***
Прошло два дня с последней встречи Миши и Лиды. Он никак не связывался с девушкой, и возле класса её не встречал, хотя делал это каждый день. Это было на него не похоже, он всегда ждал её, чтобы проводить до подъезда, считая, что это его обязанность. Поэтому Лида была удивлена, прождав его более часа, она не могла отделаться от мысли, что что-то произошло, что-то плохое. Но убеждала себя, что ему просто некогда, либо он просто забыл про нее, верилось не особо. Может он заболел? Возможно, тогда надо его навестить, скорее всего вечером сходит. Желудок урчал, издавая негромкие звуки, отчего девочка смущенно скрывала живот руками. Лида решила уже идти домой, здесь ей ловить нечего. Поэтому, думая о сегодняшнем дне и анекдоте самого заводного одноклассника, она шла и старалась не вспоминать Мишу. — Алло, Полина Филипповна, здравствуйте! Лида стояла у домашнего телефона, нервно крутя провод в свободной руке. Ей было немного страшно звонить, поэтому она ждала до вечера, оттягивая, как можно дальше этот момент. Когда девушка звонила, слыша слишком долгие гудки, она надеялась услышать такой родной и до боли знакомый голос. — Здравствуй, Лидочка, здравствуй. Беда у нас.– на другом конце провода был отнюдь не веселый и радостный голос Миши, а, огорченной чем-то, его бабушки. — Что случилось? — Лида приглушенно спросила. — Случилось. Девушка громко сглотнула горькую слюну, прикрывая глаза. Она часто задышала, обреченно прислоняясь к стене, пытаясь собрать мысли в кучу. Потирая лоб от внезапной головной боли, которой как раз не хватало для полного комплекта в данный момент. — Что-то…что-то с Мишей? Ей очень не хотелось задавать этот вопрос, потому что на него мог быть дан совсем не хороший ответ, от которого бы она сразу же впала в ужасное состояние, где ежесекундно переживала за самого родного человека. — Да, Лидочка, в больнице он, звонили мне, сказали приходить. Лида сама стала немного путаться в словах, запинаясь от волнения, но все же старалась собраться и не давать волю эмоциям. — Кошмар, Полина Филипповна, вы без меня никуда не ходите. Я сейчас соберусь и мигом к вам. — Хорошо, внученька, жду тебя. Лида с грохотом бросила трубку, и не попав с первого раза в отверстие, она бросила трубку еще раз, в следствие чего произошел такой же грохот, отскакивая от стен. Лида спешно начала собираться, надевая на себя первые попавшиеся вещи. Даже не посмотрев в зеркало перед уходом, а смотрелась она каждый раз, это у нее было что-то вроде ритуала, она на носочках выбежала в коридор. Надевая на себя сапожки, у которых сложно застегивался замок, а вместе с резкими движениями хозяйки, они не поддавались ей абсолютно, вызывая из уст светловолосой обреченный стон, разносящийся почти по всей квартире. Грохот трубки или стон девушки, непонятно, повлиял на возникновение препятствия в виде, читающего газету сегодняшнего выпуска, отца, который вышел в коридор, удивленно глядя на свою запыхавшуюся дочь. — Ты куда? Поздно уже. Очки немного слезли с переносицы, а брови оказались неосознанно приподнятыми. — Мне срочно надо кое-куда сходить.– Лида уже хотела открыть входную дверь, но снова услышала вопросы своего отца, появившегося так не вовремя. — Ну и что, что срочно, может и до завтра подождать. — Пап, мне очень надо, — Лида умоляюще взглянула на мужчину, буквально прося взглядом отпустить её.– Мишка в больнице. — Что с ним случилось? — Николай Григорьевич наконец-таки понял свою дочь, и куда она все так рвется, искренне надеясь на более и менее самочувствие хорошего паренька, с которым они уже успели сдружиться. — Сама пока не в курсе, сейчас с Полиной Филипповной пойду. Николай Григорьевич после секундного колебания, все же решил отпустить Лиду, поразмыслив, что она пойдет со знакомой ему женщиной, и с ней не должно что-то случится, но все равно не очень довольно поджимая губы. — Ну ладно, иди. — Спасибо, ты лучший папа! — Лида бросилась на шею к отцу, целуя того в обе щеки, и также стремительно отстраняясь, уже открывая наполовину дверь.– Только пап, ты маме не говори, что я ушла, а если спалит, то пошла мусор выкинуть, ну а дальше я выкручусь. — Иди уже, быстрее только возвращайся. — Целую. Она скорее выскочила на лестничную площадку, стараясь закрыть дверь, как можно бесшумнее, дабы не разбудить соседей, которые уже готовились ко сну, ну или же, чтобы они не разносили сплетни, куда это Лидка из шестьдесят восьмой квартиры на ночь глядя собралась.***
Лида бежала к дому своего парня, спотыкаясь и проваливаясь в небольшие ямки, образовавшиеся от недавно выпавшего снега. Слыша, как учащенно бьется сердце, а пульс становился все больше, она старалась не думать о Мише. Но он буквально заполнял её, девушку успокаивало только то, что сейчас Миша находится в больнице под присмотром врачей, и ему уже ничего не угрожает. Он скоро поправится, ему станет лучше и его выпишут, отправляя домой. Может он тогда уйдет из своей группировки? И все станет как раньше. Она даже не замечала, что шарф, связанный для нее с любовью от Полины Филипповны, сейчас почти волочился по снегу за бегущей девушкой, хотя еще на выходе из дома он был крепко, ну или не крепко, повязан на шее. Лида глотала летящий холодный воздух, который проникал глубоко к ней в организм. У нее даже и мыслей не возникало, что так у нее могла развиться простуда, или же мог образоваться бронхит. Сейчас в голове был только Мишка. Она быстро поднялась на второй этаж, и была сильно удивлена присутствию Марата, друга Миши, с которым он и еще несколькими ребятами проводил достаточно много времени. — О, привет, Лид! Они были не так близко знакомы, точнее почти не знакомы. Их представлял друг другу Миша, они здоровались на улице, хотя это редко случалось, ну на этом и всё. Она слышала рассказы от Мишки о Марате, о Лампе, и еще многих ребят не такого большого возраста какие у них были в группировке, и примерно уже составила свое впечатление о них. В принципе хорошие ребята, но так ближе Лида не смогла узнать, поэтому предпочитала думать о них, как о верных Мише пацанах. — Привет. А ты что тут делаешь? Она настороженно подошла к парню, нахмурив брови. После чего настойчиво постучалась в такую знакомую дверь. — Я бабушку Ералаша жду, она сказала, что уже куртку одевает, предупредила, что ты сейчас должна подойти.– сам парень тоже выглядел не очень хорошо, его тоже беспокоила эта ситуация с другом. — А ты как узнал, что он в больнице? — Да не знал я.– он уселся на корточки возле двери, потирая голову, перед этим нервно снимая шапку.– К нам Кирилл пришел, голова в крови, говорит вместе с ним был, его приложили, а Ералаш…короче, непонятно. Вот я и пришел проверить, что да как. — Понятно.– Лида понуро опустила взгляд, не зная, что еще говорить. Поэтому оставалось только ждать бабушку, не уходя полностью в свои мрачные мысли. Дверь как раз отворилась и поэтому, и Марат вскочил сразу же, и Лида встала по струнке ровно в ожидании. — Ну всё, я готова.– Полина Филипповна укуталась в шерстяной платок, выходя на лестничную клетку.– Здравствуй, Лидочка, пойдем. — Да, пойдемте. — Ой, а про суп то я забыла, так сейчас.– Полина Филипповна старалась все делать быстрее, в максимальном темпе для своего возраста. Лида увидела, как в руках у бабушки оказалась стеклянная банка с супом. Она переглянулась с Маратом, ощущая, как у нее появляется плохое предчувствие. У него появилось тоже самое чувство, но по взгляду почти ничего нельзя было прочитать, лишь бескрайнее волнение.***
Путь до больницы был крайне волнительным и тихим, и всех троих сопровождало тяжелое молчание, каждый думал о своем. Лида уже хотела побыстрее оказаться на месте, чтобы убедиться, что с парнем все в порядке. Она даже не надеялась увидеть его, но очень хотела взглянуть на него хоть глазком, но было неизвестно, пустят ли их. Ну если Полине Филипповне позвонили, значит должны пустить, ведь так? Иначе, зачем звонить и говорить, чтоб приходили. Около входа в больницу, собралось еще несколько парней, со всеми Лида была знакома на том же уровне, что и с Маратом. Но все же с Маратом и Кириллом девушка была знакома получше, чем с более взрослыми пацанами. Те сейчас стояли возле входа, почти не переговариваясь, смотря куда-угодно, только не на друг друга. Дым от сигарет разлетался по воздуху в ближайших пяти метрах, образуя небольшое облако над ними. Свет в больнице горел только на первом этаже, и то не везде, создавая атмосферу тихой, но все же опасной, в связи с обстановкой в городе, ночи. Скорее всего в эту ночь привезут на катафалке не мало людей, мертвых людей. Но сейчас пока поздний вечер, поэтому это время еще не наступило. Многие медицинские работники уже уходят домой, в надежде дойти спокойно и без происшествий. Лида поочередно кивнула парням головой, ведь поздороваться нужно было обязательно в знак уважения, а выдавить из себя она не могла и звука, поэтому оставалась качать головой, уводя смущенно взгляд. Полина Филипповна тоже поздоровалась с мальчиками и уверенно пошла к дежурной медсестре. За ней сразу же пошла девушка, придерживая рукой с одной стороны, с другой шел также Марат. Турбо решил тоже войти во внутрь на правах смотрящего за возрастом, ну и в силу своих лидерских качеств. Зайдя в место, которое уже полностью пропахло лекарствами, навевая на светловолосую воспоминаниями из детства, где нужно сидеть большие очереди, чтобы получить маленькую справку, они увидели скучающую медсестру, очевидно разгадывающую кроссворд за регистрационной стойкой. — Добрый день, а Миша Тилькин в какой палате? — Турбо решил взять на себя ответственность, поэтому заговорил с женщиной в белом халате первым. — Здрасьте, часы приема до семи, приходите завтра.– мадам была явно настроена не слишком доброжелательно, лишь небрежно мазнув взглядом их компанию, возвращая свой взор на свои очень «Неотложные» дела. — Слушайте, тут бабушка его пришла, внук единственный, ну впустите. Турбо старался быть, как можно вежливым, даже попытался улыбнуться, хоть и криво, надеясь на свое мужское обаяние, дабы очаровать медсестричку, которая совсем не хотела впускать их. Лида уже хотела скорее облегченно выдохнуть, когда увидит Мишку, который сейчас наверняка видел уже десятый сон и не догадывался, как за него она сейчас волнуется, что аж все внутренности скручивает. — Ладно, как его зовут? — женщина все-таки сдалась под напором парня, еще раз недоверчиво оглядывая находящихся вокруг нее людей. — Миша Тилькин. Раскрывая журнал, она сразу остановилась на нужной фамилии, проведя пальцем по чернилам. Её скучающий взгляд моментально сменился каким-то нервным, то ли она почувствовала себя неловко, что даже сглотнула, чего не укрылось от взора Лиды, которая тоже невольно еще больше напряглась. — Ой…а это вам в другое здание, за больницей сверните направо и прямо, …вам туда.– медсестра немного привстала, неуверенно показывая пальцем в сторону, стараясь избегать смотреть кому-то в глаза. — Спасибо большое. Турбо ей вновь улыбнулся, даже не подозревая о чем-то, в отличие от рядом стоящей девочки, у которой уже несколько минут тряслись руки и потихоньку темнело в глазах.***
Как только они подошли, Лида обратила внимание на странные металлические двери, которые не относились к больнице совсем. Марат откинул голову, прислоняясь к каменной стене. Кирилл, друг Миши, прочитав надпись на табличке, громко высказался матом, отчего Зима на него сразу же шикнул. Лида не видела, что там написано, садясь рядом с бабушкой, но видела лица парней, которые уже все поняли. Девушка часто начала дышать, чувствуя, как ее сознание становится все более мутным. Она не хотела смотреть на табличку, оттягивая момент истины на попозже, думая, что так есть хоть какая-то искра надежды. Вдруг это просто отделение покоя, и Миша сейчас там отдыхает. — Сколько вас тут народу! — мужчина в очках вышел из железной двери, закуривая. Оглянувшись, он сразу же подошел к Полине Филипповне.– Родственница? — Я бабушка.– старушка непонимающее смотрела на мужчину в костюме. — Как вас зовут? — Полина Филипповна, я. — Полина Филипповна, меня зовут Ильдар Юнусович, старший уполномоченный при УВД Казани.– он выдохнул в сторону облако дыма, произнося это таким тоном, как робот, честное слово. — Зачем старший уполномоченный? — Полина Филипповна искренне не понимала, что сейчас с ее внуком. Лида сжала ее ладонь, скорее для себя, чтобы почувствовать какую-то поддержку, что кто-то есть рядом и не бросит ее в трудную минуту. — Пройдемте? — милицейский указал на дверь — Да-да, конечно.– она торопливо встала с лавочки, на которую её любезно посадили. –Ой, а суп то я для Мишеньки взяла, сейчас. — Да давайте я подержу.– Марат был в смятении, он боялся скорой реакции женщины, которая видимо ни о чем не догадывалась, и от этого становилось страшнее. — Нет-нет, сама-сама, сама. После того, как за ними закрылись тяжелые двери, и пацаны заново начали что-то обсуждать на повышенных тонах, Лида медленно встала с лавочки и на негнущихся ногах подошла к дверям, которые вели прямиком к Мише. Морг. Казалось, время остановилось и все вокруг застыло. Лида уже ничего сейчас не замечала, смотря сквозь черные буквы, выгравированные на жесткой плитке. Перед глазами сразу всплыл образ улыбающегося Мишки, и именно в этот момент полились первые слезы нескончаемым потоком, которые падали на холодную землю. Почему-то пошел снег в конце февраля, он падал на головы людям, на их одежду, на деревья и ветви, и падал на ресницы девушки, тая у нее на щеках, смешиваясь с горючими каплями слез. У девушки непроизвольно открыл рот в немом крике, и она плавно начала оседать на землю. Ее быстро подхватил Турбо, который умел в нужные моменты реагировать, обхватывая Лиду за талию. — Лида?..- он заглянул в глаза девушки и ничего не смог там увидеть. У девушки сильно закружилась голова, но она этого не замечала, ровно не замечала она и то, что ее посадили обратно на лавочку. Зима побольше заглотил воздуха, со всей силой ударяя в каменную стену, Марат больно закусил губы, опуская голову вниз, и Кирилл тоже не смог сдержать слез, облокотившись об перила. И даже Андрей стоял никакой, бледный и напуганный до полусмерти, впервые видя такие ужасы улицы. Они все услышали надрывный крик боли, говорящий, что и Полина Филипповна уже все поняла, да даже хуже, увидеть своего мертвого внука, это надо иметь большую духовную силу, чтобы выдержать. Лида не заметила даже и этого крика, который, кажется, слышала вся улица, но не она, сложившись вдвое, положив свою голову на колени, молча глотая слезы и учащенно дыша. Поверить, что его действительно нет, было очень сложно. Он ведь не умер, правда? Наверное там не он, они просто ошиблись, очень жестоко ошиблись, такое бывает. — Лид, ты это…не переживай, похороны мы организуем, ты главное, держись.- Валера успокаивающе гладил ту по спине, пытаясь хоть как-то приободрить. Как только вышла бабушка, которая неистово билась в истерике по внуку, а за ней милицейский, поддерживающий ее, Лида попыталась вскочить на ноги, и покачиваясь хотела пройти в холодное и тихое место, где не было почти ни единого живого человека. Но ей перекрыли путь. — Я хочу увидеть его, — Лида слабо, от того, что не имела совершенно сил на борьбу, сопротивлялась крепким мужским рукам, которые ее не пропускали во внутрь.- я хочу увидеть его. — Кто вы? — Ильдар Юнусович грозно спросил у девушки, размышляя, стоит ли пропускать юную особу. — Дайте пройти! — из груди рвались тяжелые рыдания, с каждым словом она говорила все тише, но как-будто с надрывом.- Дайте мне пройти, я хочу увидеть его! — Она его девушка.- Валера понимал, что девушка не сможет ответить, поэтому взял на себя роль главного сейчас. — Ну ладно.- Ильдар Юнусович недовольно покосился на эту плохо соображающую девушку.- Иди, быстро. Лида вбежала прямо по коридору, опираясь на ледяные стены. Запах стоял, скажем так, отвратный, еще чуть-чуть, и скорее всего она вывернет все то, что съела утром. Заглянув в помещение, она увидела тело, накрытое тонкой белоснежной простыней. Сбоку выглядывала бледная рука с родинкой на большом пальце правой руки, именно там была такая же родинка у Миши. Она ближе подошла к нему, прикоснувшись к простыне рядом с макушкой, досчитав до пяти, девушка резко сорвала, опуская белую материю до пояса. Громко всхлипнув, она с ужасом распахнула глаза, не смея отвести взгляд, закрыла рукой рот, откуда рвались страшные звуки душевной боли. Миша выглядел неживым, совершенно, он всегда был такой жизнерадостный, каким привыкла его видеть девушка, но сейчас это было сплошное месиво. Она дотронулась до него трясущимися руками, нежно проведя пальцами по рассеченной до мяса от удара щеке. Она хотела, чтобы он сейчас встал и обнял ее, как раньше, когда ей было плохо, или поцеловал за ушком, легко убирая волосы назад, или в тысячный раз сказал, как он ее любит и просто ошеломлен ею. Почему сейчас она не могла это услышать? Почему он сейчас просто лежит и никак не реагирует, когда ей так плохо. Лида сползала вниз по стенке, чувствуя, как внутри разрывает от дикой боли. Как жаль, что он сейчас не слышит ее. Как ей жаль, что она никогда больше не сможет увидеть его влюбленный взгляд и милую солнечную улыбку. Валера вошел во внутрь, натыкаясь взглядом на Ералаша, сразу же уводя взгляд от разорванной груди, которую кое-как зашили, как шьют утку с яблоками. Он склонился, осторожно беря девушку за плечи, приподнимая ту, полностью облокачивая ее на себя. Ему было не трудно это сделать, даже в какой-то мере, приятно, хоть сейчас все мысли занимал Ералаш и его убийцы. — Я провожу тебя, а пацаны бабулю доведут до дома, а то мало ли че.- прошептал ей на ухо парень. Та смотрела в пустоту, находясь все еще там, рядом с Мишей. — Лида, хорошо?.. — Валера подождал несколько секунд, но так и не услышал ответа от девушки. Даже холодный воздух, когда они вышли на улицу, не дал освежить голову Лиды, которая всю дорогу помнила родную щеку мальчика, иногда сгибая пальцы, ощущая, как на подушечках еще остался след его мягкой кожи.***
— Лидка, засранка, ты чего из дома ушла? Папа сказал мусор выносить, а нет уже больше получаса.- женщина, как только услышала звук открывающегося замка, выскочила в коридор.- Лид? Ты чего, а Лид? Девушка медленно снимала шарф, небрежно кладя его на тумбочку. Ее бледное лицо с красными воспаленными глазами ничего не выражало, а дрожь в конечностях, сохранившаяся до сих пор, говорила о чем-то плохом, о том, что что-то случилось. Полностью сняв с себя верхнюю одежду, она, не смотря на своих стоящих в проходе родителей, прошла в свою комнату, неплотно закрыв дверь. — Лидочка? — Отстань от нее, видишь, плохо ей.- глава семейства был более тактичным, он понимал, что сейчас Лиде нужно время прийти в себя. Он никогда не перечил своей жене, но в эту минуту он был готов даже поругаться с ней, ради дочки. — Ну что значит отстань! — возмутилась его жена, но встретившись с укором в глазах напротив, все же сдалась.- Ладно, до завтра подождет.***
Женщина находилась в комнате девушки уже несколько минут, перед этим громко постучав пару раз, и не дожидаясь ответа, бесцеремонно вошла. Она заметила, какая была мокрая подушка, которая была сейчас откинута на другой конец заправленной кровати, именно поэтому Лида лежала, подложив свою руку себе под голову. — Лида, ты как вообще? Мне передали про Мишу, об этом сейчас многие в городе шепчутся, что избитого на остановке нашли, горе какое, вы же с ним, как одно целое были. Все время вместе проводили, куда ни глянь, вы везде вдвоем. Ты, Лид, можешь пока не ходить в школу, мы тут с папой твоим посоветовались, ты лучше посиди пока дома. Я разрешаю, только не бездельничай, позанимайся чем-то, отвлекись, только не уходи в себя. Я уверена, ты отойдешь уже через несколько дней. Лида не слушала ее, просто не хотела, не до нее сейчас было. — Завтра похороны.- тихо сказала девочка, сев на кровати, выпрямляя спину. — Лид, может мне тоже с тобой сходить? — женщина осторожно, сначала не решаясь, легко накрыла своей рукой ладонь своей дочки. Светловолосая девушка в ту же секунду убрала свои руки от нее подальше, и даже немного отсела. — Нет, не стоит.- холодно ответила Лида. — Ладно.- было видно, как женщина немного смутилась, повела бровью, но попыталась улыбнуться, как ни в чем не бывало.- Может с тобой посидеть немного? — Я хочу побыть одна, извини.- Лида отвернулась от нее, укладываясь обратно. Мать девочки, конечно, возмутило такое отношение дочери к ней, но решив сейчас промолчать, она только цыкнула в ответ на слова, и с гордо поднятой головой вышла из комнаты. — Хорошо.***
В зеркале Лида увидела красивую девушку с нежным макияжем, который состоял лишь из помады и туши, которых она взяла из косметички матери, не спросив у той разрешения. Завив свои волосы в легкие локоны, она надела самое лучшее платье из своего гардероба, которое она никуда не носила, ждала особого случая, и почему-то решила, что он наступил. Она в последний раз видится с Мишей вживую, хоть и увидит она его в гробу, но сможет дотронуться до его руки. Надев на себя приталенное пальто на платье, девушка села на табурет, тяжело вздохнув. Она даже не представляла себе, какие будут похороны, кто там будет, и как она себя поведет. Будет ли плакать или будет сдерживать себя. Хотя идея накраситься тушью была плохой, так как девушка понимала, что если у нее сейчас текут слезы, то там она просто физически не сможет стоять спокойно. Вот с полной уверенностью Лида могла сказать, что ее чувства и переживания увидят все присутствующие. Она до сих пор не могла поверить в происходящее, пребывая в каком-то трансе. Девушка не хотела ни с кем общаться, не было ни сил, ни желания. Хоть с ней неоднократно пытался поговорить отец, она все равно молча отказывала, отворачиваясь к стенке, укутываясь с головой в пуховое одеяло. А подруги не особо то и спешили к ней приходить, да и в школе они были не очень дружны, так, поддерживали приятельские отношения на время учебы, ну и еще боялись немного ее парня-группировщика, и не признавали этот факт. Девушка достаточно быстро подошла к дому своего парня, периодически уходя в свои мысли, не замечая ни души вокруг. Казалось, что прошла одна минута, хотя шла она не меньше двадцати. Тут уже собралось внушительное количество людей, и девочка понятия не имела, кто это такие. С одной стороны стояли около ста парней, во главе которых находились: Вова Адидас, его Лида видела лишь однажды, когда его еще на Афган не забрали, тогда еще и Миша не состоял в группировке, а по обоим сторонам от него стояли Турбо и Зима, которые, не мигая во все глаза, смотрели на своего старшего, несущего, в данный момент, важную речь. Странно, что Кащея не было, он же лидер их, предводитель. Но оно даже и к лучшему, его присутствие Лида бы точно не перенесла, он всегда пугал ее лишь одним своим голодным взглядом, смотря на нее с кривой усмешкой, от которой девушка потом целый день отходила. Но все же, это странно выглядело, все здесь собрались, а вожака нет. Да и ладно. Девушка направлялась прямо к Полине Филипповне, оплакивающей единственную кровь, которая у нее была, своего любимого внука. Она теперь одна, даже и жить уже не хочется, и смысла нет, и условий приемлемых. «Ах, как порой жестока бывает жизнь», сказала однажды Лиде бабушка. Тогда Лида задумалась, когда же она встретит эту жестокость, получится ли у нее жить без этого слова? И как она вообще поймет, что такое…жестокость… Лида склонилась над гробом, возле которого столпилось слишком много незнакомцев, которых сам Миша и подавно не знал. Её лицо ничего уже не выражало, и поэтому окружающие могли бы подумать, что ей совершенно все равно на это бедолагу, если бы не одно но. Две слезы, скатившиеся по обеим щекам, давали понять, что она и есть тот человек, у которого сейчас самое настоящее и большое горе. Лида, дотронувшись до исцарапанной руки мальчика, вздрогнула от низкой температуры тела. Но даже через мороз, покрывший всего мальчика, она почувствовала те самые покалывания, когда происходит магическая связь между двумя людьми, небезразличных друг другу. Возможно это было у нее в голове, хотя, конечно, все дело было именно в горячем сердце. И очнувшись от резкого оцепенения, которое ее неожиданно захлестнуло, Лида с болью поняла, что никогда не сможет забыть его, сколько бы она ни старалась заглушить то едкое чувство, под названием любовь, да она даже и пытаться не собиралась, потому что это было попросту невозможно. Просто взять и забыть человека, который был всем для тебя, нет, так навряд ли вообще кто-то может сделать. Сейчас у девушки была слишком открытая рана, которую она получила совсем недавно. Возможно со временем она заживет, оставляя на сердце красивый шрам. Но Лида знала, что она уже никогда никого так не будет любить, как любила Мишку. Был уже вечер, и все расходились по домам, особенно после продолжительных похорон. И Лида, обнявшись с Полиной Филипповной, которой обещала зайти на неделе, тоже пошла домой, но туда совершенно не хотелось идти, и снова видеть кислые лица родителей, которые уже изрядно поднадоели девочке. Папа может и отстанет, но не мать. Лида прекрасно знала, как они волнуются за нее. Но ей было противно от них, из-за утреннего разговора, где мать на всю квартиру произносила жестокие для Лиды фразы, за которые она навряд ли ее простит. По крайней мере ни в этой жизни. « Хорошо, что он умер. И так на сердце неспокойно, за Лидку, так еще и этот друг с этими хулиганами связался. Он бы еще и дочь мою в это во все втянул, а оно мне надо? Так что, сколько бы ни говорили, что это ужасно, это кошмар,...Всё что ни делается, все к лучшему.» А Лида стояла за дверью и все это слушала, перед тем, как выйти из дома, собравшись пойти на похороны самого дорого человека. Она не стала устраивать скандал матери, оправдывать Мишу, как делала это в остальное время. Она просто потянула ручку железной двери и тихо закрыла ее с другой стороны. А тяжелой ком, застрявший где-то в горле, говорил о том, что он действительно мертв. И ей было абсолютно плевать на громкие высказывания этой женщины. Теперь уже было плевать. С глупыми людьми не спорят. И вот сейчас, никуда не торопящаяся девушка, шла по хрустящему снегу, наблюдая, как на ее сапожках остаются неповторимые узором снежинки, которые таяли на её носках через несколько секунд. Её окликнул громкий мужской бас, от которого она резко остановилась, поднимая голову и не до конца оборачиваясь корпусом к источнику звука. — Лида, я провожу тебя! Она пожала плечами. Было как-то все равно, ну пусть идет, главное, чтобы молчал. Говорить, особенно с этим парнем, который не внушал ей доверия, не хотелось. Они шли в том же темпе, что и сама Лида до его предложения. Девушка не понимала, зачем он вообще вызвался проводить её, ему что, делать нечего? А во время похорон все время был рядом с ней, не отходя от нее ни на шаг. Все это казалось Лиде странным вниманием, которое он ей оказывал. Она сначала и не замечала его вовсе, но когда девушка чуть ли не врезалась в него, то тогда недоверие к парню возросло. — Ты знаешь, он был хорошим пацаном, правильным, еще таким…– Турбо начал вдруг разговор, после пятиминутного молчания между ними, благодаря которому, Лида постепенно привыкала к его присутствию с правой стороны. — Добрым.– Лида тихим голосом закончила за него фразу, подобрав подходящее характеру Миши качество. — Что? — Он был добрым, даже слишком. — Да, именно. У нас таких мало, в основном все с гонором. Лида уже не могла остановиться, вспоминая вслух о Мише. Её прорвало с кем-то поговорить, после общего молчания, с момента смерти парня. Он был, наверное, единственный, с кем девушка могла свободно поговорить, высказаться. Ей сейчас стало это необходимо, а тут Валера сам начал этот диалог. — Я всегда буду его помнить. Даже не знаю, как я без него! Он же для меня как лучик света был, а теперь что… Лида расплакалась громко. Они сели на ближайшую лавочку, стоящую около какого-то подъезда хрущевки. Валера приобнял девушку, поглаживая её голову, склонившей на его крепкое плечо. — У него еще все было впереди. Ну почему, скажи, почему он ушел? За что с ним так? Чем он так заслужил это все? — Лида роняла крупные слезы на куртку парня, уткнувшись в него, чтобы спрятаться от всего мира.– Господи помоги ему. — Ну всё-все, — Валере было неловко от её печали, он не хотел видеть девушку в таком состоянии.– Я обещаю тебе, Лида, они будут наказаны, все до одного, на них живого места не останется, мы отомстим, я отомщу. — Разве это вернет его? — уныло спросила девушка, скорее спрашивая саму себя. — Он был нашим пацаном, с нашего района, эти уроды землю грызть будут, слышишь? — с каждым новом словом его голос становился все грубее, сочился злостью, и он все больше сжимал плечо девушки, которой было все равно уже на эту боль, ведь она не сравнится с душевной, наверняка там останутся синяки. — Его это не вернет.- это был мрачный вердикт девушки, от которого на душе заскребли кошки.– Почему я тогда не пошла на эту чертову дискотеку? Если бы я только пошла с ним. — Ты бы ничего не смогла сделать. — Нет, если бы он был со мной, все было по-другому. — Лид, все хорошо будет, я тебе это…помогу, если что. Валера посмотрел на нее с чем-то наподобие нежности, какую он может проявлять, хотя это редкость для него. Но Лиде было не по себе от проявления таких чувств, исходящих от него. Зачем он вообще это делает? — Полина Филипповна теперь одна, за ней ухаживать надо.– Лида решила сменить тему, утерев слезы, и высвободившись из захвата Турбо, села, выпрямив спину, с которой достаточно трудно провести хотя бы десять минут. — И кто будет с ней? — Валера видимо был не очень рад, от того, что она отстранилась. Это можно было понять по его тону в голосе. — Это мой долг, Перед Мишей. Я теперь её не брошу, до последнего с ней. Моя бабушка умерла, когда мне было три года, я совсем не помню её, а второй и не было никогда. Так что, она мне их, как бы заменяет. — Ну да, это благое дело. Мы с пацанами тебе поможем. Ты говори только, хорошо? — Угу. Лида встала с лавочки, аккуратно поправляя свое пальто, выглаживая руками невидимые складки. И с равнодушием обратилась к парню, который с жадностью наблюдал за каждым ее действием. — Мне идти домой надо, я одна хочу пройтись…без тебя.– на последних словах девушке стало как-то неудобно. Она ему душу излила, и он ее благородно выслушал, а теперь сама же его посылает. — Ладно.– Валера тоже встал, нахмурив брови, он не хотел так скоро расставаться с девушкой. Но еще больше ему не нравилось с каким холодом на него смотрела Лида, неужели она всегда будет так относиться к нему? — Извини.– не глядя на парня, прошептала светловолосая девочка. — Не извиняйся.– он дотронулся до ее плеча, не сильно сжав. Девушка не сразу его оттолкнула, спокойно отходя от Валеры, поскорее направляясь к себе домой, мечтая забыться. — Лида? — с надеждой в голосе снова окликнул, удаляющуюся от него, девушку. Она немного обернулась к нему, взглянув на него с неким безразличием, хотя мысли ее были заняты совершенно другим. — Ты красивая.– Валера попробовал улыбнуться, загораясь внутри. Он ждал какого-то ответа или реакции от Лиды. Она ему лишь кивнула, продолжая свой путь. Глаза Миши все еще стояли перед ее глазами, такие родные, такие солнечные, они были наполнены теплом и любовью. И только благодаря этим глазам, Лида чувствовала себя живой. Его больше нет, но это только так кажется. Он всегда будет рядом с ней, в её голове, в её сердце. — Мишка. Мой Миша.