Всё то, что не даёт мне спать

Мы споём о любви, как велел нам любой знаменитый поэт. Изорвём до крови Души тонкие, ведь каждый имеет скелет В шкафу. Он разбит, просит выпустить, Он кричит, Хочет вытравить Эту боль из груди. Он сердит, Жаждет высказать, Он дрожит, Молит выслушать Его горе в любви. Вот он — простой ответ на вопрос, почему о ней говорят так много. А все потому что жалить умеет не хуже ожога. Но мы всегда как? До конца, на износ, Позабыв про себя, в мире страсти и грёз До момента, пока не пойдёт под откос Весь наш мир. И на сердце клеймом остаётся рубец, А бежать больше некуда, ты ведь, глупец, Отдал всё. Всё, что было внутри и снаружи, Всё что, было твоим — эти тело и душу. А дальше только одно —жалеть о том, что не ушёл раньше. Но ты ведь себе запретил строжайше Даже думать о возможности побега. Её нежных рук, право, сладостней нега, Но ты только глянь — с другим эта дрянь. Вечерами она у тебя в постели, А днями танцует в паршивом мотеле Для других. И ты спросишь зачем, Но она не ответит, потупит глаза и уйдёт насовсем. Возьмёшь ты бутылку, утопишь проблемы, но выход один — ты остался ни с чем. Так было со мной и со многими прежде, Сюжет тот не нов, сколько песен, стихов уж написано О боли той, что скрывает одежда, Когда на душе лишь одна мысль: разрежьте Мне грудь, достаньте из сердца отравленный кол. Но кто тут поможет? Я сяду за стол И сделаю вид, что и не было вовсе Никакой любви. И буду жить дальше, Почти что как раньше, Но теперь с дырою внутри. А она и не думала, вдаль уходя, Что с собой забрала половину меня. И если смотреть так, то нету здесь целых, Здесь каждый из нас — лишь кусок обгорелых Тел, Обожённых великим чувством, Именуемым в мире искусства Музой. Только вот парадокс, как бы он не обжёг, Мне действительно хочется верить, Что любой, даже малый любви огонёк Может прошлый пожар поумерить. Не теряйте надежду, отдайтесь судьбе, Разгореться позвольте лучинам. И тогда, может быть, в бесконечной борьбе Мы потушим огонь керосином.