веры в лучшее и надежды подталкивал её вперёд, помогая едва не лететь.       Но когда она подошла к классу, замерла, слыша голоса. Первый она бы узнала из сотни — Малфой. Впрочем, факт его нахождения в собственном кабинете не был неожиданностью. Но второй… Возможно, это была игра разума или провокация слуха, но ей казалось, что там Грейнджер.       — Сексом и спонтанными поцелуями ты от меня не избавишься, Грейнджер, — сладкий голос Малфоя отскакивал от стен класса. — Увы, но ты сама обрекла себя на вечность со мной.       — Это обещание? — вторила Грейнджер.       — Предсказание скорого будущего, — ответил он ей.       Сабрина спиной прижалась к стене, откидывая голову и вслушиваясь в происходящее по ту сторону. Глупые идеи, вроде репетиций или просмотра воспоминаний, лезли в голову, успокаивая, поддерживая. Сознание, порой так рьяно воевавшее с ней, пыталось найти опору, причину, почему то, что она воображала, было ложью. Но каждое предположение уничтожалось здравым смыслом, выталкивалось негативом и уничтожало.       Послышались стоны Грейнджер, и Сабрина прикрыла рот ладонью, чувствуя, как слёзы стекают по щекам. Горло сдавила рука осознания, а колени подкосились, заставляя её медленно сползти вниз по стене. Оказавшись на полу, она всё четче понимала происходящее в классе. Ощущала разрывающееся в груди сердце, ломающееся чувство и истерзанное сознание.       Он был с ней. С Грейнджер, которая все эти годы была не нужна ему, а сейчас, именно в тот момент, когда Сабрина наконец добилась всего, чтобы быть рядом, он вспомнил о ней. И не только в поцелуях, переглядываниях, встречах. Прямо за дверью, на полу у которой слезами заливалась Сабрина, он был с Грейнджер.       Хотелось кричать, надрывая горло, ворваться туда и всё прекратить, но она ничего из этого не могла. Дрожащие ладони зажимали рот, слёзы душили, а реальность расплывалась перед глазами, сосредотачиваясь только на происходящем там.       Звуки, голоса, предательство и предпочтение другой разбивали израненное сердце, желавшее любви, взаимности и оказаться сейчас там. Быть важной для человека, который всегда выше остальных. Привлекающим настолько, что теплело ледяное сердце, и заботящимся, даже когда этого делать не следовало.       И в этот момент, чувствуя жалящие капли слёз, текущие по раздражённой коже, она обещала себе вернуться обратно и закончить начатое. Если не ради его внимания, любви и эмоций, то хотя бы в месть за её боль и распластанное на полу перед классом тело. Потому что на ногах удержаться Сабрина уже не могла…

***

      — Грейнджер забрала заявление, — с улыбкой сказала Пэнси, замирая около Тео. — И не кури на Ярмарке.       Она отобрала у него сигарету и бросила в ближайшую урну. Тео добродушно улыбнулся, доставая вторую из пачки и опять закуривая. Скрестив руки на груди, Пэнси тяжело выдохнула и покачала головой, поглядывая на сидевшего Забини.       — Хотя бы при министре он перестанет это делать?       — Слёзно обещаю не превращать министра в пассивного курильщика, — ухмыльнулся Тео, затягиваясь и внимательно осматривая все прилавки.       Ярмарка чудес, проходившая ежегодно к началу экзаменов во дворе школы, всегда радовала присутствующих. Для студентов и участников это было способом заработать лишние галлеоны перед каникулами. А также завести полезные знакомства или показать свои удивительные таланты, чтобы заинтересовать посетителей. Мероприятие посещало много родителей, представительных людей магической Британии и самого Министерства.       Так некоторые студенты после завершения обучения попадали на вполне престижные предприятия или становились помощниками высокопоставленных лиц. Одних привлекали знания в зельях, по большей части колдомедиков и профессоров остальных школ, других — спортивные навыки, иногда тренеры популярных команд тоже приходили. Кого-то интересовало мастерство в прорицании, успехи в травологии или трансфигурации. Но были и те, кто просто любил находиться среди музыки, смеха, различных сладостей и веселья.       К последним в основном относились преподаватели. Они и без презентаций знали способности своих студентов, а вот отдохнуть и ощутить тёплую атмосферу праздника им удавалось крайне редко.       — Профессор Забини, — с улыбкой сказала подошедшая Мекиса, протягивая поднос с кексами.       Блейз добродушно улыбнулся и взял один, а Мекиса, предварительно кивнув Пэнси и Тео, прошла дальше к стойкам с другими сладостями.       — А любимый профессор остался без кекса, — хмыкнул Забини, косясь на Тео. — Думаю, в следующем году я всё-таки поставлю ей «превосходно».       Откусив кусочек, он довольно улыбнулся, пережёвывая десерт и отмечая, что с готовкой у неё лучше, чем с историей магии. Но происходило это ровно до того момента, пока Пэнси не засмеялась, рукой упираясь в плечо едва сдерживающегося от истерики Тео.       — Что? — свёл брови к переносице Блейз.       — Ничего, — едва не плача, сказала Пэнси.       Блейз не сразу понял, что происходит, лишь когда к нему приблизилась Джинни с глазами больше снитчей, он осознал, что что-то не так.       — Смело, — кивнул стоящий рядом с ней Уизли.       — Да о чём вы? — развёл руками Блейз, возмущаясь.       Пэнси и Тео в этот момент едва не лежали на траве, а Уизлетта уже протянула Блейзу небольшое зеркало, где он рассматривал смуглую кожу, отлично контрастирующую со снежно-белыми волосами.       — Надо было ставить оценку в этом году, Забини, — выдавила из себя Пэнси, опускаясь на лавочку рядом.       — Твой план? — прищурившись, спросил Блейз, смотря на Тео.       — Ни в коем случае, — покачал головой тот, подмигивая стоящей за стойкой Мекисе.       И пока Блейз думал, как в кратчайшие сроки избавиться от столь экстравагантной внешности, на горизонте появились Грейнджер и Малфой, идущие не то что не порознь, а едва не обнимаясь. Увидев это, Тео кивнул всем присутствующим на них, замечая, как все расплываются в довольных улыбках.       Подойдя, Малфой тут же рассмеялся, смотря на Тео.       — Она заслужила «превосходно» по зельям, — покачал головой Малфой.       И, наверное, Блейз бы возмутился, но немое молчание, встретившее стоящую рядом пару, не хотелось нарушать никому. Все пристально глядели на Малфоя и Грейнджер, на талии которой умиротворённо покоилась бледная рука.       — Ты сказал ей, что я крёстный первенца? — невозмутимо спросил Блейз, смотря на Малфоя.       — Так не пойдёт, — тут же вмешалась в разговор Уизлетта. — Мы не можем быть вместе, а мне должность крёстной пообещали ещё в двенадцать.       — Мы вам не мешаем? — прочистил горло рядом стоящий Малфой.       — Гермиона, скажи им, — тут же потребовала Уизлетта, смотря на Грейнджер.       Та же лишь мило улыбалась, переводя взгляд от одного к другому и, вероятно, понимая, что никогда не доверит им её с Малфоем детей. Но тут поодаль показался Поттер, указывающий министру и остальным представителям Министерства, в том числе Бронте, места в первом ряду перед сценой.       Поспешив к ним, Поттер слегка опешил, с ног до головы осматривая Малфой и Грейнджер.       — Я жду отчёт по этой ситуации, — улыбнулся он, а после осмотрел всех. — Деканы на сцену, пора начинать.       Все скорее поспешили вперёд, даже Долгопупс, почти проспавший начало, успел и уже через несколько минут стоял за Поттером на сцене, пока тот рассказывал о начале Ярмарки и готовящейся программе.       Казалось, что всё проходило как обычно. Все веселились, радовались, с заведенными глазами смотрели и внимали речи директора. Пока деканы с кубками, до верха наполненными напитками, стояли и осматривали всех.       Это был своего рода символизм. Где после громоздкой речи директор и деканы бились бокалами, олицетворяя единство школы, несмотря на кровь, факультет или увлечение. Это должно было стать отличным завершением работы с трудными подростками, о которой Поттер не забыл упомянуть, но вышло не так.       — Поднимем же напитки, друзья, — с улыбкой сказал он.       Грейнджер и Малфой, стоявшие по обе стороны от Поттера, сделали по глотку. И в первые секунды не было ничего страшного, Долгопупс и Пэнси последовали их примеру. Но едва они опустошили свои бокалы, как взгляд Грейнджер словно омертвел. Она стала заметно покачиваться, а через несколько мгновений, пытаясь зацепиться за стоящего рядом Поттера, потеряла сознание.       Малфой успел за долю секунды подхватить её, прежде чем она замертво рухнула в его руки, не шевелясь…