***
Грейнджер чувствовала себя неуютно. Постоянно озиралась по сторонам, изучая каждую деталь его спальни. Ёрзала на кресле, будто любая поза была вдвое неудобнее предыдущей. И нервно разглаживала складки своего пиджака, хотя тот идеально сидел по фигуре. Возможно, это было следствием вылазки в лес. Может быть, её будоражили перспективы ужасов, которые могли случиться с детьми. Но Драко чувствовал, что причиной был он сам. Неосознанно и на удивление не специально. Это понимание тонкой нитью ложилось по последним событиям, беря своё начало с их первого разговора о трудных детях. Грейнджер чувствовала, что у них не получается работать сообща, точно так же, как ощущал и сам Драко. Эта мысль была подобна истине, которую они не хотели признавать. Но та сочилась в реальность настолько ярким светом, что отрицание переходило в стадию невозможного. Они оба понимали, что совместная деятельность была прямо пропорциональна количеству перепалок. Возможно, об этом стоило говорить? Их задачей было показать пример, доказать детям, что дружба между Гриффиндором и Слизерином так же реальна, как между чистокровным и маглорождённой. Взгляды можно изменить, принципы пересмотреть, а мир увидеть под совершенно другим углом. Именно вышесказанным Грейнджер и Драко должны были стать, тем самым убедив других. Но наружу рвалось иное. Грань между «сдерживаться» и «отдаться» истончалась настолько стремительно, что точка невозврата ощущалась жаром. И если они продолжат, двинутся ещё на несколько шагов вперёд — сгорят, и восстановиться, подобно Фениксу, не смогут. — Огневиски? — предложил Драко. Он поставил полупустую бутылку и два бокала на стол. Грейнджер мгновенно бросила взгляд на его ладони, а после покачала головой. — Я больше по чаю, — ответила она. Драко усмехнулся и одним взмахом руки заставил посуду приземлиться прямо перед ней, а горячий напиток оказаться в чашке. Грейнджер благодарно кивнула и сделала короткий глоток, прежде чем выжидающе посмотреть на него. — Ты видел, какими они были в лесу? Когда напал тролль, — сказала она. Он медленно прошёл вперёд и сел в кресло напротив. — А я всё ждал, когда оценишь, — ответил Драко и сделал глоток огневиски. — Проблемы сближают, не так ли? — Их нужно поставить в подобную ситуацию, — пояснила она. — Но без угрозы жизни. — А жаль, такой план был, — усмехнулся Драко. В эту секунду она закатила глаза и наконец расслабилась. Её взгляд прошёлся по нему снизу вверх, и Грейнджер подпёрла подбородок кулаком. — Мы создадим проблему, которая будет касаться лишь их четверых, — её ладони медленно расходились в стороны, пока она доносила мысль. — Причём настолько серьёзную, чтобы она не давала им покоя. — А вы коварны, мисс Грейнджер, — протянул Драко. — Мне нравится. Что придумаем? Её брови поползли вверх, и она усмехнулась. — А разве у тебя нет пособия по раздражению детей и подростков? — Забыл дома, — улыбнулся он ей. Грейнджер закатила глаза и отпила чай, после чего из воздуха появились её любимый ежедневник и шариковая ручка. К последней диковине в её руках Драко ещё не успел привыкнуть, поэтому остановил на ней заинтересованный взгляд. — Обязуем их каждый день говорить друг другу комплименты, — отметила Грейнджер. — Беру назад свои слова про коварство, — хмыкнул Драко и выпрямился в кресле, вытягивая шею. — Устроим им погружение в культуру друг друга. Глаза Грейнджер блеснули, и она едва не засветилась от услышанного, принимаясь сразу же это записывать. — Я буду показывать им магловскую культуру, — сказала она, поднимаясь с кресла и вышагивая по комнате. — Мы будем изучать кино, книги… Грейнджер говорила так ярко, быстро, заворожённо, словно создавала при нём истинной красоты магию, которую он больше никогда не увидит. Её глаза сверкали, улыбка на лице светила ярче солнца, а жестикуляция едва ли не создавала потоки чистой энергии. Последняя волнами сбивала Драко, почти гипнотизируя. — А ты расскажешь им, что Священные двадцать восемь внесли в историю Британии. Покажешь, что они не просто кучка снобов, а гениальные люди, — с этими словами она замерла прямо перед ним. Он смотрел так, будто бы они остались одни во всём мире и никого другого здесь больше не было. Только он и она. — И контактировать между собой мы станем меньше, — продолжила Гермиона. Драко не услышал угасающий энтузиазм в её голосе оттого, что едва ли не был оглушён содержанием слов. На мгновение их разговор показался ему самым вдохновляющим и особенным. Но он забыл главное — работать вместе у них не получалось, и Грейнджер была согласна с этим. Определённо. Былой энтузиазм снесло волной понимания, и он вновь сделал глоток огневиски. — Да, хорошая идея, Грейнджер. Так держать, — выдохнул он, натягивая улыбку. И на мгновение, самое небольшое, ему показалось, будто и ей от этого стало слегка грустно.***
— Эрик Розье, сейчас же вставай с постели, через полчаса я жду тебя в кабинете, — вещала кричалка голосом Малфоя. Эрик в ответ даже не поднялся, лишь накрылся с головой одеялом и попытался доспать законный час. И у него бы это получилось, если бы письмо не становилось всё громче с каждым произнесённым словом, отчего разбудило нервного Каспера. Тот, окончательно проснувшись, грозно зарычал и сел на кровати, смотря на спящего друга. — Эрик, просыпайся уже! Она от Малфоя! Не заткнётся, пока ты собираться не начнёшь! — возмутился он. — Вот тебе нужно, ты и иди, мне она не мешает, — зевая, ответил Эрик. Каспер закатил глаза и встал с кровати. Подойдя, он схватил кричалку и поднял одеяло Эрика, загоняя её внутрь и наваливаясь сверху, не позволяя выбраться. Эрик тут же начал ругаться и вырываться, пока письмо оглушало его. Как только Каспер встал и направился к своей постели, сна на лице Эрика уже не осталось. Он сердито смотрел на друга, который уже лёг обратно и с ухмылкой наблюдал, как друг собирается. — «Поход» не задался? — усмехнулся Каспер. Он завёл руки за голову и взглянул на Эрика. У того на лице появилась гримаса отвращения, и он вздрогнул от воспоминаний. — Пришлось за этими Морганами таскаться. Лучше б их тролль съел, — хмыкнул Эрик, продевая ремень в пряжку. — Зато провёл время с красивой девушкой, — мечтательно отметил Каспер. Эрик тут же закатил глаза. Сам он не считал Сабрину Слизнорт выдающейся внешности, но в лицо ей об этом никогда бы не сказал. Хотя бы потому, что она почти в прямом смысле держала под каблуком весь факультет. Без неё невозможно было решить практически никакой вопрос, и если выбирать между выполнением её небольших прихотей и её плохим расположением, Эрик бы предпочёл первое, несмотря ни на что. Тем более лишь благодаря ей команда Слизерина до сих пор занимала лучшие часы для тренировок. Он считал это честным обменом. По крайней мере, до тех пор, пока её просьбы не противоречили его интересам. А вот Каспер — это другое. Он едва ли не причислял её к лику великих волшебников, и, если обратить внимание на Каспера во время большинства занятий, его взгляд всегда был прикован именно к ней. Возможно, в своей голове он даже играл их совместную свадьбу в лучших традициях чистокровных. Но Эрик понимал, что этому точно не бывать, хотя бы потому, что Сабрина была на попечении своего деда — Горация Слизнорта. И его состав мини-бара в кабинете волновал больше чистоты крови. А родители Каспера подходили к будущему своих детей с таким трепетом, что мог бы позавидовать даже магловский английский престол. — Вчера в «Венике» Персея видел, — пытаясь перевести тему, сказал Эрик. Каспер тут же тяжело выдохнул и отвёл взгляд. — Мама только вчера прислала сову со списком его успехов, — хмыкнул Каспер. — Не думаю, что скажешь мне нечто новое. На этом Эрик замолчал. Насколько бы он ни интересовался высшим чистокровным светом и его элитой, поднимать нелюбимую тему Каспера всё-таки было ошибкой. Он не был в лучших отношениях со своим братом хотя бы потому, что Персей, со слов самого Каспера, разумеется, с детства был любимцем у родителей. Всего три года разницы, а казалось, будто целая вечность, за которую Персей успел добиться высот, а Каспер так и остался внизу. В такие моменты Эрик радовался, что у него не было ни братьев, ни сестёр. По его опыту и взглядам, от них было больше проблем, чем пользы. Например, Каспер из-за своего постоянно чувствовал себя чуть ли не ущербным, и это едва было хорошей рекламной кампанией братских уз. А младшей Морган и вовсе из-за глупости старшего пришлось чуть ли не расстаться с жизнью в Запретном лесу. Да и Моргану было бы куда сподручнее скрываться и бегать по своим грязнокровным делам, не будь у него груза в виде сестры. От мыслей о девочке Эрик даже слегка задрожал, вспоминая, как вчера ему пришлось её успокаивать. Он сам и не понял, почему начал это делать, посчитал, будто это правильно в той ситуации. И, возможно, это было таковым. Только вот ему это совершенно не нравилось. И он искренне надеялся, что этого жеста с его стороны никто не увидел. Собравшись, он скорее отправился в указанный кабинет. Коридоры были пустые, все нормальные студенты утром в выходной спали, и лишь он двигался по направлению, которое ему, как он считал, не нужно. В глубине души он даже признавался себе, что жалел о поступке в первый день, потому что именно он привёл к этому. Оказавшись около кабинета, он уже хотел открыть дверь, когда та едва не ударила его сама. Вылетевшая оттуда Брэдли была красная, почти в цвет собственного галстука, а пергамент в её руках чуть ли не ломался под пальцами. Замерев перед Эриком, она со злостью осмотрела его с ног до головы, а после показательно обернулась на стоящих в кабинете деканов. — Здравствуй, Розье, — натянуто улыбнулась Брэдли. — У тебя сегодня отличная причёска. Сказав это, она быстрыми шагами направилась прочь. Эрик свёл брови к переносице и непонимающе проводил её взглядом, пока она не скрылась за поворотом. Покачав головой, он вошёл в кабинет и замер перед деканами, скучающе их осматривая. Малфой протянул ему пергамент. Взяв его, Эрик пробежался глазами, где были указаны некие дополнительные занятия по три раза в неделю. — С понедельника ты и Сабрина будете посещать особый курс магловской культуры, — пояснил Малфой. — Нет, — тут же ответил Эрик. — У меня не такая хорошая память, чтобы забивать её… — Это не вопрос, — тут же оборвал его Малфой. — Ты будешь ходить на эти занятия. А любая жалоба на тебя от профессора Грейнджер или пропуск будут караться наказанием. Эрик прыснул со смеха и склонил голову набок. — И какое же наказание? — Исключение, — без церемоний ответил Малфой. — Три замечания — и на четвёртое ты больше не студент Хогвартса. Услышав это, Эрик едва не потерял дар речи. Рот открылся сам по себе, и он, не веря в сказанное, посмотрел на Малфоя. Тот же, казалось, даже не слышал, что только что произнёс, а его строгость и непреклонность лишь добавляли ему уверенности. Теперь всё было просто: либо Эрик играет по их правилам, либо не играет вовсе. Даже Уизли на занятиях не ставила подобных условий… — Ах да, — добавил Малфой, — и каждый день ты должен делать комплимент Брэдли и Моргану. И тут слова Брэдли перед входом, да и её состояние в общем, стали Эрику понятны. Ему сейчас также хотелось вырваться отсюда прочь, громко хлопнув дверью, желательно по чужому лицу. Так началась история перевоспитания. Против воли. Насильственными методами. И Эрик, злясь и желая поделиться возмущениями с тем, кто способен его понять, не подозревал, что сделал шаг к ненавистным по определению изменениям.