лучшие друзья

      — Честно — я подзаебалась, — тяжело выдыхает Настя, и кинутая на усмотрение инерции сумка проскальзывает по краю полки, отталкивается от комода и протирает собой пыльный ковролин, — готовься читать самое кринжовое интервью волжскому вестнику, я клянусь, еще один вопрос про фотки и я заявляю, что мы женаты три года, и ты бешено мечтаешь взять мою фамилию, но не можешь, потому что уже оформил бренд на свою.       — А что, попробуй, — отзывается Саша, опираясь на косяк арки и аккуратно вешает сумку на крючок, — тебе все равно никто не поверит, после моих-то фитов, — пробегается пальцами по её плечу, помогая снять пальто, целует в макушку, — скучная правда, никакой сенсации.       — Вот только сенсаций для полного счастья им не хватает, ага, — Настя перебарывает желание прошагать в сапогах в середину номера и упасть на кровать и довольствуется некультурным запихиванием осточертевших за день каблуков глубоко под рейл с одеждой — больше ни единого выхода не в кроссовках на этом чемпионате.       Саша практически удивлен, как она сама согласилась на эту авантюру — никогда в жизни не любила давать интервью, еще и в одиночку, всегда просила дать притвориться декоративным столиком. Насте нужно настраиваться на разговоры, она раз восемнадцать повторяла, что ненавидит отвечать на что-то спонтанно — думает, затем еще раз думает, потом формулирует и только потом высказывает (в отличие от некоторых). И так во всем.       Поэтому скомканные сапоги смущают больше, чем хотелось бы.       — Мне ждать с утра в новостях какой-то бешенной сенсации? — никакой обеспокоенности в голосе, даже ироничной.       Вместо ответа Настя обреченно стонет в подушку.       Саша прикусывает язык и поджимает губы.       Мишина разворачивается и очень длинно и грустно смотрит ему в глаза.       — Я спизданула случайно что-то, что не стоило говорить, — признается на выдохе, — не про тебя и не про меня, но от этого еще хуже.       — Если про Диму, то — вот тут Саша думает, что это грандиозный косяк, но Настя его успокаивающе перебивает.       — Да фу боже! — и легко толкает его в плечо, — я не настолько думать не умею.       Ну да, если бы о том, что год назад Саша Бойкова в лучших традициях имени пропустила сезон по причине «травмы спины» не по вине «загадочного незнакомца», а по вине своего очень даже общеизвестного партнера по фигурному катанию, проболталась бы именно Анастасия Мишина, был бы феерический конспирологический провал.       Хотя Саша Галлямов бы многое отдал, чтобы посмотреть, как Козловский наконец-то перестает на всех неформальных встречах демонстративно называть «крестницей» собственную дочь.       «В целом, и я тут не лучше» — мысленно признается себе, косясь на Настю. Они скрываются поуспешнее — колец не носят (хотя Саша хотел бы!), свободу демонстрируют максимально, мимикрируя под плейбоя и отличницу в привычных амплуа. Плейбой из Саши ну прям с натяжечкой на тройку — предложение под звездами, умение делать вафли и безошибочное ориентирование в отделе с колготками этому вообще не способствуют. Да и из Насти отличница с подвохом — выбила когда-то своих пиратов на показалку, вот только не блеклую Элизабет Суонн, а Калипсо, и теперь комментарии «настя мишина придуши пожалуйста» в своем канале он видит чаще, чем стикеры с медведями.       Краснеет — потому что знает, что Настя Мишина может не только придушить.       — Давай логически, — отводит ее руки от лица, не давая закрываться, — про Диму с Сашей ты не сказала, про Лизу сто процентов забыла, про Андрея не знаешь, потому что не слушала нас, про… — Саша силится вспомнить что-то из страшных и значительных тайн, которые уничтожат мир, если про них узнают (по мнению их авторов конечно), но в голову больше ничего не приходит.       — А что с Андреем и Лизой? — интересуется Настя, но решает не забивать себе голову уже на полуфразе. Все вот эти социальные структурные запоминания вообще не её ответственность в этом союзе.       Насте хватает того, что есть Саша Галлямов, торжественно поклявшийся держать её в курсе всего самого важного. По его мнению, конечно, среди важных вещей оказываются новые лезвия коньков Валеры Колесова, распад пяти юниорских пар за сезон и ойлерный каскад три-два у пары из Калининграда — это при том, что два года назад они сами решили убиться и пойти на параллельный триксель — вышло два раза на стартах, слава богу, на Олимпиаде, а не на мордовских узорах. Конечно, потом, когда Настя начала регулярно с него валиться (каждый раз больнее), Галлямов громко заявил, что больше женой рисковать не будет. Слишком громко — Минчук поперхнулся, эхо предательски отразилось — только Тамарочка Николаевна заулыбалась. Как-то между гордостью и осуждением — но заулыбалась.       Саша тогда поздно догнал, что она пообижалась, что не пригласили, на что спешно и нервно объяснял, что свидетелями были только галиниванна из загса и господь бог. Получил нагоняй за то, что «сорвал девчонке праздник», и уже Насте пришлось объяснять, что вообще-то её идея, просто ждать тридцать первого года долго, а они уже подустали по-школьному шкериться по углам и документы в полтора раза сложнее оформлять, чем тем же Куницам. Да и допинг-офицеры все равно в одну и ту же квартиру каждый раз с очередной внезапной проверкой приходят и каждый раз удивляются, уже сколько раз шутили, давайте за раз обоих, хоть выспаться в другой день дадут.       План туфта, правда, оказался — выспаться все равно не дают, потому что фамилии на разную букву начинаются и попадают в разные дни, а по углам шкериться все ещё приходится — Карине с Никитой теперь принципиально вопросов, кроме личной жизни не задают, и преследовать с фотками стали чаще, повторять не хочется, разве что с документами правда проще — жить вместе на соревнованиях все еще не разрешают, но хоть визы быстрее одобряют. Саша шутит часто, что слишком легко отделываются, предлагает поменять фамилию — свою, конечно же, он бы так и сделал, вот только в фигурнокатательном мире известная семья с фамилией Мишины уже есть.       Вторым быть Саша не привык, да и Настя тоже. К две тысячи тридцатому всерьез намереваются оформить дубль, повесить ночниками медальки с обоих сторон кровати, а потом громко заявить «дорогие фанаты, помните показательный в две тысячи двадцать пятом в смокинге и белом платье? Так вот нихера не показательный был, такие дела» — и скинуть полусопливую фотку с кольцами в его канал, и что-то абсолютно угарное вроде «коллекция фото, где Саша смотрит футбол в разных местах планеты» к ней в соцсети.       А, и для всех конечно же торжественная церемония «слишком пафосно отмечаем годовщину, притворитесь, что это свадьба» — с белым платьем от той питерской дизайнерши с блузами-цветами, декором с зеркалами и четырехлеткой Козловских в качестве девочки-цветочницы — вообще-то, это Настя её крестная, имеет полное право практиковать смирение.       Но пока практикует смирение, лежа на кровати в номере отеля перед Чемпионатом России-2029. В Саранске. Послезавтра короткая — Наташа и Илья, по слухам, учат квад-каскад — маловероятно, но надо быть готовыми. А не переживать из-за оговорки в интервью. Ну, как оговорки — может быть, Настя людям жизнь сломала.       — Боже, да просто скажи, что ты там могла такое сказать, что прям все будут в шоке, — Саша её передразнивает, пытаясь хоть чуть-чуть сбить замогильные интонации.       Настя решается.       — Меня спросили: «а вот ваша коллега, Александра Бойкова, недавно сказала, что материнство значительно повышает работоспособность, что вы думаете об этом?       — Ну а ты? — Саша искренне не видит подвоха.       — А я сказала «ну меня пока рано спрашивать, спросите Алёну Косторную», — Настя снова закрывает лицо руками, смазывая тушь, — спалила, получается, все выдала без разрешения, Алёна меня возненавидит.       Саша прыскает и начинает хихикать. Потом смеяться. Потом прям хохотать — вызывая возмущенный отклик Насти.       — Вот не смешно нихера, я как сплетница-малолетка получается.       Галлямов прекращает смеяться только чтобы разблокировать телефон и судорожно что-то там найти.       — Читай. Вслух, и с датой, — и продолжает подхихикивать (пытается потише).       Настя сообщения из телеграма не любит — путается, но опознает восклицательный знак и важную галочку с молнией.       — «Алёна Косторная объявила, что пропускает Чемпионат России в связи с беременностью, Георгий Куница отказался участвовать в шоу, пара вернется к тренировкам не раньше следующего сезона, переслано от Андрея Мозалева три дня назад.       Поднимает глаза и хмурится — больше от предовольного Саши, издевательски складывающего руки.       — Прикинь, иногда супер открывать что-то кроме аудиокниг больше раза в неделю.       — Так они заявили, что из-за травмы еще в ноябре, я даже запереживала! — возмущается Настя, стукая кулачком по матрасу, — я всю неделю после того как Алёна сказала, думала боже, с травмой и еще решились, и как не страшно!       Саша обнимает ее за плечи и целует в макушку — Настенька Мишина, двадцать семь годиков, так и не научилась разбираться в медиасфере.       — Подогрели интерес, сделали драму, подняли охваты и с правильным настроем объявили, это простая математика продвижения, — наконец-то Саша может выпендриваться своими знаниями, — и вообще уже все знают, как только кто-то говорит, что пропускает сезон из-за травмы и это девушка — значит, травмы вообще не причем.       — Вообще не вижу логики, — бурчит Настя ему в плечо, — я всю дорогу думала, что подставила человека.       Поднимает голову и коротко целует в щеку, заставляя посмотреть ей прямо в глаза.       — Если через определенный промежуток времени ты тоже скажешь, что мы пропускаем «из-за травмы», я на тебя стошню, даже если не будет тошнить, — кажется, так серьёзно слово тошнить вообще никто никогда не говорил в мире.       — Вообще я планировал скинуть мем, — пытается тоже на серьёзном начать Саша, но плывет от искренне поверившего взгляда Насти, — да ладно, все продумано, сначала берем второе золото, потом вскрываем карты, потом, пока все в шоке и радуются, чуть-чуть выжидаем, и потом меня зовут на шоу и я там заявляю что «вот вы ждете контрольные прокаты, а Настя ждет ребенка, так что придется еще подождать».       Если бы можно было убивать взглядом, Настя бы попыталась.       — Какая отвратительная игра слов, скажи, что ты это только что придумал, а не вынашивал четыре года.       После долгого молчания Саша признается.       — Хорошо, у меня есть еще четыре года придумать что-то новое.       Настя улыбается. Четыре — это не так плохо, хотя, честно, уже хотелось бы и идти по улице за руку, и периодически заменять в разговорах бесконечные «Саша», «Саша Галлямов» и «Галлямов» на «муж», но в тридцать лет это правда уже и лучше звучит.       Пока тебе вплоть до двадцать девяти и у вас показательный номер из мультика «как приручить дракона» — можно говорить, что вы друзья.       Лучшие друзья, разумеется.